Николай I Освободитель // Книга 9

Глава 2

— От края до края, небо в огне сгорает,

И в нем исчезают, все надежды и мечты,

Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,

Смахнет твои слезы и во сне смеёшься ты.

Засыпай, на руках у меня засыпай,

Засыпай под пенье дождя,

Далеко, там, где неба кончается край,

Ты найдешь… Потерянный рай.

Я тихонько напевал «колыбельную» лежа рядом с младшей дочерью. Софии было уже два с половиной года, и я старался как можно более плотно зацепить момент вот этого самого прекрасного детского периода, когда маленький человек становится полноценной личностью. «Потерянный рай» же Арии я пел в качестве колыбельной детям еще в прошлой жизни.

— Во сне хитрый демон может пройти сквозь стены,

Дыхание спящих он умеет похищать.

Бояться не надо, душа моя будет рядом,

Твои сновиденья до рассвета охранять.

Засыпай, на руках у меня засыпай,

Засыпай под пенье дождя,

Далеко, там, где неба кончается край,

Ты найдешь… Потерянный рай.

Старшие дети даже немного ревновали меня к Софии, тем более, что Нелидова была опять беременна. Им казалось, что дети от новой жены забирают у них большую часть отцовского внимания. На практике же это самое внимание было им уже не так и нужно — они выросли и были готовы окончательно разлететься из отчего дома. Ольга была помолвлена с вюртембюргским принцем Карлом, наследником престола Штутгарта, хотя, если честно, политики в этом браке было совсем не густо, поскольку реального влияния у вютембюргского короля в своем государстве было не так много, и дело шло к тому, что Париж рано или поздно вовсе присоединит своих немецких сателлитов к территории империи. Молодые люди пересеклись несколько лет назад в Берлине, понравились друг другу, начали переписку, несколько раз встречались на «нейтральной территории», а полгода назад Карл приехал в Питер официально просить руки моей дочери. Притом Ольга бы не то что «не против», а очень даже «за». Как я мог отказать в таких обстоятельствах?

— Подставлю ладони, их горем своим наполни,

Наполни печалью, страхом бурь и темноты,

И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает,

И жизни разбивает, все надежды и мечты.

Засыпай, на руках у меня засыпай,

Засыпай под пенье дождя,

Далеко, там, где неба кончается край,

Ты найдешь… Потерянный рай.

Младшие же мальчики уже тоже выросли в здоровенных лбов. Михаил закончил в этом году Александровский лицей и уехал по распределению работать помощником губернатора в Тюмень. Никакой ссылки, просто так выпал ему жребий — сын не проявил достаточного упорства в науках, а я устраивать его в тепленькое место не стал демонстративно, о чем его заранее предупредил. Сын сначала обиделся, но потом признал, что я прав, и он сам виноват в таком назначении.

Николай же продолжал грызть гранит науки в кадетском корпусе и готовился выпуститься из него поручиком в гвардию. Естественно никакого присвоения чина полковника или генерала исключительно по праву рождения не предполагалось, и сыну предстояло пройти по всем ступенькам армейской лестницы. Понятно, что даже сама его фамилия будет немалым подспорьем, и закончить карьеру шестидесятилетним армейским майором ему при любых раскладах не грозило, но прежде чем ставить его командующим армией я хотел, чтобы Николай набрался опыта с самого низа.

— Спит? — В детскую заглянула Варвара, я бросил взгляд на лежащую рядом дочку, девочка уже во всю посапывала и на мои вокальные потуги внимания не обращала. Кивнул, аккуратно чтобы не разбудить ее встал и вышел из комнаты. По сложившейся у нас традиции хотя бы пару вечеров в неделю мы с женой проводили вместе. Иногда оправлялись с театр или на какой-нибудь прием, гуляли или катались на нокрутах, а иногда просто валялись в постели. Сегодня, учитывая, что Варвара себя не очень хорошо чувствовала из-за беременности, был выбран второй вариант.

В последнее время я стал все перекладывать все больше текучки на наследника, лишь одним глазом контролируя решения, которые он принимает без меня. Это позволило выиграть побольше свободного времени чтобы проводить его с семьей и просто больше отдыхать. Откровенное говоря, ближе к шестому десятку стало понятно, что поддерживать тот рабочий темп, который я взял когда-то еще в детстве, сил уже не хватает. Стал чаще болеть, начало садиться зрение, прихватывать спина. Стыдно сказать, от постоянного сидения за письменным столом начал вылезать геморрой. Пришлось, чтобы не развалиться в какой-то момент окончательно, снижать нагрузку, оставлять за собой только генерацию идей и общий надзор за происходящим в империи.

В плане личных финансов, пришлось продолжить сброс непрофильных активов, оставляя себе только финансовый сектор, железные дороги и часть тяжелой промышленности.

— Сегодня была на презентации новой книги от Одоевского. Полный успех, очередь за книгой и автографом выстроилась на два квартала, пришлось даже привлекать городовых к обеспечению порядка, а то некоторые горожане при виде такого столпотворения начали впадать в излишнее волнение, — пока менял «рабочий» мундир на домашний халат, принялась мне рассказывать Варвара. — Владимир Федорович — настоящий гений, только он может придумывать такие фантастические подробности. Мне бы история о восстании созданных человеком живых механизмов — «работов» — даже в голову не пришла.

Я мысленно ухмыльнулся. Одоевский оказался на редкость плодовитым писателем, способным творчески переработать предложенные мной сюжеты. Я бессовестно обокрал Жюль Верна, Конан Дойля, Беляева и других еще не родившихся классиков, замешал все это вместе, добавил своих знаний о будущем и выдал основателю российской школы фантастики питательный субстарат, на котором он уже написал десяток вполне приличных, как на мой скромный взгляд, книг. До того же Жюль Верна, мне кажется, Одоевский не дотягивал в плане качества самой литературы, однако благодаря новизне его книги каждый раз становились настоящим событием.

— И что ты?

— Договорилась об издании именной серии расширенным тиражом для нужд библиотек, — я переоделся, плюхнулся на кровать рядом с женщиной, и Нелидова тут же по-хозяйски забросила на меня ногу.

После гибели Александры Фонд вспоможения народному образованию отошел по наследству Маше, а потом Кароле Шведской, получившей в православии имя Ксения Николаевна. Варвара же занялась покровительством писателям и поэтам, разумно не претендуя на наследство предыдущей моей жены. Она вообще умела быть деликатной и тонко чувствовать такие моменты.

Некоторое время мы просто молча лежали каждый думая о своем.

— Хочешь анекдот новый? Про меня?

— Анекдот? Про тебя? — Переспросила женщина, — рассказывай.

— Некий солдат Орешкин излишне усердствовал в кабаке отмечая выдачу жалования. Начал буянить. Его пытались образумить, указывая на портрет государя императора. На это солдат ответил: a плевал я на вашего государя императора! Его арестовали и завели дело об оскорблении императора.

Познакомившись c делом, Николай I понял, что история гроша ломаного не стоит, и начертал на папке: дело прекратить, Орешкина освободить, впредь моих портретов в кабаках не вешать, передать Орешкину, что я на него тоже плевал, — рассказывать анекдот о себе в третьем лице было не привычно, однако короткая история Варваре явно понравилась.

— Смешно, — хихикнула она, после чего встала с кровати и показывая руками что все в порядке убежала в сторону уборной. На нее явно накатил очередной приступ токсикоза.

Анекдоты про императора выдумывались у меня в канцелярии и распространялись в народе целенаправленно. В рамках общей информационной работы по созданию правильного образа императора среди простого народа. Естественно все идущее в дело смешные истории тщательно отбирались и несколько раз оценивались разными людьми, чтобы случайно не создать себе лишних проблем. В анекдотах император всегда представал в качестве такого себе мудрого, понимающего отца своим подданным, который ценит юмор, находчивость, готов прощать мелкие проступки, а всякую подлость и несправедливость искореняет буквально собственноручно.

Вообще на практике при столь низком уровне грамотности, какой имелся в России, у правительства оставалось не так много способов пропаганды среди простого народа. Да, мы печатали газеты, утраивали выставки, литературные вечера, чтения… Однако 80% населения существовало совершенно в иной плоскости бытия и на все эти потуги просто не обращало внимания.

Очень не хватало радио. Или хотя бы публичного проводного вещания, которое могло бы охватить куда более широкие слои населения. Но не смотря на вложенные в развитие электротехники миллионы рублей, оно вероятно появится у нас еще совсем не скоро. Пока мои ученые смогли выдать на-гора только первый прототип динамика, который, однако хоть сколько-нибудь прилично мог работать только на невысокой громкости. С масштабированием пока ничего не выходило. Моего знания о том, что такой динамик принципиально возможен тут увы уже не хватало.

— Ты как? — Вернувшаяся из уборной женщина выглядела немного бледной, однако явно старалась не показывать своей слабости. Это была одна из главных черт характера Нелидовой — она всегда старалась как можно меньше загружать своими проблемами окружающих, и даже брак с императором не смог ее изменить.

— Бывало и лучше, — Варвара забралась под одеяло и свернулась калачиком. — Но ничего не сделаешь, это просто нужно перетерпеть.

Некоторое время мы лежали молча, жена тихо страдала, а я гладил ее волосы, не имея никакой возможности помочь. Так незаметно сначала уснула Варвара, а потом в объятия Морфея провалился, и я сам.

Самым главным событием лета 1845 года — помимо свадьбы Ольги, это было хоть и радостное мероприятие, но все же сугубо локальное, можно даже сказать семейное — стал указ о расформировании Донского и Черноморского казачьих войск.

По правде говоря, я был совсем не уверен, в том, что поступаю тут правильно. В конце концов казаки сослужили русскому государству неплохую службу и не раз показывали себя во время многочисленных войн исключительно с лучшей стороны.

Однако имелись в этом деле сразу несколько соображений, которые в итоге привели нас именно к данному решению.

Во-первых, вооруженные поселенцы на Дону и Тереке к середине 19 века оказались просто не нужны. Граница за сорок лет ушла чуть ли не на шестьсот километров на юг, были разбиты турки, замирены горцы и даже созданы буферные государства вдоль кордона, а военный смысл в той же Черноморской крепостной линии просто исчез. Стоящие на перевалах Большого Кавказа регулярные войска достаточно надежно перекрывали пути для проникновения на север различных банд разбойников, а те что все же умудрялись просочиться сквозь цепь крепостей и застав перехватывались уже на равнине конными разъездами. Понятное дело отдельные эксцессы случались и даже были не столь редки, как хотелось бы, но держать ради их недопущения целые области, не выплачивающие налогов в казну — было слишком расточительно.

Во-вторых, несмотря на то, что в прошедшей войне казачьи полки проявили себя вполне боеспособными, при объективном сравнении они мало в чем выигрывали у обычных линейных частей, набранных из крестьян центральных губерний. Раньше до реформы 1832 казаки были частями иррегулярными, были обязаны обеспечивать себя оружием, лошадьми и обмундированием самостоятельно, чем экономили немало средств казны. Теперь же с развитием техники и соответственно вооружений, казаки вооружаться самостоятельно уже просто не могли и были переведены на централизованное снабжение. Единственной фактически их особенностью было то, что каждый казак в отличии от крестьянских мужчин был обязан отслужить в армии, причем более продолжительный срок.

Но как раз в этом и крылась проблема. Нам банально не нужно было столько призывников из одного места, да еще и без возможности отсева. Если крестьян с различными физическими недугами или просто слишком субтильного телосложения в армию не брали, то с казаками было сложнее. Ведь именно за службу им предоставлялась привилегия не платить налоги. Плюс увеличенный срок службы оказался скорее минусом, чем плюсом — от тридцатилетних солдат, обремененных детьми и хозяйством, и у которых к том уже уже пошли проблемы со здоровьем зачастую больше вреда, чем реальной пользы.

В-третьих, эти самые казаки мне были нужны в других местах. Причем не те казаки, которые разжирели, набрали земли и чувствовали себя барами, а те которые голодные, и которые готовы за свою землицу грызть глотки, не смотря на лица, звания и другие различия. Изначально я думал — глуп были не опытен, признаю, — что достаточно будет просто кинуть кличь с призывом переселяться на новые земли при возможности занимать столько свободной земли, сколько человек может обработать. С учетом казачьего же освобождения от налогов и даже субсидий от государства на обустройство выглядело на первый взгляд весьма заманчиво. Но нет, переселяться в Африку, Америку или Дальний восток практически никто не пожелал. Логично в общем-то: дома налаженное хозяйство, большие войны крайне редки в последнее время, на глазах растет благосостояние, открываются школы, больницы, тянутся железные дороги. Зачем куда-то ехать?

Ну и в-четвертых, имелся политический момент. Я всячески старался унифицировать систему государственного управления, максимально убрать из нее всяческие автономии, привилегии и прочие исключения. В моем понимании, чем система проще, тем более стабильна.

В итоге было принято решение о пятилетнем переходном периоде, в течении которого всем жителям казачьих земель на юге России нужно было самим решить свою судьбу. Либо они переселяются на новые земли и дальше несут казачью службу, либо остаются на месте и переходят в крестьянское сословие.

Естественно было много недовольных. Особенно среди казачьих магнатов, выходцев из старшины, которые имели весьма и весьма обширные земли и при это прилично экономили на налогах. Недовольны были и рядовые казаки, однако в первую очередь по моральным причинам. Все предыдущие годы они смотрели на прибывающих из центральных губерний крестьян-переселенцев с немалой долей превосходства и равными их себе не считали. Из-за этого даже порой возникали конфликты, ну а теперь получается их хотели уравнять в правах. Позор!

И тем не менее — и это самое смешное — даже в такой ситуации отправиться куда-нибудь в Южную Африку, чтобы подобно предкам раздвигать границы России и осваивать новые пределы, согласилось совсем небольшая часть казаков. Общее казачье население юга России в середине 19 века насчитывало примерно 1,5 миллиона человек. Из них около 65% в итоге выбрали переход в крестьянское сословие, небольшая часть ушла в города, 20% переселились на Дальний Восток и Калифорнию — это направление было все еще весьма популярно благодаря золоту и созданному им ореолу благословенной земли, — а в Африку удалось перевезти всего порядка 100 тысяч колонистов. Что, впрочем, позволило весьма надежно застолбить за собой кое-какие особо важные и желаемые земли.

Остальные казачьи войска было решено пока не трогать, хотя те же Оренбуржцы и Уральцы уже тоже фактически оказались в тылу у ушедшей далеко на юг государственной границы. Более того были образованы два новых казачьих войска в Америке — вернее их существование было формализовано на бумаге, так-то процессы оказачивания переселенцев и индейцев шли тут полным ходом уже лет двадцать — и одно на землях, недавно отобранных у Китая. На Дальнем Востоке я ожидал в скором времени новую большую бучу, и лишние русскоговорящие вооруженные люди в тех местах виделись совсем не лишними. Плюс в Африке казаки получили такие же права как до этого в России.

На этот раз казачьи территории создавались не «навсегда», — ну чтобы потом не переживать все эти неприятные моменты заново — а всего на тридцать лет, с возможностью последующего продления. То есть каждый выбирающий вольную казачью жизнь на границе был заранее предупрежден, что данный статус является сугубо временным и потом будет отменен. Не то чтобы я верил в способность людей планировать на столь длинные дистанции, но это было как минимум честно.

В общем, не смотря на упразднение старейших и наиболее уважаемых в стране казачьих обществ, говорить о полном ликвидации казачества как явления было еще очень рано.