Новые границы

Глава 1

Я, Карпов и ещё два сержанта из моей тактической группы расположились в комнате отдыха за одним из столов. Сегодня послеобеденное время выдалось свободным, дел никаких не было, и мы праздно проводили эти часы за кружкой чая и беседой.

Речь зашла о приезде императора. Недавно по лагерю пробежал слух, будто государь прибудет пятнадцатого или шестнадцатого числа, и не просто так, а с некой важной вестью или решением, касающимся дальнейшей судьбы похода. До события сего оставались считанные дни. Все ждали с нетерпением.

В последнем сражении с повелителем в моей тактической группе не погиб никто. Были лишь двое раненых: у одного — переломы ребра и руки, другому тёмной дымкой повредило плечо и ключицу. Первый, скорее всего, вернётся в строй через пару месяцев, а вот второй — вряд ли, если только на какую-нибудь штабную должность в тылу.

После уничтожения второго повелителя тьмы у многих появились чаяния, что император поставит наступление на паузу. Но я сомневался. Очередной тёмный бог убит, а значит, где-то освободился огромный кусок территории, который не мешало бы занять и зачистить от бездн. Вряд ли Его Величество откажется от такой возможности.

Однако продолжение наступления на нашем участке вызывало бурную полемику среди военнослужащих, и на то были веские причины. Мы все видели, какая непроходимая вокруг местность.

— Сплошные болота. И куда нам идти? — рассуждал сержант Годунов-Щегловский — один из гвардейцев, продержавшихся в строю с осени прошлого года. — Как с логистикой быть? Авиацией здесь никак. Дорог нет. Как государь собирается продолжать наступление?

— Дороги можно и построит. До Грозового уже железку протянули, — отметил Карпов. — Скоро и сюда подведут.

— Сюда, может, и подведут, а дальше как?

— Если понадобится, будут строить дальше. Здесь же как-то строили. Вот приедет император — и быстро все засуетятся.

— Видите ли, в чём дело. Когда здесь прокладывали дорогу и строили города, ситуация в корне отличалась от нынешней. Сейчас другие обстоятельства.

— Верно говорите, — согласился я с Годуновым-Щегловским. — Раньше сюда и железка вела, и обычная дорога. Их сейчас просто восстанавливают. А дальше придётся прорубать тайгу, делать насыпи. Занятие это не быстрое. И от одной дороги, господа, толку мало. Катеров у нас едва ли две роты наберётся, вертолётами тут — правильно говорите — никак. Доставлять личный состав, продовольствие и боеприпасы очень тяжело. Слышали, какие проблемы испытывают сейчас пограничники, которых в квадрат А-33? У них ни патронов нет в достаточном количестве, ни жратвы, ничего. Потому что кроме нескольких катеров туда добраться ни на чём не возможно. Наступление, конечно, не закончится. В это я не верю. Но если у штабных есть хоть капля мозгов, они выберут другое направление.

— Да повсюду проблемы из-за бестолкового снабжения, — вставил Ртищев — ещё один «коренной» гвардеец из какого-то знатного московского рода. — Для малокалиберных пушек снарядов не хватает, для танков снарядов не хватает. Подвозят их очень медленно.

— Ну вот император приедет, наведёт порядок, — настаивал Карпов. — Быстро все зашевелятся.

— Если дорог нет, то шевелись — не шевелись, толку мало, — возразил я. — Когда сюда железку протянут, будет проще. А это ещё месяц-два работы. Но этим пусть стройбаты занимаются. А у нас сейчас другая забота. Помните ведь, что нам предстоит в следующие два дня?

— Опять учения, — усмехнулся Карпов.

— Они самые. Завтра и послезавтра пройдёт отработка наступательных и оборонительных тактических приёмов. Поэтому давайте-ка по плану пробежимся, чтобы не смотрели на меня потом, как бараны на новые ворота, — я достал из нагрудного кармана листок со своими записями. — Только вначале дождёмся. Артур, позовите их, пожалуйста.

Учения за последние две недели нам устраивали уже третий раз. Мы отрабатывали стандартные манёвры: атаку цепью, атаку группами, защитные построения, взаимодействие с бронетехникой. Заданий в тёмных областях пока не было, и командование полотно взялось за нашу боевую подготовку. Вероятно, не последнюю роль в этом играл скорый приезд императора.

А нас эта беготня хотя как-то развлекала, поскольку никаких других занятий в лагере посреди бескрайней топи просто не находилось. Даже армейский быт, который обычно задалбывал солдаты, и тот нас почти не касался, поскольку целиком и полностью лежал на плечах денщиков.

На меня же легли заботы командующего группы, ведь Орлов до сих пор находился в отпуске. Пятнадцатого он должен был вернуться, и я с нетерпением ждал этого момента, чтобы скинуть с себя лишние обязанности и начать больше времени посвящать личным тренировкам. Впрочем, капитан Воронцов на днях намекнул, что мне, возможно, придётся продолжить выполнять функции командира подразделения, правда, пока непонятно где.

А вот бойцы из моей группы не очень-то радовались возвращению Орлова. Он был весьма заносчив, и подчинённые его не любили, особенно парни, переведённые в гвардию из обычного подразделения. Этих он гонял больше остальных: чаще ставил на дежурство, придирался ко всяким мелочам, мог наказать за какую-нибудь ерунду. А надо понимать, что ребята эти тоже были не от сохи и имели аристократическую гордость, поэтому такое отношение всех возмущало.

В нашей тактической группе Орлов более-менее лояльным был ко мне, Ртищеву и Годунову-Щегловскому. Ко мне — понятно почему: я его однажды поставил на место, и с тех пор Орлов прекратил до меня докапываться. А Ртищев и Годунов-Щегловский были мало того, что столичными аристократами, так ещё и потомками князей, отличившихся во время нашествия тьмы в пятидесятых годах. У Годунова даже приставка к фамилии имелась соответствующая, которую взял себе его дед после сражения за Щегловск.

Вот с этими двумя Орлов не заносился, но даже они отзывались о нём не слишком лестно и открыто признавались, что моё командование им нравится больше. Мне было странно это слышать, ведь я тоже никому не давал особых поблажек. Но возможно, влиял тот факт, что я когда-то поставил заносчивого командира на место, из-за чего стал чуть ли не героем в глазах многих рядовых и сержантов. Ну и вежливостью, понятное дело, не пренебрегал.

Я объяснял своей группе план завтрашних учений, когда в комнату вошёл капитан Воронцов.

— Озёров, у вас особое задание. Это срочно. Пойдёмте за мной.

Я отдал бумажку с планом учений Карпову, который в этом месяце являлся моим заместителем, и отправился за Воронцовым.

У капитана имелась относительно просторная комната площадью, как две каморки, в которых проживали сержанты и младшие офицеры. Она служила ему и спальней, и кабинетом. Возле стены стояла аккуратно заправленная кровать, а по центру — стол, занимавший значительную часть помещения. Рабочее место Воронцова располагалось так, что капитан сидел спиной к окну и лицом к двери.

— Итак, Алексей, для вас есть особое задание, — сообщил капитан, закрыв за собой дверь. — Генерал Неклюдов объявил вылазку в квадрат А-32, хочет взять вас. Собирайтесь и поторопитесь. Выезд через уже… двадцать пять минут.

— Странно… А кто ещё едет? Из нашей роты кто-то будет?

— Парней из третьей группы ещё берут. Больше мне ничего не известно. Неклюдов приказал — я доношу до вашего сведения.

— Погодите… кто именно из третьей группы?

— Кокошкин и Львов, а что вас так настораживает?

И тут у меня в голове словно что-то щёлкнуло: это подстава. Меня посылают на какое-то странное, внезапное задание вместе с двумя офицерами, состоящими в заговоре под началом какого-то генерала. Уж не Неклюдова ли часом? Вспомнилось его поведение после недавней битвы с повелителем. Генерал словно пытался помешать мне поглотить энергию монстра. Боялся, что я стану сильнее? Мог ли он хотеть избавиться от меня? Тоже вполне вероятно. Меня же считали злом во плоти.

Надо было подстраховаться, но как?

— Господин капитан, у меня к вам есть одна просьба, — я понизил голос.

— Слушаю вас.

— Это очень важно. Возможно, дело жизни и смерти. Могли бы вы отправить кого-то следом за нами? Думаю, Неклюдов что-то замышляет.

— Не совсем вас понимаю… Что именно? — нахмурился Воронцов.

— А вы не замечали, как парни из третьей группы на меня косятся недобро?

— А, так вы об этом? Не обращайте внимания. Несколько человек вбили себе в голову какие-то странные суеверия. Я тоже недоволен тем, что в нашей роте муссируются подобные вредные слухи, но не стоит относиться к ним чрезмерно серьёзно.

— А как по мне, стоит отнестись максимально серьёзно. Возможно, меня попытаются убрать, — я перешёл почти на шёпот. — Более того, поговаривают, будто это — сговор, за которым стоит кто-то из генералов. Мне угрожает опасность.

Я не знал, можно ли Трубецкому доверять. Капитан никогда не демонстрировал ко мне какой-либо враждебности, и даже наоборот, когда я поссорился с Орловым, пытался разобраться и урегулировать дело мирным путём. Но это вовсе не гарантировало, что он не состоит в заговоре. Кто знает, что произошло за месяц моего отсутствия? Вдруг и ему мозги промыли?

Но мне требовалась хоть какая-то поддержка. Возможно, при свидетелях на меня не рискнут напасть, но даже если это случится, понадобится тот, кто расскажет, что произошло на самом деле. Ведь убийство гвардейских офицеров — серьёзное преступление. Если заговорщики погибнут, а меня признают в этом виновным, то наказанием станет смертная казнь.

Возможно, на это и рассчитывали мои враги: даже если прямое покушение не удастся, то в случае гибели заговорщиков меня просто-напросто казнят.

— Алексей, вы преувеличиваете проблему, — проговорил капитан.

Наверное, с его стороны моя реакция выглядела не совсем адекватной. Но я бы посмотрел, как бы он вёл себя, если б какая-то группа людей считала его злом во плоти.

— Не преувеличиваю, господин капитан. Думаете, это первый раз, когда меня пытаются убить? За год я пережил несколько покушений. Несколько! На вас как часто совершают покушения, а?

— Ни разу такого не было, но…

— А меня постоянно пытаются убить. И я уже чувствую, когда что-то идёт не так. Поэтому прошу, отправьте следом ещё одну группу солдат. При свидетелях, возможно, на меня не нападут.

— Хорошо, Алексей. Не думаю, что ваши опасения оправданы, но я сделаю всё возможное, — согласился Воронцов. — А теперь поторопитесь. Времени до отправки мало.

— Благодарю.

Возможно, я действительно преувеличивал опасность. Капитан, наверное, подумал, что у меня крыша поехала. Я бы и сам на его месте так подумал.

На площадке перед казармами стояли два «Шквала». Рядом с одним из них толпились несколько человек в боевом снаряжении. Среди них возвышался генерал Неклюдов. Он был без каски и бронежилета, в отличие от остальных. Что-то объяснял коренастому майору.

— Здравия желаю, господин генерал, — я отсалютовал. Хотел добавить, что прибыл по приказу, но не успел.

— А, прапорщик Озёров! — Неклюдов приложил пальцы к своему синему берету. — Долго же вас пришлось ждать. Все уже в сборе, скоро выдвигаетесь. Майор Морозов возглавит ваш отряд и объяснит задание. Всё, командуйте, майор. Удачи!

Неклюдов ушёл, а майор скомандовал «по машинам», и мы полезли в катера.

Майор, старший лейтенант, два лейтенанта, два прапорщика и я забрались в первый «Шквал». Этих офицеров я иногда мельком видел в лагере и во время сражений, но лично не знал ни одного. Кажется, все они были из штаба. Управлял машиной какой-то гвардейский сержант. Кокошкин и Львов поехал на втором катере вместе с ещё четырьмя бойцами.

Выехав из лагеря, мы добрались до болота и помчались прямиком через топь. Квадрат А-32 находился рядом с тридцать третьим, и мы двигались примерно в том же направлении, куда последний раз ездили уничтожать поселения тёмных. Меня специально увозили подальше от людских глаз, чтобы расправиться со мной без свидетелей, а потом всем сказать, что я погиб от зубов тенебрисов.

С другой стороны, в том, что отряд отправился уничтожать внезапно появившуюся стаю, ничего сверхъестественного не было, как и в том, что меня взяли с собой. Я уже когда-то ездил на задания с ротой капитана Трубецкого. Тогда, правда, мной командовал Апраксин. Поэтому при других обстоятельствах я не увидел бы ничего подозрительного в этой вылазке.

Я несколько раз оглянулся назад, пытаясь понять, отправил ли капитан Воронцов кого-то следом за нами или нет. Кажется, за нами никто не ехал.

Офицеры хранили молчание. Майор выглядел спокойно. А вот лейтенант и один из прапорщиков почему-то постоянно отводили глаза, и ещё больше усиливало мои подозрения и тревогу. Меня словно на казнь везли.

Среди офицеров в нашем «Шквале» не было великих мастеров. Кокошкина и Львова тоже не стоило бояться. Даже капитан Трубецкой, которому на вид было лет сорок, до великого мастера не дотягивал. Если меня собирались убить, то подготовились плохо. Навроцкий прекрасно знал, какой силой я обладаю. Неужели он решил, что одиннадцати старших мастеров справятся? Впрочем, могли и справиться…

Оба «Шквала» забрались на пологий берег. Впереди серел безжизненный лесной массив. Места эти, очевидно, затронуло дыхание бездны, но тёмных здесь не было. По крайней мере, нас никто встречать не бежал.

Высадились. Я ещё раз кинул взгляд на бескрайнюю топь, оставшуюся позади, и не увидел никого. Значит, Воронцов не отправил за нами отряд…

— По сообщениям разведки, за тем перелеском появилась бездна, — объявил майор Морозов, собрав всех нас вместе. — Наша задача — подтвердить данные и зачистить территорию. Как справимся — сразу же поедем обратно. Думаю, за сегодня успеем.

Водителям Морозов приказал сторожить машины, остальные отправились к лесу. Майор шёл первым, следом — Трубецкой, я — третьим. То и дело оглядывался назад. Как-то нервировало, что за мной идёт столько недружественно настроенного народу.

Вошли в лес. Никакой бездны поблизости не было, как и тенебрисов. Обычно они далеко разбредаются вокруг ям, а здесь царила тишина. В лесу — ни одного шороха, кроме треска сучьев под нашими ботинками.

Выбрались на поляну.

— Озёров проверьте, — приказал мне майор, указывая на завалы деревьев за поляной. — Там движение.

Никакого движения я там не заметил, но приказ есть приказ, и я зашагал в указанном направлении. Окутал себя тёмной дымкой, но не из-за возможного нападения тенебрисов, а потому что опасался удара в спину. Но на полпути Морозов крикнул мне.

— Стойте, Озёров!

Я обернулся и застыл на месте. Отряд из одиннадцати человек выстроился линией. Каждый гвардеец создавал магические снаряды. Мои догадки оказались верны. Меня привезли сюда, чтобы устроить жестокую расправу.

Я рассмеялся:

— Что, убивать меня собрались? Одиннадцать на одного? Как это смело с вашей стороны, господа.

— Вы, Озёров — само зло! — проговорил Трубецкой. — Тот, кто владеет демонической магией, не может нести благо. Мы не позволим вам расхаживать по этой земле и сеять тьму.

— Не позволите? Вы? Мне? Позволялка не выросла, дурачок.

— Убить его! — отрывисто и сухо скомандовал майор Морозов.

Над его ладонями появились острые чёрные камни, которые полетели в мою сторону. Трубецкой закрутил над собой длинные водные плети и попытался меня ими ударить. Остальные принялись метать энергетические клинки и огненные стрелы.

По мне одновременно ударили несколько магических снарядов. Я окутал себя густой дымкой, а затем барьером из уплотнённого воздуха. Ничто не пробило мою защиту. Я спокойно стоял и смотрел, как мои враги пытаются мне «не позволить дальше расхаживать по этой земле», а надо мной закручивался вихри тьмы.

Град дымчатых сгустков обрушился на противника, заставив их закрыться силовыми полями и прочими магическими щитами. Но это было лишь начало. Я устремил свой взгляд на майора, и в него полетели вихри тьмы.

Морозов сформировал перед собой чёрный каменный щит, но тёмные вихри быстро прожгли его, превратив в пыль. Майор создал на их пути ещё один, затем ещё — ничего не помогло. Тьма обрушилась на Морозова мощными потоками и била его до тех пор, пока тот не свалился с ног.

Затем я переключился на Трубецкого — самого сильного владеющего из всех присутствующих. Он продолжал размахивать над головой длиннющими водными плетьми, которыми стегал меня. К несчастью для него, они не могли даже мою воздушную оболочку пробить.

Трубецкой окружил себя водным коконом — тот оказался бесполезен: потоки тьмы обрушились на капитана и быстро нейтрализовали его защиту. Вода тоже превратилась в пыль, и капитан принял на себя удар испепеляющей тьмы.

Он продержался несколько минут, а потом его останки тоже упали на землю.

Осталось девять человек. Я переключился на прапорщика Кокошкина, и вскоре тот тоже рассыпался прахом. Четвёртым на очереди оказался толстощёкий лейтенант Львов. Он продержался ещё меньше своего приятеля.

Магических снарядов стало гораздо меньше, и всё равно бой не прекращался. Похоже, мои противники думали, что я скоро выдохнусь и победа будет за ними. Что ж, надежда умирает последней.

Сил у меня до сих пор было полно. После поглощения трёх тёмных богов мой духовный огонь, казалось, стал неиссякаемым. Конечно, это было не так, просто одиннадцать старших мастеров — вовсе не та сила, которая способна мне противостоять. Ещё полгода назад они бы порвали меня на куски, но с тех пор многое изменилось.

Впрочем, кое-какой эффект вражеская магия всё же оказывала. Энергетические клинки одного из гвардейцев пробивали мою воздушную оболочку и тёмную дымку, и я чувствовал лёгкие тычки. Пожалуй, это всё, на что были способны собравшиеся здесь владеющие.

А тёмные потоки не оскудевали. Они с прежней силой устремлялись во врагов, пока защита не растворялась, а тела не рассыпались пеплом. Ещё два гвардейца обратились в прах, в том числе сильный энергетик, способный пробивать мою воздушную стену.

— Стойте! Хватит! Мы сдаёмся! — крикнул один из оставшихся пяти владеющих. — Прекратить атаки! Прекратить!

Последние слова были обращено к своим. К сожалению, он сказал это слишком поздно, и ещё один гвардеец, не выдержав испепеляющей тьмы, рассыпался в прах. Одни ноги остались.

Но зато последние четверо сообразили, наконец, что воевать со мной бесполезно, и остановились. Остановился и я. Бой прекратился.

Что с ними делать, я пока не знал. Либо оставить в живых, либо убить. Они — единственные свидетели того, что произошло. Они могут свидетельствовать против меня. Но меня ведь в любом случае обвинят в убийстве гвардейцев, независимо от того, вернётся ли кто-то из них или нет. Я замешкался.