Новые границы

Глава 2

Обдумав ситуацию, я решил, что будет выглядеть очень подозрительно, если вернусь с задания один. Что скажу? Всех остальных тёмные поубивали? Мне никто не поверит. К тому же за покушением стоит сам генерал Неклюдов, и он воспользуется любой возможностью, чтобы уничтожить меня.

В таком случае что я мог сделать? Рассказать правду? Тоже смысла нет. Скорее посчитают, что я с катушек слетел, чем поверять в мою историю о коварном заговоре.

Зато если оставшиеся четверо гвардейца подтвердят версию, что на нас напала стая тенебрисов, это могло дать мне хоть какой-то шанс. Пригрозить им или убедить, что это в их интересах. Не факт, конечно, что сработает. Сейчас-то они на всё согласятся, лишь бы остаться в живых, а вот как поступят потом, когда окажутся под защитой Неклюдова, спрогнозировать сложно.

Я рассчитывал лишь на то, что они испугаются моей силы и больше не рискнут выступить против меня, хотя и понимал прекрасно, насколько невелик этот шанс.

— Нам приказали. Мы не собирались вас убивать, — заговорил лейтенант, который просил меня остановить бой. — Мы не знали, куда и зачем едем.

— Да неужели? — мне с трудом верилось. Выглядело это жалкой попыткой выторговать себе жизнь. — А я думаю, вы врёте. Вы всё прекрасно знали, — я медленно двинулся навстречу четвёрке офицеров, а вокруг меня угрожающе крутились чёрные вихри. — Мне известно о заговоре. Если хотите остаться в живых, говорите правду. Иначе присоединитесь к остальным.

— Хорошо-хорошо, вы отчасти правы. Нам действительного говорили про вас дурные вещи. Вас многие считают князем тьмы. Но никто не думал, что нам прикажут совершить убийство.

— И кто же приказал?

— Майор Морозов. Это он отдал приказ.

— Знаете лейтенант, это снова похоже на враньё, — я направил в говорящего потоки тьмы, и те стали вращаться вокруг него на угрожающе близком расстоянии. — Майор — слишком мелкая сошка.

— Стойте! Я говорю чистую правду. Нам приказал Морозов. А кто приказал ему, мне неизвестно. Возможно, Неклюдов, возможно, кто-то выше. Об этом знали только Морозов и Трубецкой, но они мертвы.

Как удобно свалить всё на покойников. Этот парень явно не дурак.

— Допустим. Но почему я должен оставить вас в живых? — спросил я. — Когда мы вернёмся в лагерь, вы сразу сдадите меня с потрохами.

— Если вы вернётесь один, вам никто не поверит. Все подумаю, что это вы нас убили. Вас приговорят к смерти. Я бы помог вам избежать этого. Мы можем договориться.

— Вот как, значит? — я приблизился к лейтенанту и пристально посмотрел в его глаза. На лице офицера чувствовалось напряжение, но слова звучали твёрдо. — Договориться… Теперь вы запели совсем иначе.

— Нам не за что здесь погибать.

— Неужели? А вот Трубецкой утверждал, что я не должен ходить по этой земле. Кажется, у него была весьма принципиальная позиция. Я ведь — само зло во плоти.

— У Трубецкого — возможно. А у нас был только приказ.

— Что ж, значит, придётся вам поверить. Но не думайте со мной в игры играть. Если обманете, я вас всех найду. Мне терять нечего. Как ваши фамилии? Из какого вы подразделения?

Офицеры назвали себя. Лейтенант, вступивший со мной в переговоры, носил фамилию Желтухин. Все они оказались из роты капитана Трубецкого. А рота капитана Трубецкого проживала в той же казарме, что и мы, только этажом ниже, на первом. Значит, если понадобится, достану их без проблем. И они это, кажется, понимали.

Узнав фамилии гвардейцев, я сочинил на ходу историю про то, как на нас напала стая тенебрисов. Якобы мы разделились, Трубецкой, Морозов и ещё четверо отправились в одну сторону, мы вшестером — в другую. В итоге первый отряд наткнулся на вождя, мы поспешили на помощь, но опоздали. Когда подошли, монстр всех убил.

Я убедился, что офицеры хорошо запомнили историю, и мы отправились обратно к катерам. На этот раз четыре гвардейца топали первыми, я был замыкающим. Внимательно наблюдал за ними, хотя и сомневался, что кто-то попытается удрать, если только по дурости.

— Вас подло обманули, — по пути я пытался склонить пленников на свою сторону. — Вам внушили, будто я — посланник зла и хочу сотворить что-то дурное. Но сами видите, что это не так. Неужели собственным глазам вы верите меньше, чем чьим-то пустым разглагольствованиям и демагогии? Вы сражались со мной бок-о-бок. Я помог уничтожить трёх повелителей тьмы. Тогда чем я заслужил столь гнусную клевету в свой адрес?

— Возможно, мы действительно ошибались, — согласился лейтенант Желтухин. — Мне показалось, что слова нашего капитана весьма правдивы. Он говорил убедительно. Никто не думал, как далеко это зайдёт.

— Не позволяйте вешать себе лапшу на уши, господа. Иначе это может плохо кончиться для вас самих. Тот, кто организовал заговор, преследует собственные интересы, а вы стали орудием в их руках. Вас используют. Врут вам и используют. Теперь вы сами прекрасно всё видите.

— Вы верно говорите. Но приказ офицера — закон. Никто не имеет права ослушаться. Вы сами служите и должны понимать, что это такое.

— Понимаю вас прекрасно. Но всё равно призываю думать своей головой, а не слепо верить в чью-то пустопорожнюю болтовню. Никто не давал права никакому капитану или майору трактовать священные тексты, как ему вздумается. Как бы убедительно ни звучали их речи. Кто они, если позволяют себе искажать священное послание?

— Вы абсолютно правы. Разъяснения должен проводить только капеллан.

Хоть лейтенант Желтухин и соглашался со мной, не было никаких гарантий, что он перестал считать меня посланником сил зла. Мои доводы, казалось, звучат убедительно, но если человек вбил себе что-то в голову, любые увещевания бессильны.

Водители ждали нас на берегу возле машин. Мы залезли в один из «Шквалов», и оба катера на воздушной подушке помчались в обратном направлении.

Всю дорогу я продумывал варианты дальнейшего развития событий.

Что бы ни сказали эти четверо, расследования было не избежать. Гибель семи гвардейских офицеров — это не то, на что закроет глаза командование. Приедет военная полиция, начнёт разбираться. Трупов тенебрисов они не найдут, что подставит под сомнение мою версию. Можно, конечно, сказать, что тела монстров я уничтожил, но это будет выглядеть неправдоподобно. Возникнет вопрос: а зачем я это сделал?

Но расследование вряд ли стоило ожидать. Сейчас здесь главный Неклюдов. В отсутствие великого князя Дмитрия Павловича командует гвардией именно он. И что это значит? А то, что ему вряд ли понадобится разрешение каких-либо инстанция, чтобы меня арестовать, судить и приговорить к смерти. В интересах Неклюдова провернуть всё как можно быстрее. И без разницы, что скажут выжившие.

Значит, следовало готовиться к аресту сразу по прибытии. На меня наденут кандалы, после чего попытаются убить. Возможно, без всякого суда. А потому скажут, что я сопротивлялся. Если слухи не врут, то император вместе со своим братом приедут через четыре дня. Неклюдов постарается покончить со мной до того, как явится его начальство.

Но была одна проблема для моих палачей: они не знали, что на меня не действует стандартная блокировка. Они могут надеть на мои запястья кандалы, но цепи рассыпятся в прах, стоит мне этого только захотеть.

Однако терзал меня и другой вопрос: а есть ли в гвардии люди, на кого можно положиться? Стоит ли доверять Дмитрию Павловичу или полковнику Марии Романовой? Они тоже считают меня порождением зла? Или нет? Чью сторону они примут? Вступится ли за меня император?

Помнится, Романова сама говорила, что кое-кто в лагере считает меня князем тьмы. Я так и не понял тогда, зачем она дала мне эту информацию. Предостерегала? Хотела увидеть реакцию? И как она поступит сейчас? Вдруг они все заодно?

Если это так, если здесь все против меня, тогда придётся бежать. Удрать из-под стражи труда не составит, а дальше видно будет. Возможно, переберусь в Цинскую империю или ещё куда-нибудь за границу. Со своими способностями я не пропаду. Обидно только, что дядино наследство и всё своё состояние придётся бросить. Его мне точно не отдадут. Хреново, конечно, но жизнь дороже.

В общем, я ехал в неизвестность. Исход мог быть самый разный. Одно я знал наверняка — вряд ли кто-то сможет меня убить. Слишком мало в империи тех, кто способен на это.

Ещё и с сестрой были проблемы. Света вместе с Лерой до сих пор томились в плену у Михаила Озёрова. Сейчас я ничего не мог с этим поделать. Приходилось ждать отпуска, переживая за девушек каждый день. Что с ними станет после того, как я сбегу? Скорее всего, ничего особенного. Леру Михаил, вероятно, отпустит домой. Зачем она ему? А Света останется жить дома и по приказу отца выйдет за кого-нибудь замуж. Не самая ужасная участь…

Одно радовало: Катя выжила. Получив письмо от Михаила, я в тот же день позвонил Гаврилову из штаба (к нам уже провели телефонную линию), чтобы узнать о случившемся. Вот только управляющий, как оказалось, ничего не знал. И я два дня места себе не находил, пока не позвонил снова и не выяснил, что с Катей всё в порядке… почти.

Когда в квартиру, где жили девушки, вломились люди Михаила Озёрова, Катя попыталась защитить своих подопечных и получила энергетическим ножом в живот. Её добивать не стали, она выжила. Спасла небольшая способность к регенерации, не давшая Кате склеить ласты. Когда охрана Михаила ушла, девушка вызвала скорую. Сейчас Катя находилась в одной из элитных лечебниц Омска, куда её перевели по моему приказу.

И всё равно я беспокоился. Врачи уверяли, что её жизни ничего не угрожает, но раны были очень серьёзные, и она до сих пор лежала подключённая к аппаратам. Я боялся, что Кате станет хуже и она не выкарабкается. Это могло произойти в любой момент.

И вот пока катера на воздушных подушках мчались по топи, все эти мысли неугомонным роем кружили в моей голове. А когда мы приехали, я сразу же побежал к капитану Воронцову. Между прочим, он так и не отправил никого следом за нашим отрядом. И это могло говорить о разном, в том числе, о том, что он заодно с заговорщиками. Ну или просто не успел.

Я ворвался в комнату Воронцова. Тот храпел в своей кровати.

— Капитан, проснитесь, — я захлопнул за собой дверь и включил свет.

— Что? Что случилось? — Воронцов тут же вскочил и уселся на кровати, щуря глаза. — Озёров? Какого хрена? Почему врываетесь… вот так?

— Капитан, я просил вас отправить кого-нибудь за нашей группой? Просил. Вы это не сделали. Почему?

— Послушайте… успокойтесь. Во-первых, не надо так вламываться посреди ночи. Нельзя было подождать утра? А во-вторых, как я должен был это сделать? Вы сразу после нашего разговора выдвинулись. Откуда мне было знать, каким вы маршрутом поедете? И почему вы считаете, что мне выдадут СВП по первому же требованию? Их и так чертовски мало. А теперь объясните по-человечески, что у вас произошло?

— А то, о чём я говорил, — я взял стул и уселся напротив капитана. — Меня пытались убить.

— Убить? Но… зачем?

Кажется, Воронцов ещё не проснулся и плохо соображал.

— Я вам объяснял, зачем. Существует заговор. Теперь это уже очевидно. Меня отвезли хрен пойми куда и пытались убить. Само собой, у них ничего не получилось.

— Где они? — капитан ничего не понимающим и как будто даже испуганным взглядом. — Где остальные… с кем вы поехали?

— Семеро мертвы, в том числе майор Морозов и капитан Трубецкой, четверо вернулись со мной. Они не захотели продолжать бой, и я их пощадил. Надеюсь, что не напрасно. Они подтвердили, что за покушением стоит Неклюдов. Хотя это и так было очевидно. Он же спланировал всю операцию.

— Так… Неклюдов, значит… Плохи дела.

— Он нескольким офицерам мозги промыл. Внушил, что меня надо уничтожить. Теперь меня будут гасить. Силой не получилось. Значит, арестуют и подведут под смертную казнь.

Воронцов озадаченно потёр подбородок.

— И что собираетесь делать? — проговорил он.

— Посмотрим.

— Только, пожалуйста, не натворите глупостей. Уверен, вопрос можно решить.

— Тоже так думаю. Не волнуйтесь, я не буду сопротивляться. Это не в моих интересах. А вас хочу попросить, если что-то случится, расскажите всё Навроцкому. Он не из гвардии и ему, скорее всего, ему мозги не промыли. И попытайтесь связаться с кем-то из старших офицеров. Кстати, запишите телефон моего адвоката. Ему тоже обязательно надо позвонить.

Я достал из кармана мобильник и продиктовал номе господина Таубе. Похоже, опять придётся прибегнуть к его услугам, хотя вряд ли успею. Скорее всего, Неклюдов попытается решить проблему раньше, чем дело дойдёт до суда.

— Хорошо, Алексей, я свяжусь с вашим адвокатом. Насчёт остального… как получится. Ничего обещать не могу.

Такой ответ меня удовлетворил. Заодно посмотрю, на чьей стороне Воронцов. Если придумает снова какую-нибудь отговорку, почему не исполнил мою просьбу, тогда всё станет понятно.

Арестовали меня утром. Мы едва проснулись, привели себя в порядок. В новеньких модульных казармах у нас были собственные отсеки с туалетом и душевой для каждой роты — удобства, которых так не хватало во время жизни в палатках. Едва я закончил утренние процедуры, как в казарму ворвались человек десять гвардейцев и объявили, что я арестован.

На мои запястья надели блокирующие кандалы, которые соединялись цепью со стальным ошейником, и закабалив этой конструкцией, меня отвели в одноэтажную постройку, находившуюся возле самого вала. Тут были пять пустых четырёхместных камер, в одной из которых меня и закрыли.

Я не сопротивлялся. Нельзя было сразу обрубать все концы. Следовало подождать, как будут развиваться события. И когда станет окончательно ясно, что казни не избежать, дать дёру. Сила моя, в любом случае, никуда не делась, хотя мои враги были уверены, что я сейчас абсолютно беспомощен.

Завтрак почему-то не дали. Решили ещё и голодом морить до кучи. Зато ближе к обеду меня навестил сам генерал Неклюдов. Часовому он приказал выйти на улицу. Мы с генералом остались наедине. Нас разделяла лишь стальная решётка. Если б я захотел, то испепелил бы его вместе с этой самой решёткой. Как же чесались руки сделать это!

— Что ж вы наделали, господин Озёров, — Неклюдов смотрел на меня своими близко посаженными глазами, и во взгляде его читалось торжество. — Убили семерых офицеров. Серьёзное преступление. Похоже, правду про вас говорят, что вы вовсе не добро несёте нам.

— Хватит лукавить, господин генерал, — я сидел на стальной кровати, прислонившись спиной к железной стенке. — Я всё знаю. Знаю, кто организовал покушение. Вы промыли мозги тем офицерам и послали их на смерть, решив, что одиннадцать владеющих способны справиться со мной. Глупо с вашей стороны так бездарно просрать столько ценных кадров. Только за одно это вам следует предстать перед трибуналом. А ещё и покушение.

— Это просто слова. А вот то, что вы собственными руками умертвили семерых офицеров — факт. И свидетели тому есть. Поэтому перед судом ответите именно вы, Озёров. И очень скоро.

— Если начнут разбираться, то станет понятно, что вы отправили наш отряд туда, где нет ни бездн, ни тёмных тварей. Это вызовет вопросы.

— Не вижу проблемы. Вы поехали на задание. Возможно, там и не было ям, но одна тёмная тварь всё-таки нашлась. Ей что-то взбрело в голову, и она поубивала семерых доблестных гвардейцев. Как думаете, чья версия суду покажется более правдоподобной? Между прочим, это не первый ваш конфликт с офицерами. Вначале драка в учебном центре, затем дуэль с сослуживцем. Паршивый послужной список, знаете ли. Ваша склонность к насилию будет учтена в ходе судебного разбирательства.

— Приберегите эти сказки для дураков, — произнёс я, даже не глядя на мерзкую рожу за решёткой, которую хотелось превратить в фарш или, ещё лучше, в кучку пепла. — Мы оба прекрасно знаем, что произошло. Вам не уйти от ответа, господин генерал. Рано или поздно вас настигнет кара за ваши ложь и клевету.

— Поосторожнее со словами, прапорщик. Вы не в том положении, чтобы кому-то угрожать, — тон Неклюдова стал раздражённым. Похоже, мне удалось вывести генерала из равновесия.

— Вы правы, — я решил подыграть, а то вдруг что-то подозревать начнёт. — Сейчас на моих руках блокирующие кандалы, но однажды справедливость восторжествует. Я верю в это.

— Конечно же, восторжествует. Вас казнят как преступника, кем вы и являетесь по своей сути. Прощайте, Озёров, — Неклюдов развернулся и вышел из помещения.

Я встал, приблизился к решётке и оглядел короткий коридор. Подумал, что меня сейчас снова попытаются убить, но ничего не произошло. В помещение вошёл дежурный и уселся за стол. Я же вернулся на своё место.

Визит генерала расставил всё по местам. Если какие сомнения и оставались, то теперь они развеялись окончательно. Заговор устроил именно Неклюдов. Только вот не верилось, что это была его собственная инициатива. Возможно, его тоже кто-то подначил. Но кто? Уж не сам ли император?

Я продолжил ждать. Мне казалось, Неклюдов долго тянуть не станет. Возможно, меня попытаются убить сегодня ночью. Почему бы и нет? Они уверены, что кандалы заблокировали мою магию. Думают, я беззащитен. Как же эти идиоты ошибаются! Но мне это только на руку.

Вечером мне принесли ужин, и я первый раз за день поел. А ночью никак не мог уснуть. Ждал скрипа двери, шагов и грозного окрика, повелевающего мне встать и следовать на казнь. А может быть, банально пули в лоб.

Как же они удивятся, когда поймут, что ошиблись! Какое лицо будет у Неклюдова, когда я заявлюсь к нему посреди ночи. Ведь перед тем, как уйти, обязательно испепелю эту сволочь. Он должен умереть, и я не думал, что с этим возникнут проблемы. Мне известно, где у Неклюдова кабинет и спальня. Пройти сквозь стены незаметно от всех мне не составит труда.

Ночью раздались шаги. Мимо по коридору прошли трое, один из которых звенел кандалами. Хлопнула дверь дальней камеры, защёлкал замок. Похоже, привели какого-то провинившегося солдата. А под утром произошла смена караула. Тогда я и уснул, устав ждать.

Проспал недолго. Меня подняли по свистку на перекличку. Затем дали позавтракать. И я снова принялся ждать.

Вдруг уличная дверь распахнулась, послышались шаги тяжёлых армейских ботинок. Похоже, это за мной. Часовой тут же вскочил и отсалютовал. Перед решёткой моей камеры появились двое: великий князь Дмитрий Павлович и полковник Романов.

— Рядовой, откройте камеру и снимите с заключённого кандалы, — приказала она раздражённым тоном.

— Ну здравия желаю, госпожа полковник и Ваше Высочество. Как отпуск?

Никто мне не ответил. Дежурный отпер дверь, снял с меня кандалы, мои руки и шея оказались свободны.

— Алексей, пройдёмте с нами, — проговорил великий князь.