Оборотень

Глава 2. Часть семьи

— Ваше Высочество, вам помочь совершить омовение?

— Не стоит, Малика. Иди. Я справлюсь сама.

Улыбка получилась высокомерной, но служанка покорно поклонилась и покинула покои, осторожно прикрыв дверь. Успела уже выяснить, что за последний месяц у госпожи ужасно испортился характер.

Астерия стянула с волос ленту и шумно выдохнула, останавливаясь у окна.

Долгое время девочка считала, что вернуться в замок для неё самое желанное на свете. Что избавившись от золочёной клетки, она сможет жить в своё удовольствие. Гулять где захочет, когда захочет. Меньше скучных учебников. Меньше занудных преподавателей. И никаких больше корпений над дурацкими сорняками, по недоразумению называемыми лекарственными, лишь бы подольше побыть вне постылых стен.

Реальность оказалась суровее.

Уроков стало больше вдвое, а всевозможных правил и ограничений свалилось уйма. Подъем самым ранним утром, каждый день в одно и тоже время, независимо ни от погоды за окном, ни от времени года, ни от дня недели. Завтрак — в конкретное время, да к тому же в одиночестве… Так же как и в башне!

На попытку возмутиться подобным пренебрежением, личная служанка взглянула с удивлением и испугом. «Но ведь так было всегда».

Эта фраза стала первой подобной, но не единственной, и далеко не последней. Она звучала практически… Всегда?

Пойти гулять когда захотелось? «Вы так никогда не делали». Опоздать на урок? «Что на вас нашло. Ваше Высочество?» Отказаться от надоевшей на завтрак каши? «Ваше Высочество, вы не заболели?»

Почти месяц понадобился Астерии, чтобы окончательно понять простой факт — это не над ней так издевались. И что Мия, живя во дворце, была ограничена в десятки раз сильнее, чем сестра. И ни о каких развлечениях и речи не было… За весь месяц жизни в «своей» шкуре, Астер не увидела, не услышала ничего, чему стоило бы завидовать.

А ведь раньше — завидовала. Лютой, ослепляющей завистью. Представляла, как Мия кружится на балах, меняет платья чаще трёх раз в день, капризничает в ответ буквально на каждое предложение… Ведь так это рассказывала тётя Шонель. Она ведь не могла врать!

Но глаза… Глаза говорили иное. И капризы, обилие платьев, разгильдяйство — сопровождало Лонесию. Она даже придворные поклоны делала небрежно, словно не считала своим долгом снисходить до чего-то подобного. Словно ставила себя выше всех прочих!

Это вызывало недоумение. Это запутывало. И ужасно злило.

Что такого натворила Артемия, что теперь к принцессе и наследнице такое отношение?! Даже отец теперь уделял меньше внимания, а тётю девочка не видела с собственного дня рождения.

Астер стукнула кулаком по подоконнику и выпрямилась, полная решимости пойти к отцу и задать наконец волнующий вопрос. «Что такого натворила Мия, за что страдать должна я?!». Чем вызвано это наказание?! А ничем иным объяснить подобное отношение к «принцессе Астерии» она не могла.

Про желание освежиться после занятий, она даже не вспомнила. Так же как и про намерение сменить платье. На фоне возмущения, кипящей внутри несправедливости, сейчас недавние планы показались совершенно не важными.

Дверь открылась раньше, чем Астерия успела до неё дойти. В комнату с поклоном вошла служанка.

— В-ваше Высочество, — её голос едва заметно дрогнул.

Раздражение пришлось усмирить. Мия отличалась большей терпимостью к слугам, и несмотря на несогласие с подобным, Астер всё же старалась не переходить особую грань. Ей не хотелось, чтобы за глаза её сравнивали с Лонесией. Поэтому недовольство, высокомерие она проявляла весьма умеренно, предпочитая выплёскивать излишки пара на тренировочной площадке, в кои-то веки радуясь её наличию.

— Да, Малика.

— Его Высочество Терион…

Служанке даже не требовалось продолжать — Астерия и так поняла всё, что та хотела сказать. И удержать лицо стоило больших усилий.

Терион хорошо ладил с Астерией раньше. Только никто ведь не знал, что «Астерия раньше» это Мия. И как бы не хотелось Астер высказать своё «фи» и сестре, и брату, прямо сейчас она не могла этого позволить. Слишком резкая перемена в характере будет выглядеть странно… Но это Астер бы пережила. А вот расстраивать отца — не хотелось.

А перемена в характере непременно расстроит отца. Но это можно было бы пережить. Объяснить. При необходимости, может, даже извиниться. Отец бы понял. Однако возникшее напряжение в ее отношениях с братом, расстроит отца гораздо вернее. И объяснить его… Будет сложно. Если вообще получится.

Эти мысли пронеслись в голове молниеносно, и девочка натянула вежливую улыбку — самую дружелюбную из тех, на которые была сейчас способна.

Следуя за служанкой, Астер пыталась настроить себя на то, что придётся броситься на шею к брату… Нет, просто обнять… Но даже от этой мысли её передёргивало — от неприязни.

На удивление, служанка привела не на крыльцо и даже не в малую голубую гостиную, самую удобную из всех прочих, а к дверям столовой. Астерия поморщилась, досадуя, что так и не успела сменить платье. Но радость — от того, что не надо будет изображать незамутнённое счастье встречи и бросаться в объятия, — перевесила.

Отец, тётя Шонель, Лона были на своих местах, и лишь Терион стоял около своего стула — видимо он пришёл незадолго до Астер.

— Доброго дня, — принцесса изобразила положенный поклон и даже смогла изобразить доброжелательную улыбку. — С возвращением, дорогой брат. Я рада, что вы вернулись домой.

Астерия надеялась, что выглядит достаточно искренне, и постаралась проигнорировать насмешливое фырканье от сестры. В конце концов, это ведь Лона, чего ещё от неё можно ждать?!

— Ты не слишком-то спешила, — не удержалась от подколки Лонесия.

— Как можно быть такой невнимательной, Лона? Астер даже переодеться не успела — так торопилась, — Терион подмигул Астерии.

Девочка неопределённо фыркнула и сделала вид, что её очень сильно интересует кусок ароматного стейка. То, что Терион вступился за неё перед сестрой, было приятно. Но обида по-прежнему никуда не делась. Если б никого рядом не было, Астерия бы непременно высказала брату, что такими дешёвыми методами её расположение не завоевать. Но при отце приходилось держать эту мысль при себе, и сильнее налегать на еду, чтобы соблазна озвучить истинные эмоции не было.

То, что Терион сидел рядом — на соседнем стуле, — было очень кстати. Так Астерия могла больше не участвовать в разговоре, делая вид, что её и так всё устраивает.

Хотя и отец, и брат делали в своём диалоге паузы, предполагающие каких-то реплик от Астерии. Иногда что-то говорила Лона — невпопад, — иногда спрашивала тётя Шонель, больше интересуясь какими-то сугубо деловыми деталями. И лишь Астер молчала.

Даже тогда, когда разговор очевидно требовал именно её слов, всё равно молчала. Улыбалась натянуто, согласно кивала, не пытаясь даже вдуматься, и снова утыкалась в тарелку.

— Терион, не налегай на десерт, твоя мать тоже ждёт тебя. И, наверняка, она будет не прочь выпить с тобой чашечку чая за неспешной беседой.

Слова отца заставили Астер поднять голову. Она удивлённо вскинула брови, заметив стул, который очевидно и предназначался леди Гортензии, но сейчас пустовал.

— А почему она просто не пообедала вместе с нами?

— Это…

— Потому что она не часть нашей семьи, — пренебрежительно отозвалась Лонесия.

Астерия подняла брови выше, глядя на сестру с искренним изумлением. Эти слова звучали нелепо, особенно из её уст, что казались несмешной шуткой. Отец лишь поморщился, но промолчал, а леди Шонель всем своим видом выражала согласие со словами племянницы.

С леди Гортензией Астер была практически незнакома. И причин защищать её, вставать на её сторону не было никаких. Но девочку выводило из себя это выражение лица Лоны, полное превосходства, словно она считает себя выше не только Астер, но и самой леди Гортензии — которая раньше была королевой.

— Но ты же здесь сидишь, — насмешливо фыркнула Астер.

Лона вытаращилась на сестру, словно у той неожиданно выросли рога. Отец — закашлялся, подавившись от неожиданности. Тётя Шонель судорожно выдохнула сквозь зубы. И лишь брат неопределённо кхекнул, явно растерявшись от подобного заявления.

— Астерия, это грубо! Извинись!

Тётя не уговаривала, она требовала. И смотрела зло, поджав губы так, что они побелели.

Опешив в первый миг, Астер хлопнула ресницами. Но, поймав очередной, полный превосходства взгляд Лоны, лишь упрямо поджала губы и фыркнула громче.

— И не подумаю, леди Шонель!

В её тоне, в её взгляде звучал вызов. Она не собиралась подчиняться. И даже не пыталась скрыть того, что её задело, что тётя защищает сестру, а не её.

— Дочь, ты не права, — Лерион попытался говорить мягко.

Но было заметно, что и в его взгляде на Астер тоже мелькает досада.

И девочка не выдержала. Резко отодвинув свою тарелку с салатом, опустошённую едва ли наполовину, принцесса порывисто поднялась на ноги, едва не опрокинув при этом стул. Рвано поклонилась и глазами сверкнула уязвлённо.

— Ах, простите-извините, Ваше Величество. Я совершенно забыла, что в вашей семье оскорблять кого-то нельзя только мне.

— Астерия!

— Астер!

Отец звучал чуть виновато, тётя более зло. И лишь Лонесия, не скрываясь, злорадствовала, наслаждаясь представлением. Ей разве что таблички не хватало, чтоб прям буквами написано было, как ей нравится подобное заступничество.

Быстрым шагом, не желая слушать и, уж тем более, оправдываться и извиняться — этого она не собиралась делать вообще, — Астерия покинула столовую. Двери хлопнули позади, но девочку это не волновало.

Она шла быстрым шагом, лишь на чистом упрямстве «я принцесса!» удерживаясь от того, чтобы перейти на бег. Глаза застлали злые слёзы. Не от жалости к себе, не от обиды, скорее от несправедливости. И внутри всё кипело от этого дикого коктейля. И когда на локоть легла чужая рука, придерживая, Астерия попыталась её сбросить, и резко развернулась, готовая высказать всё, что только думает, независимо от того, отец её догнал, тётя ли, или кто-то иной, вроде магистра.

В шаге стоял Терион, успокаивающе подняв пустые ладони перед собой. Словно коня успокаивал, а не в принцессе подошёл.

— Чего тебе? — зло буркнула Астер, не в силах быстро перестроиться. — Тоже пришёл требовать, чтобы я извинилась?

— Это бы конечно не помешало… — Терион вздохнул. — Но…

— Из-за неё твои родители расстались, а ты всё равно её защищаешь?! Даже ты защищаешь её!

Астер раздражённо мотнула головой. Разумом понимая, что брат прав, но сердце кричало от обиды. Даже Лону он любит больше, чем её!

— Я тебя защищаю, дурёха.

— Как ты с наследницей разговариваешь?!

Злость вновь перевесила обиду и любые намёки на чувство вины.

— Так а я и не с наследницей разговариваю, а с сестрой, — Терион даже бровью не повёл.

— С сестрой ты разговаривал, когда здесь была Артемия, — Астер вздёрнула подбородок выше.

— А ты не сестра мне, что ли? — принца слова девочки скорее развеселили.

Астерия сжала губы в тонкую полоску и не ответила.

Не хотела она признаваться — даже самой себе, — что хочет стать ближе с братом. Что хочет так же, как Мия. Чтоб и любили, и ценили, и оберегали… Но чтоб её саму, а не принцессу, наследницу и прочее.

— Если хочешь быть братом — мешать не буду, — сжав зубы, произнесла и отвернулась к окну. — Но любви — не жди. Бросаться на шею, называть братиком — не буду. Не заслужил.

— Х-ха, — Терион со смешком покачал головой, и улыбнулся мягко, с сочувствием. — Это не так работает, сестричка. Нельзя сказать «любите меня», и сразу же получить всё на блюдечке, да с каёмочкой. А если ты так и продолжишь за обиду свою детскую и надуманную цепляться, то и не будет у тебя ничего. Так и будешь ходить, как Лонесия. Только она облизывается на то, что ты принцесса-наследница и законная дочь, а ты сейчас завидуешь тому, что её тётка защитила. Глупая. Я помочь готов, но обихаживать тебя, как коня не собираюсь. Не хочешь стать настоящей роднёй — заставлять, уговаривать не буду. Выбор — только за тобой. Давай, Астер. Сделай его как принцесса. Как наследница сделай, — в его голосе проскользнула ирония. — А не строй из себя маленькую девочку, которую опять посадили в башню. Стены у этой башни — воздух, и выйти из этой клетки проще лёгкого.

Терион изысканно поклонился — глубже, чем отцу даже, — и ушёл, оставляя сестру обдумывать всю его долгую и эмоциональную речь.

Астер громко фыркнула ему в спину. Поджала губы сильнее, когда он даже не обернулся. Вытерла глаза, горящие то ли от непролитых слёз, то ли от стыда, и выпрямив спину, медленнее пошла в свою комнату.

Слова Териона она обязательно обдумает… Но позже. А сейчас она собиралась закрыться в комнате и никого не видеть. И не слушать больше ничьих нотаций.

Маленькая она, значит. В башню сама лезет…

Ну и ладно. Ну и пусть!

Это её «выбор», как сказал Тери.

***

После того, как волки приняли меня… Нет. После того, как Шрам принял меня — остальные просто были вынуждены смириться с решением вождя, — жизнь стала заметно проще.

Я больше не воспринимала стаю как что-то враждебное, опасное. Они не стали моей семьёй, но… Наверно можно сравнить с жизнью во дворце. В первые лет пять, насколько я их могу помнить, отношение ко мне было примерно такое же. Поддержка, помощь при необходимости, но никаких требований.

Мне больше не надо было доказывать своё право находится здесь. Теперь это было моё законное место…

И, если сравнивать всё с тем же дворцом, то здесь мне было уютнее.

Щенки, наверно, приняли меня быстрее всех. В рот не заглядывали, не та натура всё же, но слушали с интересом. Порой, играя с ними, я даже забывала, что на самом деле я человек. Как будто моё место изначально было здесь, а не среди двуногих.

Даже мою неспособность охотится поняли и приняли!

— Мия. Готова?

Я вопросительно взглянула на Быструю, с удивлением отмечая в её голосе намёк на предвкушение и нервозность.

— Совет волков. Сегодня.

— Что это?

— Все стаи. Большой сбор. Деление территорий, составление пар, обмен новостями…

— А зачем там я? — искренне не понимаю.

— Волчат представят Волчице-матери.

Прозвучало гордо. Заметно было, что для Быстрой это важно, и очень волнительно.

Но я лишь покачала головой — ни про какую Волчицу-мать я раньше не слышала. Ни от людей, ни от волков… Впрочем, с ними я не особо и общалась, больше с волчатами. А с парой волчиц — наши разговоры крутились, опять же, вокруг щенков или каких-то исключительно бытовых мелочей.

— Волчица- мать — как Шрам?

Быстрая весело рассмеялась — именно на это больше всего был похож её лай, — и взглянула на меня с материнским почти умилением.

— Волчица-мать дала жизнь всем волкам и лесам. Её милостью леса полны зверьём, а наши охоты всегда успешны.

Я потрясла головой, потому что в ней совершенно не укладывалось то, что говорит Быстрая. Рассказанное слишком напоминала о богах, но… Ни разу, нигде я не встречала упоминаний, что подобное возможно — боги-звери. Впрочем… Вполне возможно, что это как-то связано с Арион? Она ведь покровительствует всему живому. Может, у неё есть какие-нибудь полубожественные звери… Бывают же полубожественные люди, может и у зверей бывает что-то подобное? И пусть я не видела такого ни в легендах, ни в сказках, ни тем более в учебниках… Всё же стоит признать, что и читала я далеко не всё.

— Волчат представят Волчице-Матери, а её Сын даст им достойные имена!

Быстрая объясняла это, как нечто очевидное. И для простоты, я решила считать, что Волчица-мать это богиня по меркам волков. Тогда её Сын, видимо, как наши жрецы. Раз он даёт имена всем волчатам, он наверняка очень авторитетен среди всех волков. Но уточнить это я не успела.

— Мия, Быстрая. Пора!

Нас позвал Шрам лично. Быстрая подтолкнула меня в сторону стайки щенков. Оба проявили своеобразную, но однозначно заботу.

Казалось бы мелочь, обыденность, но неожиданно согрела, в очередной раз заставляя почувствовать, что волки мне ближе чем все двуногие.

Интересно, а мне тоже дадут новое имя? И если да, смогу ли я стать полноценной волчицей? Без необходимости возвращаться в тот мир.