Обреченный мост

Войткевич и Новик

Ближе к морю густо сеяла ледяная морось, от которой, быстро набрав сырости, тяжелела шинель, деревенело замерзшее лицо, и колючие мурашки разбегались за шиворотом. В двадцати шагах уже мало что было видно за серой пеленой водяной пыли.

За углом одного из рыбачьих домишек в старинных дождевых разводах они обнаружили немецкого солдата — судя по галунной обшивке погона, унтер-фельдфебеля, засевшего за старой перевернутой гичкой. Давно не смоленной, побуревшей и с ребрами шпангоутов, виднеющихся в прорехах бортов. Унтер с выражением крайней сосредоточенности на рябом лице целился куда-то из самозарядной винтовки Вальтера G41(W) с оптическим прицелом. Яков присоседился подле, выставив поверх киля свой незатейливый «Маузер» образца 1898 года.

— Ганса не видел? — не оборачиваясь, спросил ротный снайпер, видимо, краем глаза заметив «свой» характерный силуэт каски, но догадавшись по штормовке с серым размытым рисунком, что это не Ганс, ушедший за боеприпасом.

— Нет, — уверенно заявил Войткевич, передёргивая затвор. — Не встречал.

Хотя вполне возможно, что востребованного Ганса они с Новиком таки видели. Прежде чем добраться сюда, где, судя по всему, начинался плацдарм, занятый русским десантом, Новик, пользуясь суматохой и грохотом перестрелки, вспыхнувшей с особой силой, расстрелял в упор расчёт «MG 42». Да и Войткевич «промахнулся» прямо в спину взводного обер-ефрейтора.

Но потом зеленоватую лужу посреди майдана пробороздили два уцелевших «Blitz» с подкреплением и стало ясно, что так отчаянно рисковать больше не стоит — наверняка весть о том, что где-то тут промышляют злодейством русские диверсанты в немецкой форме, разнесётся с телеграфной скоростью. Поэтому ещё двоих шуцманов, буквально подвернувшихся под руку, Войткевич оприходовал вполне в духе и традициях уголовной Одессы — ткнув исподтишка штык-ножом в печень.

Был ли среди них Ганс? Спросить как-то не приходило в голову. Поэтому Яков честно сознался:

— Я твоего Ганса вообще не знаю.

Только теперь унтер-фельдфебель повернул голову в его сторону.

— Подкрепление полевой полиции, — пояснил Яков в ответ на вопросительный взгляд.

— А-а… — протянул немец, из чего стало ясно, что до него ещё не дошли тревожные вести. А раз так, Новик, снявшийся со страховочной позиции, решил уточнить:

— И давно они так? — бесшумно оказался он по другую сторону снайпера.

Унтер-фельдфебель невольно шарахнулся и даже сплюнул, когда увидел ещё одного соратника.

— Gutten Morgen.

— Какое, к чёрту, доброе, — проворчал унтер, успокоившись. — С ночи их выковырять не можем. Засели, как заноза в заднице. Хотя я не понимаю, — рябой немец недоуменно пожал плечами. — Они же гарантированные покойники, отчего не сдаются?

— Так русские же, — исчерпывающе пояснил Новик, потроша полупустые магазины «MP», собранные по дороге и начиняя патронами магазин своего.

— Это да, — нехотя согласился рябой, возвращаясь к окуляру цейссовского прицела. — И всё равно, никак не привыкну к этой их манере, — забубнил он в ложе винтовки. — Русские командиры расходуют солдат без счёта, посылают их на верную смерть, а они ещё и упрямятся, чтобы их непременно убили.

Яков хмыкнул, оставив замечание фельдфебеля без комментариев, спросил только:

— Где они тут?

— Да вот, — мотнул головой на ближайшие дома с характерными односкатными крышами унтер. — Отбили метров двести от берега и пляж от одной батареи до другой, — он указал на пологие холмы, справа и слева замыкавшие широкую балку Жуковки. — И хоть танками их выдавливай.

— Понятно, — отметил про себя насчёт батарей капитан Новик. — А ты их откуда тут выкуриваешь? — всмотрелся он туда, куда целил из снайперской винтовки рябой.

— Я не выкуриваю, — деловито проворчал тот, слегка поводя дулом «Вальтера». — Я, наоборот, слежу, чтоб они не забрались, куда не надо.

— А куда не надо? — насторожился Войткевич, вынимая из кожаных ножен штык с широким лезвием.

— А вот, видите дом на небольшой возвышенности?.. — воронёный ствол дёрнулся вправо. — Если русские в него заберутся, начальство точно пропалит всем нам штаны на заднице.

— Ну, хоть какая-то польза от разведки боем, — задумчиво пробормотал старший лейтенант, ковыряя острием штык-ножа грязь под ногтем.

— В смысле? — не понял унтер-фельдфебель, недоуменно уставившись на него из тени под обрезом каски. — Какая ещё польза? Кому?

— Родине, конечно, — не отвлекаясь от маникюрных операций, пояснил Войткевич. — Матери… Муттерлянду, если хочешь.