Обреченный мост

Керчь. Руины з-да им. Войкова. Шлаковый карьер

Туман, осевший в красноватых отрогах шлакового карьера, казался паром, бурлящим над походным котлом, он шевелился и вскипал вихрями. В движение его приводили серые тени, мелькавшие, хоть и не очень суетно, но густо, особенно со стороны развалин. Около сотни человек военного убожества, ведомые контрастно самоуверенными вояками в камуфляже, спускалось в карьер по наезженной колее. Пленные напоминали стадо захудалой скотины, гонимое не столько даже пастухами, сколько погонщиками, равнодушными к её дальнейшей судьбе, впрочем, вполне понятной.

С мясницким деловитым равнодушием в кузове крытого «Phanomen»-а пулемётчик заправлял под затворную крышку «MG-42» длинную ленту.

Прожженные и заляпанные глинистой грязью шинели накапливались с другой стороны грузовика, так что времени на надежду в тифозно-стриженых головах ещё оставалось…

Но его вовсе не было у капитана Новика и лейтенанта Войткевича, находившихся на буром гребне отвала.

— Знаете, Саша, чего я не люблю больше всего в нашем деле?.. — поморщился Яков, возвращая бинокль командиру.

— Какие-нибудь несвоевременные дилеммы вроде этой, — проворчал Саша.

— Вы читаете мои мысли, — Войткевич скептически ощупал подсумок для магазинов на поясе. Все шесть гнёзд были заполнены железными пеналами, но даже с неторопкой скорострельностью «MP» это было ненадолго. — Как будто нельзя было начать избиение с предателей родины, чтобы я мог с чистой совестью продефилировать мимо…

Он имел в виду толпу в полсотни персонажей, узнаваемых чуть большей выправкой и ухоженностью, если за таковую можно счесть списанное обмундирование вермахта без знаков различия — «добровольных помощников», Hilfswillige. Закономерно узнаваемых и чуть большей самонадеянностью. Они, в привычном ожидании команды, толкались, пытаясь согреться в промозглом сумраке утра, курили на противоположном краю карьера, отведённые от него достаточно далеко, — чтобы не видеть предстоящей расправы с соотечественниками.

— Думаешь, их тоже? — не столько спросил, сколько констатировал Новик, бросив рассматривать «хиви» в бинокль.

— И это только усугубляет наше положение, — кивнул Войткевич. — Ей-богу, я более спокоен на их счёт, когда они под присмотром немцев.

— Ладно, по большому счёту, выбора у нас особого нет, — вздохнул капитан. — Трубы как раз за этой отарой отпущения.

Нужные им трубы сливного коллектора действительно находились в вершине двух промоин овражного вида, оканчивавшихся плоским растрескавшимся дном пересохшего озера. Натёка явно технологического происхождения.

— Тогда попробуем не бросаться в глаза конвоирам, — подытожил Яков.

Это им удалось.

Они пробирались, то пользуясь скудным облачком тумана, судорожно цеплявшегося за заусеницы ржаво-жестяного чертополоха, то прикрываясь до времени кучками пленных, пока они со злобной ленцой или почтительной неприязнью не расступятся перед двумя СС-штурман в камуфлированных анораках.

Таких же, как у конвоиров. В разведотделе специально было уточнено текущее обмундирование команды 10 B.

В конце концов разведчикам удалось возникнуть перед пулемётным расчетом «MG-42» с внезапностью гибельного сюрприза.

Старший расчёта гефрайтер Шлок, например, вообще не понял, откуда взялась, всплывая из-за деревянного борта грузовика, улыбающаяся физиономия незнакомого «однополчанина».

Не меньше удивился и водитель полуторки, задремавший, упёршись лбом в баранку, когда лязгнула дверца, и рядом на дерматиновое сиденье уселся СС-штурман (то есть капитан Новик) и без обиняков заявил:

— Я сам поведу…