Охотники за привидениями и машина времени

Глава первая В НЬЮ-ЙОРКЕ ОТКРЫВАЕТСЯ «ШКОЛА ИСТОРИИ АНОМАЛИЙ» (ШИА). ДЖАНИН ПРЕСЛЕДУЕТ НЕВИДИМКУ. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА С ДАВНО ПРОПАВШЕЙ ТЕТУШКОЙ

Это был день как день. Обычное пасмурное утро встречало очнувшихся от сновидений нью-йоркцев. На границе ночи и дня свое дежурство заканчивали санитарные машины. Один за другим оживали офисы и магазины. Информационные радио- и телеканалы наперегонки включались в охоту за событиями нового дня.

День обещал удачу для богатых, ибо деньги притягивают деньги; удовольствие для лентяев, ибо им все равно когда отдыхать, если есть где; заботы для бизнесменов, ибо беспокойная голова всегда найдет работу ногам; и, наконец, разочарования для бедных, ибо стать из голодранца магнатом можно только благодаря чрезвычайному чуду, а оно, как известно, себе на уме и не спешит туда, где его ждут.

Джанин встала довольно поздно. Сегодня, впрочем, как и в предыдущие три недели, в офисе будет скука, невообразимое количество чашек из-под выпитого кофе, бесконечные разговоры на бессмысленные темы, и все от того, что в ожидании телефонного звонка с заказом на срочную и захватывающую работу девать себя ну совершенно некуда. Вот почему в бюро под таинственной и одновременно многозначительной вывеской «Охотники за привидениями» сотрудники в последнее время приходили не спозаранку.

После привычных утренних процедур и завтрака Джанин особенно тщательно убрала в квартире, почистила и потерла средних размеров тыкву и замешала на дрожжах тесто для любимого Лизуном тыквенного пирога. Пока тесто поднималось в теплой микроволновой печи, Джанин писала письмо любимой подруге, уехавшей полгода назад из Америки в Европу.

В Европе жизнь была в те времена куда веселее, чем в Америке. Туда стремились звезды кино, театра, эстрады. Там собирались художники на грандиозные бьеннале – внушительные по своим масштабам выставки произведений искусства. В те времена в Европе почти каждый день шумели карнавалы, потому что многовековая история этого континента накопила в себе столько событий, что половину из них пришлось забыть, поскольку в году не хватало дней устраивать пышные торжества в память о них.

Джанин подумывала, не отправиться ли и ей в те края, хотя бы для того, чтобы увидеть подругу, может, и неплохое место по специальности подыскать? Правда, чтобы ехать на другой континент, несмотря на все чудеса коммуникаций XXI века, надо иметь некоторую сумму денег на дорогой билет. По причине же затянувшегося простоя в офисе охотников за привидениями денег на дальнюю дорогу у Джанин пока не было.

К часу дня замечательный тыквенный пирог (кстати, Джанин добавила туда для аромата корицу) был готов, упакован и вынесен из дома.

Высокая белокурая охотница за привидениями, уверенно выстукивая каждый шаг каблучками ковбойских остроносых сапог и позвякивая замочками на куртке, шла в контору.

Дом Джанин находился недалеко от места работы. Парк с безупречно круглым природным озером, Линкольн-стрит, площадь собора Омни и половина Пич-Три-стрит – все, что надо было преодолеть на пути. Поэтому Джанин всегда ходила пешком.

Когда до конца Линкольн-стрит оставалось только два квартала, Джанин заметила небольшое столпотворение на площади прямо около собора Омни.

Уже много лет собор был закрыт. Его не использовали ни как культовое сооружение, ни как концертный или выставочный зал. Первое – по причине того, что конфессия, строившая собор лет двести назад, оказалась- жестокой по отношению к людям и культ был запрещен. Никто в городе так никогда и не узнал, чему же поклонялись посетители собора. Не устроили в нем и ничего другого полезного для общества, потому что в соборе, вскоре после запрещения строившей его секты, стали происходить необъяснимые, загадочные вещи, и, чтобы положить конец безобразиям, сооружение закрыли вообще.

Сколько себя помнила Джанин, здание было исключительно памятником истории и архитектуры. Да и сама площадь не пользовалась популярностью даже у тех нью-йоркцев, которые сохранили дедовские привычки время от времени собираться на площадях большими группами и что-то шумно обсуждать.

Тем удивительнее было то, что увидела Джанин. Толпа, бурлящая около главного входа в собор Омни, не была похожа на пережиток старой традиции.

Поскольку ни один информационный канал (а их шесть одновременно показывает монитор телесети в доме Джанин) не сообщил ни о каком-либо значимом планирующемся событии, Джанин решила выяснить все сама. Через три с половиной минуты она стояла в толпе любопытствующих, скептичных, верящих, ухмыляющихся, искренне удивленных, записывающих и равнодушных сограждан.

Примерно в центре толпы, на небольшом возвышении, скорее всего на кузове грузового мини-кара, стояли невысокий бледный мужчина и высоченная, наверно, на полторы головы выше мужчины, очень худая и тоже бледная женщина. Глаза у обоих были светло-голубого цвета, такого светлого, что казались почти белыми. Это создавало жутковатое впечатление. Возраст этих двоих Джанин определить не могла. Морщин на лицах не видно, волосы блеклые и сильно поредевшие то ли от возраста, то ли от перенесенных в жизни страданий. В глазах у парочки матовыми искрами пробегала нечеловеческая усталость и тоска. Говорил в основном мужчина.

Стоявшая рядом с Джанин старушка доложила, что в начале выступления, которое Джанин, понятно, пропустила, он представился Кевином Креком, администратором, а женщина, мол, – это старший преподаватель. Зовут ее Лиса Лирон.

– ...Вот в чем, друзья, и состоит ваша главная ошибка... – вещал в мегафон администратор Крек блеклым, уставшим голосом. – ...Посмотрите вокруг, за пределы вашей страны! На соседнем континенте дружба с историей сделала чудеса. Там люди веселятся, потому что знают, откуда пришли и куда уйдут...

Вдруг Джанин обнаружила в своих руках небольшой листок бумаги. Когда она его взяла, и кто ей дал его, девушка не помнила, не заметила. Джанин оглянулась. Ничего особенного вокруг не было: люди, каждый со своими эмоциями, плакаты, призывающие поступать в какую-то школу, наверное, в школу, организованную и принадлежащую тем двоим, что выступают, подумала Джанин. Однако никого, кто разносил бы листовки типа той бумажки, которая была у нее в руках, Джанин в толпе не увидела.

– Спасибо за информацию, – обратилась она к старушке-соседке. – Пожалуй, мне пора на работу.

– Счастливо, милая. Ступай с Богом. Да лучше поспеши. Глянь на небо, ливень, не иначе, вот-вот хлынет. Я тоже пойду. Стара я учиться, – прошелестела старушка и полезла в сумку за зонтиком.

И вовремя. Первые тяжелые холодные капли уже обожгли нос и щеку Джанин.

Дождь грянул внезапно и обрушился на землю с огромной силой. Буквально в один миг пространство вокруг собора Омни превратилось в дремучий лес, где вместо деревьев к небу тянулись столбы воды, а вместо прикорневых зарослей по площади расползлись хрустальные кусты-короны, созданные разбивающейся об асфальт водой.

Толпу любопытных буквально смыло. Администратор Крек и главный преподаватель Лирон суетливо сворачивали плакаты и агитационные лозунги. Молодые люди, имевшие такой же бледный и измученный вид, усердно помогали им переносить нехитрое имущество в помещение собора.

«Однако новые хозяева этой громадины так же таинственны, как и сам собор, – подумала Джанин, укрываясь под навесом ближайшего мини-маркета. – Кстати, нам давно следовало заняться этим местом и навести здесь порядок. Почему власти до сих пор не вспомнили об этой проблеме?»

И вдруг она почувствовала, как сумка сама собой становится легче. Волна недоумения смыла все рассуждения и мысли. Появился легкий запах свежего... тыквенного пирога, приготовленного для Лизуна час назад. Джанин резко повернула голову и чуть не вскрикнула от удивления. Не будь она Джанин, она бы наверняка потеряла сознание от ужаса. Но она не была простой, рядовой женщиной Нью-Йорка XXI века. Она была человеком, по роду своей работы готовым ко всему.

Впрочем, ничего ужасного не происходило. Это было лишь немного странно. Через поливериловую ткань сумки Джанин просачивался тыквенный пирог. Через полминуты он повис в воздухе, будто раздумывая, куда же двинуться дальше, а потом поплыл вдоль витрины мини-маркета. Любознательность заставила Джанин последовать за ним, в то время как промокшие люди, ожидавшие милости от природы под тем же навесом, наблюдали за происходящим, широко раскрыв глаза и рты.

Вдруг пирог резко рванулся из-под навеса и стремительно полетел по направлению к собору Омни. Джанин забыла про дождь и про все на свете. Она бросилась в пелену дождя и понеслась вслед за любимым тыквенным пирогом Лизуна. Впрочем, ее гнал не страх того, что пирог промокнет и станет невкусным, и не жалость, что, потеряв его, Джанин не сможет порадовать милое зеленое привидение, подружившееся с охотниками и оставшееся им помогать. Нет, только профессиональная привычка управляла сейчас Джанин. Она оказалась в своей обычной рабочей обстановке и должна была если не положить конец безобразию, то, по крайней мере, выяснить, от чего оно произошло.

Чем дальше от навеса уплывал пирог, тем четче девушка видела некоторые изменения. Теперь она была совершенно уверена, что лакомство Лизуна не ожило. Она поняла, что у происшествия есть автор, то есть конкретный похититель. Этот похититель, не давший о себе знать под навесом, потому что оставался сухим, теперь, быстро пропитавшись влагой, стал слегка матовым. К тому же струи воды, стекая ручьями с его макушки до земли, дополнительно обрисовывали не слишком четкий силуэт.

Теперь у Джанин словно прибавилось сил и скорости. Она поднажала и... чуть не расшибла себе нос, потому что с размаху ударилась о тяжеленную дверь собора Омни. Несколько секунд назад через эту дверь просочился мокрый невидимка с пирогом. Джанин так увлеклась погоней, что забыла об особенностях призраков и невидимок – им не обязательно открывать перед собой двери, чем Джанин как раз не отличалась.

К счастью, разбивать руки о могучие оковы, пытаясь достучаться до людей внутри собора, не пришлось. Оказалось, достаточным потянуть на себя огромное тяжелое металлическое кольцо, чтобы дверь с легким скрипом открылась.

Джанин оказалась внутри. В маленьком фойе, освещенном свечами, она прошла под низкой аркой.

Теперь Джанин стояла в самом святилище, где находился главный алтарь, выкрашенный в темно-синий цвет и окруженный рядами скамеек. Все оставалось нетронутым с тех самых времен, когда здесь проходили встречи еще не запрещенной конфессии.

На всех стенах вокруг алтаря сотни панелей изображали деяния каких-то святых. Джанин не знала ни одного из них, поскольку даже информация о той конфессии была под запретом.

На какую-то секунду Джанин растерялась, но затем быстро справилась с собой и осмотрелась по сторонам. Нигде не было и признака невидимки-воришки. Не было в храме и людей. Только около входа стояли свернутые в трубочки лозунги.

Джанин решила ориентироваться на запах, ведь пирог, особенно влажный, должен оставить душистый след. Однако в этом помещении, где горел десяток свечей, обнаружить нужный ей след оказалось не просто.

Вдруг с противоположной от входа стороны собора скрипнула дверь. Джанин повернулась. Ей навстречу не спеша двигался тот самый белесый мужчина с мини-грузовика.

– Мое почтение, уважаемая гостья. Меня зовут Кевин Крек. Я – администратор Школы истории аномалий, расположенной с недавнего времени в сем почтенном и прекрасном здании. Чем могу быть полезен?

Лицо его не выражало ни почтения, ни желания быть полезным, впрочем, злости или, по крайней мере, недовольства оно тоже не выражало.

– Здравствуйте. Я попала сюда, в общем, случайно. У меня тут кое-что украли. Я гналась за вором. Он просочился сквозь входную дверь вашего здания. И вот я здесь.

– Вы, позвольте, тоже просочились?

– Нет, что вы! Я вошла. У вас не заперто.

– Уважаемая, видите ли вы где-нибудь здесь похитителя вашего имущества?

– Нет. Но дело в том, что он невидимка.

– Вы шутите надо мной? Вы, видимо, очень эмоциональная натура. На вас произвел впечатление наш рассказ накануне перед собором?

– Вынуждена вас огорчить, – перебила Джанин, – но подобные вещи меня давно не удивляют.

– Прелестная дама, ни одним словом из нашего выступления, – вдруг затараторил администратор, – мы не могли обещать, что разные фантазеры смогут приходить в нашу школу, чтобы встречаться с привидениями. Упаси вас Бог от таких домыслов! Мы только изучаем и предлагаем изучать другим многовековую историю различных аномалий на Земле. И все. Если это вас интересует, милости просим на вступительные экзамены. О них позже сообщат в прессе. Следите за рекламой. В остальном, увы, мы для вас бесполезны. Прошу прощения, мне надо идти, позвольте откланяться.

Мужчина резко прервал свою скороговорку, повернулся к Джанин спиной и скрылся за той же дверью, откуда появился. В то же мгновение щелкнул засов. Джанин поняла, что ничего больше тут не добьется, поэтому, глубоко вздохнув, направилась к выходу.

Дождь уже закончился, Сильные ливни всегда прекращаются так же мгновенно, как начинаются. Разбежались толстые тучи, и солнце принялось подсушивать площадь.

На работу Джанин пришла мокрая. От площади до офиса было только четыре квартала.

Рэйман Стэнс и Пит Вейтман от души повеселились, разглядывая коллегу и слушая рассказ о ее приключении. Лизун забился в дальний угол, устроился на полу и тихо, печально попискивал, переживая, что не получил любимый тыквенный пирог.

– Но с собором Омни мы все же разберемся, и очень скоро, – пообещал Пит.

– А теперь, Джанин, – закончил Рэйман, – тебя ждет еще один сюрприз.

Стэнс встал, подошел к своему кабинету, выдержал небольшую паузу и распахнул дверь:

– Алле, ап!!!

В дверном проеме стояла невысокая, умеренной полноты женщина средних лет. Она была одета в экстравагантные, но со вкусом, яркие одежды свободного фасона, от чего казалась полнее. Из-под пышной ярко-рыжей челки озорным блеском светились зеленые глаза. Каждая веснушка на щеках была, казалось, самостоятельным лучиком на этом солнечном лице.

Джанин остолбенела во второй раз за сегодняшний день. Глаза ее от удивления открывались все шире и шире. А женщина в кабинете Рэймана Стэнса шагнула в холл, раскинула руки и произнесла, направляясь к Джанин:

– Девочка моя! Да! Это я. Собственной персоной. Ну, приди же в себя и обними свою тетю!

– Тетя Хэлен! – вдруг истошно завопила Джанин так, что Лизун, забыв о своем горе, стремглав взмыл вверх, врезался в потолок, на какое-то мгновение превратился в зеленую кляксу и медленно стал стекать, постепенно приобретая свою привычную форму.

– Тетя Хэлен! Но как? Ты появилась так же внезапно, как пропала в то солнечное утро пятнадцать лет назад! Где ты была? Как ты меня здесь нашла? Ты надолго? Но как же, это так неожиданно! – без умолку тараторила Джанин.

– Успокойся, милая, успокойся! Я занималась важной работой. Никто не должен был знать. Даже ты, моя любимая племянница.

– Но ведь все ужасно волновались!

– Я понимаю.

– И печалились, и плакали. Мы думали, случилось самое ужасное. Мы думали, что потеряли тебя навсегда.

– Я понимаю. Я безумно благодарна вам за эту не заслуженную мной печаль. Но долг был выше моих чувств. Я ничего не могла поделать. Впрочем, я была все время с вами. Я знаю все, что произошло за это время. И я очень рада, что ты выбрала себе в жизни именно этот путь. Возможно, все дело в генах.

– Дорогая тетя Хэлен, о чем ты говоришь? Что-то я плохо улавливаю смысл твоих речей.

– Не спеши, солнце мое. Всему свое время. Скоро я расскажу, где была, почему вернулась. Но не сейчас. Сейчас я устала. Может, ты закончишь побыстрее свои дела и доставишь меня домой?

– Да, да и да! Я думаю, что и дел- то никаких нету. По крайней мере вчера не было.

Джанин быстро просмотрела в компьютере почту, пришедшую со вчерашнего дня, проверила в электронном органайзере, не забыла ли она о каком- либо важном деле, потрепала за пузо Лизуна (он это очень любил) и спросила у шефа, нет ли чего срочного.

– Как всегда, – разочарованно ответил Вейтман. – Конечно же, ты можешь идти со своей милой тетушкой. Если ты понадобишься, мы, уж извини, из-под земли тебя достанем.

– Только не забудь вернуть мисс Кэмамил, Джанин. Сдается, мы с ней сработаемся, – добавил Рэйман.

– Называйте меня просто Хэлен, – кокетливо произнесла мисс Хэлен Кэмамил, тетушка Джанин, и женщины, выйдя из офиса, направились по солнечной Пич-Три-стрит через площадь Омни, Линкольн-стрит и чудесный парк домой к Джанин.