Олигарх желает жениться

Глава 8

— Мирочка, — мама осторожно приоткрыла дверь и заглянула в мою комнату, — можно к тебе?

— Заходи, конечно, — я села на кровати, где, не в состоянии заснуть, лежала с книжкой.

— Поздно уже, почему ты не спишь? — мама наклонилась и поцеловала меня в щеку, обдав запахом своих нежных духов. Я втянула в себя их аромат и счастливо улыбнулась:

— Пока не хочется. Вот, решила немного почитать. У меня же завтра выходной — утром смогу поспать подольше. Что, Мариша все-таки уехала?

— Да, вызвала себе такси. Я уговаривала её остаться. Но ей дочка позвонила и попросила завтра с Мишенькой в цирк сходить. Вот Мариша и помчалась домой. Счастливая, — мама села на край моей кровати и вздохнула.

Я сделала вид, что не понимаю, что лежит под маминым вздохом. Хотя понимаю, конечно — она давно хочет внуков. Но мне обрадовать ее нечем — Дима, единственный кандидат в мои мужья, похоже вычеркнул себя из списка этих самых кандидатов.

Так что, перспектив изменить статус «одинока и бездетна» у меня нет и не предвидится. Да я и не стремлюсь что-то перестраивать в своей жизни. Живут ведь женщины без мужей и детей, и ничего. И я спокойно обойдусь без этого, мне достаточно моей работы и друзей.

Только мама переживает — я же вижу, как она смотрит на внуков своих подруг… Но чем я могу ей помочь? Разве только принять дикое предложение зарвавшегося олигарха — обзавестись фиктивным мужем и приемным ребенком и предъявить их маме, чтобы порадовалась за меня.

Но такой вариант даже в шутку рассматривать было как-то… неприятно. Вернее сказать, противно. Словно от этого предложения я грязью с головы до ног покрылась.

Как этому человеку такое, вообще, в голову пришло?

Хотя… если бы в комплекте к рыжему Даньке не шел его ужасный отец, то…

Ой, ладно! Нашла, о чем думать, Мирослава! Других дел будто нет…

— Да, счастливая Мариша. Такая радость, внучек у нее есть. Ангелочек маленький, — настойчивый голос мамы выдернул меня из дурацких мыслей. Она мечтательно улыбалась, старательно отводя от меня взгляд.

— Это Мишенька-то ангелочек и радость? Этот постоянно капризничающий, все ломающий и портящий поганец? Равнодушный ко всему, кроме своих хотелок демон-разрушитель — это счастье? — я от возмущения даже привстала на кровати.

— Мирочка, ну ладно тебе! Мишенька же не знал, что с твоими книгами нельзя играть, — мама просительно заглянула мне в глаза.

Недавняя история, когда «ангелочек» залез в мой книжный шкаф и на мелкие клочки разодрал с два десятка книг, все еще вызывала у нее чувство вины передо мной.

А у меня стойкую злость — я эти книги годами собирала, и лишилась в один миг. По воле этого маленького исчастия ада. И ведь не что попало разодрал, вандал малолетний! Не-ет!

Пользуясь тем, что меня нет дома, а бабушка занята разговорами на кухне, Мишенька по-тихому пробрался в мою комнату. Подтащил к книжному шкафу стул, залез на него и с самой верхней, застекленной полки вытащил все книги.

Скинул их на пол, затем спустился сам и принялся методично уничтожать эти довольно редкие издания. В том числе одно букинистическое, стоившее мне целое состояние!

Когда его бабушка спохватилась, что давно не видит и не слышит любимого внучка, от книг остались только изодранные обложки и горы бумажной трухи, ровным слоем усыпавшие пол в моей комнате.

От этого воспоминания мое, и так не самое радужное настроение, совсем скатилось под плинтус. Ну почему у меня всегда так — все через одно место? Даже дорогих мне книг лишилась таким идиотским образом!

Мама успокаивающе похлопала меня по руке:

— Мирочка, ну прости мальчика. Ты ведь психолог, должна понимать такие вещи…, - мама укоризненно покачала головой.

— Мама, я Мишеньке ничего не должна. Ни понимания, ни прощения, — процедила я, изо всех сил сдерживаясь — честно говоря, потерю книг я до сих пор до конца не пережила. — И то, что я психолог не означает, что обязана спокойно относиться к проделкам этого мелкого поганца. Он нанес мне материальный ущерб, возместить который его родственники наотрез отказались. Для них книги — это ерунда, не стоящая внимания и денег.

— Про моральный ущерб я вообще молчу — его ничем не измеришь. И я уверена, родители даже не отругали Мишеньку за эту выходку, — я поморщилась, вспомнив как его отец орал на меня по телефону, обвиняя во всех смертных грехах. Причем, нелюбовь к детям и бессердечие были, по его мнению, еще не самой тяжкой моей виной перед Вселенной.

— Мирочка, просто мальчик еще маленький, вот и ведет себя так. Подрастет и изменится, — мама примирительно улыбнулась.

— Ну да, семь лет — это маленький! Знаешь, я почти уверена, что этот мальчик вырастет, и из маленького пакостника превратится в большого вредителя, — я возмущенно закатила глаза. И сразу вспомнила другого мальчика, всего на год старше.

Даниил Славинов ни капризным, ни равнодушным, ни пакостным не был ни разу. Он был одиноким, немного потерянным и мало знавшим о реальной человеческой жизни мальчишкой. Еще был добрым и по-своему честным.

Данька, хотя и оставался хитрюгой себе на уме, всегда свято исполнял наши с ним договоренности. Если, конечно, нам удавалось договориться. Потому-что, свои интересы он продавливал очень качественно, ну а я тоже стояла на своем.

Но главное, младший Славинов видел границы дозволенного и помнил, что ему "не все можно". В отличии от своего отца, который, похоже, о таких вещах даже не задумывается…

И уж точно, демоном-разрушителем восьмилетний Славинов-младший не был. И еще, он был странно дорог мне…

— Мирочка, а ты почему вчера задержалась после работы? — мама решила перейти с темы "ангелочка" на безопасную. — Я так и не расспросила тебя. Вы с Димой куда-то ходили отдохнуть?

— Нет, мамуль, — я тоже постаралась отвлечься от страданий по погибшим книжным раритетам, — С отцом своего клиента встретилась поговорить.

Да, встретилась и поговорила. Наконец, задала ему интересующие меня вопросы, и даже получила обещанные ответы. А еще получила просто сногсшибательное предложение, от которого до сих пор пузырюсь возмущением…

— А-а, это тот мальчик, у которого папа особенный, и тебя специально попросили с его сыном поработать? — мама понятливо закивала. — Только я не помню, как мальчика зовут…

— Мамуль, ты не знаешь, как его зовут. Я тебе не говорила, — я сделала многозначительные глаза. Усмехнувшись, добавила: — А папа у него да, очень особенный.

Мама вздохнула и немного обиженно посетовала:

— Помню я, помню, что ты про своих клиентов никому ничего не рассказываешь. Но маме-то можно… Я же никому ни слова…

— Ма-му-ля! Ты же знаешь, что нет. Даже то, что новый клиент — маленький мальчик, мне не стоило тебе говорить. Просто я тогда расстроилась ужасно, вот и пожаловалась на жизнь. Но, больше не спрашивай, пожалуйста, — я добавила твердости в голос.

Мама еще печально повздыхала, и поднялась:

— Ладно, Мирчонок, пойду я спать — устала ужасно. Гости — это хорошо, но сильно утомляешься.

— Мам, когда у тебя следующее обследование? — спросила я, пока она не вышла за дверь.

Мама замерла, держась за ручку двери. Сильно похудевшие острые плечи приподнялись и застыли, забыв опуститься.

— Во вторник, — не глядя на меня, произнесла чересчур равнодушно, словно говорила о совершенном пустяке.

— Мам, я поеду с тобой в клинику.

Все так же не поворачиваясь, она отрицательно покрутила головой:

— Нет, доченька, не надо. Я сама справлюсь. У тебя работа, а там в клинике… ничего страшного нет. Я сама.

— Мамуль, я наду деньги на операцию. Обещаю тебе! — я вцепилась в край одеяла и потянула на себя, словно оно могло укрыть меня от беды, случившейся с моей мамой.

— Мирочка, я уверена, что моя очередь на донорский орган подойдет очень скоро. Сергей Анатольевич говорил об этом в нашу последнюю встречу.

— Хорошо, мамуль. Но я все равно к нему заеду и поговорю.

— Конечно, родная, если хочешь, то поговори. Спокойной ночи.

Мама выскользнула за дверь, так и не повернувшись ко мне лицом.

А я вытянулась на кровати и все-таки накрылась одеялом с головой. Точно, как в детстве, когда этот волшебный способ помогал спрятаться от ужастиков, регулярно приключавшихся в моей жизни.

Жаль только, чем старше я становилась, тем хуже срабатывал этот прием.

Вот и сейчас, лежа в душной одеяльной темноте, я ни на грамм не верила, что этот кошмар с мамой, начавшийся два года назад, вдруг развеется так же легко, как когда-то мои детские страхи.

Почувствовав, что задыхаюсь, скинула одеяло и вытянулась на кровати, напряженно глядя в потолок со старой побелкой.

Неожиданно в тяжелые мысли, жерновами ворочавшиеся в моей голове, вклинился звонок телефона. В недоумении, кто это может быть, я схватила трубку.

— Мирослава, — прозвучал из нее холодный голос Яниса Славинова. — Прости, что поздно. Мне нужна твоя помощь…