От Андалусии до Нью-Йорка

Глава тридцать четвертая И волки не сыты, и овцы не целы

Изабелла-младшая недолго было королевой Португалии. Она умерла при родах, и рожденный ею ребенок тоже скоро умер. Ее, однако, заменила следующая дочь «католических королей» — Мария. Она была не лучше сестры. Но оказалась здоровее. Потомки Мануэля и Марии правили потом Португалией, как мы увидим дальше, к великому несчастью для страны. Но это будет потом, а при жизни Мануэля все шло, казалось, как нельзя лучше.

Современники намного выше ценили плавания Васко де Гама, чем Колумба. Васко де Гама действительно увидел богатые города, земли, где росли пряности и т. д. Словом, это был тот Восток, о котором мечтала Европа со времен Марко Поло. Колумб же открыл бог знает что. Его официальный титул звучал, как «адмирал океана-моря». Современники иронически называли его «адмиралом москитов». Никто еще не предвидел потока драгоценностей, который хлынет со временем оттуда (из Америки) в Европу. Зато умные люди в конце XV века уже догадывались, что там, за Атлантическим океаном, лежит вовсе не Япония и не Китай, а земли ранее неведомые — Новый Свет.

Итак, в Индийском океане создавалась португальская колониальная империя. Это было очень важно для мировой истории. Но для моего повествования важно открытие португальцами побережья Бразилии. Открытие это было, возможно, случайным — по пути в Индию в 1500 году отклонились от западного побережья Африки дальше к западу, пытаясь обойти зону неблагоприятных ветров и течений. Так и нашли страну, которая в моем рассказе еще сыграет большую роль. При Мануэле Счастливом, впрочем, она серьезного значения не имела — слишком много земель открывалось в ту эпоху. Так как лежала она в «португальской зоне» (см. главу 31), то ее все же наскоро обследовали. Ни драгоценных металлов, ни жемчуга на побережье не нашли (жемчуг был первым продуктом Нового Света, поступившим в Европу в «товарных количествах»). Нашли только хорошую древесину, из которой получали краситель. Так называемое красное дерево[22]. Тогда его называли «бразильским деревом» — отсюда и название страны. Но рубили его только от случая к случаю — не до дерева было тогда, надо было Индийский океан осваивать, не говоря уже об Африке. А для этого надо было много людей. Людей-то больше всего и не хватало Португалии в начале XVI века. И если уж Мануэль и раньше не хотел, чтобы евреи эмигрировали, то теперь каждый белый человек был у него на счету. А вот евреи, насильно крещенные и озлобленные этим, вели себя, с точки зрения христиан, плохо — при первом же удобном случае уезжали. Последствия не заставили себя ждать.

На Пасху 1506 года в Лиссабоне грянул такой погром, которого не видел еще христианский мир после 1391 года. Доминиканцы уже несколько лет подстрекали христианскую толпу, указывая, что евреи продолжают соблюдать свои еврейские обычаи. Это было правдой, да не очень-то и скрывалось. Но, конечно, Господь Бог за это гневался на Португалию — вот послал засушливое лето, ходили слухи и о чуме. Вообще-то, если небеса когда-нибудь были милостивы к Португалии, то именно тогда — Португалия в то время стала великой державой. Но для толпы проповеди оказались зажигательнее. Потом уже трудно было установить, как все началось. Наиболее вероятная версия такова: в соборе на молитве разнесся слух, что какие-то мощи стали чудесным образом светиться, и кто-то из маранов, там присутствовавших, сострил, что нынешним засушливым летом водное чудо было бы полезнее. И произошел антисемитский взрыв. Его растерзали и кинулись бить других маранов. Есть и другие версии того, что тот несчастный сказал. Так или иначе, дело началось. Толпа бросилась на маранов. Два доминиканских монаха шли во главе толпы. Евреев или убивали сразу, или тащили на костры, которые стали складывать тут же на улицах. Власти ограничивались увещеваниями, которые, конечно, не помогли. Короля в этот момент в Лиссабоне не было. Погром длился три дня. Было убито, по разным источникам, от двух до четырех тысяч евреев. Но затем пришла расплата — Мануэль был мужик с характером и не затем столько возился с евреями, чтобы их убивали на улицах. Порядок наводили энергично. Несколько десятков мерзавцев четвертовали, других вешали. Двух монахов-зачинщиков повесили, а трупы их сожгли. У должностных лиц, не проявивших твердости, конфисковали 20 % имущества. Лиссабон, в целом, лишился старинных льгот и привилегий. А у рядовых погромщиков после публичной порки конфисковали все. Маранов полностью уравняли во всем со «старыми христианами». Они получили право выезжать, куда они хотят, и вывозить все имущество, в том числе драгоценные металлы. Но вопреки опасениям и ожиданиям, немногие мараны воспользовались тогда этим. В Португалии стало тихо. Дела в дни Мануэля Счастливого шли хорошо. Чего ж вам больше?