От Андалусии до Нью-Йорка

Приложение 5 Как Турция стала мировой державой

Возможно, мои читатели не представляют себе, сколь могучей державой была Османская империя в конце Средних веков. Поэтому я прилагаю небольшой очерк турецкой истории, до и во время встречи турок с евреями-сефардами.

Быстрый подъем турецкого могущества ошеломил европейцев. С конца XIV века турецкая угроза 300 лет находилась в Европе на повестке дня. Можно себе представить, что какой-нибудь польский воин, с трудом унесший ноги после битвы при Варне (1444 год, т. е. ещё до взятия турками Константинополя — тогда против турок был объявлен очередной крестовый поход, завершившийся катастрофической неудачей и гибелью польского короля), говорил отцу в своё оправдание: «Подумаешь, Грюнвальд (1410 год)! Немцев-то было разбить не фокус. Ты вот попробуй — сразись с турками!».

А вот конкретный пример для подтверждена вышеизложенного. В исторической памяти поляков до сих пор живёт храбрый рыцарь Завиша Черный из Гарбова. О нём написаны исторические романы и баллады, его именем называют спортклубы. Его черные доспехи хранятся, как реликвия, в почитаемом поляками Ясногорском монастыре. Он был героем Грюнвальда и победителем рыцарских турниров в разных европейских странах. Казался новым Ричардом Львиное Сердце. И погиб на берегу Дуная, сражаясь с турками. (Это произошло ещё до страшного поражения венгерско-польского войска под Варной.)

А теперь по порядку.

Турецкое великодержавие прошло 2 фазы:

1) Империю Сельджукидов

2) Империю Османов.

Российские историки любят сравнивать их с Киевской и Московской Русью.

Нам, конечно, важнее Османы. Но и о Сельджукидах стоит чуть-чуть поговорить. Не только потому, что с них всё началось, но и потому, что многие характерные для турок черты проявились уже в первой фазе.

Во второй половине X — первой четверти XI века восточное Средиземноморье содрогалось от грохота византийских побед.

Итак, ко второй четверти XI века внешнеполитическое положение Византийской империи казалось крепким, как никогда раньше. Балканы и Малая Азия находились под полным её контролем. Арабы были разбиты на суше и на море. (Историки говорят даже о «византийской реконкисте», ибо арабов не только разбили, но и вытеснили из Малой Азии и Архипелага — островов к югу и юго-востоку от Балканского полуострова.)

А на Балканах были подчинены болгары — тоже давние враги империи. (Раннесредневековая Болгария была много больше нынешней. Противоборство Первого Болгарского царства с Византией шло с переменным успехом почти 340 лет и завершилось полной победой Константинополя в 1018 году.)

Киевскую Русь смирили и окрестили.

Но покоя не наступило. Появилась новая беда: в это время, после долгого относительного затишья, пришел в движение тюркский кочевой мир.

Кочевники изначально агрессивны. Их хозяйство малопродуктивно и требует очень много места. Лишь изредка они становятся мирными — когда развитая караванная торговля создает постоянный, массовый, длительный спрос на их труд и продукцию. Такой торговли в степях тогда не было. Великий шелковый путь давно отошел в историю. (Начал выдыхаться во второй половине VIII века. Позднее, в XIII веке при монголах он ненадолго возродится.) Но всплеск тюркских (печенежских и других) набегов на Киевскую Русь и Византию именно в описываемое время, видимо, имел и конкретную причину — гибель Хазарского каганата во второй половине X века под ударами киевского князя Святослава. Святославу помогали кочевники. Не ясно, были ли это печенеги или какая-то другая, близкая им группа.

Хазары находились на стадии перехода от кочевничества к оседлости и были источником стабильности в регионе. Падение их государства означало торжество кочевого уклада в южнорусских степях. Что на своей шкуре скоро узнал Святослав, погибший от рук печенегов. А за ним узнала и вся восточная Европа.

Северная граница Византии шла по Дунаю. Иногда печенеги переходили его зимой, по льду. В это время года против них не мог действовать византийский флот. И вообще греки были непривычны к зимней войне. А печенегам, выходцам из приволжских степей, морозы на территории нынешней Болгарии страшными не казались. Набеги тюркских орд на Балканы были опустошительны, но угрозы существованию империи поначалу не представляли. Кочевники не умели брать крепостей, были разобщены, часто воевали между собой, чему, конечно, способствовала византийская дипломатия. Некоторые ханы сами нанимались на службу к империи и получали разрешение поселить своих людей на её окраинах. Важно отметить, что в Константинополе преобладали тогда настроения совсем не воинственные. Византийские образованные люди писали пацифистские сочинения, где доказывали, что войн быть не должно, ибо гибель людей, даже самых простых, недопустима. Что с врагом нужно договариваться, идя на уступки. В крайнем случае — откупаться. Это обойдется дешевле во всех отношениях, чем война. Думаю, и сегодня эти творения современным пацифистам понравились бы. Хорошо, убедительно написаны.

В дальнейшем стало ясно, что предлагавшиеся пацифистами меры — губительны. Они, давая иногда временное облегчение, в конечном счете поощряли печенежскую агрессию. Что Византия очень даже почувствовала в последней четверти XI века Но в середине этого века «политика умиротворения» имела много сторонников.

В минувшую славную эпоху главную силу непобедимого тогда византийского войска составляло ополчение военнообязанных крестьян, пешее и конное. Каждый ополченец — «стратиот» — являлся со своим стандартизированным оружием. Те, кто был побогаче — с конем. Конечно, во время службы они налогов не платили, наоборот — им доплачивали.

Теперь — ополчение старались не собирать. Если воевать всё-таки приходилось — полагались на небольшие наемные армии и на отряды союзно-вассальных тюрок. Они всегда были готовы воевать. Кстати, наиболее серьезной и стабильной (но не единственной) наемной силой был отряд русско-варяжских воинов, постоянной численностью в шесть тысяч человек. Вместо убывавших, из Киевской Руси и Скандинавии приезжали в Византию новые. Считалось, что наемники обходятся дешевле, чем сбор ополчения, и использование их помогает сберечь своих людей. Надо полагать, что и крестьяне были довольны, что их не мобилизуют. Особенно в малоазиатских фемах (губерниях), где печенежской угрозы не было.

До поры до времени всё шло удовлетворительно. И вдруг, на востоке возник опаснейший враг. Тоже тюрки, но более организованные. Турки-сельджуки.

В XI веке в западной Азии происходили важные перемены. Один из тюркских народов, обитавший первоначально между Каспийским и Аральским морями, принял ислам (в суннитском варианте) и начал широкие завоевания. Народ этот вошел в историю под именем турок-сельджуков, по имени их первого предводителя Сельджука. А правившая у них династия называлась Сельджукиды или Великие Сельджуки.

Турки-сельджуки очень быстро смогли подчинить территорию теперешних Ирана и Средней Азии, а затем территорию Ирака, включая Багдад, и Сирию. Накануне турецких завоеваний эти земли были поделены между многими небольшими государствами, возникшими на развалинах Багдадского халифата. Причем сельджуки, в большинстве случаев, не громили мусульманские страны, а подчиняли их. И оставляли правившие там династии, как своих вассалов. Это ослабляло сопротивление. И избавляло турок-сельджуков от трудной для кочевников задачи — создания нового местного государственного аппарата. Оборотную сторону такого положения сельджукам ещё предстояло узнать. А пока что, как по мановению волшебной палочки, создалась огромная суннитская империя. И багдадский халиф узаконил все их завоевания, дав предводителю сельджуков титул «Владыка Востока и Запада».

Вот с этой новоиспеченной мусульманской империей Византия и столкнулась. Уже первые схватки показали, что хотя турки-сельджуки внешне очень похожи на тюрок, известных грекам по Балканам, они кое в чем отличаются. Например, сельджуки поразительно быстро, для кочевников, освоили тогдашнюю, достаточно сложную, осадную технику (ещё допороховую).

Опасность с востока надвигалась очень грозная, и Византии пришлось вступить в большую войну. Теперь уже нельзя было обойтись наемниками — русскими, западноевропейскими, тюркскими (печенегами и другими). Пришлось, в дополнение к ним, собирать стратиотское ополчение, некогда славное своими победами. Но его не собирали, видимо, уже полвека. И теперь сыновья и внуки тех, перед кем когда-то дрожали соседи империи, выглядели совсем не геройски. Не только военного опыта, но и положенного оружия у многих не имелось. Сталь была дорога, и хозяйственные мужички потихоньку «перековали мечи на орала (плуги)» в самом прямом смысле слова. (Они несколько поторопились — пророк Исайя призывал сделать это, но только при наступлении времен, когда лев будет мирно лежать рядом с ягнёнком. Не раньше!).

А бесхозяйственные — оружие пропили. Или его ржавчина съела. Много времени и средств надо было затратить, чтобы поднять боеспособность этого войска. Но турки ждать не собирались, и пришлось идти на войну с тем, что было.

В 1071 году при Манцикерте произошла грандиозная битва, предрешившая судьбу Малой Азии. (Турки говорят «Малозигерт». Это на востоке современной Турции, к северу от озера Ван.) Ещё накануне сражения часть тюркских наемников императора перешла на сторону турок-сельджуков. Голос крови оказался сильнее византийского золота. Но этой открытой изменой дело не ограничилось. Очень подозрительно трусливое поведение армянских полков византийской армии. Армяне считались в то время хорошими солдатами. Но у них с греками были сложные отношения.

И уж совсем плохо, на грани прямой измены, выглядит поведение некоторых греческих военачальников, оппозиционных командовавшему армией императору. Но главной бедой была вышеописанная низкая боеспособность византийского ополчения. Битва кончилась блестящей победой турок-сельджуков. В современной Турции гордятся этой победой.

Это был не конец, а начало средневековых греко-турецких войн. Они продолжались ещё лет 400. Но никогда — ни в Средние века, ни в Новое время (XIX-XX века) — не смогли греки ликвидировать последствий того поражения.

А тогда, в XI веке, турки-сельджуки отлично использовали свою победу, захватив Малую Азию. Особенно поразило христианский мир завоевание турками Никеи (на западе Малой Азии, сейчас турецкий Изник). Этот город был знаменит тем, что в 325 году Константин Великий созвал там первый Вселенский собор — съезд высших христианских церковных деятелей всего мира. Тогда был принят единый Символ христианской веры — основа христианского мировоззрения. И вот Никея попала под власть мусульман и малоазиатская ветвь Сельджуков объявили этот город своей столицей.

Вскоре после битвы при Манцикерте турки-сельджуки уже стояли на берегу Босфора. Это было ещё полбеды. Печенеги, конечно, быстро прознали о делах на турецком фронте и, в свою очередь, затопили Балканский полуостров. Их отряды рыскали у стен Константинополя. (В западной литературе печенегов называют «пацануки» или «пачанокиты». Их самоназвание было «кенгерсы».)

Теперь надо сказать о любопытном случае. Не столько важном, сколько показательном. В Смирне (теперь Измир), значительном портовом городе на западе Малой Азии, утвердился эмир Чакан (Чаха) — вассал турецкого (сельджукского) султана. Он сумел с помощью оставшихся в Смирне греческих мастеров построить солидный военный флот. И начал успешно действовать на море, захватывая острова (Хиос, Родос, Самос) и угрожая Константинополю[72]. Он был еще более опасен потому, что пытался координировать свои действия с печенегами.

Но Византия в тот раз устояла. На престол в Константинополе взошел (в результате очередного переворота) энергичный император Алексей I, который сумел мобилизовать все силы империи. (Кстати, известно о его терпимом отношении к евреям.) И удача ему улыбнулась. Для начала вынырнули из степей новые кочевники, не поладившие с печенегами. Это были половцы (они же куманы, как их называли в Европе, или кипчаки, как их называли на востоке и было у них ещё много названий. Византийцы, по античной традиции, всех кочевников часто называли скифами.) С их помощью печенеги были разбиты и временно отошли от границ империи. Затем удалось скомпрометировать Чакана в глазах верховных турецких властей, и он был казнён. А сама империя Великих Сельджуков — рыхлая, неустоявшаяся — вошла в 90-е годы XI века в тяжелый кризис. Началось с войн из-за престола между разными претендентами. На фоне этих неурядиц поднял голову сепаратизм отдельных областей. Ведь государство представляло собой федерацию династических владений. Некоторые историки считают, что свою роль в развитии кризиса сыграл и шиитский террор, направленный против сельджукской верхушки (тогда погиб Низам аль-Мульк и не он один).

Воспользовавшись всем этим, Алексей I отвоевал у турок с помощью участников первого крестового похода запад Малой Азии, в том числе Никею. В дальнейшем греки заняли всё малоазиатское побережье. Но удаленных от моря областей, на востоке Малой Азии, они отвоевать не смогли, хотя и пытались[73].

После битвы при Манцикерте началось отуречивание Малой Азии — турки стали оседать там. Закрепившаяся на бывших византийских землях ветвь правящей династии называлась «Сельджукиды Рума», т. е. «римские». (Ведь Византия официально называлась «Восточная Римская империя».) Их владения оказались самой устойчивой частью обширного сельджукского государства.

Главный трон Великих Сельджуков в первой половине XII века еще существовал. Ставка их находилась в Средней Азии, а власть ещё более или менее признавалась на огромных территориях. Но в середине XII века с востока, из монголо-китайского мира, пришел народ кидани (другое название — кара-китаи). Они бежали из своих земель, потерпев поражение от соседей (это произошло ещё до Чингисхана). И вот, горемыки-беженцы оказались сильнее войска Великих Сельджуков и разбили его наголову. После чего огромная держава Великих Сельджуков быстро сошла с исторической сцены. Добивающий удар ей нанесли местные кочевники, вышедшие из повиновения. И она рассыпалась.

Остались Сельджукиды Рума. Их государство историки называют «Иконейский султанат». По имени их столицы, города Иконий (теперь Конья).

В течение большей части XII века Византия считалась великой державой. А Константинополь (русские называли его Цареградом) был, бесспорно, крупнейшим городом христианского мира, население которого многократно превосходило Париж или Венецию. Внешний фасад империи оставался блестящим. Но внутри нарастали трудности.

Наступило классическое Средневековье. (Началом этого периода принято считать I крестовый поход, на рубеже XI-XII веков, а концом — взятие турками, в 1453 году, Константинополя).

Главная военная сила этого времени — рыцарская конница. Она не сложилась в Византии. Тут дело было не только и не столько в рыцарском вооружении. Византия издавна знала тяжелую конницу — «катафрактов», вооружение которых мало отличалось от рыцарского конца XI века. (Позднее рыцарские доспехи постепенно утяжелились.) Но рыцарь — это не только человек с соответствующим снаряжением. Это — человек, основу жизни которого с детских лет составляют военные упражнения, турниры, охота на крупного зверя и т. д. Но, прежде всего, война. Рыцари — это военное сословие западноевропейского классического Средневековья. Со своими, хорошо осознанными, правами и обязанностями. Со своим кодексом поведения, которого строго придерживались. Даже если это мешало карьере. Кстати, в Западной Европе хорошо знали разницу между рыцарем и простолюдином, вооружившимся по-рыцарски. Боевая ценность такого всадника-простолюдина была, как правило, много ниже, чем рыцаря.

Византии не хватало рыцарского войска. Это бросалось в глаза современникам. Вениамин из Туделы (еврейский путешественник) писал о Греческой империи: «Местные жители не воинственны и, подобно женщинам, не имеют силы сражаться»[74].

Но это ещё не всё. В XII веке Византии не доставало ещё и энергичного, предприимчивого купечества. Особенно в сравнении с быстро поднимающимися городами Италии. Константинополь, благодаря своему географическому положению, оставался мировым торговым центром. Но торговля там все больше переходила к итальянским купцам, сумевшим заполучить в византийской столице отдельные кварталы и пристани. (А иногда, и налоговые привилегии.) Это «латинское» купечество константинопольский торгово-ремесленный люд дружно ненавидел. Ибо проигрывал ему в конкурентной борьбе.

Естественно, встает вопрос: почему не возникло в Византии ни своих рыцарей, ни хороших торговцев? Об этом написаны тома. Я приведу здесь объяснение, которое мне кажется наиболее убедительным.

Жесткая бюрократическая централизация, унаследованная от позднеантичных времён, обеспечила Византии в раннем Средневековье (V — XI века) известную стабильность, порядок и преемственность поколений. Особенно в сравнении с тогдашней Западной Европой. (Частые государственные перевороты в Константинополе носили верхушечный характер и основ жизни не колебали.) Этот относительный порядок был благоприятен для общества, экономики и способствовал частичному сохранению античных культурных традиций. Но у каждой медали есть две стороны.

Постепенно у людей развилось отсутствие инициативы, преклонение перед вышестоящими, привычка на всё получать разрешение начальства. А мечты сводились к чиновничьей карьере в столице. Так как место человека в обществе определялось в первую очередь его местом в государственном аппарате. (Этот тип государства историки называют «Бюрократическая империя».)

В то время как на Западе, даже официально, допускалось всё, что не было прямо запрещено, в Византии допускалось только то, что было прямо разрешено.

Тогдашнее константинопольское правительство в своих политических комбинациях и экономической политике не считалось с интересами торгово-ремесленных слоёв. А централизованный административно-бюрократический аппарат Византии был слишком силён, чтоб эти слои могли отстоять свои интересы.

В такой атмосфере рыцарская вольница не могла возникнуть, а купечество окрепнуть. До поры до времени империи удавалось выкручиваться. Воины из Киевской Руси в византийской армии с конца XI века больше не служили. Но скандинавы ещё приезжали наниматься (в том числе и знатные). Главным же стратегическим людским материалом с конца XI века стали англосаксы. Как известно, в 1066 году герцог Нормандский Вильгельм (Вильям) Завоеватель подчинил Англию. В результате чего в Англии оказались 2 группы населения. Нормандцы, составившие верхний слой, и англосаксы, оказавшиеся внизу. Эти группы слились, конечно, далеко не сразу. Англо-саксонская дворянская молодежь, или не видя для себя перспективы на Родине, или не желая служить нормандцам, начинает с конца XI века наниматься в византийскую армию. Они там себя хорошо показали. Например, сыграли решающую роль в окончательном разгроме византийскими войсками печенегов, когда эти степные хищники снова вторглись в империю. (При Иоанне Комнине, сыне Алексея. После чего печенеги сошли с исторической сцены, как самостоятельная сила).

Обычно, иноземные наемники, отслужив свой срок (лет 10–15) и получив что следовало, уезжали к себе на Родину. Но среди англичан, особенно поначалу, находились люди, оседавшие, после окончания службы в Византии — не желали возвращаться под власть нормандцев. Было их, всё-таки, относительно немного и постепенно они ассимилировались и слились с греками. На это ушло лет 200.

Лет через 100 число англосаксов на службе у Византии начало уменьшаться — англичане начали сливаться в одну нацию. (Знаменитый Ричард 1 Львиное Сердце (конец XII века) был первым королём нормандской династии, свободно говорившим по-английски.) Но какой-нибудь источник наемников нашелся бы. Настоящей бедой для Византийской империи оказалась нараставшая ненависть к ней Запада. Издавна был у Византии на западе один давний, упорный враг — государство нормандцев в Южной Италии (см. главу 29). Но в XII веке греков постепенно начали ненавидеть во всем католическом мире. Особенно обострились их отношения с итальянскими городами. Жители Константинополя ненавидели своих «латинских» конкурентов. При удобном случае, когда порядок и власть в городе почему-либо ослабевали, толпа могла устроить итальянцам кровавый погром. Об этом в Италии, конечно, не забывали. Бывало, что и императоры прижимали «латинян». Естественно, что итальянские купцы, в первую очередь венецианцы, хотели иметь в Константинополе более стабильное положение, какое было у них, например, в захваченных крестоносцами городах Востока.

Но главное было в том, что западноевропейская молва винила греков во всё нараставших неудачах крестоносцев. Первый крестовый поход в конце XI века был поразительно успешен. Завоевали Иерусалим и много других земель. Византии этот поход тоже принес пользу. Но затем начались неудачи. Иерусалим снова попал в руки мусульман. Понятно, что принялись искать виноватых. Греки на эту роль подошли.

Отношения с крестоносцами у них, действительно, были сложными. Взаимных обид и претензий становилось всё больше. Да и сами византийцы в глазах западных европейцев были не полноценными христианами, а «схизматиками», т. е. раскольниками — христианский мир уже разделился на католиков и православных. Даже во время Первого крестового похода, когда греки и «латиняне» считались союзниками, дело доходило до военных стычек между ними. В дальнейшем обстановка ещё сильнее обострилась. И всё больше людей, на Западе, считали, что для успеха в борьбе за Иерусалим необходимо для начала обеспечить крестоносцам тыл, т. е. приструнить Византию.

В дополнение к этому, рыцари, публика воинственная и малоимущая, были осведомлены о богатствах Константинополя. В эпоху крестовых походов многие западные европейцы там уже побывали по пути в Святую Землю. Их рассказы разожгли аппетит. Так что для атаки крестоносцев на Константинополь требовалось только благоприятное стечение обстоятельств. Случай представился в начале XIII века.

Я не буду описывать IV крестовый поход. Он широко известен. А кто захочет — легко найдет литературу по этому вопросу. Остановимся на последствиях. Крестоносцы по инициативе венецианцев взяли Константинополь. Византийская империя, выдержавшая бесчисленные варварские нашествия, от готов до печенегов, и почти шестивековой натиск ислама, пала от предательского удара западных европейцев и рассыпалась. Дорога для экспансии мусульман в Малой Азии оказалась открытой. Вместо сильного государства туркам теперь противостояла группа маленьких, обычно враждебных друг другу христианских государств. Греческих, армянских, крестоносных. И небольшие анклавы владений Венеции и Генуи, которые захватили морскую торговлю.

Византийцы (т. е. греки) смогли закрепиться в Никее («империя в изгнании»). Со временем они при поддержке Генуи, соперничавшей с Венецией, вернули себе Константинополь (1261 год). Но восстановленная Византийская, с позволения сказать, империя была только бледной тенью былой державы. Она не сумела ни объединить греческих земель, ни дать эффективный отпор туркам. И в Константинополе мало что уцелело от прежнего великолепия.

Но ослабление греков было ещё полбеды. Не менее важна была лютая ненависть к Западу, возникшая у них. Веками помнили они о IV крестовом походе. Религиозная рознь католиков и православных обострилась. Всё это затруднило создание союза против турок, даже когда на Западе начали осознавать размеры турецкой опасности. Правительство Византии и та часть её образованного класса, которая сблизилась с итальянскими гуманистами, пытались наладить сотрудничество христиан против ислама. Они были даже готовы идти на уступки в богословско-философских спорах. Но большинство греков было против этого. В конце существования Византии их лозунгом стала крылатая фраза: «Лучше увидеть над Константинополем турецкую чалму, чем папскую тиару!». (Тиара — церемониальная корона римских пап). Православная «Московия» была далека и ещё слаба. Но зато греки знали о религиозной терпимости тогдашних турок.

Развал Византийской империи был, конечно, даром неба для турок. В конце XII века, в ходе третьего крестового похода их основательно потрепала германская армия Фридриха Барбароссы. Теперь турки смогли отдышаться и начали наступать. Они расширили свои владения, местами вышли к черноморскому и средиземноморскому побережьям. Но скоро на Иконийский султанат, т. е. на Сельджукидов Рума, обрушилась своя беда. По миру в XIII веке катилась монгольская волна. Она достигла и Малой Азии. (Впервые в 1243 году.) Монголы неоднократно наносили туркам-сельджукам тяжелые удары и принуждали их к уплате дани. Но стойкого мира не наступило.

В результате неудач в борьбе с монголами Иконийский (сельджукский) султанат захирел и в конце XIII века распался на отдельные эмираты (княжества).

Но процесс отуречивания малоазиатских земель ускорился благодаря монголам. Ужас, который они внушали, сдвинул с места многих средневосточных тюрок. И кочевых, и уже начавших оседать на земле. Все они снимались с места легче потомственных земледельцев. И бежали на запад, т. е. в Малую Азию. Монголы дошли и до неё, но уже на излете.

По-видимому (но не точно), основатель будущей Османской династии Эртогрул был вождем небольшого тюркского племени (предание говорит о 444 конных воинах), которое, спасаясь от монголов, пришло во владения Иконийских султанов. В последовавших затем боях с монголами Эртагрул проявил себя храбрым воином. В награду получил скромный удел, на границе греческих земель. То есть стал эмиром. Вскоре Иконийский султанат развалился. Сельджукиды Рума сошли с исторической сцены и Эртагрул оказался независимым правителем. У него родился сын Осман, именем которого и будет названо самое большое и самое милитаризированное мусульманское государство.

Осману пришлось начинать почти с чистого листа. Правда, мусульман в Малой Азии было уже довольно много, и на востоке полуострова они преобладали. А в прибрежных эмиратах у турок сложились навыки морского дела. Но всё это пока что было не в распоряжении Османа. Он, для начала, располагал только горстью всадников. Но и противники были не бог весть какие. Никого сильного поблизости не было.

Вся Малая Азия и юг Балкан представляли собой конгломерат небольших государств. Христианских и мусульманских. Среди христианских, правда, были целых две греческие империи: Ромейская (восстановленная Византийская) и Трапезундская. Это они себя так гордо называли, претендуя на наследство некогда могучей державы. Но, реально, эти греческие царства были невелики и слабы в военном отношении. Армяне были не сильнее их. Государства крестоносцев сложились в том регионе тоже небольшие (Кипр, Родос, Герцогства на Балканах). И отношения «латинян» с греками там оставляли желать лучшего. Всех внушительнее выглядели Венеция и Генуя. Колониальные владения этих республик были разбросаны по Средиземному и Черному морям. Но и они сильны были только на море. Их способность сопротивляться туркам ослаблялась их вечным соперничеством.

И тем, что греки, а как в дальнейшем выяснилось и армяне, ненавидели господство «латинян». Эти восточные христиане, составлявшие большинство населения в итальянских колониях, особенно низы, видели, тогда, в турках если не освободителей, то меньшее из зол. И не собирались геройствовать, как и тамошние (т. е. местные) евреи.

Кстати отмечу, что армяне проживали не только в армянских землях. Их тянуло в торговые города. Например, они постепенно стали большинством в Каффе (сейчас Феодосия в Крыму). Это был крупнейший торговый центр, генуэзская столица Чёрного моря. (В частности центр работорговли — крымские татары пригоняли туда пленных).

Забежим, вперёд. Когда турки, после взятия Константинополя (о чём дальше), заявились в Крым, Каффа — большой (видимо, тогда, самый большой на Черном море), богатый, хорошо укреплённый город сдался им, почти не оказав сопротивления. Итальянцев там было немного, а остальные (армяне, греки, евреи, татары) не желали воевать. Так, в описываемое время, бывало не раз.

Начал Осман с византийских владений в Малой Азии (северо-запад полуострова). Борьба с христианами давала возможность увеличить свои силы за счет «гази» — мусульманских добровольцев, явившихся биться за Веру. И, под этим соусом, собрать под своё знамя всех неприкаянных мусульман. А их всё ещё много было после монгольских походов.

В этой войне, в начале XIV века, пришла к Осману невероятная удача. Случилось так, что после первых турецких побед обеспокоенная Византия прибегла к помощи армии из Арагоно-Каталонского королевства (восточная Испания). Королевство это боролось с Францией за Сицилию. Как раз тогда бои стихли и тамошний «военный пролетариат» остался без работы. И был рад послужить кому угодно. Эта «Каталонская компания» (позднее её назовут «Каталонская банда») явилась, нанятая Константинополем, в Малую Азию и начала жестоко бить турок. И не только подданных Османа, но и соседние эмираты. Они все, по мнению испанцев, подлежали ликвидации. И так успешно у «Каталонской компании» дело пошло, что в Византии испугались своих победоносных союзников. Тем более, что прибывали на своих кораблях новые отряды. Боялись не только греки, но и господствовавшие тогда в константинопольской торговле, генуэзцы (Генуя и Барселона издавна соперничали). Поди знай, что этим каталонцам придет в голову? И кто их в случае чего сможет остановить. Да и обходились они дорого. В общем, хотели каталонцев отправить обратно. Но те не спешили уходить. Испанцы с детства воспитывались в традициях борьбы с исламом. Война с мусульманами-турками была делом благочестивым и не шибко трудным (грозная мощь позднесредневековой турецкой армии была ещё далеко впереди). Добыча и жалованье каталонцев устраивали. А перспективы…. В Византии опасались, что выйдет из всего этого дела новое владение арагоно-каталонского короля, в зоне проливов. И раньше или позже он заинтересуется Константинополем. На всё это наложилась старая ненависть греков к «латинянам».

Зимой 1304–1305 годов, каталонцы отошли на отдых в Европу и расположились на берегу Дарданелл. Весной их начальник отправился в византийский лагерь обсудить вопросы нового наступления в Малой Азии. И был там убит (вместе со свитой). Затем византийская армия, рассчитывая на внезапность и численный перевес, атаковала каталонцев. Но не тут-то было!

На Балканах началась война, невиданная по ожесточенности. Константинополь грекам удалось отстоять с помощью генуэзцев, разбивших каталонскую эскадру близ города. Но почти все остальные владения императора были обращены в пыль. Теперь-то византийцам прежние «латиняне» — итальянцы и французы — казались людьми приличными. Кстати, они тоже страдали от Каталонской банды. Греков каталонцы за людей не считали. Вначале истребляли их поголовно. А когда жажда мести за предательство немного улеглась, начали продавать их в рабство. Всё это было куда страшнее, чем во времена IV крестового похода. Лет 10 длилась эта кровавая вакханалия. Наконец каталонцы осели в районе Фив (Тибей), уничтожив существовавшее там лет 100 французское княжество (основано во времена IV крестового похода). Они основали свое княжество, формально подчиненное королям арагонской династии, и начали промышлять пиратством. Просуществовала эта «балканская Каталония» лет 70, постепенно слабея. Отношение к грекам со временем стало более терпимым, но греки всегда оставались там жестоко угнетены. В конце концов, «Каталонская компания», потерявшая былую силу, бесславно сгинула во внутрилатинских разборках. Но долго ещё слово «каталонец» означало в греческом языке мерзавца.

А турки? Они оказались «третьим смеющимся». И не только потому, что Константинополю стало не до Малой Азии. Как раз тогда турки и познакомились с балканскими землями. Людей Османа нанимали греки для борьбы с «Каталонской бандой». Впрочем, случалось, что турецкие отряды перебегали к каталонцам.

В Малой Азии турки, понятно, добились больших успехов. И тогда, и в дальнейшем — Византия не смогла после каталонского разгрома собраться с силами. И долго не решалась приглашать кого-нибудь на помощь.

Осман, заваривший эту кашу, превратился в общетурецкого лидера. Его теперь приглашали руководить антихристианскими действиями других эмиратов. Потомки Османа продолжили захват христианских земель. Для начала греческих и армянских. А также собирание турецких земель и тюркских кочевых орд (не всегда мирным путём). Начался медленный процесс консолидации турецкой нации.

Туркам по-прежнему везло. Они несколько раз побывали на Балканах в качестве чьих-нибудь союзников-наемников. А когда, уже по своей инициативе, с захватническими намерениями перешли Дарданеллы, то не встретили сопротивления на европейском берегу. Очень кстати для турок византийские укрепления были разрушены землетрясением.

Турки-османы, на первых порах, крепостей брать не умели, ибо располагали только конницей. Во время войн в Малой Азии они просто держали греческие города в окружении, случалось, что и лет 10. Пока голод не принуждал защитников к сдаче. Но турки, ещё в сельджукские времена, показали, как быстро умеют осваивать новые для них военные приемы. Во второй половине XIV века стало ясно, что нужна и пехота. Началось формирование соответствующих частей. Сперва из военнопленных.

Затем была разработана система «девширме» («собирание»).

Христианским подданным султана пришлось платить «налог кровью» — султанские власти отбирали у родителей мальчиков, от 7 лет и старше. Так как балканские владения турок все расширялись, то большинство этих мальчиков были по происхождению южными (балканскими) славянами.

Христианские писатели видели в налоге кровью пример ужасного зверства, а турки уверяли, что ничего особенно страшного не происходило. Бедные родители и сами часто приводили сыновей. Такой мальчик в будущем мог взлететь высоко и облагодетельствовать родню. Налог кровью теоретически должны были взимать раз в 4 года. Но в реальности его брали нерегулярно — случалось, что в ходе войн захватывалось достаточное количество мальчиков. Вначале детей обращали в ислам, а затем отдавали на воспитание в мусульманские семьи в Малой Азии.

Лет с 10–11 они уже жили в школах-казармах, где учились военному делу. Так воспитывались знаменитые «янычары» («новое войско») — лучшая пехота своего времени. Гвардия Османской империи.

Меж тем, с конца XIV века, турки столкнулись с более серьезными противниками, чем ослабевшая Византия. Сперва — с самым сильным из балканских государств — Сербией (битва на Косовом поле, 1389 год). После этой турецкой победы Запад забеспокоился. Европейцы осознали, наконец, опасность и сделали несколько попыток остановить новое мусульманское нашествие. Снова начались крестовые походы, теперь на выручку балканским странам. По инициативе римских пап собирались несколько раз значительные христианские силы. Но успехи им выпадали редко, и скромные. Турки в большинстве случаев брали вверх. Они умели мобилизовать больше людей, их армия была сплоченнее разноплеменного войска крестоносцев. Командование османской армией было сосредоточено в одних руках. (А в многонациональных армиях крестоносцев далеко не всегда).

Янычары были прекрасно обучены и вооружены (пока ещё холодным оружием, в первую очередь луками — ружья стали широко распространяться с конца XV века).

Всё же, однажды Европе представилась возможность отбросить османских турок. Неожиданная помощь пришла с востока. В начале XV века османская армия была разгромлена Тимуром (Тамерланом). Султан Баязид I «Стремительный», раньше бивший сербов и крестоносцев, попал в плен. Легенда рассказывает, что его там посадили в клетку и он умер (или покончил с собой), глядя как победители развлекаются с женщинами его гарема. Это, видимо, фольклорный мотив. Людям нравится контраст между былым могуществом и последовавшим за тем падением.

Вслед за военной катастрофой Османская империя пережила полосу анархии. Но в Европе не ожидали такого развития событий и в наступление тогда не перешли. Турки довольно быстро оправились и возобновили экспансию. Новые крестовые походы, организованные с опозданием, не переломили ситуацию.

А Тимур скоро умер. После этого его государство потеряло динамизм и стало проявлять тенденцию к распаду.

Султаны продолжали модернизацию своей армии. Готовясь к завоеванию Константинополя, Мехмет II «Завоеватель» завел с помощью европейских специалистов, привлеченных большим жалованием, сильную артиллерию. И флот. То и другое очень пригодилось при взятии знаменитого города, который турки переименовали в Стамбул (1453 год). Этот успех произвел впечатление в мире вообще, в восточном Средиземноморье в частности. Несколько небольших государств сдались без борьбы.

В позднем Средневековье (середина XV — середина XVII веков), турецкая артиллерия считалась лучшей в мире и насчитывала сотни орудий. Турки очень умело её использовали. Например, при осаде горной крепости, если по условиям местности нельзя было подтащить тяжелые пушки близко к стенам, их отливали на месте. На равнинах Азии атаки мамлюкской или персидской конницы встречала не только ружейная пальба янычар, но и залп замаскированных пушек. Этот прием и в Европе был тогда новинкой. А на востоке о нём «ни видом не видывали, ни слыхом не слыхивали». Тем сокрушительнее оказывался эффект. В таких случаях, страшнее потерь для неприятеля мог оказаться испуг. И не только людей, но и животных. Непривычные к дыму и грохоту пушек лошади вставали на дыбы и бросались в паническое, неуправляемое бегство.

А когда из какой-нибудь очень далекой, и потому недоступной для посылки султанской армии мусульманской страны, приходила просьба о помощи, туда слали литейщиков и артиллеристов. (Например, в Юго-Восточную Азию, против португальцев).

Не менее артиллеристов славились в то время турецкие саперы. Они подрывали стены вражеских крепостей и прокладывали военные дороги в труднопроходимой местности. Например в горах, или через болота.

Но наибольшую известность получили наши старые знакомые — янычары[77]. Поначалу это была только пехота. Затем в их составе появились подразделения артиллеристов и оружейников. Но, в большинстве, они остались отборной пехотой, которую с конца XV века стали поголовно вооружать огнестрельным оружием. И это сразу подняло значение пехоты — с ружьем пехотинцу удобней обращаться, чем всаднику. Янычары жили в казармах, на полном государственном обеспечении. Частью в столице, частью в пограничных крепостях. Это значило, что в случае военной необходимости «сборы были недолги»[78].

В боях в Европе они обычно выполняли роль резерва. Бой начинали второсортные войска, а когда противник уставал и расстраивал свой боевой порядок — янычары наносили решающий удар. Во время походов в Азию они, наоборот, в большинстве случаев составляли авангард, встречавший градом пуль атаку вражеской конницы.

Располагая самой современной военной организацией своей эпохи, турецкие султаны Селим I («Грозный») и Сулейман I («Великолепный» или «Законодатель») добились в первой половине XVI века, огромных успехов. Под власть турок попали: Западная Азия (в том числе Мекка, Медина, Иерусалим, Багдад), Египет и вся остальная северная Африка, кроме Марокко. В Египте победители-османы сохранили организацию мамлюков, включив их в турецкую кавалерию. (В дальнейшем, мамлюкам пришлось освоить огнестрельное оружие.)

В Европе, после многих войн, турки одолели Венгрию. Тогда это было большое государство, долгое время — главный противник Османской империи. (Теперешние Греция, Сербия, Венгрия — это бледные тени некогда значительных государств, павших в борьбе с турками). Вассалами Стамбула стали Молдова, Валахия, Трансильвания (теперь всё это Румыния) и Крым.

Впечатляли и морские успехи турок. Тут их главным противником была Венеция, закрепившаяся в восточном Средиземноморье (Леванте), со времён IV крестового похода. (Геную, её вечную соперницу, турки одолели быстро).

Венецианцы считали своё мореходное искусство непревзойденным. Многовековая связь этого города с морем подчеркивалась красивым обычаем, возникшим в начале XI века. Ежегодно дож (пожизненно избиравшийся глава венецианского правительства) выезжал в море на особой церемониальной галере и торжественно бросал в волны золотое кольцо — «венчание с морем». Но вот, в XV веке, началось наступление турок и на море. Упорная борьба шла с переменным успехом. Венецианцы использовали и оружие и дипломатию. Союзников искали и в христианском и даже в мусульманском мире. Но постепенно венецианцы отступали всё дальше на запад.

В 1479 году туркам удалось захватить стратегически важный остров Эвбея (Негропонте). Венецианцы называли его «ключом и фундаментом» своих позиций в восточном Средиземноморье и владели им 250 лет. Когда после потери Эвбеи их послы прибыли в Стамбул в очередной раз заключать мир, великий визирь грозно пошутил: «Можете сказать своему дожу, чтоб он больше не венчался с морем. Теперь наша очередь!».

Произошло это лет за 20 до возвращения Васко да Гамы из Индии. А расцвет знаменитого североафриканского пиратства (см. гл. 43) произошел ещё позже — т. е. общая ситуация на Средиземном море в тот момент ещё была для Венеции благоприятна.

Тем не менее, турки наступали.

Победой при Лепанто (см. гл. 46) по сей день гордятся в Венеции. Но в течение нескольких десятилетий до этой знаменитой битвы слово «Лепанто» было символом позора венецианцев.

Случилось вот что. Лепанто (Навпакт) — это важная приморская крепость на западе Балкан. В XV веке принадлежала Венеции. Хороших сухопутных дорог к ней не было. Турки, осадившие крепость в 1499 году, не могли подвезти осадную артиллерию. Надо было или строить дороги в горной местности, или отливать пушки на месте, или везти их по морю. Первые две возможности требовали много денег и времени — международная обстановка могла перемениться и Венеция получила бы помощь. Так что турки послали осадные орудия морем. Венецианский флот, понятно, пытался этому помешать. Но потерпел позорную неудачу. Турецкие моряки свою задачу выполнили — артиллерию доставили. Крепость пала. А слово «Лепанто», до великой победы (т. е. в течение 2-х поколений), воспринималось в Венеции, как в России с 1905 года «Цусима».

Любопытно отметить, что веротерпимость турок давала тогда возможность служить в османском военном флоте православным греческим морякам («от каждого по способностям!»[79]. Но на высокие посты они могли попасть только приняв ислам. (Православные греки служили и в венецианском флоте. Их набирали на Крите и в других греческих землях подвластных Венеции.)

Таковы были достижения турок материальные. Но важны были и достижения духовные. После победы над египетскими мамлюками (1517 год) турки заставили последнего Аббасидского халифа переехать в Стамбул и перевезти туда спасенные от монголов мусульманские святыни. Например, меч халифа Омара (сейчас в музее Стамбула). А потом Аббасид добровольно-принудительно уступил султану титул «Повелитель правоверных».

Вот эта-та империя и приютила испанских евреев.