От Гавайев до Трансвааля

Глава 20

Цесаревич Александр Константинович едва ли не с рождения почитался за спокойного, уравновешенного, не по годам рассудительного подростка, засим юношу, молодого человека и вот «дорос» наследник до соправителя Российской империей.

Понятно, все основные решения принимал суровый и мудрый родитель, свалив на старшего сына ворох мелких, но важных дел, однако приходилось Александру, особенно во время кругосветного путешествия императора, самолично вершить судьбы людей и даже войны и мира. Казнить или помиловать государственных преступников, вступиться ли за Данию в её вечном споре с Германией — отец телеграммами отвечал: «Сашка, тебе на месте виднее, делай как сочтёшь нужным»…

Но Уложение по сборам и тарифам для сибирских губерний, далее прочих от границ империи лежащих, цесаревич разработал самолично, чем сдержанно гордился, стараясь не показать, как приятны похвалы сибиряков, расточаемые в адрес великого князя.

Да, сибиряки, верные друзья и соратники, не зря говорят о «сибирской партии» Александра Константиновича. Было время, — обучение наследника в университете Томска сопровождалось «наидостовернейшими» слухами о скором получении Александром титула «Царь Сибирский» и выделении территорий за Уралом в отдельное государство, вассальное империи. Даже шли «уточняющие» споры среди «знатоков» — заокеанские губернии войдут в новое царство или получат особый статус.

Февраль 1887 года выдался хлопотным, Александр по 10–12 часов в сутки «работал с документами» (как метко заметил однажды император) и даже на семью времени не оставалось, а супруга Мария Семёновна беременна четвёртым. Да, устроенное отцом бракосочетание наследника не с германской принцессой, а с русской дворянкой (пусть Машенька Чацкая и из столбовых дворян, но какой кошмар, какой скандал!) имело далеко идущие последствия. Александр улыбнулся, вспомнив заголовки британских, французских и немецких газет, доставляемых в Томск фельдъегерями. Европейские политики рассматривая брак наследника с русской девушкой, всерьёз рассуждали о «смене вектора» об отходе России от союза с германским миром и даже о расколе и непримиримых противоречиях в семействе Романовых. В народе же ходили байки о выпоротой императрице Александре Иосифовне, которая де была против свадьбы, но царь-батюшка Константин Николаич вызверился на жену-немку и собственноручно отходил вздорную бабу плетью, которую носит за голенищем сапога. Оттого поротая Александра Иосифовна в Томск на свадьбу и не поехала — в карете то тряска, как тыщи вёрст прокатить, на животе лёжа? Сам император похохотав, дал негласное указание за такие «сказки» не преследовать, а линию «русскости» династии всячески продвигать и поощрять.

Разумеется Машенька за свёкра горой стоит, как и всё их семейство, — у отца карьера задалась, полковник Семён Петрович Чацкий быстро стал генерал-майором, сейчас в отставке пребывает. Легка на помине…

— Саша, ты долго ещё?

— Мари, буквально полчаса. Впрочем, чёрт с ними, с бумагами, завтра разберу. Вели принести чаю.

— Я сейчас, сама принесу, всё готово. Тебе с вареньем?

— Да, малиновое, таёжное.

Александр улыбнулся, вспомнив томский период жизни, когда верноподданные потчевали великого князя дарами земли сибирской, приохотив к невероятно вкусному и ароматному малиновому варенью, из ягод именно что не садовых, а в тайге собранных. И после отъезда в Москву, а теперь и в Санкт-Петербург не забывают — посылки идут непрерывным потоком, а два представительства, два «Сибирских дома» выстроенных в Москве и Петербурге непрерывно проводят выставки и аукционы, зазывая столичных жителей в суровый и прекрасный край.

Удивительное дело, император сибиряков привечает как бы не больше «американцев», хотя сам постоянно в Сибири не жил, во время путешествий ходом проскакивал многотыщевёрстные расстояния, спеша то к Тихому океану, то обратно в Санкт-Петербург.

Но земляками самодержец только сибиряков называет, выражение «земляки-сибиряки» из уст Константина Николаевича постоянно «вылетает», на что очень обижаются амурцы, владивостокцы и особенно калифорнийцы…

Супруга с подносом появилась буквально через минуту, готовилась, хочется Машеньке поговорить по душам с мужем, как ранее, но чёртова нехватка времени! Было бы в сутках часов хотя бы тридцать!

— Саша, тебе покрепче, как любишь?

— Давай покрепче и сама садись, расскажи как дети.

— Всё хорошо, только Костик бунтует, не желает возвращаться в Москву. Саша, ты должен немедля принять меры, поговорить с сыном, иначе раньше времени станешь дедом!

— Да уже пора, — рассмеялся цесаревич, — стой, тогда отец становится прадедом? Вот порадуется старик!

— Как же, старик, да папенька выглядит посвежее чем ты и залысин нет вовсе, седины совсем чуть-чуть. Ты же, Саша, совсем вымотался в этом Петербурге, нехороший город: мрачный, слякотный…

Александр приобнял жену, нежно поцеловал в макушку. По правде говоря ему и самому Питер не нравился, то ли дело Томск, где он в годы молодые принимал живейшее участие в составлении генерального плана города, обсуждал каким должен стать железнодорожный вокзал, речной порт, решал где разместить кирпичный завод, чтоб не несло дым и чад на жилые кварталы. А строительство шоссе до Енисейска? Грандиознейшая стройка свершённая в кратчайший срок и с небывалым качеством, на века!

То, что Петербург надолго, если не навсегда, стало понятно после приказа императора о передислокации Томского пехотного полка в столицу и причисление сибиряков к гвардии. В беседе со старшим сыном Константин не скрывал, что намеревается передать в ближайшие годы все ниточки по управлению державой наследнику, а сам же намерен сосредоточиться на «поглощении» и «переваривании» Ирана и Турции.

— Сашка, тебе уже под сорок, — сказал отец во время того, «исторического» разговора, — Костик вон вымахал, верста коломенская, младшие подрастают. Садись в Питере и начинай прибирать всё к своим рукам. Как соправитель справился, показался с хорошей стороны, вот и продолжай в том же духе. Я же в Царьград двину, пора южному направлению уделить внимание, а то Володька позапустил всё, толку нет ни хрена с генерал-адмирала.

Средний брат, действительно, не радовал грозного родителя, не мог работать «в долгую», тянул лямку, не более. Будучи поставлен наместником в Константинополе-Царьградском великий князь Владимир Константинович запомнился кутежами и салютацией эскадры по каждому тосту им произносимому. За что и был показательно отставлен со всех постов и приписан к Собственной Его Императорского Величества Канцелярии в качестве советника по военно-морским делам. Должность же генерал-адмирала вновь перешла к императору. Александр знал, что отец держит Владимира при себе намеренно, очень уж много шпионов из числа видных европейских банкиров и дипломатов желающих «подружиться» с импульсивным и разгульным Романовым, любимцем парижских этуалей.

То, что Константин покинул Царское Село и перебрался на берега Мраморного моря, оставив «на хозяйстве» старшего сына, в европейских столицах посчитали как попытку России сильнее воздействовать на африканские дела, ведь добыча золота в Трансваале шла вовсе не так гладко как мечталось проповедникам и глашатаям колониализма в европейских столицах а также в Нью-Йорке и Атланте. Поначалу буры попытались национализировать золотоносные участки выкупленные по всем правилам королём Магадаскара Олегом Первым Романовым и подставными лицами из числа офицеров российского флота, но были отброшены корейскими батальонами, просочившимися в Африку в качестве рабочих-подёнщиков. Кто ж знал, что это опытные ветераны войны с Северо-Американскими Соединёнными Штатами и сборные коммандо буров для них так, «на закуску». Контролируя Витватерсранд король мадагаскарский наладил поставку через Лоренсу-Маркиш подкреплений и грузов, заодно вывозя золото на крейсера спешно сформированной «Русской эскадры Индийского океана». Базировалась эскадра на порты Мадагаскара и мир в очередной раз восхитился (а кто-то и ужаснулся) дальновидности и колдовской проницательности императора Константина, преспокойно захватившего не особо то и нужный остров Мадагаскар под предлогом создания королевства для старшего, прижитого вне брака сына.

А приглашение к «дележу золотого пирога» прочих великих держав и особенно союзной Франции, ставило крест на честолюбивых мечтах буров о создании независимого Южно-Африканского государства.

Франция, Россия, Португалия, Конфедеративные Штаты Америки заходили в «золотой оазис» через Лоренсу-Маркиш, а Великобритания, Германия и САСШ гнали корабли с золотоискателями и солдатами в Кейптаун и Дурбан, где уже отстаивалась мощная британская эскадра. Однако наличие в Мозамбикском проливе российских военных баз нервировало просвещённых мореплавателей, а новость о переходе из Мраморного моря на Мадагаскар пяти подводных лодок послужила причиной грозной ноты Лондона адресованной Олегу Первому. Из Петербурга в Тулеар ушла весёлая (но таки шифрованная) телеграмма: «Поздравляем, вас заметили! Можно и придержать субмарины, обязательно ради повышения статуса вступай в переговоры с джентльменами, покажи себя договороспособным. А подлодки потом, без огласки перегоним, коль нужда такая возникнет, благо Суэц у дружественной Франции. Константин»…

Уладив вопрос с подводными лодками, считающимися орудием первого «подлого» удара великие державы задумались КАК вывозить драгоценный металл, для чего спешно начали строиться сразу три железные дороги от золотоносного района до английских портов. Четвёртую неспешно потянули до Лоренсу-Маркиш французы и португальцы. Неспешно потому, что Россия в «железке» заинтересована не была и доставляла слитки на борт флагманского «Адмирала Корнилова» по воздуху, задействовав авиацию!

Как правило из Претории до Лоренсу-Маркиш вылетали четыре или шесть самолётов, один из каковых был «золотым», остальные же, вооружённые двумя пулемётами, — охрана. «Золотой» аэроплан также имел пулемёты, но декоративные, ради снижения веса и конспирации выставленные. По маршруту стояли блокгаузы с гарнизонами от взвода до роты, охранявшие помимо всего и нитку телеграфа, гонявшие немногочисленных но невероятно злых буров-партизан, а также два «аэродрома подскока». Так, на всякий случай выстроенных. Эскадрильи помимо сопровождения «золотых самолётов» задействовались и в контрпартизанской борьбе, способствуя уничтожению последних очагов сопротивления. Да и что могли поделать буры с десятками а потом и сотнями тысяч бродяг и авантюристов, словно стаи саранчи двинувшихся в сказочную золотую страну. Всех бандитов и мародёров отстрелять патронов не хватит, а одолеть воинские части европейских держав и двух североамериканских, вообще возможным не представлялось. Потому и исчезновение бурских республик прошло достаточно быстро — менее года понадобилось, чтобы африканеры рассеялись по образованной по итогам первой Берлинской конференции «Вольной территории Южной Африки».

Предусмотрительный Константин и здесь выгадал, заранее сосредоточив на складах в Лоренсу-Маркиш гигантские запасы стрелкового оружия, амуниции, консервов и шанцевого инструмента. За лопаты и тушёнку Российско-Американская компания выручала немногим менее чем за извлечённые самородки и золотой песок, уж таковы они гримасы золотодобычи…

Воинские контингенты, предназначенные для охраны приисков очень быстро начали разлагаться — сперва оказывали покровительство артелям золотодобытчиков, защищая тех от бандитов, но вскоре сами начали вымогать отступное, ничем уже от бандитов не отличаясь. Сильнее всех страдали неорганизованные старатели приехавшие из Италии, Чехии, Испании, Польши, Бельгии. Впрочем, хватало и «диких артелей» составленных из граждан Великобритании, Германии САСШ и КША. По ночам не умолкала ружейная канонада — грабили, сводили счёты, просто палили в воздух от радости, сорвав куш, зацепив кайлом пятифунтовый самородок.

Без малого полмиллиона искателей удачи прибывших в Южную Африку за первые два года золотой лихорадки прямо таки «вытоптали» идею о независимых государствах в здешних краях, а растворившиеся в толпе пришельцев буры вдобавок потеряли вождей, пытавшихся организовать сопротивление, вопрепятствовать появлению новых и новых партий колонистов. К 1885 году великие державы договорились по преобладанию в тех или иных зонах «Вольной территории Южная Африка» и о потомках голландских переселенцев дружно «забыли», словно приравняв африканеров к североамериканским индейцам…

— Саша, твой старший сын намеревается по примеру деда совершить кругосветное путешествие. И это не закончив обучение!

— Машенька, он всё-таки великий князь, имеет возможность пригласить лучших преподавателей и совмещать приятное с полезным.

— А если отправить Костю на родину, в Томск? Там и окончит курс без отвлечения на певичек.

— Хм, где родился там и пригодился? Боюсь томичи вконец испортят сына, вспомни что творилось при его рождении.

Супруга рассмеялась и было от чего. Когда великая княгиня Мария Семёновна благополучно разрешилась от бремени здоровым и горластым мальчуганом, понятное дело в честь царственного деда названного, Томск не просыхал больше месяца. На салюты и банкеты ушло по самым скромным подсчётам более миллиона золотом, каждый уважающий себя «справный» горожанин выставлял у дома стол, «скатерть самобранку» и угощал всех проходящих-проезжающих. Отказаться выпить за здоровье царствующей фамилии? Да кто ж осмелится пренебречь?!

Только грозная телеграмма самодержца прекратила разгул. И то не сразу и не первая…

С той поры, с младенчества, Константина Александровича и прозвали «Царь Сибирский», сибиряки надеялись, что и он вслед за отцом пройдёт обучение в Томском Университете. Однако члены правящей фамилии в выборе места жительства не вольны — где потребны империи, там и проживают.

— Всё равно, поговори с сыном. А то связался с певичкой, с этой выскочкой Калиновской. Вылитый дядя, польский король, тянет к панёнкам!

— Успокойся, солнышко! Поговорю непременно. Ну а к польским красоткам на пианино музицирующим тянется, так то фамильное, к тому же с дядей полные тёзки — два Романовых Константина Александровича!

— Саша, на этот раз не отшутишься. Скажи, Польша готова начать войну за выход к Балтийскому морю?

— Что?

— Не притворяйся, с чего бы наш оболтус в Варшаву собрался? Уж точно не в оперетту! Хочется погеройствовать, саблей помахать, так к деду пусть поезжает! Тот быстро дурь из головы выбьет. Его императорское величество хоть и герой, но осторожен и осмотрителен!

Александр дипломатично промолчал, не рассказывать же любимой женщине как при штурме Константинополя-Царьграда император дважды появлялся на переднем крае и оба раза начинал атаку. Ну, как начинал, — едва надёжа-государь делал шаг из укрытия, охрана и личный состав штурмовых батальонов рвали вперёд, прикрывая верховного главнокомандующего и невзирая на огонь, не считаясь с потерями сметали противостоящих осман, не оставляя в живых никого, даже тяжелораненых турок прикалывали, мало ли — пальнёт в спину его величеству нехристь недобитая. Даже слух пошёл среди армейцев — захотел дескать Константин Николаевич закончить дни земные, свершив величайший подвиг, вернув миру православному Святую Софию, оттого и не бережётся. Посему случился негласный договор среди личного состава штурмового корпуса — надо всё сделать, дабы сохранить государя для России, чем и объяснялась необычайная жестокость к неприятелю у русских солдат, обычно великодушных к побеждённым.

Тогда император приказал похоронить героев у Святой Софии, провёл невероятно щедрые выплаты из личных средств раненым и назначил семьям погибших при взятии Царьграда двойные от обычного пенсии…

— Хорошо, любимая, к деду, значит к деду!

— Вот и славно, а то польский Константин нашего Костика плохому научит. Как приезжал кузен прошлый раз — страшно смотреть, комок нервов!

— Так есть причина нервничать, магнаты настраивают против короля армию, подталкивают объявить войну Германии, мол Россия вынуждена будет поддержать.

— Скажи, Саша, а эти слухи о миллионах принадлежавших Александру Николаевичу, которые государь якобы присвоил, не отдал Константину Александровичу.

— Чушь! Полная чушь, Машенька. Когда дядя Саша возглавил Польшу отец из своего кармана выделял деньги на содержание двора в Варшаве, а все доли в предприятиях, акции и прочее, что числилось за дядей, то были деньги Константина Николаевича, оформленные на старшего брата, чтоб поляки знали какой у них богатый суверен. И когда Александр Николаевич в 1881 году скончался, на нём «числилось» порядка сорока трёх миллионов золотых рублей как доли в Российско-Американской Компании и Трансконтинентальной железной дороге. Но то были деньги отца, из которых пять миллионов он передал кузену Косте, чтобы поддержать того на первых порах. Увы, нынешний польский король считает, что его обделили.

— Понятно. Тогда я тем более против поездки сына в Варшаву!

— Принимается! Сошлём оболтуса в Царьград!

В отвоёванном у нехристей Константинополе-Босфорском был расквартирован Царьградский Гвардейский корпус, составленный из частей штурмовавших город. Наверное потому кавалерийских полков в гарнизоне нет, откуда взяться лошадям в морском десанте, но комендант «четвёртой столицы» гвардии генерал-лейтенант Воронов вышел из положения весьма остроумно — каждый полк обязан иметь в своём составе сапёрную роту, пулемётную роту и эскадрон для несения дозорной и патрульной службы. В Генеральном Штабе было заартачились, но его величество наложил резолюцию: «Согласен. Царьград город особый, каждый полк тут как отдельный корпус, надо ещё подумать про батарею трёхдюймовок, представляете какая красота приключится на парадах — все рода войск в одном полку. Хотя, самолёты и дирижабли не следует раздавать, а то знаю я вас! Константин»…

Обнимая жену Александр бросил взгляд на стол, доклад инженер-полковника Купцова остался недочитан. А там информация по обороне Финского и Рижского заливов, по оборудованию минных позиций прикрываемых дальнобойными батареями. Держать на Балтике мощную эскадру император считал нецелесообразным, полагая и Балтийское и Чёрное моря ловушками для флотов. Разве что Средиземное после прорытия Суэцкого канала перспективно, но и то исключительно оттого, что множество государств Европы Азии и Африки на берегах «колыбели человечества» расположено.

Южноафриканская золотая лихорадка поспособствовала и «крейсерской лихорадке» или гонке, кому как больше нравится. Великобритания, Германия, Франция, САСШ и КША озаботились постройкой скоростных броненосных крейсеров, способных уничтожить охранные силы конвоев и запризовать (или утопить) пароходы с грузами и авантюристами-золотоискателями. Россия, и ранее делавшая ставку на сильные океанские рейдеры оказалась впереди планеты всей с красавцами типа «Громобой» — 12000-тонными трёхтрубными исполинами выдающими до 18–19 узлов и способными держать наивысшую скорость до двенадцати часов кряду. Вооружённые дюжиной обуховских восьмидюймовок «Громобои» (плюс 20 трёхдюймовых орудий) считались повелителями океанских просторов. Долгое время Великобритания предпочитала строить небольшие бронепалубники в 3–5 тысяч тонн, способные к несению службы в колониях и в качестве стационаров. Но как только Трансвааль стал «золотым» лорды в Адмиралтействе вытащили из-под сукна проект «Дубль-Дредноута» — океанского 15-тысячника с четырьмя орудиями в десять дюймов способного выжимать 20 узлов.

Конфедераты как раз вели с Россией переговоры о покупке двух крейсеров типа «Громобой», но после заявленных характеристик британских рейдеров поубавили активность, что цесаревича, курирующего данный вопрос, весьма озаботило — в Константинополь-Босфорский уже ушла телеграмма о скором поступлении денег от КША. Да чёрт бы с ними с «плантаторами», тут Польша в который уж раз вознамерилась стать морской державой и потребовала «кусок Мадагаскара», дескать начинали паны вместе с графом Востоковым мальгашей к ногтю прижимать, а потом граф скакнул в островные короли, а доблестные шляхтичи вернулись на Балтику и в итоге остались «без портов без гаваней». Пока такая претензия была озвучена лишь в частной беседе двух кузенов и великий князь посоветовал «его ляшскому величеству» договориться с итальянцами и заполучить частичку Триполитании, для построения военно-морской базы. Немцы хоть и считают поляков провокаторами и разжигателями европейской войны, ни за что не рискнут послать эскадру в Средиземное море дабы в зародыше уничтожить польский военный флот. А вот выход к Балтике, тут уже серьёзно, Германия не поступится ни пядью Пруссии! Только большая война, только разгром тевтонских полчищ вернёт полякам «их» Гданьск-Данциг и остальное побережье.

Но пока великим державам не до выяснения отношений — посылка экспедиционных корпусов в Трансвааль и вытеснение «неорганизованных старателей» в приоритете. Оттого и возникла нужда в больших океанских крейсерах, оттого и газетчики более не обличают коварство соседних государств, а красочно расписывают все преимущества владения колониями на чёрном континенте, где лопатой махни и на глубине пары штыков непременно отыщутся залежи алмазов, опалов и золотых самородков, не говоря уже о серебре, которое вообще никому не нужно.

Король Бельгии Леопольд Второй совсем уже было «договорился» с великими державами о контроле над Конго, но едва золотая лихорадка вспыхнула в Трансваале, предприимчивому бельгийскому монарху в категорической форме предложили убраться из знойной и жаркой Африки во избежание большой войны. Причём «выпинывали» Леопольда с чёрного континента одновременно и Франция и Германия и Великобритания. Александр представлял Российскую империю на двух «африканских» Берлинских конференциях в 1884 и 1885 годах, давших миру «принцип эффективной оккупации». Александр, понятное дело все шаги сверял с директивами грозного отца, вновь «затворившегося» в Царском Селе и сдал Конго и Леопольда, как говорится «с потрохами». Зато золотоносные участки в Трансваале, загодя выкупленные доверенными лицами графа Востокова (читай императора Константина) все остались за Россией.

В 1885 году практически весь Балтийский флот передислоцировался в Средиземное море, столицу империи охраняли миноносцы, две бригады высотных бомбардировочных дирижаблей и малые подводные лодки, наиболее приспособленные к плаванию и погружениям на балтийском мелководье. Неожиданно Россия получила огромаднейший бонус— изрядное количество больших океанских пароходов, ранее занятых на перевозке колонистов в заокеанские губернии приходилось выводить в резерв, поток переселенцев в разы снизился, а производство в Русской Калифорнии своё налажено, везти через Атлантику топоры, чугунки и гвозди более не требуется.

Однако продать часть торгового флота, пусть даже и самые «пожилые» суда Константин Николаевич категорически запретил. Хотят немцы, французы или даже венгры с поляками отправиться в Южную Африку, счастье попытать упражняясь с лопатой — пускай берут в аренду российские пароходы. Хоть на один рейс, хоть на полгода (предельный срок контракта рекомендованный офицерами из мобилизационного управления Генерального Штаба) но оплата только вперёд!

И ведь, как любил повторять государь: «пошёл процесс»! Даже гордые британцы для переброски из Индии двух пехотных полков и десяти тысяч работников на прииски, арендовали три океанских лайнера типа «Выборг-2», что уж говорить о немцах и итальянцах.

— Любимый, ты как будто и со мной и не со мной! — Мария Семёновна недовольно поджала губы, — хоть четверть часа не думай о делах! Приищи толковых помощников, в России достаточно образованной молодёжи! Или попросись вместо Николая в Константинополь-Тихоокеанский, не смейся, я справлялась у подруги, помнишь Танечку Борисову, там чиновники с самого низа ответственны и расторопны, делают сами всю работу а наместник князь Репнин лишь наблюдают и выступает верховным арбитром! Посмотри в зеркало, ещё год-два в Петербурге и ты станешь на вид старше отца!

Наследник российского престола лишь сильнее обнял супругу и нежно поцеловал в «заветное место» — за правым ушком. Эх, Маша-Машенька, лишь три человека знают величайший секрет Российской империи, — младшего сына, учёного умника Николая Константиновича, долгие годы «штаны протиравшего» в лабораториях Московского университета император отправляет за океан не просто так. Предстоит Николаю унаследовать Русскую Америку и по смерти отца (дай бог не скорой, сам самодержец обещал сыновьям «проскрипеть» минимум до 1907 года) стать независимым монархом, ибо огромная держава более склонна к распаду и потрясениям. Да и случись мировая или большая европейская война, нейтральный статус Русской Америки может оказаться более выгодным нежели чем прямое участие в боевых действиях.

Николай несмотря на «учёность» в производстве маленьких Романовых преуспел куда больше старших братьев — три сына и две дочери у «без пяти минут царя Русской Америки», запросто можно новую династию начинать. А если держать в уме пусть и не скорое, но неизбежное прорытие Панамского канала «две России» предпочтительнее одной большой, открывается простор для политических комбинаций.

«Стратегические размышления» Александра Константиновича в очередной раз прервала супруга, начавшая бесцеремонно расстёгивать на великом князе рубашку.

— Раздразнил и в кусты? Фигушки! Сашка, немедленно идём в спальню!

— Машенька. Тебе же нельзя.

— Кто такую чушь сказал?

— Как кто, доктор.

— Если очень хочется, то можно! Вот что доктор сказал! И не вздумай увиливать, я не бюджетная роспись, могу и покусать…