От Гавайев до Трансвааля

Глава 7

Константинополь-Тихоокеанский встречал отца-основателя душевно и торжественно. В агломерации проживало более трёхсот тысяч человек, считай, каждый десятый, или, точнее, каждый одиннадцатый «русоамериканец». В одном только «Университетском городке» под сотню тысяч! Пять с половиной тысяч, собственно, самих студентов, плюс две с лишним тысячи преподавателей и обслуживающего персонала, их семьи, плюс расквартированные здесь же первый и третий батальоны Сапёрной Калифорнийской бригады. На полигоне у сапёров Менделеев сотоварищи и проводили опасные опыты со взрывчатыми веществами, немало в том преуспев, на зависть иным «химическим» кафедрам, особенно факультету естествознания Казанского универа…

К молодёжи и заехали первым делом.

Году так в 1859, помня о высокой сейсмической активности, запретил в Калифорнии, а заодно и во всех заокеанских губерниях, строить до 1890 года здания высотой более пяти этажей. Но находчивый Фотий Калетин, меценат из «хорошей» семьи, из пионеров Беловодья, той самой «первой золотопромышленной артели», обошёл императорский Указ. Захреначил Фотий здоровенную пятиэтажную махину где высота потолков первого и второго этажей составляли 8 метров, а третьего-четвёртого-пятого — по 5,5 метров. В общем, утёрли нос калифорнийцы томичам! Стояла «высотка» в студенческом городке, в так называемом Константинополе-Университетском, он же Сан-Франциско моей реальности, устраивались там для студиозов балы и прочие концерты-шманцерты. Но хотелось Калетину преподнести в дар от их почтенного семейства это красивое здание Университету, чтоб лекции тут проходили, чтоб не только танцульки. Тем более акустика — превосходнейшая, даже «негромкие» лекторы могут вещать не напрягая голосовые связки. А насчёт земли трясения — так предусмотрено всё ещё на стадии проекта, вон, лучший архитектор Русской Америки, Марк Осипович Галкин, такого напридумывал…

— Ладно, если сам Марк Осипыч ручается, не вижу препятствий. Дмитрий Иванович, принимайте дар семейства Калетиных, пускай там литераторы да художники поселяются с факультета искусств. Коль залы с превосходной акустикой, сам Бог велел тут обучаться вокалу и танцам будущим гениям, а такоже и скромным завклубам…

Менделеев недовольно закусил чернущую бороду. Мужик в самом расцвете — сорок с хвостиком, энергии хоть вёдрами черпай и прочих оделяй.

— Ладно, Дмитрий Иванович, ваши химики и физики лабораториями и учебными корпусами обеспечены, а это здание для лириков идеально.

— Ваше величество, всё же прошу сделать лекционные залы, а я здесь их вижу возможным обустроить четыре, доступными не только для «лириков». Из Европы приезжают ведущие учёные, на их лекции битком народу набивается, а тут и правда, великолепная слышимость.

— Какие пустяки, Дмитрий Иванович, полагаю решится этот вопрос в рабочем порядке, без задействования монарха. Или у вас, как и в иных университетах, свои войны и интриги, что Шекспир отдыхает?

По выразительной мимике Репнина понял, — действительно, средь мужей учёных страсти кипят нешуточные. Так, надо подробно выяснить, что почём, а то передерутся светила…

— Фотий Фролович, поди сюда! Дай обниму, всю семью Калетиных в твоём лице к сердцу прижму! Удружил, и мне и всей Русской Америке удружил! Господа, Фотию Калетину — УРА!

Лучшие люди заокеанской России нестройно, но дружно и искренне заурякали. Отец мецената, Фрол Калетин преставился три года назад, как мне доложил всё ведающий наместник, а старший сын с одобрения прочих братьев-сестёр решил в честь родителя отстроить пятиэтажный «небоскрёб» для нужд студиозов.

Да, уходят пионеры, старший-то Калетин был помощником у Ефима Кустова, они вдвоём план и разрабатывали, как с наименьшими потерями вырезать отряд Саттера, да чтоб никто из американских следопытов не ушёл. Фрол потом долгое время обеспечивал безопасность «секретной артели», добывающей золото в долине речки Сакраменто. Года три удавалось сохранять тайну, это уже после начали вбрасывать версии о сибирском золоте, да о хитростях великого князя Константина Николаевича, заманивающего переселенцев байками о несметных сокровищах, «якобы» в земле калифорнийской скрытых, а то так не едет крестьянин за океан…

Пока «лирики» Калифорнийского Университета готовились к торжественному концерту, соизволил прокатился до «Эдема», так местные называли университетский ботанический сад, раскинувшийся на семистах гектаров. А что — территория позволяет, ещё столько же зарезервировано под деревья-кустарники…

Там, в «райских кущах», в тени разрастающихся яблонь и велел поставить столы и скамейки, неспешно побеседовать с попечителями Университета, выслушать, так сказать их нужды и чаяния.

— Нет, господа, на Аляске высшее учебное заведение открывать преждевременно. Ничуть не сомневаюсь, что выстроите учебные корпуса и студенческий городок не хуже чем в Томске или Константинополе-Тихоокеанском. Однако где взять преподавателей достойного уровня? Маститых учёных, с мировым именем едва-едва наскребли на Калифорнийский универ…

— Ваше величество, — не отступал губернатор Аляски Владимир Адашев, — выпускники здешнего университета готовы поехать в Ново-Архангельск, а знаниями они обладают достаточными, поверьте!

— Верю, Владимир Сергеевич! Верю! Однако знать и суметь научить, знания передать, далеко не одно и то же. Конечно, выпускники Калифорнийского прекрасные специалисты, но не пришло пока время, отпочковываться от альма-матер новому Университету. ПОКА не пришло. Разве мало вам Императорского Технического Училища? А оттуда прямая дорога в Калифорнийский Университет, сколько надо мест для аляскинцев, столько и будет выделено…

Адашев недовольно засопел, но далее спорить с императором не осмелился. Зато декан исторического факультета Шишкин, поразил.

— Ваше величество, не хотят ехать в Томск лучшие из лучших, увиливают.

— Почему, Георгий Васильевич?

— Гм, сложно сказать, тут и соперничество между Университетами, да и молодёжь не желает променять, пусть и на год-два, тихоокеанское побережье на сибирские болота…

— Если не едут лучшие из лучших, пошлите лучших из худших. А с отказниками разберёмся!

Неужели забуксовала программа по обмену студентов? Вот сейчас обидно за родную Сибирь, надо дать отмашку здешнему главжандарму Раскатову, пускай озадачится выявлением настроений в среде студенческой об исключительности Русской Америки и пренебрежительном отношении к прочим территориям Российской империи. Что это, первые ласточки сепаратизма, или же дурь молодая жизнерадостных оболтусов, радующихся свободе, солнцу, океану и «с прибором кладущих» на мудрые указания старших. Если есть такая компашка, «калифорнийские снобы» — непременно загоню на Чулым и на Кеть учителями сельских школ, фельдшерами, землемерами и завклубами!

Кстати, моя идея о поименовании сельских очагов культуры клубами, а их начальников, соответственно — завклубами, пришлась образованной части общества по душе. Все искренне считали, что так надёжа-государь издевается над «англичанкой» с её чопорными джентльменами в цилиндрах, спешащими в свои закрытые клубы, где дымя сигарами англосаксы обдумывают как покорить Россию…

Я же, как легко догадаться, не стал заморачиваться и просто использовал слова и термины из прежней жизни. А что, те же колхозы, вполне прижилось название, всем понятно — то коллективное ведение хозяйства. Ну а где клуб построят, там и завклуб отыщется обязательно…

От составления коварных планов по «ссылке» в Западную Сибирь «калифорнийских патриотов» оторвал гонец, сообщивший: всё к проведению праздничного концерта готово.

— Что ж, господа, опробуем акустику залы в новом здании Калифорнийского Университета, заодно и услышим вашу знаменитую Золушку.

— Ваше величество, уверяю, — не разочаруетесь! Мария просто чудо! Голос — чистый хрусталь! Лучшая Золушка России!

Дёрнул же чёрт моё величество, «выдать на гора» песню «Золушка», ту самую, с блистательного исполнения которой вспыхнула звезда юной Людмилы Сенчиной. Так-то я в год по 2–3 шлягера 20–21 века «сочинял», оправдывая себя, что все попаданцы, ну ладно, через одного, этим занимаются. Тем более императору нет нужды оформлять авторские права и подсчитывать гонорары, — для души ж всё!

Верноподданные, уже привычно восхищаясь талантами царя-батюшки, однако ж были чертовски наблюдательны и отметили, именно на этой песне из более чем полусотни сочинённых, самодержец требует какого-то особенного исполнения. Чтоб голос певицы и колокольчиком хрустальным звенел и прочее и прочее…

Соответственно, мои верные сатрапы угодить старались грозному владыке, «натаскивая» всех начинающих певиц на Золушку. С недавних пор ни один концерт не обходился без уворованного у композитора Игоря Цветкова и поэта Ильи Резника хита, а продажи книг Шарля Перро выросли едва ли не на порядок. А поскольку, в каждом Университете наличествовал «факультет искусств», равно как и в Императорских Училищах были такие отделения, соревнование на звание «лучшей Золушки» шло нешуточное.

Акустика в зале и вправду оказалась великолепная, за что Фотий Калетин, восседающий по правую руку от меня, был принародно расцелован ещё раз и жалован званием почётного гражданина Константинополя-Тихоокеанского, на зависть прочим меценатам.

Ничего, знаю я наше кержачьё, ухватившее Жар-птицу за хвост. Обязательно ответят Калетину, чего-нибудь отчебучат помпезное да масштабное. За тридцать лет бурного развития Русской Америки, все заокеанские губернии невероятно скаканули в своём развитии. Кажется, что попал в будущее, лет на 20 точно опережает Калифорния «коренную» Россию. И это при том, что и в Новороссии и в Сибири и на Волге промышленность и сельское хозяйство ого как «раскочегарились», подпитанные сибирским и калифорнийским золотом.

Но здесь, в Константинополе-Тихоокеанском, — воистину наступил завтрашний день, прекрасная Россия будущего, вот она. Отметил сей непреложный факт, начиная с железной дороги, где паровозы и вагоны местного производства, равно как и нефтеналивные цистерны. Вокзал при университетском городке — небольшой, но уютный, ни окурка, ни стекла битого. И так оно всегда, не только во время высочайшего визита. Нет оснований не верить Репнину, заверившему — русские калифорнийцы, а также орегонцы, вашингтонцы и аляскинцы заповеди государя о благоустройстве и охране природы исполняют свято, и молоденькие деревья, в питомниках выращенные, высаживаются сотнями тысяч, и весь-сор-мусор убирается тут же. Разбилась бутылка или банка стеклянная — подбирают осколки, чтоб потом в фундамент на стройке закинуть, или же на вторичную плавку на стеклозаводики отдают. Модно у «аборигенов» поддерживать образцовый порядок, дабы выделиться, показать — не в России живут, а в Русской Америке! Новоприбывших сразу учат как должно себя вести, не мусорить и прочее…

— Николай Николаевич, — наместник прервался, — уж прости, перебью. Но вопрос насущный. Как полагаешь, есть опасность отделения заокеанских губерний от империи? Предположим, найдутся подстрекатели, начнут подзуживать, мол неча с посконной Русью связь держать, пора выделиться в самостоятельное государство. Тем более и пример есть, как САСШ от Великобритании отпочковались.

— Ваше величество, — теперь понимаю, что означает выражение «глаза по полтиннику», Репнин при всей выдержке, едва не расплакался от обиды, ровно мальчишка, а не боевой генерал, — кто рассказывает байки о сепаратизме Русской Америки? Да люди сюда перебравшиеся, из нищеты и беспросветности российской вырвавшиеся, вас за святого почитают!

— Не так уж и нища и убога Россия, как отсюда видится, Николай Николаевич.

— Простите, ваше величество, сорвалось с языка.

— Вот видишь, у наместника сорвалось с языка, калифорнийские студиозы Томск и Сибирь почитают за край каторжников. Постойте, не возражайте. Прекрасно понимаю, при мне никаких поползновений к обретению Калифорнией особого статуса не случится. Но, скажем, в 1900 году? Когда сменятся поколения и здесь будет жить миллионов десять коренных «русоамерикано»? В Северной Америке родившихся, о России знающих лишь как о далёкой родине их бабушек-дедушек.

— Так что скажете, генерал? Удержат ли мои внуки империю от распада? Сейчас не отвечайте, подумайте и завтра, за обедом, побеседуем…

Не успел Репнин откланяться, как в особняк влетел курьер с телеграфа. Неужели что с Володькой случилось? Он сейчас в Атланте должен вальсировать и заводить знакомства с лучшими семействами конфедератов. Может, действительно, оженить генерал-адмирала да и поставить владычить в Русской Америке заблаговременно? Случись «развод» частей империи, так вот и свой, «Константинова корня», государь в наличии имеется…

— Николай Николаевич, хорошо не ушли. Из Европы плохие новости. Наполеон Третий скоропостижно скончался. Наследник, Эжен Луи Жан Жозеф, оказался юношей честолюбивым и сообразительным, просил атташе, генерала Пряхина немедля телеграфировать через океан.

— Вероятно, Наполеон Четвёртый просит подтверждения Россией союзнических обязательств на случай войны с Англией?

— Неинтересно с генштабистами беседовать. Что Легостаев, что вы, Николай Николаевич, всё наперёд знаете. Только вот станет ли Эжен Наполеоном под нумером четыре — пока вопрос.

— Происки англичан?

— Очень может быть. У островитян длинные руки, вон, дедушку Павла Петровича в Петербурге укокошили, представив всё как разборку внутри императорской фамилии, хотя Александра Павловича лишь поставили перед печальным фактом и настоятельно порекомендовали не возмущаться. А в Париже, насколько известно, многие ждали развязки и ухода Наполеона Третьего. Отчего мы с Владимиром Константиновичем и не поехали в столицу Франции, тамошние карбонарии запросто могли подорвать и нас и Наполеона заодно, списав сие на проделки джентльменов и под шумок взять власть. Потому и ограничились короткой встречей в Гавре, где ясно было — «император всех французов» тяжело болен, едино лишь силой воли держится.

— Какие указания последуют, ваше величество?

— М-да, не судьба ночь провести в гостевом домике при Университете. Никита, поднимай третий и четвёртый эскадроны конвоя, пойдём на рысях в резиденцию наместника, к телеграфной станции поближе, нечего курьеров гонять, время дорого!

Первой телеграммой стала депеша Эжену Бонапарту, коего я поименовал императором и обещал всяческую поддержку в память о дружбе с почившим отцом, великим государственным деятелем Наполеоном Третьим.

Такие вот коллизии, да-с. В этой реальности удалось невозможное — задружиться, ещё великим князем будучи, с политическим авантюристом, взявшим власть в прекрасной Франции. Папенька, незабвенный Николай Павлович, помнится, преизрядно ругался, пеняя второму сыну за шашни с Наполеоном Третьим, списав такую неразборчивость на долгое путешествие и «американизацию» Константина. Впрочем, последние полтора года жизни, отец во внешнюю политику и не вмешивался, угасая от непонятной болезни, то ли душевным расстройством вызванной, то ли планомерным отравлением. А мы с братом Сашей на рожон не лезли. Лавировали, лавировали, да и вылавировали. Сколько сил, времени и нервов стоило переориентировать Париж с Лондона на Петербург, это надо отдельный трактат многотомный сочинять, дипломаты и историки всех мастей и рангов душу заложат, чтоб прикупить экземпляр. Но к 1875 году имеем Союз Франции, Италии, России против Германии и Великобритании. Расклад куда как лучше, чем был в Крымскую войну моей реальности, здесь к счастью не случившейся.

В Париж, представлять Россию на траурной церемонии, отправил телеграфом Володьку. Ему всего делов то, домчать из Атланты до Нового Орлеана и пересечь на флагмане, «Екатерине Великой» Атлантический океан. Поведёт генерал-адмирал в Европу эскадру из семи крейсеров, в случае обострения обстановки действует по ситуации. Есть вариант с уходом в Средиземное море, базируясь на Марсель, дабы угрожать Гибралтару, тем более черноморцев перебросить запросто. А там такие орлы в морской пехоте, не чета балтийцам — тренировки то по десантированию на Чёрном море гораздо чаще, климат тёплый.

Хотя, война маловероятна. Но так, на всякий пожарный случай, варианты следует заранее обыграть все.

Репнин уступил самодержцу свой кабинет, но не в моих правилах выживать хозяина с рабочего места во время аврала. Занял пустующий соседний, как раз и оставленный для приезда членов императорской фамилии. Подумаешь, «затхлый воздух» — проветрим! Известия с телеграфа поступали обнадёживающие, парижский гарнизон присягнул императору Наполеону Четвёртому, гарнизон и эскадра, прикрывающие Суэцкий канал, также отрапортовали о поддержке Эжена. Из Петербурга и из Варшавы пришли успокоительные депеши от Александра Константиновича и Александра Александровича. Правда весточка от брата насторожила готовностью бравых поляков хоть сейчас двинуть на Берлин. Вот же паны неугомонные, мало им Кракова, мало им приращения территорий, рвут и мечут, тщась стать морской державой, вернуть порты на Балтике, для чего надо угрызть тевтонов. Конечно, ЗДЕСЬ Германия верный союзник Великобритании, эдакий стойкий континентальный солдат королевы Виктории, но идти на поводу у шляхтичей не есть гут.

Углубился в статданные Русской Америки, по всему выходит, что на руках у населения около миллиона винтовок, пусть по большей части однозарядных, но в умелых руках и кочерга оружие. А здешних домохозяек и ребятишек постарше, стрелять учат на совесть, специально дважды в год устраиваются учебные стрельбы, куда все приходят со своим оружием. За сожженные патроны казна готова приплачивать малоимущим семьям, но, как с гордостью сообщил Репнин, по сию пору не было НИ ОДНОГО случая, чтоб русские американцы потребовали возмещения.

В каждом домохозяйстве должно быть минимум двое человек (неважно, взрослых или детей), умеющих обращаться с огнестрельным оружием. Проходят стрелковые мероприятия как защита поселений от индейских банд и прочих разбойников, хотя всем понятно — готовится вооружённый резерв, народное ополчение, как хочешь, так и называй, на случай большой войны с САСШ.

Наместник предложил провести большие стрельбы на призы его (моего) императорского величества. И каждому компенсировать расход боеприпасов, не деньгами, а точь такими же патронами, благо винтовки всего-то 5 или максимум 7 вариантов.

Слегка остудил пыл генерала, предложил сборным четырёх губерний, плюс пятая команда от Экспедиционного корпуса, застрявшего на Большом Солёном озере, сойтись в выяснении отношений на университетском стрельбище. И дёшево и сердито и права на территорию Юта лишний раз подчеркнём. Репнин, восхитившись дипломатическим коварством государя, убежал советоваться со своими подчинёнными. Всё-таки он ещё и за губернию отвечает, хочется не оплошать Николаю Николаевичу, тем более на своей площадке.

Пока наместник суетился с телеграммами и озадачивался стрелковым вопросом, Никита привёл на чай оставшихся в добром здравии ветеранов, тех кто начинал золотодобычу в Калифорнии. Многим уже под 70 стукнуло, однакож держались патриархи местного общества бодрячком. Ещё бы, практически все миллионщики. Не персонально, конечно, а по совокупности семейного капитала, но поскольку они являются в своих семьях главами и непререкаемыми авторитетами, край как надо пообщаться с местными финансовыми тузами.

Неодобрительно поглядывая на Сыромятова, некогда «перераспределившего» (по воле царской, естественно) «кубышку» старообрядческой общины в пользу молодого поколения, магнаты пили чай и нахваливали московские сушки.

— Тит Семёнович, скажи, насколько выгодно ходить отсюда до Архангельска Северным Морским Путём, не всякий раз же получается дойти без приключений?

— Хм, надёжа государь, каждый пятый пароход или льдами затирает, или топнет. Потому поодиночке никто не хаживает, надо караван собрать, а это хлопотно. Без сильных ледоколов не потянуть, больно риск велик. Разве что в случае войны, когда нет пути иного. А в мирные годы я б не взялся, ежели б казна не помогала и деньгами и углём, и офицеров ставила на мои пароходы и жалованье им сама платила.

— В том и выгода, Тит Семёныч, так сказать, частно-государственного партнёрства. Тебе до Норильска городка дойти, металл какой нужный сюда доставить, а мне офицеров приучать к службе на Севере. Казне гораздо выгоднее личный состав вот так, россыпью на частных судах обучать, чем эскадру держать во льдах.

Бородачи оживились и начали подбивать царя-батюшку к «усмирению мексикашек». Восхотелось геополитикам местного разлива отжать у республики Мексика целиком полуостров Нижняя Калифорния, да и вообще границу подвинуть хотя бы по параллели Эль-Пасо. Оказывается, геологическая разведка, проведённая староверами на свой страх и риск, показала в тех районах много перспективных месторождений злата-серебра и иных руд. И если ранее гнобить соседей в сомбреро было делом затруднительным, то сейчас, когда сам государь прибыл в Русскую Америку, геройски уничтожив Австрийскую империю, когда дружественный Техас подпирает Мексику с другой стороны, самое время пришло проучить оборванцев! А повод найдётся — грабанут кого мексиканские банды, в ответ на то и учинить воинскую экспедицию.

Покивал согласно головой, про себя дивясь цинизму и нахрапистости кержаков, так ведь сам их поучал, уезжая в далёком 1847 году, КАК следует поступать с «соседушками», дабы очистить территорию под переселенцев из Руси матушки…

А Мексика действительно на грани распада на 6 или 7 провинций, центральную власть региональные бароны ни во что не ставят, предпочитая решать вопросы напрямую с Русской Калифорнией или же Техасом.

— Думаем над этим, Даниил Абрамович, думаем. Как только начнётся замятня у дорогих соседей, своего не упустим. Только вашу выгоду я понимаю, новые богатые рудники всегда в цене. А Николай Николаевичу Репнину кормить и обихаживать многие десятки тысяч нищеты, что достанется России на той территории? Я ж за бездумным приращением империи новыми землями не гонюсь, был бы толк от той экспансии.

Судя по всему, переводить что означает «экспансия» не требуется, главы старообрядческих семей дружно загудели, что готовы за ради интересов державы дать работу и прокорм мексиканским батракам на своих плантациях и на тех же рудниках. Благодетели…

Первая неделя на родной, лично мной некогда «на шпагу взятой» Калифорнийщине, прошла в непрерывных встречах.

Торжественно открыл движение первой внутригородской трамвайно-тепловозной (даже не знаю как правильно назвать) линии. Поезд из пяти вагончиков тянет тепловоз облегчённой конструкции, рельсы по типу узкоколейки, от Университета до форта Росс, десять станций-остановок. Заодно подмахнул правила дорожного движения в столичном городе Константинополь-Тихоокеанский. Всё равно пробуду здесь не меньше года, а то и все два, потому и столица империи отныне «город Константина». Народ возликовал, испросил разрешения на праздничный фейерверк и гуляния. Праздник так праздник, гуляй, столица. Всё равно старший сын в Петербурге «на хозяйстве» да и вариант присвоения Константинополю ранга столичного я с Александром Константиновичем заранее обговорил, ничего не поменяется в бюрократической механике Российской империи. А «русоамериканцам» — приятно.

С батальоном охраны, предупредив только наместника, загрузился на океанский лайнер «Олёкма» (тип «Выборг-3») и ранним утром приказал прокладывать курс до Ново-Архангельска. Жители Аляски отправились встречать императора аж на пяти пароходах, активно участвовали в торжествах в Константинополе. Вот и решил устроить праздник северянам, — пока они телепают неспешно домой, я, на быстроходной «Олёкме» уже дойду до нашенской Аляски, салют забабахаем всенепременно. Решил вначале проинспектировать «севера», на Чукотку и Камчатку загляну заодно. Управляемость империи не пострадает — Калифорнию и Аляску соединяют целых четыре подводных кабеля. Одна линия запасная, а ещё две — экспериментальные, идут испытания нового кабели, изоляцию которого продумал умник Менделеев с учениками. А губернские Новосибирск-Сиэтл и Петровск уже на обратной дороге посмотрю. Хочу отсрочить встречу с губернатором Русского Орегона, как докладывают — запивается Мезенцев. Просился в прошлом году Андрей Дмитриевич в отставку, я из Петербурга не утвердил. Но уже тут Репнин собрался с духом и доложил — совсем слетел с катушек бравый некогда поручик лейб-гвардии Финляндского полка в 1844 отправленный в форт Росс командовать передовым отрядом моей великокняжеской Экспедиции. Сейчас и генерал-лейтенант и губернатор, но, увы — «довела человека ведьма мексиканская». То так Сыромятов про Монику Мезенцеву высказался. Если уж Никита пожалел губернатора Русского Орегона, то дело действительно серьёзное. Помнится, Мезенцев хотел Никитоса под трибунал отдать, лишь моя резолюция сохранила для армии российской талантливого тактика партизанской войны и гения диверсий. Да-с, печально, печально. Уходят пионеры освоения Калифорнию, благо хоть Ефим Кустов бодр годам вопреки. Ну а пока — курс на Аляску!

Капитан «Олёкмы» рассказал, как хозяин, вышеупомянутый Тит Семёнович Расторгуев, деньжищи зашибает, доставляя лёд в Константинополь-Тихоокеанский. Глыбы льда расфасовываются в специальные ящики, оборачиваемые многими слоями ветоши и специального войлока, подальше от жара работающих котлов. И пароход полным ходом идёт на юг, где уже ждут не дождутся «привета с севера» рестораторы и хозяева погребов. Напророчил, напророчил кержакам тридцать лет тому как, что лёд станут покупать. Но бородачи и тут вывернулись — сами в этот бизнес влезли и вполне успешно, как капитан поведал…

Карл Линде только-только запустил холодильные установки, так что не скоро, ой не скоро прекратится транспортировка льда из снежной Аляски в солнечную Калифорнию.

Всего же у семейства Расторгуевых СЕМНАДЦАТЬ пароходов! Не считая парусной мелочёвки, умеют работать, чертяки.

— Пожалуй, до Петропавловска сгоняем, хочу на Камчатке побывать, в прошлый раз не пришлось, спешил в Петербург.

— Отчего же не зайти на Камчатку, — согласился верный Никитос, — высаживался там пару раз, красивейшие места. Да и телеграф есть, без новостей не останемся.

Эпопея с прокладкой через Тихий океан кабеля, длившаяся два с половиной года, немало крови попортила дальневосточникам. Но теперь, всё обстоит более чем благополучно и от Камчатки, через гряду Курильских островов и Сахалин, две линии доходят до Владивостока. Считай, весь земной шар опоясан телеграфом. Ничего, скоро начнётся телефонизация, я то знаю.

На третий день пребывания в Ново-Архангельске, перед самым отходом в Петропавловск, телеграф отстучал, что в Париже совершено покушение на императора Наполеона Чётвёртого. По счастью злоумышленники цели не достигли, страшная адская машинка рванула за квартал до кареты монарха. Но разрушения значительные, равно как и три десятка жертв, почти сотня пострадавших из числа зевак, жаждущих лицезреть молодого императора. Рукой помахать, поцелуй воздушный послать…

— Сказать капитану, что не идём на Камчатку? — Никита аки дух бесплотный, материализовался за плечом.

— Отчего же, господин генерал-майор, всё остаётся без изменений, курс на Петропавловск. А далее посмотрим, какие загогулины в жизни приключатся.