От Гавайев до Трансвааля

Глава 21

Капитан первого ранга Демидов Александр Дмитриевич подумывал выйти в отставку. В самом деле — 48 годочков, а адмиральские перспективы как-то не вырисовываются. И некого винить в «зажиме» карьеры, сам выбрал путь такой, спокойная служба при губернаторе Русского Орегона, затем перевод в Русский Вашингтон, любимая жена, семья, дети.

Обожал бравый моряк супругу, по сию пору страсть как в романах, хотя Марфе уже сорок пять, восьмерых родила и вырастила, а всё такая же как при первой встрече — стройная, взглядом наповал разящая.

Строгий и взыскательный начальник на службе, дома каперанг исполнял команды дражайшей половины словно юный гардемарин, хотя уже средние сыновья в сей чин вышли, а старший, Сергей, в честь наместника Образцова Сергея Вениаминовича названный, уже лейтенант! Со старшим и полдничал заместитель губернатора Русского Вашингтона, разбавляя разговор дегустацией вина, переданного с оказией из Константинополя-Тихоокеанского давним сослуживцем еще по эскадре Истомина, отставным кавторангом Егором Трубниковым.

— Сам думай, как дальше службу выстраивать, в лейтенанты и я скаканул быстро, а потом случилась заминка. Карьера хорошо делается на больших эскадрах, но никак не в охранно-пограничной службе.

— Посмотрим, отец, посмотрим, — самую малость снисходительно-покровительственно, как к пню замшелому, ни хрена в современной жизни не понимающему, обратился к родителю лейтенант Демидов, — я же в морскую авиацию перешёл, за ней будущее и скорый служебный рост.

— Из моряков да в лётчики, — каперанг по мере актёрского таланта скроил осуждающую физиономию, — дед бы не одобрил. Из морской династии в Икары, — да ни за что! Строг был старик. Как сейчас помню, благословение на свадьбу через его императорское величество пришлось выбивать! Крёстный твой, Сергей Вениаминович поспособствовал, земля ему пухом…

— Гидросамолёт, отец! Гидро! Морская авиация! Дед бы одобрил.

— Что с того, что летающий поплавок? Помяни моё слово, так в лейтенантах и застрянешь, а ещё говорят, скоро авиаторов выведут в отдельный род войск. И форма изменится и в званиях по иному считать станут.

— Да ладно, отец, Игорь с Ванькой гардемарины, Пашка тоже вон, кораблики в школьных тетрадях рисует. Есть кому династию морских офицеров продолжить.

— Служить то где думаешь, в береговой охране или таки на Гавайи нацелился?

— Подал прошение о переводе в Гавайскую отдельную дивизию.

— Т-а-а-а-ак, — многозначительно раскатил короткое словечко Демидов-старший, — мать то знает?

— А что мать? Я взрослый человек, офицер, то дела службы.

— Службы, как же. Знаем всё про твою канашку, как там её, Луиза-Франсуаза?

— Просто Луиза, — насупился Демидов младший.

— А хоть и просто, какая к чёрту разница? Ты старший, пример для братьев и сестёр. Надо же, голую девку лейтенант Демидов на пляже углядел и на экзотику потянуло!

— Прекрати отец, я решение принял, Луиза перейдёт в православие, закончит педагогическое отделение Императорского училища. И потом, ты сам в молодости тоже не промах был, не зря Егор Фёдорович рассказывал как мичман Демидов с мексиканскими красотками развлекался, даже второй этаж дома обрушился.

— Что? Ах ты, сопляк, — капитан первого ранга отбросил очки и газету, — сплетни про отца пересказывать! Не было такого! Байка то!

Шутка, запущенная четверть века назад балагуром Аркашкой Веточкиным давно стала легендой и всяк ту клеветническую побасёнку норовил по своему рассказать. А на самом деле — молодой мичман Александр Демидов, командированный с эскадры адмирала Истомина в Техас, тогда ещё не Республику, а штат в составе Конфедерации, привёл весёлую и темпераментную девушку к себе в комнату на второй этаж небольшого особнячка и так «усердствовал», что матросы, разместившиеся на первом этаже, с утра подпёрли парой столбиков потолок. Так сказать, «на всякий случай». А Аркашка, шельмец, узнал и зубоскалил. Кто ж думать тогда мог, что пустяковый случай перейдёт в ранг «народных сказок»…

— Молчу, молчу, — старший сын, отца любимец, вышел из-за стола, не без юмора чмокнул родителя в лысину (эх, кудри, где ж вы, кудри!) и потянулся за фуражкой, оставленной на «пузатом», бочкообразном, модном в Русской Америке комоде.

— Слушай, Серёжка, — Александр Дмитриевич улыбнулся, — может ну их, Гавайи эти. Коль у тебя с мамзелью Луизой всё серьёзно, оставайтесь на материке. В Орегоне новый губернатор, Нарочицкий Михаил Васильевич, он сам летает и к лётчикам благоволит, я переговорю с князем Репниным, полагаю, Николай Николаевич не откажет. И как лётчик опыта наберёшься, там ведь и на гидропланах вылеты совершать придётся и на обычных почтовиках. Да и служба военная идёт, точь так как у меня, будешь числиться прикомандированным от флота к губернскому правлению. С семьёй времени больше проводить сможешь, молодая жена она, знаешь ли, ласки требует.

В заокеанских губерниях быту офицеров уделялось куда как большее внимание нежели чем в «коренной» России. Его императорское величество поощрял многодетные семьи, предоставляя серьёзные льготы для старших детей в офицерских семьях при поступлении в Калифорнийский университет. Если учесть огромный конкурс в учебное заведение, льгота была воистину «царским подарком». Разумеется, «русским американцам» можно было беспрепятственно и в любой иной Университет империи поступить, в Германию, Великобританию, Францию поехать за знаниями, но непременно (негласное то пожелание государя) чтоб возвращались в Русскую Америку студенты, там семьи создавали, детей рожали. У каждого губернатора есть свой «фонд помощи молодым семьям» не считая такового фонда у наместника. И расходуются те средства в преизрядных количествах, не залёживаются в хранилищах банковских мёртвым капиталом.

Да уж, наместник, — год уже как вся полнота власти в русских губерниях на североамериканском континенте формально перешла к великому князю Николаю Константиновичу, переехавшему из Москвы в Константинополь-Тихоокеанский, но у кормила, у штурвала по прежнему стоит Николай Николаевич Репнин, от своего имени выдавая приказы, каковые его императорское высочество и визирует не споря и не вникая особо в тонкости здешней жизни. Оно и к лучшему, что младший сын императора в управление наместничеством не лезет, показать кто тут «хозяин» не пытается, как работал «по химической части» в Московском университете, так и продолжил в Калифорнийском, уже с Менделеевым на пару. Демидов старший как морской артиллерист интересовался новинками в военном деле, выписывал с дюжину технических альманахов и в общих чертах знал, что и великий князь и Менделеев заняты производством бездымного пороха и беспроводной связью. Ах, да, ещё и зенитную артиллерию Николай Константинович и Дмитрий Иванович курируют, воистину многогранны их таланты, что у Романова, что у Менделеева.

На каждый роток не накинешь платок и здешние кумушки вовсю судачили, что как только войдёт в возраст внук императора, двенадцатилетний великий князь Константин Николаевич Младший, так сразу его и объявят царём, ну или королём Русской Америки, выделив территории в отдельное государство. Ну, как с Польшей случилось.

Возможно, слухи такие пошли оттого, что князь Репнин стал ещё и наставником Костика Романова (всего «Костиков», в честь царственного дедушки и дяди названных, в семействе Романовых очень много появилось, запутаться можно) натаскивая юного великого князя в языках, военных дисциплинах, а также географии и истории. Уроки те проходили в основном в штаб-квартире наместничества, может быть оттого и пошли слухи об «Американском Царстве».

Трель телефонного звонка отвлекла капитана первого ранга от мыслей о детях, о непременных скорых внуках. Тут, похоже, дочки сыновей обойдут — как замуж повыскочат, так сразу и определят родителей в деды-бабки. А юношам жениться не пристало, послужить, повоевать, попутешествовать охота. Только вот Сергей покорён полинезийской красоткой, настолько покорён, что под венец тащит эту самую смуглянку Луизу. Чёрт, а если внуки чёрненькими выдадутся, в канакско-полинезийского прапращура какого? Эх, грехи наши тяжкие, но кто ж звонит, неужели из губернского правления?

Звонил губернатор, гвардии полковник Игнат Владимирович Щербатов, сменивший на посту самого Ефима Кустова, верного сподвижника государя, зачинателя золотодобычи в Калифорнии. После внезапной смерти Кустова (остановка сердца во сне) на пост губернатора Русского Вашингтона прочили сыновей Ефима Фомича. И Дмитрий и Серафим заслуженные офицеры, оба генерал-майоры, но из Петербурга прибыл артиллерист Щербатов, отличившийся при испытаниях новых орудий и даже внёсший в конструкцию пушек немало изменений. Почему такого специалиста не оставили на «брегах Невы» где Путиловский и Обуховский концерны проектируют артсистемы для армии и флота, — а кто ж знает задумки его величества, лично направившего Игната Владимировича в далёкий Новосибирск-Сиэтл, на самую границу с Британской Тихоокеанской Канадой.

— Прекращай чаи гонять, морской министр губернского масштаба, — Щербатов был несколько глуховат, сказывались сотни часов на полигонах проведённые, потому и орал в трубку не стесняясь, — ноги в руки и котомку тревожную не забудь, летим в Константинополь-Тихоокеанский, полтора часа на сборы, аэродром тот, что у правления.

Через пять минут капитан первого ранга привычно запрыгнул в «разъездную» коляску, собирающую офицеров и чиновников, как правило проживающих в двух «армейском» и «шпакском» кварталах губернской столицы. По статусу Демидову полагался свой выезд, но восемь детей это вам не трое-четверо, даже не пятеро, жалованья хватало впритык, несмотря на премии и помощь «отпочковавшегося» Сергея.

Губернатор Русского Вашингтона, нервно прохаживался по кабинету.

— Проходи, Александр Дмитриевич, стопку примешь для храбрости? Ах, уже летал! Я вот не сподобился пока, только на воздушном шаре на Сестрорецком полигоне поднимался, да и то шар канатом удерживался. А тут, аки птицы!

— Ничего особенно, — подбодрил начальство каперанг, — словно на шаре и летишь, только мотор стрекочет противно, уши закладывает.

— Ого, — повеселел Щербатов, — так я со своей глухотой ещё и в выигрыше. Помню под Царьградом полетели эти «райские птички» и бомбы к-а-а-а-к вывалили на турецкие позиции. Я тогда штабс-капитаном был, а полубатарею которой командовал придали пятому батальону Севастопольской бригады морской пехоты. Морячки то знали про «железных птиц», видели как те взлетают, тренируются в Крыму бомбить вражеские позиции. А мои то лапти ни сном, ни духом о чудо-технике. Нет, дирижабли видели, конечно, но самолёты впервые. Так не поверишь, Александр Дмитриевич — здоровые мужики, унтера так вообще кавалеры георгиевские, а как заблажили про конец времён и света, сам чуть не поддался, на колени не бухнулся. Потом гляжу — морпехи от смеха по окопам катаются, ну и опомнился, даже матерно изругал своих, дескать эка невидаль — летающие тарахтелки бомбы на турок сбрасывают.

— Если прилетел «почтовик», а не гидроплан, — прервал воспоминания губернатора «заместитель по морским делам», — значит не на базе флота высадят, а сразу на «гвардейском» аэродроме, в расположении Первого Калифорнийского полка. Мне сын про порядки у лётчиков рассказывал.

— Точно, там нас наместник в штабе бригады и будет дожидаться, — «обрадовал» соратника губернатор-артиллерист.

— Как так, мы же не готовы доложить, не знаем о чём речь пойдёт. Или то ревизия? Экзамен хитрый?

— Не более твоего знаю, Александр Дмитриевич, не более твоего…

Небольшой но уютный самолёт, каковой по прихоти государя назвали «Аннушкой», вмещал кроме пилота четырёх пассажиров. Если же таковых набиралось меньше, загружали «Аннушку» почтой и иногда, редко очень, перевозили денежные суммы в Петровск-Портленд и Новосибирск-Сиэтл. В таких случаях пассажирами летели два вооружённых курьера, подготовленные к жёсткой посадке и выходу от места вынужденного приземления к людям.

Лётчиков катастрофически не хватало, хотя десять лет минуло как первые два выпуска Ачинского лётного училища были задействованы под Царьградом, а затем самые опытные асы и механики по 4–5 человек отбыли в Гатчину, Качу-Крымскую, Владивосток и Константинополь-Тихоокеанский где и были открыты лётные школы. За эти годы пилотов подготовили вроде бы и немало, но огромная империя на двух континентах расположилась привольно, опять же армия и флот укомплектовывались в первую очередь, потому и сложилась парадоксальная ситуация — самолёты в Русской Америке на аэродромах и в ангарах стоят в готовности, а в «воздушных извозчиках» нужда превеликая. Ещё и строгая инструкция от государя о соблюдении секретности сдерживала развитие авиации на местах, каждая воинская часть и особенно полувоенные-полугражданские «губернские воздушные отряды» согласовывали полёты, маршруты, охрану совместно с жандармскими управлениями и воинскими частями, расквартированными неподалёку. Командирам всех частей российской армии высочайше вменялось авиаторов прикрывать и всемерно помогать покорителям «пятого океана». Но к 1890 году худо-бедно закрыли кадровый вопрос, в каждой губернии Русской Америки создали собственные гражданские авиагруппы по 7-12 лёгких машин в каждой. И это не считая четырёх гвардейских авиаполков (к гвардии лётчики приписывались автоматически) с числом боевых аппаратов в сумме в 127 штук.

Грозная сила, если учесть, что потуги прочих великих держав создать самолёты равные российским образцам, успехом покамест не увенчались, так, жалкие этажерки, не идущие ни в какое сравнение с красавцами «русской выделки». А лазутчики же, шпионы, отлавливаемые жандармами и контрразведкой, исчезали словно и не бывало таких на свете белом. И, понятное дело, мудрость его величества, приказавшего строго-настрого дурь и лихачество из лётчиков выбить на первых же занятиях. Не дай господь разобьют, уронят машину на территории иностранных держав — будут посчитаны не дураками, но изменниками, соответственно и ближайшие родственники отправятся на «курорты солнечной Якутии». И действовало, знаете ли, ещё как действовало! За десять лет с появления нового рода войск — ни одного прокола, тьфу-тьфу-тьфу!

Пилот «почтовика» молодой поручик, бывавший у Демидовых и даже заглядывавшийся, как показалось, Александру Дмитриевичу, на дочь, пятнадцатилетнюю Светлану, отрапортовал Щербатову о готовности к перелёту.

— Заводи свою машину, поручик, не растряси по дороге!

Губернатор для первого полёта держался на удивление хорошо, жадно смотрел в окошко, по морской моде поименованное как иллюминатор и непрерывно сверялся с картой, восторженно цокая языком и призывая каперанга радоваться прогрессу и чудесному обзору.

На маршруте Новосибирск-Константинополь несколько наблюдательных пунктов отслеживали полёты, телеграфируя в «Центральный штаб авиаперелётов», тренируясь и на обычных рейсах, но особенно усиливали контроль, когда шла перевозка крупных денежных сумм.

Поэтому ни Щербатов ни Демидов нисколько не удивились сразу по приземлении оказавшись в объятиях старого знакомого, адъютанта генерала Репнина, подполковника Прилукина.

— Как долетели, не укачало? Ну и молодцы, тогда сразу в штаб бригады, пять минут на оправку. Его высочество ждёт.

— Ого, — удивился губернатор Русского Вашингтона, — прям с корабля да на бал!

— Танцев не обещаю, а разговор предстоит серьёзный, — «обрадовал» Прилукин.

Николай Константинович среди братьев был и младшим и наиболее субтильным. Если император и цесаревич вымахали за 190 сантиметров, а великий князь Владимир Константинович так и вовсе два метра «перешагнул», то Николай дорос «всего» до 180 сантиметров, что конечно заметно выше среднего, но на фоне представительных, массивных родственников, особенно на больших семейных фотографиях нынешний наместник Русской Америки смотрелся подростком. Да и профессии мирной, — учёный, не кавалергард какой, не лётчик, не подводник.

Однако князь Репнин, уступивший свой пост великому князю, Николая Константиновича уважал и ценил, про то и Щербатов и Демидов знали доподлинно.

Репнин и поприветствовал первым «путешественников».

— Как добрались, не продуло в воздушном экипаже? Ну и прекрасно, проходите, вашингтонцы, проходите, без докладов и официоза обойдёмся, прошу к карте поближе. Только вас и ждали, дабы в тесном кругу обсудить наиважнейшую проблему.

Помимо Репнина и скромно посиживающего в кресле великого князя, в кабинете находились командующий Константинопольской эскадрой Тихоокеанского флота контр-адмирал Вовк и командующий авиационными силами наместничества генерал-майор Горюнов.

— Здравствуйте господа, присаживайтесь, чаю наливайте, — великий князь голосом удивительно напоминал отца, у Демидова, как-то делавшего доклад его императорскому величеству даже мурашки щедро по телу сыпанули, — князь долго говорить будет. Приступайте, Николай Николаевич.

— Итак, — Репнин не удержался от «академического прокашливания» перед началом, всё-таки генштабисты удивительно схожи в дебюте лекции, наверное от профессуры Академии Генерального Штаба непроизвольно перенимают манеры, — по данным нашей разведки, совпадающим со сведениями поступившими из Санкт-Петербурга, Великобритания продаёт свой пакет акций Канадской тихоокеанской железной дороги некоей банковской группе за которой угадываются интересы Северо-Американских Соединённых Штатов. Одновременно с этим до минимума сокращается финансирование прокладки Никарагуанского канала, что косвенно свидетельствует о подготовке англосаксонскими державами к войне с Российской империей. Произойдёт это не сегодня, да и не завтра, дождутся многоуважаемые «оппоненты» окончания строительства магистрали, а года через два запросто могут и ударить, перебросив по территории Канады значительные силы, минуя таким вот маршрутом Индейскую территорию, не увязая в стычках с Союзом Племён.

Конечной точкой магистрали всё-таки выбрали Ванкувер, бывший ранее Гранвиллем, не просто так переименовали, да-с. Всё потому, что гавань там наиболее подходит для захода больших океанских пароходов и военных кораблей с большой осадкой. Да, господин капитан первого ранга? Слушаю вас.

— Простите ваше высокопревосходительство, — Демидов покусывая левый ус, как всегда непроизвольно делал в минуты сильного душевного волнения, поднял руку и выступил с репликой-вопросом, — но у англичан в Британской Колумбии не флот, а так, эскадрой даже не назвать — три крейсера, семь канонерских лодок, четыре из них древнее Ноева ковчега, девять малых миноносок и две достаточно пожилых подводных лодки. Самолёты британцев и янки ни в какое сравнение с нашими не идут. На что они могут рассчитывать, ведь поездами корабли не доставить.

— Не спешите, Александр Дмитриевич, не спешите. Сейчас наверняка начнёте перечислять боевой потенциал вашей губернской флотилии? Которая чуть ли не сама справится с наглыми бриттами, если лётчики помогут. Угадал?

Демидов пристыжено вспыхнул, почувствовав себя снова юным мичманом, эдаким недорослем-наполеончиком, умствующим перед матёрым Репниным, стратегом каких поискать. Не зря князя ещё двадцать лет назад прочили в Генштаб заместителем генерала Легостаева, или на высокий пост в Военное министерство, но его величество приказал оставить Николая Николаевича в Русской Америке, заявив громогласно, «на публику» что Репнин в Константинополе-Тихоокеанском стоит сотни тысяч штыков.

— Ну вот, вижу, угадал. Да не смущайтесь так, ваши доклады о переоборудовании гражданских буксиров и пароходов в тральщики и корабли поддержки десанта внимательно изучены и мной и его высочеством Николаем Константиновичем, много дельного в ваших предложениях господин капитан первого ранга. Но если САСШ и Великобритания решатся на войну, перебрасывать сухопутные части на Тихоокеанское побережье станут по железной дороге, через Канаду. И плевать им на господство российского флота в северной части Великого океана, куда важнее скрытно накопить большие силы в Канаде и атаковать Константинополь-Тихоокеанский с наименее укреплённого направления. Есть у джентльменов уверенность, что Париж не придёт на помощь Петербургу. Биржевой крах 1889 года и хищения на прокладке Панамского канала существенно подорвали позиции Наполеона Четвёртого, десятки тысяч разорившихся рантье призывают повторить 1793 год, кроют почём зря императора и особенно императрицу. Надо ли говорить ЧЬЯ дочь — императрица Франции?

— Всё так серьёзно? — Демидов непроизвольно покосился на великого князя.

— Более чем, — опередив Репнина ответил Николай Константинович, — сестра заигралась, доверилась мошенникам, её призывы вкладываться в панамские акции были услышаны и поддержаны сотнями тысяч мелких вкладчиков. Теперь же французские буржуа считают Ольгу в одной компании с жуликами, похитившими у акционеров более двухсот миллионов франков. Враки, конечно, наглая ложь проплаченных щелкопёров, там максимум 70 миллионов «сплыло», но и эта сумма огромна.

— Примечательно, — поддержал замолкшего великого князя Репнин, — что атаку в прессе на Ольгу Константиновну начали те силы, которые и прикупили у британцев акции Канадской тихоокеанской железной дороги.

— Иллюминаты? — не выдержал уже Щербатов.

— Непонятно, пока непонятно, — князь вернулся к большой карте североамериканского континента и постучал указкой в районе Атланты, — но конфедераты, случись драка России и САСШ, останутся в стороне. Сведения абсолютно достоверные.

Каперанг снова прикусил левый ус, — в прошлом году Конфедерация пытаясь расширить территорию здорово поцапалась с индейцами, заполучив семь сотен трупов и полторы тысячи пленных, коих забирали при посредничестве лично Николая Константиновича. Аборигены сейчас ничуть не напоминали дикарей из прерий — прекрасно вооружённые, знакомые с тактикой современного боя, их вожди уже лет как тридцать проходили обучение в Русской Калифорнии, а некоторые и оставались на русской службе, есть даже подполковник из племени «черноногих», Демидов самолично того офицера видел — ничем не примечательный рейнджер, коротко стрижен, немного на бурята смахивает, или на корейца. Кстати, симпатии Союза индейских племён качнулись к России во многом из-за человеческого отношения русских к корейским рабочим, завозимых в Калифорнию ещё великим князем Константином сорок с лишним лет назад. То, что русские не побоялись вооружить «жёлтых братьев», поставить их в один строй со своими солдатами, произвело впечатление на индейских вождей. А уж когда Сергей Вениаминович Образцов расписал все ужасы от прокладки через континент железных дорог и уничтожения бизонов, тогда и началось боевое содружество русских и чероки, сиу, апачей, шайенов, проверенное двумя большими войнами и множеством стычек, по сей день не прекращающихся.

— По завершении прокладки Канадской тихоокеанской железной дороги ваш Новосибирск-Сиэтл становится ключевым пунктом, господа, — Репнин повернулся к Щербатову с Демидовым, — по вам ударят янки и британцы. Скорее всего ударят подло, внезапно. Во всяком случае постараются внезапно, надеюсь упредим «соседей», не позволим вырезать гарнизон и под шумок, мирных жителей. Однако, план по эвакуации населения вглубь губернии, извольте разработать и представить через месяц. Не спешите, учтите все нюансы, на месте виднее как и что. В Новосибирск-Сиэтл переводится три океанских минных крейсера типа «Разбойник», Александр Дмитриевич, под вашу ответственность корабли попадают, гоняйте командиров нещадно, пускай театр изучат от и до! Случись что — помогут неприятеля отбить, пушек там хватает, так ведь?

Каперанг ответно кивнул. Здорово, «Разбойники» хоть и «глубоко посажены» но имеют приличное артиллерийское вооружение, соответствующее водоизмещению в 770 тонн. Четыре 105-миллиметровых орудия в 45-калибров и четыре же 75-миллиметровки. Торпедные аппараты можно снять, не пригодятся самодвижущиеся мины в свете поставленных задач, а вот довести запас снарядов до двух комплектов получится. Надо чтоб получилось!

Александр Дмитриевич ещё с лейтенантских времён, получив под командование пароход «Петровск», так сказать флагман губернии Русский Орегон, нещадно гонял экипаж, обучая штатских матросов военному делу. Про молодого офицера, слегка подвинувшегося на идее «вспомогательного флота» из пароходов и буксиров, даже пару анекдотов сочинили местные острословы. Зато когда Демидов стал «заместителем по морской части» губернатора Русского Вашингтона, не знал отказа кавторанг, а затем и капитан первого ранга, от наместников Образцова и Репнина в орудиях и снарядах. Бери, Александр Дмитриевич пушки, проводи учения, тренируй расчёты. Но как будешь договариваться с людьми по монтажу и демонтажу орудий после стрельб — твоё дело. Демидов договариваться умел, напирая на суворовское «тяжело в учении — легко в бою», да и начальство понимающее попадалось, что в Российско-Американской компании, что в кержацкой Российско-Тихоокеанской, не говоря уже о «мелких» судовладельцах — и палубы укрепляли под орудия и места под артпогреба держали в сухости и чистоте, шли навстречу губернской власти. А что прозвали капитана первого ранга «буксирным адмиралом», так ерунда, не дай Бог случится заварушка, добрым словом вспомнят. И, похоже, заварушка вот-вот случится…

Вечером, в офицерской гостинице «вашингтонцы» соображали на троих. Присоединившийся к Щербатову и Демидову подполковник Поспелов командовал восьмым Калифорнийским батальоном, коему предстояла передислокация из Константинополя-Тихоокеанского в Новосибирск-Сиэтл и развёртывание до четырёхбатальонной бригады.

— Если начнётся большая драка, мы то удержимся, — горячился губернатор-артиллерист, — даже после сильного первого удара неприятеля не поднимем руки, на крайний случай в леса уйдём, партизанить станем, но перещёлкаем вражин. Но как в Южной Африке быть? Там же прииски чересполосицей: российские, английские, германские, снова наши, снова английские, французские, конфедератов, САСШ. Может объявят юг Африки «вольной территорией»?

— Эх, Игнат Владимирович, — капитан первого ранга подумывал как бы поделикатнее спровадить спать раззадорившегося начальника, завтра утром предстоит обратный перелёт, — да пускай про Африку голова у тех болит, кто там золото роет и моет. Нам бы городок губернский укрепить, а то словно Санкт-Петербург, на окраине, рядом с вражескими гаванями поместились. Но у Питера Кронштадт есть, а нам пара береговых батарей не помешает.

— А твоя флотилия на что? Сколько вымпелов то, двадцать восемь? А пушек сколько в арсенале готово к установке на пароходы?

— Всего двадцать девять вымпелов, для которых приготовлены 163 орудия от старых 47-миллиметровых до дюжины новёхоньких 120-миллиметровок.

— Ну вот, а ты переживаешь! Успокойся, адмирал!

То, что губернатор, пусть и в изрядном подпитии назвал заместителя по морским делам адмиралом, приятно «щекотнуло» самолюбие каперанга. Не «буксирный адмирал», нет, — просто и значимо — адмирал! А что, если удастся с британцев и янки спесь сбить, зря что-ль тренировал, времени и нервов не жалея, штатские команды, может и появятся орлы на плечах, засыпая думал Александр Дмитриевич Демидов…