Отель «Нантакет»

Глава 11. «Лазурная книга»

К последней неделе июня работа в отеле была налажена и стала привычной для персонала, словно разношенная брендовая обувь (к слову, об обуви: Лизбет по примеру Алессандры сменила каблуки на платформы, и это было куда удобнее). Репутацию слегка запятнала жалоба на «ТурСплетнях» о пропавшем шарфе от FENDI — Мегде так и не удалось его найти. Однако большинство отзывов были положительными, и Ксавьер смягчился настолько, что присудил первую премию в тысячу долларов. Она досталась Алессандре — пожелавший остаться неизвестным гость просто рассыпался о ней в похвалах. Лизбет предполагала, что это был мистер Браунли из номера триста девять — он не скрывал, что никого прекраснее Алессандры в жизни не встречал. Лизбет бы предпочла присудить премию кому угодно другому: Раулю, невоспетому герою ночных смен, или Лапушке Эди. Однако деньги достались Алессандре, и никто даже не заикнулся против этого. Судя по всему, персонал был слишком запуган.

Когда Ричи стал работать ночным аудитором, Лизбет смогла хоть немного выдохнуть. Она покидала отель в пять тридцать вечера, занималась бегом или упражнениями на велотренажере, затем готовила ужин (к тому времени она обычно так уставала, что ее хватало лишь на сэндвич с тунцом или лапшу быстрого приготовления). После она забиралась в кровать с ноутбуком, чтобы почитать новости или посмотреть какой-нибудь сериал — будет о чем поговорить с гостями. Однако в большинство ночей она засыпала через пять минут после того, как ложилась в постель.

С тех пор как они с Джей-Джеем расстались, Лизбет ни разу не ходила куда-то с друзьями. Однако теперь, когда для этого у нее были и время, и настроение, никто не приглашал ее погулять или просто провести время вместе. Лизбет предполагала, что восемнадцатого июня встретится с Хайди Бик. Однако, когда Лизбет написала ей, чтобы выбрать время и место, та отказалась, сославшись на то, что им с Майклом нужно «провести время вдвоем». Лизбет чувствовала себя одинокой неудачницей — подумать только, ее променяли на «время вдвоем»! Конечно, Хайди была не единственной подругой Лизбет, однако остальные ее друзья были так или иначе связаны с «Палубой». Общаться с ними значило идти на территорию Джей-Джея или, еще хуже, казаться совсем отчаявшейся.

Лизбет было больно оттого, что и Гус, и Вэйви, и Пейтон, судя по всему, бросили ее или встали на сторону Джей-Джея. Конечно, звучало это немного глупо — будто друзья были детьми, которых родители делили после развода. Однако Лизбет скучала по ним, и к тому же ей было интересно, как дела в ресторане идут без нее. Кто теперь отвечал за бронирование столиков? Наверное, Пейтон — она прекрасно справлялась со своими обязанностями, и Лизбет непременно бы порекомендовала ее на эту должность. Но ее мнения, конечно, никто не спросил.

Первого июля с самого утра было солнечно. В первом числе месяца всегда было что-то свежее, придающее оптимизма. Надежда Лизбет на то, что в отеле будет больше гостей, возросла.

В кабинет управляющей заглянула Эди.

— С вами хочет поговорить какая-то женщина.

Лизбет тут же вскочила на ноги — вдруг приехала сама Шелли Карпентер? Приближалось четвертое июля[36] — и гостей будет хоть отбавляй! А Карпентер, как известно, всегда появлялась в самые занятые или неподходящие дни и часы.

Однако женщиной оказалась всего лишь миссис Эймсбери, которая даже в другой вселенной не смогла бы сойти за Шелли Карпентер. Днем ранее миссис Эймсбери пожаловалась Лизбет на то, что симпатичная миссис Дамиани кормила младенца грудью прямо в холле. Миссис Эймсбери сочла это недопустимым.

— Чем могу помочь, миссис Эймсбери? — спросила Лизбет с вымученной улыбкой.

Мистер Эймсбери — из тех мужей, что помогают жене нести сумочку, — стоял за супругой. Так было и в тот раз, когда она пришла жаловаться на кормление грудью.

Миссис Эймсбери протянула Лизбет «Лазурную книгу» — она была открыта на разделе с ресторанами.

— Тут чудовищная ошибка.

— Ошибка? Какая?

Лизбет почувствовала, как внутри нарастает паника. «Лазурная книга» была ее любимым детищем. Она тщательно проверила все адреса, номера телефонов, часы работы, веб-сайты и даже такие детали, как дресс-код, средний чек и политику бронирования. Она очень гордилась результатом и даже хотела предложить книгу крупному издательству. Миру был просто необходим путеводитель по Нантакету от того, кто прожил на острове много лет!

— Здесь нет «Палубы»! — ответила миссис Эймсбери. — Это самый известный и успешный ресторан на острове, а в вашей книге о нем ни слова! Как вы могли забыть?

Лизбет моргнула. Ей не стоило удивляться — она знала, что рано или поздно этот момент настанет. Лизбет не забыла о «Палубе» — она не включила ресторан в путеводитель намеренно. Возможно, это казалось огромным упущением, но Лизбет это не заботило. Никакая сила не заставит ее внести ресторан Джей-Джея в «Лазурную книгу».

— Миссис Эймсбери, я знаю, что в путеводителе нет «Палубы». Я хотела рассказать о других ресторанах острова — менее известных, но заслуживающих не меньшего внимания. Например, не хотите посетить «Или Белый кит»? Или «Стрейт Уорф»?

— Нет, мы хотим поужинать в «Палубе». Четвертого числа.

— Понимаю, — кивнула Лизбет.

Четвертого июля «Палуба» становилась поистине волшебным местом. Джей-Джей готовил поросенка на вертеле и целый ассортимент домашних гарниров: тушеную фасоль, маринованные овощи, картофельный салат, кукурузный хлеб. Из ресторана открывался прекрасный вид на фейерверк над гаванью. В прошлом году Лизбет даже пригласила кантри-группу, и люди танцевали под живую музыку до полуночи.

— Боюсь, не смогу вам помочь — скорее всего, все столики забронировали еще с месяц назад, — вздохнула Лизбет.

— Пожалуйста, узнайте наверняка, — возразила миссис Эймсбери.

— Может, подойдет «Тап Рум»? — Лизбет понизила голос. — У них есть секретный бургер, которого нет в меню.

— Терпеть не могу бургеры, — отрезала миссис Эймсбери. — Мы хотим в «Палубу».

Сдавшись, Лизбет кивнула.

— Они на связи с трех часов дня. Попрошу Эди позвонить.

— Лучше позвоните сами, — возразила миссис Эймсбери. — Вы же управляющая! У вас больше влияния. Если забронировать столик так сложно, нужно пустить в ход все преимущества.

В мыслях Лизбет горько рассмеялась.

— Хорошо, миссис Эймсбери, буду рада позвонить им сама. Ровно в три часа.

Однако ровно в три часа Лизбет была на четвертом этаже — проверяла состояние лестницы, ведущей на огражденную платформу на крыше. Платформа была большой: на ней уместилось бы человек тридцать. Лизбет подумывала предложить ее гостям в качестве смотровой площадки для фейерверков — составит конкуренцию «Палубе»!

Лестница оказалась расшатанной и крутой. Лизбет удалось подняться по ней, но с большим трудом. Нет, для четвертого числа не подойдет. Как бы то ни было, Лизбет отперла люк и выглянула наружу. Вид открывался просто великолепный. Отсюда можно было разглядеть и желтые, зеленые и голубые зонтики «Бич Клаба», и Брант-Пойнтский маяк, и улицы города, напоминающие клетки в тетради.

— Чем вы занимаетесь?

Лизбет охнула и посмотрела вниз — у лестницы, держа в руках блокнот и карандаш, стояла Ванда.

— А ты чем занимаешься? Мы же обсуждали — на этот этаж ходить нельзя.

Ванда кивнула с серьезным видом.

— Знаю. Но тут живет призрак!

«Да нет тут никакого призрака! Почему мать так плохо следит за тобой? Это отель, а не детская площадка!» — чуть не сорвалась Лизбет. Однако Ванда, светловолосая девочка в очках с толстыми стеклами, выглядела так мило, что у управляющей не хватило духу отчитать ее. На ней было красное клетчатое платье, на тесьме которого были вышиты клубнички. Лизбет подумала о том, что ее ровесницы, скорее всего, разгуливали в топиках и коротких шортах, постоянно проверяя аккаунты в «Инстаграме»^◊.

Лизбет плотно закрыла люк и взяла Ванду за руку.

— Пойдем вниз.

У стойки регистрации уже ждала миссис Эймсбери.

— Так вы забронировали нам столик в «Палубе»?

«Да, я позвонила в три часа, и у них нет свободных мест», — хотела ответить Лизбет, но совесть не дала ей солгать.

— Прошу прощения, миссис Эймсбери. Отвлеклась на другие дела, сейчас позвоню в ресторан.

Миссис Эймсбери кивнула, плотно сжав губы, — будто примерно такой ответ и ожидала.

— Что ж, хорошо.

Лизбет ничего не оставалось, кроме как взять трубку и позвонить в «Палубу».

— Добрый день! Вас приветствует ресторан «Палуба».

Голос был женский и знакомый, но это точно была не Пейтон. Лизбет начала перебирать в голове имена бывших сотрудников, пытаясь понять, с кем говорит. Может, Джей-Джей взял на работу кого-то нового?

— Добрый день! Это Лизбет Китон из отеля «Нантакет». — Лизбет немного подождала и, не дождавшись ответа, продолжила: — Два наших гостя хотят забронировать столик на вечер понедельника в…

Лизбет посмотрела на миссис Эймсбери, и та показала ей семь пальцев.

— Семь часов вечера.

Лизбет крайне сомневалась, что на семь часов что-то будет доступно. Возможно, на полшестого или полдесятого, и то если кто-то в последний момент отменил бронирование.

— В понедельник? Четвертого июля, верно?

— Да, четвертого июля. В семь часов, столик на двоих. — Лизбет могла с тем же успехом попросить принести луну с неба или выкрасить океан в фиолетовый цвет.

— Прекрасно. На чье имя?

Лизбет аж дар речи потеряла. Неужели миссис Эймсбери и правда сможет поужинать в «Палубе» в семь вечера в День независимости? В «Палубе» настолько плохо шли дела? Лизбет даже не знала, что чувствовать. С одной стороны, хотелось злорадствовать: без нее ресторан пришел в упадок! С другой, ее одолевала грусть: она столько сил вложила в «Палубу», а теперь та рухнула, как башенка в «Дженге».

— Эймсбери. На всякий случай — они гости отеля «Нантакет».

Миссис Эймсбери самоуверенно ухмыльнулась, будто говоря: «Я так и знала!»

— Передайте мистеру и миссис Эймсбери, что они на пятьдесят седьмом месте в листе ожидания на эту дату и время. Если освободится столик, мы вам сообщим.

— Вот как, — выдохнула Лизбет. Что ж, теперь уже она могла сказать: «Я так и знала!» Правда, никакой радости этот факт ей не принес. — Будем надеяться на лучшее. Большое спасибо.

— Для тебя — что угодно, Лизбет.

— Извините, ваш голос кажется знакомым, но я никак не могу вспомнить, кто вы, — сказала Лизбет.

Спустя несколько секунд тишины тот же голос ответил:

— Кристина.

Лизбет повесила трубку и заставила себя улыбнуться миссис Эймсбери.

— Вы на пятьдесят седьмом месте в листе ожидания. Может, забронировать вам столик в «Тап Рум»?

Теперь Лизбет поняла, почему никто из «Палубы» не общался с ней. Они не хотели говорить ей новость или предполагали, что Лизбет сама все узнала: теперь рестораном заведовала Кристина. Она стала новой Лизбет.

Как только закончилась смена, Лизбет, не раздумывая, направилась в «Лазурный бар». Честно говоря, ей еще со дня открытия хотелось туда сходить, но она или слишком уставала, или стеснялась приходить в одиночестве. Однако сегодня ей было просто необходимо выпить несколько коктейлей и тихо смириться с очередным предательством Джей-Джея.

В баре начиналось вечернее обслуживание, и Лизбет казалось, что она сидит в зрительном зале театра и ждет, пока поднимется занавес. Над барной стойкой сияли светильники в виде перевернутых медных чаш, стулья были ровно расставлены и повернуты так, словно приглашали сесть. Из колонок играла песня Тони Беннетта The Best is Yet to Come.

К Лизбет подошла женщина-бармен в выглаженной голубой рубашке с аккуратно подвернутыми на запястьях манжетами.

— Здравствуй, Лизбет! — улыбнулась женщина.

— Здравствуй, Патти, — ответила Лизбет.

Патрицию Кастивенс по прозвищу Патти знал весь Нантакет: она десять лет работала главным барменом в «Крю». Сейчас ей было за пятьдесят, весила она сорок пять килограммов с копейками и всегда особенно хорошо относилась к местным жителям.

— Мне, пожалуйста, «Разбитое сердце», — попросила Лизбет.

Патти приподняла бровь.

— «Разбитое сердце»? Ты про «Сердцеедку»? Коктейль, который шеф-повар назвал в твою честь?

Точно! Лизбет не разбили сердце — она сама разбивала сердца! Звучало это как вдохновляющая фраза. Лизбет решила записать ее в телефоне.

— Он рассказал тебе об этом?

— Это же лучший напиток в меню!

Патти, словно алхимик, смешала несколько соков и щедро добавила в бокал водки Belvedere.

— Крепкий напиток, достойный сильной женщины, — добавила она. — Говорят, без тебя «Палуба» и вполовину не так хороша.

Слышать это было приятно, но Лизбет казалось, что Патти просто старалась ее утешить.

Лизбет вспомнила их последнюю встречу с Джей-Джеем: он встал на одно колено на парковке, усыпанной ракушками и, если память ей не изменяла, сделал предложение. И что теперь? Не прошло и четырех недель, как он вернулся к Кристине — эдакой бутылочке игристого белого вина. Какой же Джей-Джей гад! Мерзкий лицемерный мудак! И почему же от этого факта боль не проходила? Почему от того, что теперь с ним работала (да и, с огромной вероятностью, спала) Кристина, он казался более желанным? «Это просто глупые мысли, — сказала себе Лизбет. — Нам всегда хочется того, что нам недоступно».

Правда, лучше от осознания этого ей не стало.

«Для тебя — что угодно, Лизбет», — сказала ей Кристина, отправляя миссис Эймсбери на кудыкину гору листа ожидания.

Патти протянула Лизбет «Сердцеедку». Напиток был огненно-рыжим — даже ярче, чем в памяти Лизбет. Ей хотелось смаковать каждую его каплю, но ничего не вышло: женщина осушила бокал в три больших глотка.

Джей-Джей и Кристина, казалось, поселились в ее голове, а теперь еще и мебель с собой привезли. Лизбет понятия не имела, как их оттуда выгнать.

Медицина и технологии развивались с бешеной скоростью. Почему никто не придумал лекарство от разбитого сердца? Скажем, пенициллин от эмоций. И почему так и не создали программу, которая вычищает из головы все воспоминания о бывшем парне? Или приложение, стирающее чувство невзаимной любви?

— Передам шеф-повару, что ты здесь, — сказала Патти.

— Не надо, — попросила Лизбет.

Патти протерла бокал и подмигнула ей.

— Он взял с меня слово, что я сразу же сообщу ему, если ты придешь в наш бар. Вернусь через пару секунд и сделаю тебе еще коктейль. Предполагаю, одного не хватило?

— Еще бы, — кивнула Лизбет.

Патти ушла и, вернувшись почти в то же мгновение, начала смешивать вторую «Сердцеедку» (не «Разбитое сердце»). Песня сменилась на Alison Элвиса Костелло. I know the world is killing you…[37]

Лизбет моргнула, возвращаясь к настоящему. Она наконец-то проводила время вне дома! Разве ей не этого хотелось? И не просто вне дома — в «Лазурном баре»! Она погладила ладонью голубой гранит стойки, полюбовалась тем, как лучи вечернего солнца отражались от украшенной пенни стены, взглянула на панель на потолке, под которой скрывался диско-шар. Ей очень хотелось свернуться калачиком на полукруглой банкетке, обитой сапфировым бархатом, и заплакать.

Может, Джей-Джей и Кристина поженятся и у них будет шесть детей и два лабрадудля. Джей-Джей будет вести занятия футболом в детском клубе и получать за это награды. А Лизбет? Что будет делать Лизбет? Работать управляющей в отеле, который получит три или даже два ключа от Шелли Карпентер (возможно, из-за призрака или другого проклятья), если, конечно, она приедет вообще.

Нет, было не время хандрить и думать о плохом! Лизбет постаралась взбодрить себя вдохновляющей фразой, но на ум приходила только цитата Сократа, которая уже успела ей порядком надоесть.

Второй коктейль Лизбет старалась пить маленькими глотками. Вкусы клубники, имбиря, красного апельсина смешивались у нее на языке, танцевали, закручиваясь сладкой спиралью. Лизбет прикрыла глаза.

— Вкусно, правда? — спросила Патти. — Клубнику только сегодня собрали на ферме «Бартлетт».

— Ты сказала шеф-повару, что я здесь? — спросила Лизбет.

— Конечно.

— А он выйдет?

— Сюда, в зал?

«Ну да», — подумала Лизбет. Обычно, когда в ресторане особый гость, шеф-повар выходит его поприветствовать. Часы показывали четверть шестого — вряд ли Марио был завален заказами.

— Он таким не занимается, — ответила Патти.

Лизбет будто обожгло: еще один отказ! Не то чтобы Марио Субьяко ее заботил. Он был слишком напыщенным.

Наверное, ей стоило уйти: даже в две тысячи двадцать втором году женщина, сидящая в баре в одиночестве, выглядела как-то жалко. Дома у Лизбет где-то в дальнем углу холодильника стояла бутылка шампанского Krug — она хранила ее для особого случая, хорошего или плохого. Конечно, надеялась она на первое, а получила второе, но, бесспорно, новость о том, что Кристина заняла ее должность, была особой. Чем не повод выпить всю бутылку в одиночку?

Патти снова отошла на кухню. Лизбет не могла ее винить: не сказать, что она оказалась прекрасным собеседником. Однако скоро бармен вернулась, держа в руках серебристый стакан, застеленный пекарской бумагой. Он был доверху наполнен тонкими, как листья, золотыми хрустящими картофельными чипсами. Рядом Патти поставила соус, похожий на сливочный «Тысяча островов» с пряностями.

— Наш соус-амнезия, — сказала она. — Так хорош, что забываешь абсолютно обо всем.

«Если бы», — подумала Лизбет.

Она попробовала немного — и на одну прекрасную секунду забыла даже собственное имя! Что уж говорить об именах бывшего парня и агента по продаже вина, которой он писал неприличные сообщения! На несколько минут Лизбет будто переместилась в личный маленький мир, где не было ничего, кроме нее, «Сердцеедки», голубого гранита барной стойки и лучших чипсов с соусом в мире.

Музыка сменилась на Crazy Love Вана Моррисона. Не сказать, чтобы песни о любви особо помогали, но тут появилась Патти, на этот раз с тремя фаршированными яйцами. Одно было с беконом, другое посыпано зеленым луком, третье украшено нарезанным кубиками красным перцем. Лизбет откусила от каждого, и все оказались невероятно вкусными. Стоило закрыть глаза, и ей показалось, что она снова в Миннетонке, на ежегодном церковном…

— Шеф-повар называет их «яйца для церковного пикника», — сказала Патти, закончив мысль за Лизбет. — Еще «Сердцеедку»?

— Еще бы! Спасибо большое. — Выпив, Лизбет говорила с куда бо́льшим акцентом жителя штата Миннесота.

Что ж, если понадобится, она вызовет такси до дома.

В бар заходили другие посетители, садясь на банкетки. Пока Лизбет не заметила никого из знакомых — увидев, сразу бы ушла.

Вместе с третьей «Сердцеедкой» Патти подала ей три бокала с супами: карри с кабачком, сливочно-луковым и острым арбузным гаспачо. Рядом она поставила тарелки с двумя мини-бургерами с курицей и домашними маринованными огурцами. А еще она предложила Лизбет тако, невероятно похожие на те, что та ела в детстве в младшей школе «Клиар Спрингс», только лепешка теперь была более хрустящей, фарш — вкуснее, тертый сыр — с дымком, помидоры — более спелыми, а салат — более свежим. Лизбет пробовала то одно, то другое блюдо. Мимо нее пронесли поднос с сосисками в слоеном тесте с горчичным соусом, и она почувствовала зависть. Лизбет решила, что закажет их в следующий раз, а с ними и будто сошедшую с картины тарелку миниатюрных овощей с фермы «Пампкин Понд», которые подавали с чесночным соусом на простокваше. Еда была вкусной, яркой, красиво разложенной — Лизбет решила, что Марио Субьяко имел полное право хвастаться сколько угодно.

Заиграла более энергичная мелодия — Counting Crows от Эрика Клэптона. Лизбет покачивала головой в такт. Придя в бар, она ни разу не проверила телефон, и этим она немного гордилась. Почему женщина не может хорошо провести время в баре в одиночестве? Чего ей было бояться?

К Лизбет подошла Беатрис, держа поднос, уставленный рюмками с чем-то холодным.

— А вот и консьерж из взбитых сливок! — объявила Патти.

Консьерж из взбитых сливок! Потрясающая идея! Лизбет аж слегка взвизгнула: третья «Сердцеедка» ударила ей в голову.

— Сегодня мы предлагаем два вкуса: кокос и яблоко в карамели. Хотите попробовать? — предложила Беатрис.

— Еще бы! По рюмке каждого, большое спасибо.

Беатрис поставила перед ней рюмки и вручила чайную ложку. Лизбет начала с кокосового консьержа — на вкус он был как сладкое облачко. Затем она попробовала яблоко в карамели.

Через два стула от нее сел мужчина.

— Привет, красотка. — Он протянул Лизбет руку. — Я Брэд Довер из Эверетта.

— Привет, — осторожно ответила Лизбет.

Брэд Довер говорил с сильным южным акцентом, лицо его было мясистым, и Лизбет не сомневалась, что он носил свитшоты с логотипом футбольной команды Bruins и терпеть не мог знаменитого члена соперничающей с ними команды Тома Брэди.

Брэд повернулся к Патти.

— Мне «Ирландскую автомобильную бомбу», крошка.

Лизбет решила, что единственный минус «Лазурного бара» — это то, что сюда мог прийти кто угодно. Скажем, Брэд Довер из Эверетта и другие мужчины, которые заказывали «Ирландские автомобильные бомбы» и называли незнакомых женщин красотками и крошками. Что ж, пожалуй, Лизбет пора было уходить.

— Можно счет? Большое спасибо, — сказала она.

— Все за счет заведения! — ответила Патти, поднимая ладони.

— Да вы шутите! Что ж, благодарю, все было просто великолепным.

— Эй, рановато уходишь! — сказал Брэд Эверетт из Довера… или как его там? Брэд Довер из Эверетта? Лизбет не помнила, да и не хотела вспоминать. — Я ж только пришел!

«В том-то и дело», — подумала Лизбет. Она оставила Патти сорок долларов в качестве чаевых, отвернулась от Брэда Довера и столкнулась лицом к лицу с тем, кто сидел по другой бок от нее. С Марио Субьяко.

На нем был белый поварской пиджак и кепка White Sox, на лбу слегка выступил пот — как ни странно, так он показался Лизбет даже горячее, чем в их первую встречу.

— Привет, Сердцеедка!

Лизбет аж отшатнулась от удивления.

— Я думала, вы не выходите в зал.

— У каждого правила есть исключения. Как еда? Понравилась?

— Я… я…

— Настолько понравилась? — ухмыльнулся он.

— Более чем понравилась, — ответила Лизбет.

К своему ужасу, она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Конечно, все дело было в водке — кто пьет по три «Сердцеедки» за час? Пожалуй, женщина, которая впервые за много месяцев ела вне дома. Женщина, которой снова порвали по швам кое-как заштопанное сердце. Но заплакала Лизбет не от злорадства Кристины, а от доброты Марио: тот и приготовил ей вкусную еду, и поинтересовался ее мнением о блюдах.

Марио улыбнулся, опустив взгляд.

— Что ж, благодарю. Знаю, у вас высокие стандарты, так что я очень старался. Не знал, понравятся ли вам тако «как в столовой».

Лизбет рассмеялась, украдкой вытерев глаза.

— Куда лучше, чем готовила школьный повар миссис МакАртур.

— Рад слышать, — кивнул Марио и кашлянул. — Слушайте, пятого июля у меня выходной. Я хотел пригласить вас поужинать вместе.

— Эй ты, чувак! — протянул Брэд Довер из Эверетта. — Отвали, она моя.

— Ничего подобного, не слушайте его, — ответила Лизбет Марио. — И да, с радостью приму приглашение.

Она улыбнулась. К чему держаться гордо (да и гордости у нее осталось не очень много)? Ее пригласил на свидание сам Марио Субьяко! После этого предложения должно было стоять десять восклицательных знаков!

— А куда пойдем? — поинтересовалась Лизбет.

— Как насчет «Палубы»? — предложил Марио.

Лизбет мысленно расхохоталась. Это что, происходило на самом деле?

— Звучит прекрасно! — ответила она.

— Это я и хотел услышать, — кивнул Марио. — Я забронировал нам столик на восемь часов.