ДОЖДИ НАЧИНАЮТСЯ

Рано утром Петр Александрович Дьячков разбудил Лукьяна Кондратьевича:

— Вставай, бригадир, денек сегодня опасный. Пожалуй, дождик ударит, все утра роса падала, а нынче нет. Примета верная.

Бригадир тут же поднялся, прошелся босыми ногами по траве взад-вперед — росы не было.

— Да, можно ждать дождя. Ты прав. Поднимай народ, Петр Александрович.

Скоро все были на ногах. Лукьян Кондратьевич собрал копнильщиков и попросил скопнить сухое сено:

— Дождь не за горами, нужно копнить и скирдовать. В копнах ничего сену не сделается, а в валушках — сгниет.

Однако день выдался ясный, жаркий. Солнце начало нещадно палить задолго до завтрака. А когда после завтрака Павел Иванович взял в руки навильник, то чуть не выронил — так сильно накалило его солнце.

Во время обеденного перерыва кто-то посмеялся над приметами Петра Александровича.

— Вы не смейтесь — дождь будет, — обиделся старик. — Может, не сегодня, а завтра, но беспременно будет. Да и пускай идет, его сейчас вот как нужно. Хлебам на пользу и овощам тоже.

Едва после обеда начали косить, как на западе появилось небольшое беловатое облачко. Двигалось оно очень медленно. Вскоре показалось еще такое же облачко. И еще. Вот они уже касаются друг друга, сливаются в одну большую тучу с причудливыми полукруглыми очертаниями: туча все более темнеет, заволакивает край неба и медленно, тяжело плывет над степью. Туча еще очень далеко, солнце жжет по-прежнему, но уже откуда-то, словно легкое дыхание, пробегает еле заметный ветерок, и дышать становится легче. А туча ползет и ползет, уже почти вся синяя, а внизу темная до черноты. Только верхние завитки ее по краям остаются белыми. И вдруг издали донесся чуть слышный продолжительный гул — гром. А потом раскаты стали нарастать, слышаться все чаще, и вот уже по темной туче скользнула огненная изломанная нить, и почти в тот же миг где-то совсем рядом ухнуло, зарокотало. Солнце нырнуло за передний край тучи, а травы зашептались, закланялись, и волны побежали по некошеному лугу.

— Павел Иванович, глядите вон туда, вправо.

В той стороне, куда указывал кнутовищем Сергей, серой стеной двигалась дождевая завеса. Глянул на нее Павел Иванович, и ему даже почудился шум приближающегося дождя.

— Удирать надо, а то настигнет. Глядите, глядите, вон уже курганчик поливает.

— Гони на стан!

Павел Иванович выключил механизмы, и лошади крупной рысью помчали облегченную лобогрейку.

Едва успели поставить под навес лошадей и вбежать в будку, как хлынул дождь.

Дождь полил сразу, и казалось, что нет никаких дождевых капель, а будто обрушилась сверху огромная масса воды. Стоял непрерывный шум, словно где-то рядом мчался по гранитным уступам бешеный горный поток. Гром не умолкал. Он то снижался до глухого урчания, рассыпаясь в частый и сухой треск, то вдруг, как страшный взрыв, сотрясал воздух и землю, сотрясал так, что вздрагивала будка.

Петр Александрович Дьячков с самодовольной улыбкой поглядывал на всех, приглаживая свои седые усы, и уже в который раз повторял:

— Вот вам и приметы, вот и не верили — дескать, бабушка надвое гадала. А выходит все как по-писаному. Хорош дождик, знатный, проливной. А главное — тихий, на все лето земля напьется. После такого дождя тут же вёдро начинается. Вот увидите.

— А я боюсь, что он надолго затянется, ветерок-то хоть и маленький, а вроде из гнилого угла попахивает, — возразил Лукьян Кондратьевич.

— Нет, проливной дождь долго не бывает. К вечеру еще солнце проглянет, траву малость подсушит, а завтра будем косить.

Но если первое предсказание Петра Александровича полностью сбылось, то второе не оправдалось.

Проливной дождь прошел, грозовая туча уплыла за горизонт, но небо не прояснилось, а осталось сероватым, пасмурным. А немного погодя начал сеять мелкий дождь.

Солнце в этот день так и не показалось.

Дождь прекратился только к вечеру. Ночью небо очистилось от туч, но звезды горели тускло, и было их гораздо меньше, чем во все минувшие ночи.

Утром солнце взошло большое, свежее и казалось таким же умытым, как вся степь. А степь действительно посвежела, ожила после дождя. Дождь смыл с листьев травы пыль, и она весело зазеленела, как зеленеют первые ее ростки ранней весной.

Вторая бригада косила разнотравье. И если в утомительные, знойные дни цветы почти не бросались в глаза, то сейчас ими пестрел весь луг. Кое-где на зеленых стебельках остались еще дождевые капли, под солнечными лучами они загорались, вспыхивали, словно разноцветные искры. А каким концертом в это утро встретила степь юных косарей! Пели на разные голоса видимые и невидимые птицы; где-то посвистывал суслик; жужжала, направляясь к цветкам, пчела; стрекотали, трещали, вызванивали на разные лады насекомые.

Павел Иванович долго стоял у будки и молча любовался степью.

К нему подошел Сергей.

— Павел Иванович, может быть, поедем, попробуем?

— Бригадир распорядился начинать после завтрака. Нет, ты посмотри, Сережа, какая красота! А ты знаешь песню «Широка страна моя родная»?

— Знаю.

Павел Иванович весело подмигнул своему напарнику и запел. Сергей несмело поддержал его. Голос у него был сильный и приятный. Один за другим стали подходить ребята, девушки. Спели много песен. Пели до тех пор, пока тетя Груня не позвала завтракать.

День, хорошо начавшийся и обещавший быть погожим, скоро испортился. Из-за горизонта показались бесформенные сероватые тучи, быстро проносившиеся низко над землей.

Туч становилось все больше, их пелена делалась все плотнее и, наконец, солнце скрылось. Подул сырой ветерок, стало прохладно.

К концу завтрака начал моросить мелкий густой дождь…

Загрузка...