Памятное лето Сережки Зотова

ОДНИ

Как-то в выходной день за завтраком отец рассказал, что на его участке начинаются большие работы по ремонту пути. На днях приезжала техническая комиссия и предложила закончить ремонт к началу уборочной, когда пойдут многочисленные составы с новым зерном.

— Разве успеете? — удивилась мать. — Времени-то до уборочной всего ничего остается.

— Придется поднажать. Будем работать круглосуточно.

— Как? Совсем без отдыха?

— Ну, не совсем. График составим, кому спать, кому работать. Если поднажмем, недельки за две на своем участке справимся. Зато потом сразу в отпуск. Ну, чего ты, Надюша, вздыхаешь? Надо — значит, надо. Дело государственное.

— Да я все понимаю, — отозвалась мать. — Не маленькая. Значит, на несколько дней уедешь?

— Пожалуй, раньше будущего выходного домой не выберусь.

— А как же с обедами? — допрашивала мать.

— Не волнуйся, Надюша. Мы все там рыбаки подобрались, и вообще народ бывалый. Такую уху сварганим — хозяйки позавидуют.

— Я через день буду привозить тебе чего-нибудь свеженького.

— И ни-ни! — возмутился отец. — Смотри не вздумай.

— Николай! — Лицо матери стало строгим и решительным. — Знаю, какой ты падкий до работы. А на голодный желудок много не наработаешь. Лучше и не возражай.

— Так больше же тридцати километров!

— На рыбалку еще дальше ездили, и ничего. На велосипеде быстро.

Отец безнадежно махнул рукой.

Он уехал в тот же вечер. А через день мать встала пораньше, напекла пирогов, наварила кастрюлю баранины с картошкой, хорошенько все увязала и прикрепила к багажнику велосипеда. Затем завела Сергея к бабушке Фросе, попросила присмотреть за ним до вечера. Ловко вскочив в седло, она помахала Сергею рукой и покатила.

Вечером мать не вернулась. Сергей долго ждал ее, но так и заснул, не дождавшись.

На следующее утро, едва проснувшись, он спросил, не приходила ли мама. Оказалось — не приходила.

Бабушка Фрося успокоила мальчика, говоря, что мать, видно, решила заночевать на ремонтном стане и теперь с часу на час подъедет.

Днем забежала соседка. Она вызвала бабушку Фросю в коридор и там о чем-то долго шепталась с ней. А когда соседка ушла, бабушка Фрося вернулась с заплаканными глазами. Но ни Сергей, ни Таня этого не заметили.

На третий день Сергей затосковал. Попросился домой. Бабушка Фрося сразу же согласилась, взяла обоих ребят за руки, и они отправились в дом к Сергею. Шарик с радостным лаем мчался впереди. Изба была закрыта, а у дверной ручки привязана веревочка, чтобы посторонний человек, если невзначай завернет во двор, знал: хозяев нет дома и входить в избу нельзя. Такой был в Потоцком порядок. Сергей видел, как перед своим уходом мать привязывала эту веревочку. И она все еще висит… Значит, мать не возвращалась.

Увидев в цветочных лунках сырую землю, Сергей обрадовался и сказал об этом Тане и бабушке Фросе. Выходит, все-таки мама приезжала? А кто же, кроме нее, мог поливать в их огороде цветы? Бабушка Фрося не стала разубеждать мальчика, хотя она-то лучше других знала, кто именно сегодня ранним утром хозяйничал у Зотовых на огороде в то время, когда и Сергей и Таня еще крепко спали.

Прошел и этот день.

На четвертый, перед вечером, приехал отец. Николай Михайлович был не похож на себя: лицо покрыто черной щетиной, щеки осунулись, глаза ввалились…

— Ну, как ты тут, сын? — Голос Николая Михайловича звучал глухо.

Сергей кинулся к нему и крепко обхватил отца за шею.

— Жив-здоров? — через силу улыбнувшись, спросил отец.

— А как же, здоров! — весело отозвался мальчик.

— Пойдем, сынок, домой. Спасибо, бабушка Фрося, за вашу заботу.

— Не за что. Может, еще в чем понуждаетесь, так вы уж безо всяких или идите ко мне, или зовите… Беда-то какая…

Сергею показалось, что бабушка Фрося говорит каким-то чужим голосом. Обернувшись, он увидел, что старуха вытирает фартуком глаза.

Отец ничего не ответил на слова бабушки Фроси и, круто повернувшись, с сыном на руках пошел со двора.

— Ремонт уже закончили? — полюбопытствовал Сергей.

— Нет еще, — нехотя ответил отец.

Сергей соскользнул на землю и наперегонки с Шариком помчался по улице.

— Сережка, подожди! — окликнул отец.

— А я к маме.

— Ее там нет, — глядя куда-то в сторону, сказал отец.

Сергей остановился:

— А где она?

Отец не торопился с ответом:

— Она, брат, уехала…

Голос отца печальный, а взгляд грустный и задумчивый.

Ошеломленный Сергей даже не нашелся что сказать.

— Мама уехала далеко. К родственникам. И надолго. Так что мы, брат, остались с тобой одни. Вот такая петрушка. Понял?

— Понял, — чуть слышно ответил Сергей, ничего не понимая.

Они молча зашагали дальше.

В сенях стоял только один велосипед. Мужской.

Отец взялся готовить ужин. Сергей стал помогать.

— А на чем мама уехала? — вдруг спросил Сергей.

— На чем? Поездом.

— А велосипед с собой взяла?

— Нет, зачем же.

— В сенях нет его. Только твой.

— Да, да. Правильно. Мамин там, в бригаде остался.

Сергей начал рассказывать, как ему жилось эти дни у бабушки Фроси.

Казалось, отец слушает, и даже внимательно, но слышит почему-то не все. А на некоторые вопросы Сергея отвечает просто невпопад. Почему бы это? Может, он нервничает из-за того, что мама уехала? Конечно, лучше бы не уезжала, сидели бы все вместе и ужинали, а то ее нет. Но она ведь приедет. Сергей не раз слышал, как мать говорила отцу, что соскучилась по своей родине и обязательно съездит туда. Вот, значит, собралась и поехала.

— Будем спать ложиться? — предложил отец.

— Можно и спать, — согласился Сергей. Едва его голова коснулась подушки, он сразу же уснул.

Обычно он никогда ночью не просыпался, и мать даже хвалила его за это. А вот теперь почему-то проснулся. Совсем неожиданно.

Он обвел глазами комнату…

Привернутая лампа сеяла слабый желтоватый свет, по углам сгустились тени. Подперев голову ладонями, у стола сидел отец. Сергею было хорошо его видно, потому что на лицо Николая Михайловича падал из-под абажура свет. Сергей хотел было окликнуть, но то, что он увидел, так удивило и поразило его, что он не проронил ни звука. Отец сидел с закрытыми глазами, крепко закусив нижнюю губу, а по небритым его щекам текли слезы… Да, да, слезы! Такого Сергей никогда не видел, и не только не видел, он даже подумать не мог, чтобы его отец, такой смелый, большой и сильный, — и вдруг слезы. Он всегда Сергею твердил, что настоящий мужчина не должен плакать, что хлюпанье есть признак слабости характера. И вдруг такое… Сергей весь сжался. Сам не зная почему, он понял, что случилась какая-то ужасная беда.

— Пап! — тихонько позвал он.

Отец не спеша, будто соображая, где он и что с ним, оторвал от ладоней голову.

— Чего не спишь? — также шепотом спросил он.

— А ты?

— Да вот немного засиделся.

Отец незаметно смахнул рукой слезы.

— Сам говорил — нехорошо, и сам плачешь, — прошептал Сергей, тоже готовый разреветься.

— Я, брат, не плачу. Просто задумался и не заметил… Бывает иногда такое в жизни. Давай спать.

— Я с тобой лягу?

— А в чем дело? Переходи. Вот только постелю.

Отец разобрал свою постель, и довольный Сергей перекочевал туда, забравшись к стеночке. Когда лег и отец, Сергей весь прижался к нему, удобно устроив голову на могучей отцовской руке.

— Как же нам, Сережка, завтра быть? Мне утром обязательно нужно на работу. Пойдешь опять к Тане?

— Пойду, — охотно согласился мальчик.

— Надо, брат, ничего не поделаешь. А вечером я приду за тобой. Таня-то ведь хорошая девочка?

— Хорошая, — согласился Сергей.

Отец привлек к себе сына, пошарил рукой — не раздет ли тот.

— А когда мама приедет? — спросил Сергей.

— Долго не приедет, — помолчав, проговорил отец.

Сергей чувствовал, что от него что-то скрывают.