Паршивый отряд. Хроники Новгородского бунта

Путешествие с Дорой

Гавриил размышлял сидя на поваленном суку старого вяза о перипетиях своей жизни. Доры все не было. Сильвестр парафиновой куклой лежал в тени кустистого орешника. Пульс его почти не прощупывался. Мысли в голову лезли мрачные. Тревожное предчувствие не проходило. Время тянулось невыносимо долго. Гавриил засекал его ход по движению солнца между ветвями дерева. Оно светило уже сквозь макушку кроны, когда на дороге появилась медленно бредущая Дора. Она не претворяясь хромала, было видно, что каждый шаг даётся ей с трудом. Туго набитая холщовая сумка, наискось висящая поверх дорожного плаща, при каждом шаге неприятно ударялась о бедро. Гавриил встал ей на встречу и не в пример своему ночному поведению весьма учтиво проводил до поваленной ветки, на которой помог удобно устроится.

— Извините! Быстрее прийти у меня не получилось, переоценила, накануне, свои силы. Моя лодыжка оказалась не тек хороша, как я думала. — Первым делом объяснилась Дора.

— Это очень прискорбно. — Повисла пауза. Гавриил не знал, что сказать. Извинятся было не логично. Тем более что именно неразумное поведение Доры явилось теперь причиной многих сложностей. Сострадание вынуждало его быть учтивым. Она явно старалась и преодолевала сильную боль.

— Я взяла нам перекусить и воды в дорогу. Вы хотите пить? — Она вдруг резко повернулась к нему глядя прямо в глаза неожиданно простым и искренним взглядом.

— Да. — Язык прилипал к нёбу, пить ему давно хотелось.

Дора достала небольшую стеклянную бутыль с водой и откупорив пробку протянула Гавриилу.

— Я и поесть взяла, хотите?

Лодыжка её ныла неприятной пульсирующей болью. Бледное лицо то и дело подёргивалось страдальческой гримасой, под глазами выступили синяки. Гавриил видящий всё это уже составлял новый план действий.

«Как её только из дома выпустили в таком состояние? Возможно с утра, после сна, она выглядела лучше». — Думал он про себя.

Как бы оно там не было, передвигаться с такой спутницей и бесчувственным Сильвестром представлялось невероятным. Поэтому Гавриил сказал в слух:

— Я думаю, нам двоим не помешает немного отдохнуть и перекусить. Далеко до вашего домика?

— Достаточно далеко, мы вряд ли успели бы прийти туда к полудню если бы шли налегке… и лодыжка моя конечно. — Она запнулась.

— Сейчас нам надо отдохнуть, пока мы рядом с Канатом ему ничто не угрожает, а идти в таком состояние было бы безрассудно.

Дора печально улыбнулась прекрасно, осознавая свою вину. Но нога болела даже без нагрузки, и одна только мысль о необходимости продолжать движение приводила в ужас. Оглядевшись вокруг она сказала:

— Скоро по дороге пойдут люди, нам лучше бы сменить место.

— Немного передохнём здесь. — Отрезал Гавриил, а про себя подумал: «Пусть будет, что будет, а тащить её в таком состояние даже на небольшое расстояние опасно, равно, как и бросать Каната без присмотра даже не на долго».

Они устроились под вязом в тени кустов, скрывавших их от взглядов гипотетических прохожих. В сумке у Доры оказалось всего достаточно для неплохого обеда. Гавриил удивлялся про себя: «как она все это дотащила, да еще и с больной лодыжкой?»

— В нашем хозяйстве делают прекрасную колбасу, вот попробуйте! — Она протянула ему кусок с ломтём хлеба.

— Извините, я не ем мяса. — Ему было обидно говорить ей это и даже стыдно. Она сильно старалась, когда несла больная всю эту пищу.

— Как, а почему? Она вкусная попробуйте!

— Я не могу. Когда-то давно я дал обет не вкушать мяса до конца жизни.

— Обет? Это что-то вроде поста, воздержание? — Слово было почти знакомо, но в Новгороде его не применяли. Такие слова попадались в старых книгах.

— Обет это когда даешь обещание и принимаешь на себя, в связи с этим, некоторые обязанности.

— А кому Вы дали обещание? — Не унималась любопытная Дора.

— Я дал такое обещание, когда вступил в орден «Обращающегося меча». Но это очень давняя история.

— Может Вы мне её расскажите? Хотя бы коротко!

— Как ни будь в другой раз обязательно. Сейчас мне нужно заняться Вашей ногой всерьёз. Дайте её сюда.

Он запихнул остававшийся у него в руках хлеб в рот, и принялся усердно жевать, когда Дора, недолго думая, протянула ему больную ногу. Он аккуратно снял ботинок и наложенные вчера бинты. Щиколотка была синяя и опухшая. Он ещё раз осмотрел её на предмет перелома. Убедился в его отсутствие. Положил одну руку ей на лоб, другую на больную ногу. Через короткое время Дора спала сладким сном, а Гавриил восстанавливал силы другим менее понятным способом. Он сидя на коленях опустив голову на землю, согнутые в локтях руки вытянул вперёд параллельно туловищу.

Когда Дора очнулась после непродолжительного сна, вернувшего ей силы, она не помнила почему заснула. Поэтому, какое-то время провела не вставая, пыталась понять, что произошло. После того как вспомнила ей стало немного стыдно. Она решила, что потеряла сознание из-за упадка сил, запереживала, нашла взглядом Гавриила. Он находился в слишком странной позе, для того что бы его положение можно было воспринять, как естественное. Вся, её одежда, кроме одного ботинка, была на своих местах. Не много успокоившись она села. Нога почти не болела и тело набралось сил. Гавриил, услышав её движение выпрямился и некоторое время смотрел на неё молча. Тишину по уже сложившейся традиции нарушила Дора.

— Я заснула? От меня одни проблемы!

— Нет, нет, всё в порядке. — Он опять замолчал, уставившись куда-то в даль.

Дора с характерным щелчком откупорила бутылку с водой, пить хотелось ужасно, да и поесть толком она не успела, поэтому начала рыться в сумке в поисках припасов. Гавриил почти ничего не съел. Она думала, что сумка будет полупустой, но оказалось, он постеснялся без неё обедать.

— Вы почти ничего не съели? — Сказала Дора и вопросительно посмотрела на спутника.

— Мне достаточно, спасибо!

Доротея, недолго думая, принялась за еду. После отдыха аппетит разыгрался и стеснятся из-за какого-то аскета она не собиралась. Немного погодя и он присоединился к трапезе.

По мере насыщения у Доры пропадал аппетит к приключениям. Своя жизнь и здоровье, теперь, ей казались гораздо более ценными чем утром, перед выходом из дома. Она молча ела и поглядывала на Гавриила. Тот немного перекусив размотал из складок своего плаща небольшой топорик и направился с ним к ближайшему орешнику. Срубив достаточно большую рогатину вернулся назад.

— Доротея встаньте пожалуйста! — Попросил Гавриил.

Она не спорила, этот человек как-то с самого начала вызывал у неё доверие. Он примерил вырубленную палку к её подмышке и отрубил лишнее, так что получился отличный костыль. Для удобства намотал кусок материи от своего плаща на разветвление веток что бы не тёрло подмышку.

— Вы умеете ходить с костылём?

— Думаю да. Мне приходилось видеть как это делают.

— Тогда отлично, нам нельзя терять много времени по дороге я расскажу Вам почему мы так спешим и с чем связано моё молчание всё это время. Думаю, Вы меня поймёте и согласитесь с выбранным мной планом действий.

Услышав о том, что завеса тайны, окутывающая незнакомца, скоро приоткроется Дора оживилась и начала собираться в дорогу.

— Если лодыжка все равно будет болеть мы сделаем шину из палки, но она, возможно, будет натирать кожу на ноге, поэтому, пока, нам лучше воздержаться от таких мер. — Сообщил Гавриил Доре стараясь одновременно приободрить её и уберечь от необходимости молча терпеть боль.

С горем пополам они двинулись в путь. Гавриил нес не плечах Сильвестра. Доротея опустевшую дорожную сумку и опиралась на костыль. Медленно эта одиозная экспедиция двигалась вдоль дороги к лесу сквозь который вела едва заметная тропинка.

Гавриил сам начал разговор, Доре было не до этого. Передвижение с костылем занимало большинство её внимания.

— Я должен признаться. В вашем городе я оказался скрываясь от погони. Люди, которые меня преследуют чрезвычайно опасны. Сейчас у меня практически нет сомнений, в том, что я от них оторвался, но они много раз настигали меня снова и снова. Город и жители мне не знакомы. Я не знаю кому могу доверять, а кому доверять не стоит. Судьба свела нас сейчас вместе. Поэтому, я, в каком-то смысле, вынужден свалить на Ваши хрупкие плечи тот груз информации, которым мне необходимо поделится для принятия верного решения. Время идет и ждать больше опасно. — Он говорил отрывисто, напряжённым голосом. Словно между предложениями собирал мысли как камни для броска в реку.

После особенно длинной паузы Доротея обернулась и наткнувшись на его выжидательный взгляд заулыбалась в знак одобрения.

— За мной гонится группа очень опасных и хорошо вооружённых людей.

— Их много? — По деловому спокойно спросила Дора.

— Не то что бы очень, но достаточно для того что бы разорить небольшой город подобный вашему. Больше того они ещё обладают оружием, которое другие уже утратили поэтому сопротивление будет не долгим и бесполезным.

— А почему они Вас преследуют?

— Это очень давняя история, государства в которых мы жили постоянно воевали. Они были настолько не похожи друг на друга что можно сказать: находились на разных орбитах. После одной из войн от наших миров ничего не осталось. Я последний представитель своего мира, а они потеряли свой.

Повисла небольшая пауза. Дора ждала рассказ о тех мирах, но Гавриил решил, что сказанного о его прошлом вполне достаточно и начал говорить о другом.

— Мне нужна была помощь, я не мог пройти мимо вашего города, но сделал все, чтобы оторваться от преследователей, больше всего я надеюсь на то, что они не смогли пройти живой лес. Но я уже… — Доротея прервала его.

— Миры, о которых вы говорили какие они были? — Ей явно овладело любопытство.

— Это очень длинная история и я обещаю Вы узнаете о ней позже. А сейчас нам надо принять важное решение. После того, как мы оставим Сильвестра в безопасном месте мне, скорее всего, надо будет покинуть ваш город. Честно говоря, я хотел бы остаться здесь, но рисковать нельзя.

— Вы могли бы пожить на расстояние от города какое-то время, а потом, когда станет окончательно ясно, что эти люди за вами не придут, Вы присоединитесь к городской жизни. А я с друзьями буду приходить к Вам и приносить необходимую пищу и вещи. — Дора с наивной радостью сообщила свой план. Будто так просто можно было решить всё то о чём Гавриил думал долгие годы.

— Спасибо, Вы очень добрая. Но прежде чем я уйду отсюда мне придется оставить четкий след, для того чтобы увести их от города. Это очень древнее противостояние. Они идут последам за мной долгие годы. У них нет души, поэтому происходящее вокруг их мало беспокоит, и они обойдут город если будут уверены, что меня в нём нет.

— Что значит нет души? — Такая возможность очень заинтересовала Дору. Она не представляла, что такое возможно.

— Это значит, что она не развилась у них в процессе жизни, во что-то, что можно было бы назвать осознанной личностью, а осталась в виде зародыша. Они полны злобой и ненавистью. Их объединяет клятва, которую они дали в древности: уничтожить все остатки того мира, представителем которого я являюсь. — Гавриил сделал небольшую паузу и поднял глаза к небу, прищурился. Можно было подумать, он рассматривает там что-то, но Дора распознала этот жест как просто эмоциональный.

Доротея перестала задавать вопросы. После пропущенного на дороге камня, ставшего причиной нового приступа боли. Трудности ходьбы с костылём снова полностью заняла её внимание. Гавриилу дорога тоже не казалась лёгкой. В боку стонала старая рана, а вес Сильвестра, вначале показавшегося лёгким, с каждым шагом ощущался всё сильнее. Остаток дороги до леса они прошли в полном молчание и у самой опушки Гавриил заговорил:

— Вы, когда ни будь ходили по этому лесу?

— Только по этой тропинке и только с отцом.

— Это уже лучше. Прежде чем мы туда войдём надо очистить разум. Основное воздействие лес оказывает на сознание и если не находит к чему прицепится, то пропускает без помех. Поэтому используйте любую практику подходящую для этого, которую знаете. Я воспользуюсь той к которой привык.

— Я никакой не знаю. — Поспешила ответить Дора.

— Тогда просто садитесь поудобней, расслабьте все тело, так чтобы ничего не отвлекало и постарайтесь остановить поток мыслей. После того как добьётесь успеха зафиксируйтесь в этом состояние.

Доротея принялась выполнять описанное упражнение, а Гавриил, сев на колени, прежде чем полностью погрузится в свою практику предался внутреннему рассуждению: «Надо быть осторожней. Путешествие получается гораздо опасней чем я предполагал. Но похоже у меня нет другого выбора кроме как продолжать следовать за ней. Она юна и неопытна, но несмотря на все свои качества демонстрирует самоотверженность и выглядит уверенной в своих действиях. Отброшу сомнения, сейчас нет места для них». — Проговорив про себя то что его волновало он, прислонив голову к земле, погрузился в созерцание разума.

Лес весь трепетал, когда они вошли в его чащу. Дора ощущала будто находится в живом организме, постоянно чувствовала настойчивые прикосновения к своему сознанию, словно кто-то пытался посмотреть, что у неё в голове. Сегодняшний, слегка насторожённый интерес леса был отличен от той унылой суровости которую он проявлял раньше, встречая её с отцом. Дора старалась следовать совету Гавриила выметая все мысли, или, хотя бы, заменяла их нейтральными, естественно природными. Например, она представляла, как легкий ветерок ранней осенью гонит только опавшие листья, или течение воды останавливается закованное льдом. Такая визуализация была её собственным изобретением, и она в глубине души осталась довольна собой. Своей простой находчивостью, позволившей превратить гипотетического врага в друга. Гавриил вскоре пропустил её вперёд, сказал, что так будет безопасней и она должна показывать дорогу. Отец наоборот всегда приказывал идти позади, следуя за ним шаг в шаг. Но главное, чему Годфри научил её — в сложных ситуациях, всегда безоговорочно слушаться старшего и более опытного. Поэтому у неё теперь не возникало желания протестовать, она следовала всем указаниям Гавриила не рассуждая.

Гавриил шёл молча, очень сосредоточенный, постоянно перебирая, большим и указательным пальцем, нанизанные на нитку бусины. Дора всё меньше замечала его присутствие. По мере продвижения в глубь леса она чувствовала, как её разум пробуют на прочность. В один момент прикосновения леса стали настолько навязчивыми, что ей показалось, она голая и он гладит её, ощупывает, осматривает. Чувство стыда и возбуждения вихрем ворвалось в сознание, разрушило концентрацию. Мысли хлынули обратно. Но словно внешняя сила помогла ей обрубить это наваждение, и оно иссякло. Лес не сдался, продолжая попытки вторжения, но как-то из далека и по этой причине не сильно. Дора без труда справилась с ними. Поэтому, когда они добрались до места своего назначения, она пришла к выводу, что лес не особенно то и старался атакуя её.

Тропинка кончилась небольшой полянкой, через которую пробегал звонкий ручей. Почти посередине, на огромном старом пне стоял небольшой рубленный домик с мезонином. Вокруг цвели запоздалые весенние цветы, распустившиеся в лесной чаще позже положенного срока. Изба и пень чернели следами времени. Гавриил, увидев куда они пришли, не громко хмыкнул себе под нос.

— Вот наша небольшая дача. — Дора обернулась к нему и немного смущаясь повела рукой, как бы сама находясь в замешательстве от увиденного, словно не ожидала, что именно эта избушка окажется здесь.

— Действительно неожиданно! Дом привратника. — Эти слова Гавриил произнёс тихо, как бы самому себе. Потом, обращаясь к ней: — Доротея Вы не перестаёте меня удивлять. Собственно, это очень большая неожиданность и я теперь, в самом деле, не знаю, что и сказать. В прочем, что есть, то есть. Мне правда не разу не приходилось прятать человека от духов в доме духов, но и это возможно. Что теперь рассуждать… Сделанного не вернуть вспять. Так или иначе у этого места есть одно бесспорное преимущество сюда некто не доберётся.

— Я не знала… Мне честно говоря всегда казалось, что это укромное место где отец проводит время в уединение, для того что бы подумать и собраться с мыслями и силами. А кто такой привратник? И вообще Вы мне очень многое должны объяснить. Я даже не узнала, что именно случилось с Канатом и зачем мы его сюда притащили.

— Насчет привратника это Вам лучше отец объяснит, когда сочтёт нужным. Было бы неправильно открывать перед вами завесу его дел. А про Каната я расскажу Вам в процессе наших манипуляций с ним. У нас не очень много времени, хотелось бы убраться отсюда до темноты. Поверьте мне, это в наших общих интересах.

— А Каната не опасно оставлять здесь после наступления темноты? Вообще то я надеялась, что мы отдохнём хотя бы до утра. Нога моя сильно болит, и Вы я думаю устали прилично. Канат всё-таки не ребёнок.

— Сильвестру здесь ничего не угрожает, собственно потому, что он не совсем здесь. С нами присутствует только его тело, а душа путешествует… Где-то… Если он очнётся в этом доме, ночью, то тогда, да, это будет страшно. Но такой исход маловероятен. Его надо забрать отсюда до того, как это может произойти, то есть в ближайшее время.

Гавриил направился к маленькому и аккуратному крылечку. Избушка была не заперта. Войдя во внутрь, они оказались в небольшой прихожей плавно переходящей в кухню. Маленький коренастый буфет позвякивал посудой кода Гавриил проходил мимо. Найдя кухонный нож, он метнул его в дверь, так, что тот хорошо укоренился в её створке. На вопрос Доры: «Зачем?» — Гавриил ответил: «Простое средство, но эффективное, духи не смогут пройти сквозь неё, а мы сразу узнаем если они постараются это сделать».

В полу почти посередине комнаты располагался люк, в левом углу печь, а в правом крутая лестница. К ней и направился Гавриил. Они затащили Сильвестра на верх, благо потолок в избушке был низким. Вопреки ожиданиям чердак имел жилой вид. Пол был дощатый, предназначенный для ходьбы, стропилы аккуратные, гладкие. Всё указывало на то, что это помещение, при необходимости, используется как комната.

Гавриил достал из походной сумки тонкий плат с крестообразным узором и расстелил на полу, потом уложил на него Каната. Разжег приятное благовоние над его головой. Начертил символ на лбу, что-то вложил в одну руку, что-то в другую. Потом, руки сложил крестообразно. Завернул Сильвестра в полотно, на котором тот лежал и аккуратно отодвинул в угол между полом и косой стеной крыши, спрятал там за кадушками и другой утварью. Обошёл комнату по часовой стрелке, что-то бормоча. Останавливался напротив углов размахивал рукой в которой дымилась склянка с благовонием. На этом ритуал закончился, они спустились вниз. Дора предложила выпить чаю.

— Пожалуй, у нас есть еще немного времени. — Согласился Гавриил.

— Вы не будите так любезны… — она протянула Гавриилу медный чайник. — Сходить к ручью набрать его. Моя лодыжка…

— Да, да, конечно.

Дверь хлопнула, скрыв за собой скрип покачивающегося чайника и звуки его шагов. «Странный он все-таки наш пришелец. С одной стороны, такой же как мы, а с другой словно с луны свалился». — Думала Дора пока искала чашки и заварку. Выполнив необходимые приготовления, она села на лавку и занялась своей ногой. Рассматривала её, растирала, сгибала и разгибала пальцы. «Он относится ко мне как к ребёнку, уважительно, но как к не оформившемуся подростку, это совершенно никуда не годится! И мясо не ест. Интересно какие он еще давал обеты?! Мужчина он или нет в конце концов! Так или иначе он серьёзный привлекательный. Но главное не такой как все и столько знает о мире, в котором мы живём, что не вычитаешь не в одной библиотеке». — Рассуждала про себя Дора занимаясь ногой. Она ещё раз осмотрела щиколотку. Аккуратно провела пальцами по надутой, синей коже, казавшейся, от этого тоньше и нежнее. Надавила в одном месте чуть больше и испытала лёгкий укол боль. Отдёрнула руку. И снова мысли в её голове закружились вокруг персоны пришельца: «Вроде он воин, я готова спорить об этом с кем угодно. Но где же тогда его оружие? Можно предположить, что он его утратил. Но поверить в то, что он прошёл лес с голыми руками — невозможно. Может он спрятал его где-то рядом с городом, или в доме Кота. Интересно!». Дора попробовала аккуратно встать на ногу. Разряд боли пронзил всё её тело от самых пяток до макушки, она вернулась в сидячее положение. Организм её, державшийся на усилиях воли всю дорогу сюда, израсходовал свои ресурсы и теперь, испытавший расслабление, отказывался концентрироваться для преодоление новых трудностей.

В тишине тёплого спокойного вечера избушка выглядела уютным пристанищем. Опасения Гавриила казались чем-то далёким, почти мифическим. «Никуда отсюда не пойду. Ночевать останемся здесь». — Думала Дора. «Странно, но с этим мало знакомым человеком я совершенно не боюсь оставаться наедине. От него веет такой спокойной уверенностью».

Скрипучая дверь отворилась почти бесшумно. Вошёл Гавриил. «Огонь разводить она на умеет». — Подумал он, когда увидел холодную дышащую сыростью печь. Достал из складок своего плаща топорик и принялся, не говоря не слова, колоть поленце на мелкие лучинки годные для растопки.

«Как он умудряется прятать этот топорик в складках плаща?» — Задумалась еще раз Доротея.

— Вы не носите оружие? Как Вам без него удаётся обходится? — Решила напрямик спросить Дора о интересующем её вопросе.

— На самом деле для человека опытного любой предмет в руках может быть достойным оружием, а таскать такую тяжесть с собой постоянно нет никакого смысла. А вот расколоть хорошее поленце на мелкие щепки чем угодно не удастся. — Он улыбнулся не глядя никуда, словно глаза его отдыхали, производя впечатление зашторенных окон в хорошо освящённом доме.

— Нам обязательно сегодня идти назад? Кажется, силы меня покинули окончательно. Я боюсь, что не дойду. — Спросила Дора.

— По крайней мере очень желательно. И дома Вас начнут искать если Вы не вернётесь до вечера. Будет переполох. Здесь оставаться не хорошо, это место может стать очень опасным. — Мягко, как неразумному ребёнку проговорил Гавриил.

— Но это же домик моего отца, мы закроем все двери и окна, просидим здесь до утра как мышки. Я уверена, что ничто и не кто не сможет нам навредить здесь.

— Вы недостаточно хорошо знаете своего отца. Есть вещи при соприкосновении с которыми человек не подготовленный может повредится, а Ваш отец постоянно имеет дело с такими вещами. Очевидно, что он не готовит вас себе в преемницы.

Дору разозлило его «очевидно» и она съязвила:

— Но с Вами то мне нечего боятся.

Он, не распознав сарказм, ответил почти наивно.

— Ваше доверие льстит мне.

Но она восприняла его ответ как высокомерную чопорность, растянулась на лавке повернув голову лицом к стене. В печи затрещала растопка, облачко дыма ворвалось в комнату сквозь щель в дверце. Домик словно начал просыпаться, как маленькая рыбка всю зиму закованная в лёд, а потом с наступлением весны вновь ожившая. «Пока закипит чайник, мы потеряем ещё много времени». — Размышлял Гавриил.

Молчаливое поведение Доры стало для него наконец очевидным. «Обиделась». — Подумал он, вздохнул про себя, мол опять я наступил на те же грабли и пошёл к ней. Вначале просто для того, чтобы поговорить и может извинится если выяснится, что он действительно сделал что-то не так. Но подойдя в плотную обнаружил у неё сильный жар. От прикосновения его руки ко лбу она дернулась, но потом ощутив приятную прохладу его ладони расслабилась и доверительно обмякла.

Дора не чувствовала себя настолько плохо что бы у неё поднималась высокая температура и в растянутой лодыжке не могло быть никакого воспаления. Но присущая ей от природы эмоциональная подвижность в купе с усталостью, в её случае, иногда приводили к таким последствиям как повышенная температура или непредвиденный обморок. Гавриил к этому симптому отнесся весьма серьёзно и заподозрив опасную болезнь решил перестраховаться.

— Похоже сегодня нам придётся ночевать здесь. Идти в обратный путь сейчас действительно опасно.

Дора внутренне просияла и сразу начала ощущать прилив сил и хорошего настроения. Но Гавриил неожиданно спросил:

— Доротея, я единственного не понимаю до сих пор. Почему Вы повели нас в эту избушку?

— Вы просили укромное место! — Досада снова начала приливать к вискам, наполняя голову стуком маленьких молоточков.

— Укромное, но не опасное. Я честно говоря действительно не уверен имеем ли мы право оставлять здесь Каната. Его надо было спрятать на день другой, пока мы не сможем без опасения передать его родственникам, а теперь получается, что завтра разумней опять забрать его с собой назад.

— Да что с Вами вообще такое?! Вы же не объяснили мне, что надо и что с ним случилось. Я думала нам необходимо его спрятать на долго. Откуда мне вообще было знать, что Вам нужно. Вы молчите как истукан и, наверное, предполагаете у меня способность читать Ваши мысли. Но представьте себе я такой не обладаю!

С тем что в её возмущение есть зерно правды Гавриил не мог не согласится. «Видимо я слишком долго не общался с людьми». — Подумал он, а в слух сказал примирительно.

— Да, возможно в этом есть доля моей вины.

— Доля!?

Дора развернулась лицом в его сторону раскрасневшимся от жара и возмущения, села на лавке и забыв о больной конечности почти кричала:

— Я полностью доверилась Тебе! — Незаметно для себя она перешла на ТЫ. — Рассказала, как есть, что избушка в лесу, в укромном месте. Тащилась с больной ногой и полной сумкой только потому, что ты сказал так надо. Я этому идиоту Канату не стала бы помогать и за деньги, а теперь ты говоришь мне, что это всё было бессмысленно. Больше того я сама виновата и затащила нас в опасное место, пребывание в котором теперь мешает твоим планам.

Гавриил сидел молча, пил чай тихонько похлёбывая из большой расписной пиалы. «Надулся». — подумала Дора. — «Ну и пусть. Ему полезно». Она, чувствовала наконец своё моральное преимущество, смотрела на него прямо покачивая ножкой, изучая выжидала.

«Совсем ты опростился Гаврюша». — Думал Гавриил. «В годы твоей славы на тебя не повышал голос даже император. Но в целом ты заслужил такое обращение. В те времена ты и не допускал таких промахов как сейчас».

Гавриил почти допил свою пиалу чая, у Доры хватило характера не менять позу и не отводить взгляда. Возможно, поэтому, после последнего глотка он пожал плечами и сказал:

— Значит остаёмся. Но ночь может преподнести нам неожиданности. А завтра надо забрать отсюда Сильвестра и идти обратно: к его родственникам и главе города. А там будь что будет.

— Завтра ещё скачки и мы не должны их пропустить! — Дора чувствовала себя уже почти здоровой.

— Мне кажется, это может быть не обязательно. — Заметил дипломатично Гавриил.

— Ещё как обязательно, там весь город соберётся, и глава тоже должен быть. Так что туда и пойдём первым делом. Это общегородское событие. Там будут все.

Гавриил не спорил, он налил себе вторую чашку чая и поухаживал за своей спутницей. Морально нравственные силы его были на исходе. Тоска и одиночество в совокупности с само-разочарованием давно уже подтачивали его изнутри. За долгие годы своих странствий он впервые нашёл нормальное человеческое место, в котором жили хорошие приветливые люди. Но его интуиция подсказывала ему, что мир и покой этого города на гране разрушения. Ощущение неизбежности страшных событий, надвигающихся из-за горизонта не далёкого будущего угнетало его, не давало спокойно смотреть на окружающий мир. Ум метался в попытках найти верную комбинацию действий, но каждый раз натыкался на непреодолимое препятствие, уничтожающее все попытки разума. С одной стороны, последовательность грядущих событий открывалась для него с очевидной неизбежностью, с дугой, предпринимаемые им усилия разбивались о рифы мелких шероховатостей.

Погружённый в свои мысли он опять услышал настойчивый вопрос, не один раз уже задаваемый Дорой.

— Ты, — она все-таки решила остановится на этой форме обращения, — может расскажешь наконец кто ты и откуда.

Гавриил понимал, что от ответа на этот вопрос будет зависеть будущее, которое его так беспокоило. Доверится Доре было самым простым, обстановка предрасполагала к этому, но хватит ли у неё сдержанности и холодного разума для того что бы осознать всю важность его слов. Но главное, в правду она скорее всего не поверит. Тем не менее отмалчиваться дальше уже представлялось мало возможным. Поэтому он решил предать своему рассказу обтекаемую форму избегая невероятных подробностей.

В окна стучался вечер, кипяток в чайнике заканчивался. Дора устроилась поудобней и приготовилась слушать.

— Сложность ситуации в которой я сейчас нахожусь связана с большим количеством событий и хитросплетений судьбы. Некоторые из которых настолько невероятны и случились так давно…

— Я бы не сказала, что тебе настолько много лет, что твоя история могла бы начинаться такими словами! — Дора сама чувствовала, что придирается. Но пользуясь удобным случаем хотела сразу, жёстко пресечь все возможные уловки, с помощью которых он мог бы скрыть от неё правду. Она не хотела небылиц её интересовали факты.

— Может ты и права. Просто несмотря на некоторую необходимость я не очень хотел бы сегодня вдаваться в подробности в силу хотя бы того, что многие из них носят очень личный характер. Последние годы моей жизни я нахожусь в бегах. Это связанно с окончанием давно прошедшей войны. Которую не выиграла не одна из сторон. Война была очень кровопролитной и целые цивилизации были уничтожены в следствие неё. Мой родной город был полностью истреблён. Я последний его житель, человек знающий информацию, которую люди, идущие по моим следам, хотели бы уничижить вместе со мной.

— Что это за люди и что за цивилизации воевали в той войне? Я хочу всё знать. Расскажи мне обо всём, я умею хранить тайны.

— На сегодняшний день рассказывать тебе всё опасно для тебя самой. Если мои преследователи окажутся в городе и будут искать меня не верь некому. Спрячься так что бы тебя некто не видел, и лучше, что бы никто не знал, что ты была со мной рядом. Это же скажи Луке и другим людям которые были с нами прошлым вечером. Для преследующих меня нет проблемы в том, чтобы узнать о чём думает человек и что он знает, а человеческая жизнь не представляет никакого значения. Если опасность минует город я все тебе расскажу подробно. К тому времени ты будешь знать меня лучше и мой рассказ вызовет у тебя меньше сомнений и подозрений. Ещё одну вещь ты должна помнить о преследующих меня. Я тебе уже говорил об этом, но ещё повторюсь. Это люди, у которых нет души. Они живые и разумные существа, но душа в них настолько не развита в силу специфики их жизни, что можно говорить о её отсутствие. Это очень важный момент. Мотивацию их поведения нельзя понять без того что бы не знать этого.

— И что же, за всё это время ты не узнал, как их можно победить или избавится от них?

— Понимаешь ли я в силу многих обстоятельств немного отклонился от пути, которым клялся идти когда-то и растерял большинство своих способностей.

— Ты про свои обеты?

— И про них тоже.

«Похоже он всё-таки не железобетонный, и обеты нарушать умеет». — Дора переменила позу. Она имела еще детскую склонность иногда егозить и усидеть на одном месте неподвижно для неё представлялось мало возможным. Но сейчас принятая ей поза должна была выражать вальяжность присущую женщине, одержавшей победу.

— А какие у тебя ещё есть обеты кроме того, что ты мяса не ешь?

Лёгкая тень смущения пробежала по лицу Гавриила. Он очень давно не говорил не с кем на эту тему и для него она стала личной. Да и в этом разговоре он предпочёл бы обойти её стороной. Посмотрев в небольшое окошко, он обнаружил там начало поздних сумерек. И с напряжённым облегчением начал перечислять.

— Все братья нашего ордена давали двенадцать обетов:

Первый — Всё что я имею не моё, даже тело. Моя душа не принадлежит мне, потому что не я её создал, но она и есть я.

Второй — Знать, что мои успехи не моя заслуга, а неудачи причина собственного несовершенства.

Третий — Всего себя, душу и тело посвятить…

Входная дверь заскрипела немного неестественно. «Началось». — Подумал Гавриил и испытал облегчение. Но скрип остался только звуком, повисшим в пространстве. Раскалившийся до красна нож, воткнутый предусмотрительно в дверной створ, не дал существу, желавшему войти в комнату распахнуть дверь. Дора так и застыла в вальяжной позе с выражением ужаса на лице. Вокруг дома раздался шлёпающий звук шагов.

— Быстренько на чердак! — Гавриил взял свою оторопевшую спутницу под руку и бесшумно, но с очень большим проворством потянул её на верх.

— Что это? Кто…

— Тише, тише. Это гости которые здесь бывают гораздо чаще нас. На чердаке нам не должно ничего угрожать. Он должен быть защищён.

Аккуратно закрыв чердачный люк, он положил на него красивый, вышитый на небольшом кусочке полотна, символ напоминающий печать.

— Есть надежда, что сюда они не войдут. — Сказал Гавриил шёпотом.

— Кто они?

Дора припала лицом к полу и старалась увидеть, хоть что ни будь из происходящего на кухне. Сквозь мизерную щель едва различалось слабое колебание свечи. Потом ей удалось разглядеть открывшийся в полу первого этажа люк, скрывавший, по всей видимости, проход в пень, на котором стоял дом. Разнородные звуки шёпотком доносились в полной тишине с первого этажа: «Фу, фу, фу… Кхе, хе… фу, фу». — И что-то еще не понятное, скрежещущие, шаркающее и нечто похожее на ругань. Запахло смолой и плесенью. Кто-то лез в окно.

— Это духи привратники потустороннего мира. Для времени в которое мы живём характерно смешение миров и разрушение некоторых границ, раньше незыблемых. Сознание большинства людей ещё не успело адаптироваться к новым реалиям.

Шёпот, которым Гавриил рассказывал это щекотал Дорино ухо, она невольно хихикнула сквозь страх, словно всё происходящее было детской игрой.

На первом этаже шёпот затих и потом сменился истошным визгом: «Они здееесь я их чууувствую». «Чужие!!» — завопил баском еще один гнус. Шарканье раздавалось о ступеньки. Они отвечали скрипом. Казалось избушка зашевелилась, захрустела суставами перерубов. Что-то твёрдое бухнуло снизу о люк. Вышитая печать засветилась, по-видимому обожгла нападавшего. Снизу вновь раздался визг. Дора почувствовала, как ярость разливается по первому этажу домика.

— Нам теперь конец? — Спокойно спросила Доротея.

— Думается мне это не наш час! — Высокопарно ответил Гавриил, скорее в состояние весёлого волнения, а не страха. — Ты, когда ни будь раньше сталкивалась с чем ни будь подобным?

— Нет, отец берёг меня от всего такого и никогда даже не рассказывал о чём-то подобном. А что это за существа, почему они пришли в папин дом?

— Ну, похоже они бывают здесь регулярно. Избушка стоит на месте перехода, а это привратники разных миров. Возможно голодные духи их даже жаль. Они охраняют проходы между мирами им положено быть страшными что бы границу никто не пересекал. Хотя они могут принимать практически любой образ. Потом привратники, когда находятся на своей территории, могут натравить всякую низкопробную нечисть на того, от кого чувствуют опасность. У них под рукой всегда есть пара дюжин всяких неприглядных существ. Твой отец путешествует между мирами в поисках знаний, для него они не опасны, скорее всего он сроднился с кем-то из духов и они воспринимают его как своего.

— А ты тоже путешествуешь между мирами?

Они говорили уже в пол голоса не боясь выдать своего присутствия. Снизу готовились к новому штурму. Об этом свидетельствовали кряки и охи в совокупности с постаныванием.

— Нет, мне это не нужно. Правда от моих способностей сейчас почти нечего не осталось. Но они базировались не на знание.

Удар снизу в люк был действительно сильный. Печать вспыхнула столпом света и на долю мгновения подпрыгнула на люке.

— Они же не войдут к нам? — С опаской в голосе спросила Дора.

— Кто знает, кто знает…

Было похоже, что Гавриила это не сильно заботит.

— С парочкой подобных духов я как ни будь разберусь. Сил у меня еще хватит для этого. Есть конечно не большая проблема в том, что мы у них в гостях поэтому не очень прилично выгонять их.

— Ты правда думаешь, что это сейчас уместно? — Спросила Дора с сомнением, не понимая насколько он говорит в серьёз, а насколько иронизирует.

— Есть вещи которые уместны всегда.

— Но тогда ты тоже должен знать, что это и мой дом, как дочери своего отца.

— Ну если продолжать метафору, я бы сказал: эта пограничная избушка, нечто вроде клуба для встреч, а мы явились сюда без клубной карты, которую ты забыла взять у своего отца.

— Какой ты сложный!

Хрюканье, чавканье, и ворчание продолжало раздаваться все сильнее. Снизу в люк последовала серия ударов от которой пол заходил ходуном.

— Уходите отсюда, вам здесь не место! — Рычал страшный голос с нечеловеческой интонацией.

— Сейчас мы, наверное, так и поступим. — Сказал тихим шёпотом Гавриил. Так, что Дора его едва расслышала.

Чердак закачался, раздался шум ветра и плеск воды.

— А как вам такой поворот событий?! — Гавриил весело смеялся. — Наверняка вы не ожидали такого исхода!

Дора осмотрелась по сторонам и увидела, что крыши над головой больше нет, а вокруг их дощатого пола, огороженного бортом, плещется вода. Чердак превратился в неказистое судно, качающееся на волнах необъятного водоема в ночной темноте. Края водной стихии не было видно. Дора в ужасе села на пол схватив руками колени, и снова, переходя почти на шёпот спросила:

— Где мы, что это?

Гавриил стоял довольный, расставив ноги как циркуль и улыбался настолько широко, насколько позволяли анатомические особенности его лица. Но, пригоршней холодной воды, перелетевшей через борт, немного сбило с него спесь.

— Пусть попробуют нас здесь достать! — Сказал он, отплёвываясь и протирая глаза!

К сожалению радость Гавриила была не долгой. Не успел он объяснить Доре что такое корабль и где он плавает, как через борт полезли мерзкие твари судя по всему догадавшиеся куда делись беглецы.

— По крайне мере, здесь, не мы без приглашения, а они. — Сказал Гавриил и приготовился отражать нападение.

Он поднял с палубы швабру, переломил через колено рукоятку и выкинул ненужную перекладину с намотанной тряпкой. «Наконец то началось!» — почему-то подумала Дора с воодушевлением вместо испуга. Постаралась встать устойчиво на шатающейся палубе, больная лодыжка совсем не давала о себе знать. Вытащила из-за пояса кинжал, который всегда был с ней, когда она выходила из дома. Палка в руках Гавриила засверкала отполированной сталью. Всякая мерзкая живность ползла в их сторону сопя улюлюкая и хрюкая на все возможные лады. Твари двигались на них стеной, замедляясь с каждым шагом. Явно боясь и извиваясь при приближении к вооружённым людям, как звери к костру. Но страх остановится, видимо, был еще сильнее. Что-то толкало их вперёд.

— Ты умеешь пользоваться штукой, которую держишь в руках? — С явным сарказмом спросил Гавриил.

Дора в ответ только сердито фыркнула. И ещё лучше сосредоточилась, ловя баланс на постоянно раскачивающейся палубе.

— Тогда встань ближе к моей спине, нам предстоит держать круговую оборону. — Дора довольная, что её воспринимают всерьёз приготовилась отражать нападения нечисти.

Один смердящий пёс с пятью лапами и двумя головами сделал низкий пробный выпад из толпы монстров. Быстро меняя направления, он как кончик хлыста метнулся в сторону Гавриила целясь зубами в сухожилия ног. Но Гавриил одним лёгким и быстрым движением пригвоздил его к палубе своим длинным и тонким мечом. Пёс опал, сморщился как сдувающийся воздушный шарик и рассыпался чёрным песком по палубе. Дора тихонько взвизгнула от неожиданности и прижалась вплотную к спине Гавриила пытаясь судорожно вспомнить все немногочисленные уроки, которые ей давал отец. В её сторону уже полз, хлеща пространство щупальцами, мерзкий монстр без ног с большой желеобразной головой. Остальные твари тоже словно увидели в ней слабое место обороны и устремили в её сторону свои хищные взгляды. Гавриил, почувствовав её неуверенно прижавшуюся к нему спину и понял как дальше пойдёт их бой. Ровно в тот момент, когда шевелящая зазубренными волосками щупальца летела к горлу Доры, он одним быстрым движением аккуратно посадил её на пол и отсёк конечность монстру. Но Дора не растерялась и успела проткнуть своим кинжалом крупную крысу с двумя головами, с двух сторон туловища. Монстры, почуявшие запах битвы, бросились на них скопом. Гавриил вертелся, нанося удары во все стороны, а Дора, обосновавшись у мачты уничтожала мелких монстриков подбирающихся к ним снизу.

Гавриил кричал ей ровным и успокаивающим голосом сквозь звуки боя и шум моря. Его слова с разным уровнем громкости долетали до её слуха, прерываемые посторонними шумами.

— Главное не бойся! Всё что ты видишь, в первую очередь, происходит в твоей голове, и победа уже находится там. Тебе просто надо найти её среди дебрей твоего разума!

«Это у тебя там дебри!» — подумала Дора. — «А у меня зелёный луг с бархотками». И раздавила мерзкого жука, нацелившегося залезть Гавриилу под штанину. Бой продолжался ожесточённо, но не долго. Меч Гавриила, как нож в мясорубке быстро перемолол всё это скверное общество. Палубу покрывали кучки чёрного песка, дымящегося и исчезающего вместе с дымом. На горизонте появилась полоска рассвета. Доротея в эмоциональном опустошение, вызванном сильным нервным напряжением схватки, сидела прижавшись спиной к мачте и слушала неистовый стук своего сердца. Гавриил продолжал стоять, меч в его руке снова стал обломанной палкой. Он молча смотрел в сторону светлеющей полоски неба, потом тихо начал рассуждать сам с собой. Дора вначале приняла его слова за шум корабля, но через некоторое время распознала в них человеческую речь.

— Зачем всё это…? В мире людей и в мире духов… Ненависть, противоборство, соперничество. Так ли оно необходимо на самом деле. Некоторые видят в нем двигатель развития всего сущего. Но вселенная ещё и прекрасна… — Он рассуждал какое-то время. Слова его обрывками доносились до Доры. Она поневоле проглатывала их смысл и молчала. Но длилось это не долго. Когда её дыхание выровнялось, она бесцеремонно вторглась в его монолог.

— Что всё это значит, ты не хочешь объяснить? В какую хреновую историю ты меня втянул? … — Ей удалось перечислить целый набор подобных эпитетов и задать несколько вопросов прежде чем Гавриил отреагировал на её реплики.

— Ну, я подумал, что будет уместно избегнуть неловкости возникшей из-за нашего вторжения в чужие владения и переместится на нейтральную территорию.

— И где мы теперь?

— В сущности всё там же, это просто небольшой фокус. Считай, мы в пузыре между мирами.

Дора Фыркнула так громко, как только умела.

— Верни меня назад и давай очистим мой с папой дом от мерзких пришельцев.

— Они не пришельцы там, я же объяснял тебе. — Настойчиво произнёс Гавриил, повторяя свою мысль.

— Все равно, мне все равно, что ты там говорил. — Дора начала распалятся не на шутку. — Мне надоели твои фокусы. Уводи нас отсюда. Я хочу домой, мне плевать на тебя, Каната и всех этих монстров. Я хочу домой! Сделай так, чтобы мы оказались дома. — Она кричала, била его кулачками в грудь, плакала, не помня себя, и снова обрела эмоциональное равновесие только когда поняла, что он крепко, но аккуратно держит её за запястья и легонько потряхивает.

— Дора, Дора, Доротея… Соберись! Бой ещё не окончен. Если хочешь мы вернёмся на чердак твоего домика. Но соберись, ты мне нужна, слышишь! Мне нужна твоя помощь. От неё будет зависеть судьба вашего города.

Она потихоньку начала успокаиваться. Опять села к мачте и постаралась справится со слезами. Тем временем небо уже пылало на востоке и на фоне огненного зарева стал отчётливо виден приближающийся парус.

— Когда всё это кончится? — Уже более спокойным голосом спросила она.

— После рассвета мы сможем отправится в обратный путь.

— Он уже близко? — Дора посмотрела в сторону восходящего солнца.

— Нет, это место проект нашего сознания, мы просто приукрасили немного чердак. Рассвет здесь и в реальном мире не совпадает.

Тёмный парус на фоне зажжённого горизонта становился всё больше, приближаясь неестественно быстро, скачками. Он увеличивался не постепенно, а так, как если бы его переставляли с места на место.

— Кто это? Снова монстры, или потусторонние пираты? — Спросила Доротея.

— Сейчас увидим. Я не знаю.

Успокоившаяся Дора встала рядом с Гавриилом глядя на то как приближается корабль с чёрными парусами. Ещё один скачок и борта двух судов поравнялись. С противоположной палубы сам собой перекинулся трап. Монстров не было. Из всей команды на борту сидели только трое за столом на котором была доска с какой-то игрой. Рядом стояли два пустых стула. Их молчаливо пригласили присесть. Гавриил не раздумывал, спокойно перешёл на чужой корабль и сел за стол. Дора хоть и неохотно, но последовала его примеру.

Из троих за столом две были женщины. Одна светловолосая молодая и даже красивая. Вторая уже в возрасте, но не старуха, по-своему привлекательная брюнетка. Третий был мрачный мужчина без возраста. На лысо бритый и с выразительным орлиным носом и густой кудрявой бородой. Первой говорить начала молодая.

— Зовите меня Утро, или Зорька. — Она приветливо улыбалась и глядя на неё Доротея начала успокаиваться. Другие участники встречи молчали, и Зорька продолжила:

— Это Вечер, моя сестра. Иногда её тоже зовут зорькой только вечерней. — Темноволосая женщина улыбнулась. Не враждебно, но и не приветливо. Скорее как-то безотносительно. Дора удивилась тому как у неё это вышло и подумала, что при возможности надо попробовать так же перед зеркалом.

Мужчину Зорька представлять не стала. Он коротко и звучно сказал себе под нос, как ворон каркнул:

— Ночь. — Больше никто ничего про него не пояснил. Он уткнулся маленькими чёрными как смоль глазами в Дору и ей захотелось спрятаться. Хоть зарыться под землю. Но медальон, подаренный ей давно отцом, звякнул на шее и Ночь отвёл взгляд.

— Ааа… Вы значит не такая уж чужая. — Утренняя-Зорька приветливо протягивала по столу руку в сторону Доры. Улыбалась. — Знакомый медальон. Значит Вы его дочь.

Доре стало приятно, она обмякла с добродушно-глуповатым выражением лица. Утро взяла пару аккордов пальцами вытянутой руки по столу.

— Ну а Вы? — Обернулась она к Гавриилу.

— Гавриил. — Сказал Гавриил. Все помолчали немного. Но он ничего больше не добавил.

— Серьёзный парень! — Обратилась Зорька к старшей сестре.

Та медленно покивала головой словно соглашаясь и бросила короткий взгляд на Гавриила сыграв бровями.

— Вы не уйдёте с этого корабля. — Каркнул Ночь.

Добродушно глуповатое выражение на лице Доры сменилось испугом. Гавриил все так же молчал.

— Не будь так строг к ним. Она его дочь. Ты не понял. Наверняка они не хотели ничего плохого. Давай их выслушаем. — Обратилась Утренняя-Зорька к своему товарищу.

— Тем более, она должна знать. Сейчас моё время и я распоряжаюсь ими. Не посвящённым нельзя оставаться здесь ночью. Особенно в полнолунье. Когда мы собираемся вместе. — Строго возразил Ночь.

Корабль дрогнул. Доротее показалось, что палуба пошла волнами, как водная гладь. Потом Гавриил сделал какое-то непонятное движение рукой, оно осталось за пределами её восприятия и всё вернулось на свои места.

— Не смей нам угражать! — Сказал Гаврил глядя в вороньи глаза. — Или ты сам, может, хочешь остаться на этом корабле навечно?

Ночь немного пожух. И стушевался. Гавриил продолжил:

— Я легко могу проделать подобный фокус ещё в нескольких реальностях одновременно. А ты не выберешься из этой потому что она моя.

Ночь ещё больше заёрзал. Но потом нашёлся:

— Давай тогда сыграем на спор. Если выиграешь, то ночуйте спокойно в избушке, а если проиграешь. То выметайтесь из неё куда угодно.

— Идёт. — Сказал Гавриил.

Ночь быстро раскрыл доску и расставил камешки. Зорьки встали из-за стола и пошли к борту у кормы. Утро обернулась и позвала Дору.

— Пойдём с нами красавица. Нечего тебе делать с этими занудами. — Та послушно встала и отправилась следом. Любопытство всегда пересиливало в ней чувство самосохранения. Гавриил с беспокойством посмотрел им в след, но потом словно вспомнив что-то и расслабился.

Зорьки по-женски приветливо обступили Дору. Утро, даже, приобняла её за плечо.

— Как странно, что мы раньше не встречались. Почему старина Годфри берёг от нас такое сокровище? — Посетовала Утренняя-Зорька.

— Папа вообще не любит посвящать меня в свои дела. — Пожаловалась Доротея.

— Отцы они все такие. Но не беда. Теперь мы знакомы. Ты можешь приходить к нам потихоньку, особенно когда этого буки Ночь не будет с нами. С годами его характер стал совершенно не переносим. — Сказала Вечерняя-Зорька.

— А что мы будем делать? — Наивно спросила Дора. Утренняя зорька ей нравилась.

— Мы подружимся. Ты узнаешь у нас много интересного. Вечер давно хочет научится играть в преферанс. Ты ей с этим поможешь? Да, и потом ты сама скоро убедишься, что с нами весело.

— Хорошо. — Сказала задумчиво Дора. — Но ваш товарищ Ночь мне совсем не нравится. Когда его с вами не бывает?

— Да. Он злюка конечно, но для тех, кто с ним знаком совсем не опасен, а иногда и очень полезен. Ты как ни будь спроси у своего отца, что бы он делал без Ночи! Тот столько ему всего рассказывает. Но в прочем, все вместе мы собираемся здесь только в полнолунье или в особых случаях. В новолунье Ночь сидит здесь один, курит свою трубку и созерцает темноту, как он сам любит говорить. При средней луне мы с сестрой вдвоём. Вот возьми кулончик. Если он будет с тобой, мы ещё издалека поймём, что ты идёшь к нам. Потом если тебе станет одиноко, в сумерках ты сможешь поговорить с нами через него. Но только в сумерках помни это. — Утренняя-Зорька протянула Доротее небольшой лунный камушек на кожаной верёвке. Он был отполирован до блеска и в середине темнела вырезанная руна.

— Я боюсь, что отец увидит у меня на шее новый медальон. А мне хотелось бы скрыть от него мой визит сюда.

— Оо… это правильно, не надо ему нечего рассказывать! — Вмешалась Вечер. У неё был томный голос немного с хрипотцой, приятный. — Ты можешь носить его на руке. Там он будет менее заметен.

— Слушай, а твой приятель он кто? Ты пойми нас правильно мы в первую очередь на него разозлились, когда увидели вас в избушке. — По-дружески приветливо спросила Утро.

— Я сама его не очень хорошо знаю. Он недавно в нашем городе. — Смущаясь ответила Дора.

— А, ну ты будь с ним поаккуратнее он очень опасный человек. — Предостерегла Вечер.

— А мне он понравился. — Возразила Дора.

— Поэтому я тебе и говорю будь поаккуратнее. — Более настойчиво посоветовала Вечер.

— Хорошо. — Согласилась Доротея, ещё не определившись хорошо ли это или нет.

Посмотрев на Гавриила Дора заметила, что в этом месте у него на голове появилась широкополая кожаная шляпа. Раньше она не замечала её. Но теперь он сидел за столом ровный, в этой шляпе как большой гриб. «Очень странный персонаж!» — подумала она. Со стороны было видно, как он хмурится. Ночь наоборот низко склонился к столу и улыбался, чуть наклонив по вороньи набок голову. «Он проигрывает». — Подумала Дора и неожиданно для себя расстроилась, но зато сразу стало понятно на чьей она стороне.

С неба начал накрапывать дождь. Утренняя-Зорька легонько взвизгнула, когда на неё упали первые капли, и почему-то обратилась к Гавриилу.

— Не очень-то любезно с вашей стороны сер рыцарь!

Гавриил только молча улыбнулся. И достал из-под стола зонт протянул его Доре.

— Возьмите моя леди, это для Вас.

Доротея окончательно поняла с кем она здесь заодно, но сестер к себе под зонт пустила. Они уже слегка промокшие прижались к ней поплотнее, а дождь всё набирал силу. Он падал большими каплями с полей шляпы Гавриила, скатывался по плащу вниз, барабанил по игральной доске. Ночь сидел мокрый и злой. Рассвет словно остановился. Дора заметила, что с того момента как они перешли на корабль духов полоска на горизонте не увеличилась. Дора поймала себя на мысли что ей хорошо. Спокойно. Интересно с сёстрами, рядом с Гавриилом не страшно и дождь не особо портит антураж. Под зонтом было даже уютно. Посмотрев на сестер, она увидела, что Утро гладит и рассматривает её волосы, а Вечер трогает и поглаживает кожу на оголённом предплечье. Их прикосновения были лёгкими, едва ощутимыми, успокаивающе-приятными.

— Это не честно! — Подскочил с криком мокрый Ночь. Брызги летели от него в разные стороны, с носа струился ручеёк. На ушах висели капли. Он как-то особенно промок. Размахивал руками, кричал: «Не честно, не честно». — Отирал мокрое лицо, с которого снова потоками лила вода словно его поливали из лейки.

— Мой мир мои правила. Ты проиграл. Мы спокойно спим на чердаке до утра. Всё, не трогайте нас. Чётко и отрывисто произнёс Гавриил.

Доски под ногами снова обрели равновесие. Дора поняла, что корабль, зонт и сёстры растаяли. Снова болела лодыжка. Они сидели на тёмном чердаке. Внизу было относительно тихо. Кроме приглушённого звона посуды других звуков не было. Гавриил, предупреждая Дорино любопытство заговорил первым:

— Всё спать. Все вопросы с утра. Я по дороге расскажу тебе обо всём что случилось.