Паршивый отряд. Хроники Новгородского бунта

Засада

— Ты ещё можешь нащупать Васку? — Спросил Годфри Порфирия.

— Нет учитель, он там куда я не могу проникнуть.

— Ладно, у нас нет сейчас временя на то, чтобы искать его. Пора идти. Иначе мы все можем погибнуть.

Ученик с учителем, закутавшись в плащи, пошли медленно пробираясь сквозь неистовые порывы ветра. Едва подающего признаки жизни Васку несли за оба конца плаща, как на носилках. Годфри тяжело приходил в себя после ран, полученных в потустороннем путешествии, и переход по лабиринту между мирами дался ему не легко. Он сильно хромал, конечности ныли, источник жизненных сил был практически исчерпан.

Дорога сквозь пустошь, назад к живой земле, далась им с большим трудом. После того, как они присели на зелёной траве, там, где смертельный ветер не мог их достать Годфри понял, что не сможет дальше идти и нести Васку. По крайней мере сейчас. Порфирий тоже выглядел уставшим, но не настолько. Посмотрев на учителя, он спросил:

— С Вами всё в порядке?

— Неужели я так плохо выгляжу?

— Честно говоря не очень, я не видел Вас ещё в таком состояние.

— Правда твоя! Что-то тяжело мне дались последние события.

— Учитель, я думаю нам не помешала бы телега. Может я схожу до таверны? Возьму её под залог и к вечеру обернусь.

— Возможно ты прав, кажется это единственный выход. А я пока попробую восстановить силы. Ещё не известно, что ждёт нас в городе. На подкрепись! — Годфри достал из сумки пару сухарей, луковицу и кусок твёрдого сыра. Дал их ученику.

В молчание они перекусили и Порфирий, поклонившись учителю, быстро зашагал в сторону трактира приютившего их прошлой ночью.

Время было раннее солнце только встало и не успело высушить росу. Песок дороги обламываясь влажной корочкой хрустел под ногами. На душе у Порфирия было настолько тоскливо, что не хотелось даже думать. Эмоциональный груз от пережитых событий давил тяжёлым гнётом, спрессовав все мысли в один твердый бесформенный сгусток. До таверны «У дяди Саши» он дошёл к полудню. На высоком крыльце дочка хозяина выбивала ковёр. Она морщила лоб глядя на то, как облачка пыли улетают из-под специальной лопатки. Несколько сильных ударов по ковру и пауза, надо удостоверится в результате, рассмотреть и поковырять ноготь, потом снова отчаянная атака на ковёр. Увидев Порфирия, она сразу узнала его и было видно обрадовалась, но потом сообразила, что-то не так раз он пришёл один, без учителя. Взволнованно спустилась на встречу и до того, как поздоровалась спросила: «Всё в порядке?» Порфирий объяснил ситуацию и цель своего появления. Сказал, что заплатит, и девушка побежала к отцу сообщить о случившимся. Порфирий присел отдохнуть на ступеньках крыльца. В голове его продолжало царить молчание. Мысли, скованные отчаянием, не имели никакого хода, и он просто сидел, разглядывая свои следы среди других на песчаной дорожке.

Через какое-то время ворота гостиницы со скрипом растворились, и хозяин выкатил на запряжённой добрым мерином телеге прямо к крыльцу на котором сидел Порфирий.

— Принимай вожжи! — Сказал он улыбаясь, и отказался от денег. — За помощь Годфри я денег не возьму!

Порфирий поблагодарил как мог, пообещал и со своей стороны посильную поддержку при случае, не теряя времени вскочил на облучок и погнал лошадь в обратный путь.

Годфри дремал, облокотившись на берёзу, когда с грохотом подъехала телега. Из облака пыли к нему выскочил Порфирий и с выражением тусклой радости на лице стал рассказывать, как хорошо всё получилось и как хозяин таверны без особых разговоров… и не взял деньги… Годфри слушал внимательно и сообщение о том, что Порфирий не расплатился за использование телеги казалось расстроило его.

— Ладно, значит придётся опять проехать через таверну. — Уставшим голосом сказал Годфри. По нему было видно, что отдых не до конца восстановил его силы.

— А где Васка? — Спросил Порфирий, оглядываясь по сторонам. И не находя тело друга.

— Под кустом боярышника. Я провел несколько ритуалов там для него сейчас самое безопасное место. Ладно пора отправляться в путь, пойдём принесём его и уложим в телегу.

Васка казался ещё более мёртвым чем несколько часов назад, когда Порфирий видел его в последний раз. И если бы не заверение учители, что Васка жив Порфирий никогда бы в это не поверил. Они перенесли его тело в телегу. Укутали в плащ и обложили ветками боярышника. Порфирий снова устроился на облучке, а Годфри в телеге рядом с Ваской.

Когда телега медленно тронулась, поскрипывая сопряжениями своего кузова Порфирий спросил:

— Учитель, а Васка прошёл свою инициацию? Он теперь воин?

— Вот так на прямую мне сложно ответить на твой вопрос. С одной стороны, он безусловно показал себя храбрым и опытным воином. Он завоевал даже в некотором роде славу. Но его горячность и неопытность сыграла с ним злую шутку. Честно говоря, если бы я знал, чем кончится это путешествие не взял бы его с собой.

Порфирий молча задумался. Ему хотелось узнать про свою судьбу, и что будет с его инициацией. Хотелось спросить, как учитель собирается вернуть Васку. Но обернувшись он ещё раз увидел насколько тот устал и нуждается в отдыхе поэтому замолчал и сконцентрировался на дороге.

Через некоторое время Годфри заговорил первым. Его тихий голос едва пробивался сквозь звуки телеги.

— Понимаешь мой дорогой Порфирий, быть воином это не значит победить страх или достичь превосходного мастерства владения мечом. Быть воином — это даже, на самом деле, не значит пройти инициацию. Воин — это состояние твоей души. Настоящий воин, человек, который сделал своим главным оружием волю, ставшую эластичной и прочной, послушной его желаниям.

— А как понять, что этот момент настал?

— По правде говоря ты никогда не сможешь сказать вот я настоящий воин. Для этого и нужна инициация, чтобы отличить ученика от мастера. Но пройдя посвящение ты не станешь другим человеком. В душе ты будешь еще долго осознавать себя всё тем же учеником. Резкий переход из одного в другое состояние очевиден только для окружающих, которые меняют к тебе отношение вместе с вновь приобретённым социальным статусом. Поэтому не зацикливайся сейчас на том, как будут тебя называть в ближайшее время, а продолжай идти своим путём наращивая знания и совершенствуя волю.

— Хорошо учитель. — Сказал Порфирий, провалившись в колодец необычайной тоски и грусти. Ответ учителя он расценил однозначно — инициация им не пройдена. Опять ему предстоят долгие месяцы ожидания следующего случая.

Но на самом деле Годфри и сам не знал прошёл его ученик инициацию или нет. Он скорее был уверен, что провалил свою. Путешествие получилось далеко не таким гладким как он ожидал. На мосту страха проявились странные свойства Порфирия, вызвавшего в своём воображение к жизни чистый ужас бездны тартара. А стойкость Васки оказалась вполне ожидаемой. Но повышенная любвеобильность молодого ученика всегда ускользала от его внимания. И он не брал её в расчёт планируя путешествие. С другой стороны, испытание оно на то и есть испытание, чтобы в его процессе бороться со своими слабостями. Никто никогда не проходил инициацию легко, он научил двух этих учеников почти всему, что знал сам. В этом смысле совесть его была чиста. Но он любил Васку, как в прочем и других своих учеников, поэтому испытывал сейчас сильнейший приступ вины, а самое главное это был первый раз, когда он выводил учеников в путешествие для инициации и это походило на полный провал. Годфри отбросил мысли о будущем, даже самом не далёком и словно силясь рассмотреть что-то на горизонте в серой дымке облаков, начал рассказывать ученику то, что знал, лишь бы не думать о том, что с ним происходит.

— Понимаешь, прежде чем мы поставим точку в этом деле на наших плечах лежит задача вернуть друга, которого мы потеряли в этом путешествие. Я знаю, что ты ментально присутствовал с нами в чертогах воинов и получил колоссальный опыт. Но прежде чем ты окончательно отправишься в самостоятельное плавание по водам жизни необходимо, что бы ты разобрался с тем, что произошло с тобой на мосту страха. Но жизнь покажет нам дорогу и сейчас очень важно поскорее вернуться назад. Возможно судьба города будет завесить от нас. И это гораздо важнее любых наших амбиций. Ты понимаешь это?

— Да учитель.

— Ты помнишь почему мы вообще отправились в это путешествие?

— Да.

— Если нам удастся решить проблему пустоши. Остановить этот ужасный ветер, и начать добывать там железо, и сеять поля, то город будет спасён. Совет вот-вот поддержит Флора с его предложением рубить лес и прокладывать дороги в разные стороны. А готовы ли мы встретится с тем миром, который может открыться нам за пределами нашего уютного гнезда, безусловно ставшего нем тесным? Я не могу прямо ответить на этот вопрос. Но устройство нашего города не случайно просуществовало больше двухсот лет в том виде в котором ты его знаешь. Политическая система, созданная нашими предками достаточно сбалансирована и позволяет размывать социальное напряжение. Люди не голодают. Почти все заняты работой и могут пользоваться благами общественной жизни. А представь, что будет если мы переустроимся по принципу торгового квартала. В результате нам придётся держать армию для войны с собственными гражданами. Понимаешь, материальные блага, как и любой капитал имеют свойства снежного кома: чем больше их накапливаешь, тем больше их прилипает сверху, поэтому богатые становятся всё богаче, а бедные беднее. Что будет, например, с нашей библиотекой, которая практически не может приносить прибыль? Нам придется продавать информацию и знания, в результате образованными станут только обеспеченные граждане. А если баня станет не доступна какой-то части населения города, начнутся эпидемии и так далее. Можно много приводить примеров и все они сведутся к тому, что маргинальный элемент в обществе будет накапливаться и в конце концов этот пузырь лопнет и в городе начнётся бойня.

— А сейчас это невозможно? Разве у нас в городе мало маргинальных личностей? И равенства как такового нет.

— Да это правда. Но сейчас эти слои населения имеют возможность спокойно существовать и получать всё необходимое. Личная маргинальность не передаётся по наследству пока общество берёт на себя ответственность за воспитание и обеспечение всем необходимым каждого своего члена.

Разговор их шёл не спеша, как и телега. Тема беседы давно уже обсуждаемая в стенах школы была обваляна на языках всех учеников и самого Годфри по многу раз. Поэтому сейчас они её продолжали скорее для того, чтобы просто поупражняется в риторике и политической философии. Ещё раз взглянуть на все доводы за и против, отвлечься от тяжёлых мыслей и немного отдохнуть в пути, прежде чем в городе придётся погрузится в водоворот необходимых дел. Порфирий параллельно разговору пытался удалить надоевший заусениц на пальце всеми подручными способами. Годфри, насмотревшись в даль, чертил что-то невидимое сорванной по дороге веткой на дне телеги. Узкая дорога, вившаяся через поля, нырнула в расселину между двух холмов, покрытых густым перелеском, в котором Порфирий не раз собирал грибы для школьной столовой. Было подозрительно тихо, но путники словно не замечали этого погрузившись в струю своего разговора.

Арбалетный болт со свистом пролетел мимо плеча Порфирия и непременно пробил бы грудь Годфри если бы он лениво не нагнулся, в последний момент, что-то черкануть своей палочкой, продолжая недавно начатый узор. Слов не потребовалось. Учитель и ученик молниеносно переместились под телегу. Ещё несколько ударов прозвучали о кузов почти в тот же момент как он опустел. И острые лезвия показали свои жала над их головами.

— Стреляют с двух сторон. — Засвидетельствовал очевидное Порфирий, которому надо было хоть что-то сказать, чтобы снять напряжение от внезапной атаки.

— Людей, не входящих в нашу школу, которые способны так метко стрелять всего десятка полтора. — Прошептал в ответ Годфри. — И не считая нескольких охотников они все из городской стражи.

— Это измена?!

— Похоже на то. Если не нечто, ещё более страшное.

Что именно предполагает учитель Порфирий спрашивать не стал. Один из арбалетных болтов пробил ему пятку. Под телегой было тесно и устраиваясь по удобней он не на долго высунул ногу. Стиснув зубы, он выругался про себя, подавил голос страха и боли, пытавшийся заставить его кричать. Годфри увидел кровь и помрачнел.

— Сейчас они начнут стрелять зажжёнными стрелами. Лошадь понесёт. Цепляйся за оси и постарайся не сгореть и не погибнуть если телега перевернётся. Болт из ноги сам не доставай. — Добавил Годфри. — Пойдёт обильно крови и положение только ухудшится.

— А вы учитель?

— Я немного задержусь. Хочу посмотреть кто эти смельчаки.

Действительно в телегу полетели зажжённые болты.

— Там же Васка!

— Сейчас ты для него ничего не изменишь. Можешь только умереть напрасно. Здесь либо повезёт, либо нет. Будем надеется, что они стреляют прицельно, а его не видели, поэтому не попали.

Телега начала разгораться. Лошадь понесла, как и предполагал Годфри. Порфирий, уцепившись за оси последовал совету учителя. В след удаляющейся повозке полетело ещё несколько болтов, пущенных скорее для порядка и топот погони. Надежда Годфри на то, что враги не станут преследовать его учеников не оправдались. Они, кажется, хотели разделаться не только с ним, но и с телегой, и с лошадью, и с учениками.

Он стоял совершенно один на дороге проложенной по дну оврага. Посередине мгновения тишины. Уставший и немного ссутуленный. Нет, он не сомневался, что победит в этом бою. Но было похоже, что Флор переиграл его. Оказавшись неожиданно хитрым и подлым. Годфри уже понимал, что скорее всего в городе с его школой покончено, ну или почти покончено. Опасения за дочь сразу вспыхнули в груди алым бутоном. Ненависть начала подступать к сердцу не только на Флора, но и на всех его сообщников. В том числе и на этих стрелков подло и трусливо засевших на вершинах холма. Пытавшихся теперь расправится с ним и его учениками. Курки арбалетов были спущены и стрелы летели, а он ещё думал. Время замедлилось, его астральный двойник уже двигался к нападавшим потусторонними тропами. Торбы на кушаке были раскрыты. Чёрной тучей кружилось вороньё. Ненависть, подкравшаяся к оградам разума рисовала его ментальному взору картины где дочь его убита или сидит арестованная среди грубой солдатни. Глаза стали чернея ночи, вернулся дух-ворон с картинками горящей школы и стражниками вырезающими его отравленных учеников. Дочери среди них не было. Ворону не удалось узнать где она. Кожаная куртка засветилась рунами. Лощину между оврагами стал заволакивать тёмный туман. Словно сообразив, что пора, Годфри выхватил меч отмахнулся от арбалетных болтов как от назойливых мух и пошёл в гору. Он не спешил, но стрелки не успевали целится и мазали. На перезарядку уходило слишком много времени, второй залп они выпустили в упор, но безрезультатно стрелы растворились в тёмном тумане и оттуда вышла их смерть. Стрелки со второго оврага не сталь ждать и быстро ускакали в сторону Новгорода с плохими вестями. Тем более, что командовать ими было уже не кому. Руководство засады испустило дух в непродолжительной схватке.

Закончив бой Годфри, на некоторое время, погрузился в глубокий транс собирая информацию о происходящем. Но нигде не мог найти свою дочь. Он чувствовал, что она жива, но не мог понять где она. Видел, как догорела его школа, видел лица предателей, видел, как убили Александра Афанасьевича старого главу города. Ему стало горько. Мир, который он строил и создавали его предки рушился в пламени бессмысленных погромов. Взбунтовавшиеся маргиналы направились против своих подстрекателей. Сбиваясь в стайки и уничтожая всех, кто был умнее, успешней и трудолюбивей. Углубившись ещё немного в поиски, он почувствовал присутствие в городе посторонней силы. Но понять кто это или что это не мог.

Годфри вышел из транса, он узнал достаточно. Причём не только о произошедшем, но и о наиболее вероятных стечениях обстоятельств в близком будущем. Букет давно забытых чувств и эмоций расцвёл в его душе. Родной город скатывался в пропасть и только он один мог всё исправить, обладая силой и правом действовать. Но он остался один. Без союзников и учеников. Могущественный полководец без войска. Годфри направился в сторону города. Но прежде чем разобраться с бунтовщиками было необходимо найти Порфирия и Васку. Этим он и занялся.

Телега отыскалась минут через двадцать, лежащая на боку и сильно обгоревшая. Следы освободившейся от упряжи лошади уходили сквозь кусты в овраг. Место вокруг было вытоптано стражниками, ускакавшими в погоню за Порфирием вначале схватки. Мысленно Годфри посетовал на свою нерасторопность и на то, что первым делом, погрузившись в транс, принялся выяснять обстановку в городе, недооценил решимость этих людей довести задуманное злодеяние до конца. Он полагал, что напуганные его выступлением предатели разбегутся как крысы. Так оно и получилось, но учеников, они по-видимому нагнали.

Годфри присел на корточки изучая оставшиеся следы. Следопыт из него был плохой. Информацию, обычно, он получал другим образом. Но сейчас сил и времени на ментальное путешествие и общение с духами не оставалось. Да и битва на дороге опустошила последние резервы его жизненной энергии, едва пополнившиеся после путешествия в чертоги воинов. В таких случаях он старался доверять логике, поэтому размышлял так: «Правильнее всего было бы, не отвлекаясь на поиски учеников, преследовать всадников, которые, либо захватили их в плен, либо убили. А если Порфирию и Васке удалось спастись от погони, то тем лучше. Они взрослые мальчики и сами доберутся в город, а я тем временем по горячим следам настигну предателей». Он поступил согласно намеченному плану, пустил вперёд духа-ворона, чтобы не потерять след и отправился в сторону Новгорода.

Годфри должен был признаться себе в том, что случившееся в городе и засада на дороге, стала неожиданностью для него, причём именно в том смысле, что он не смог в полноте предвидеть этих событий. Погружаясь в транс и отправляясь скитаться по тропинкам вероятностей, накануне похода в пустошь, он чувствовал опасность, но источник её был не в городе и прятался как бы в тумане. Он и сейчас ощущал, что предательство — это не единственная сложность, с которой ему придётся столкнуться. Под покровом событий зрел ещё один пузырь неприятностей, который ему никак не удавалось распознать. Сейчас он настолько был истощён, что, даже не мог понять живы его ученики или нет, просто шёл по следу, который указывал ему ворон. Отдых был ему необходим. Скорее всего он не мог бы не почувствовать если бы его любимые ученики расстались с жизнью. Но примерно перед началом битвы в овраге, начали громить его школу, а он ничего не заподозрил и пропустил засаду. Неужели просто увлёкся разговором, забылся, отвлёкся. Или так тяжело далось ему путешествие в чертоги воинов? Он не мог сейчас прямо ответить на эти вопросы. Годфри остановился. Вернул ворона в торбу. Точно было одно пагубное дело свершилось, а он сейчас не в состояние противостоять всем врагам в одиночку. И самое главное надо выяснит где Дора и что с ней. Почему он не видит её во время медитации? Эту задачу надо решать в первую очередь. Но стоит ли идти в город. Попросить, сейчас, о помощи друзей, знакомых, значит подвергнуть их повышенной опасности. Даже просто послать мальчишку с сообщением и то нельзя, жалко будет парня или доставит врагам. Что делать? В голову приходил один ответ: найти безопасное место и отдохнув попросить потусторонних друзей о помощи. Он рассудил про себя так: «Если Васка с Порфирием в плену, и их до сих пор не убили, то скорее всего им сохранят жизнь и будут использовать как заложников. Или их уже убили и тогда им не чем не помочь». Потом сложив все за и против, он решил отправится назад в таверну «У дяди Саши». Отдохнуть до вечера, а с наступлением сумерек начать действовать, когда его способности будут наиболее эффективны и потусторонние силы, которые ему обычно помогают в делах будут иметь наибольшую власть на земле.

До таверны Годфри добрался к обеду. Хозяин не задавал лишних вопросов. Он был по-своему ему предан и в прошлом их связывала одна история в которой Годфри ему сильно и бескорыстно помог. Поэтому Александр, хозяин таверны, принимал главу гильдии воинов всегда как родного человека. Ему не надо было расспрашивать Годфри о том, что случилось по его виду всё было понятно и так. Хозяин накормил его и выделил комнату, не обмолвившись про телегу. Годфри молчал. На самом деле ему хотелось с кем ни будь поговорить. Просто для того, чтобы привести в порядок мысли. Но близких ему людей по близости не было, с чужими он откровенничать не мог. Саднило сердце из-за дочери. Похоже, что он был готов бросить всё школу, учеников, политику и идти за ней. Но сам себе не отдавал в этом отчёта.

Выпив травяного чая в общем зале Годфри поднялся в отведённую для него комнату. Была середина дня самое не подходящее время для его итак ослабших способностей. Проделав несколько ментальных упражнений, он окончательно убедился, что не в форме и лёг спать. Вечером Годфри решил обратится к своей знакомой вечерней зорьки за помощью в поисках дочери. Если не поможет она, то к её тёмному товарищу Ночь.

Проспав несколько часов крепким сном без сновидений Годфри проснулся бодрым и полным сил. Первое, на что он обратил внимание — это непривычно сильный шум из общей залы. Шум был вполне естественный — гудение человеческих голосов занятых трапезой. Странным было то, что в зале явно находилось необычно много людей для этого дня недели. И никакой музыки, да и само гудение было сродни издаваемому растревоженным ульем. Умыв лицо и руки в специально предназначенном для этого тазу, Годфри привёл себя в порядок и спустился вниз отыскать хозяина. Планы его требовали коррекции. В такой обстановке, которая сложилась здесь и думать было нечего об общение с духами. Годфри решил отправится под сень небольшой рощи и там провести ритуал. Надо было попасть в свою избушку, хотя бы метафизически.

Он закутался посильнее в дорожный плащ чтобы его нельзя было отличить от обычного путника. Спустился по отполированной ногами посетителей, скрипучей лестнице в общий зал, где столкнулся с обстановкой, которую ни как не ожидал увидеть. Таверна больше походила на пристанище беженцев чем на место отдыха путников.

Семьи с тюками и домашними питомцами, одинокие горожане, фермеры, торговцы, ремесленники, дети и взрослые: люди разговаривали, ругались пытались что-то получить от хозяина. Того нигде не было видно, Годфри подумал, что на его месте тоже ретировался бы куда-то. Протолкавшись сквозь залу, он вышел на крыльцо где нашёл пару вменяемых граждан.

— Скажите пожалуйста, — начал он, — я был несколько дней в отъезде и видимо что-то поменялось в городе. Вы не могли бы рассказать мне в чём дело?

Человек посмотрел на него круглыми глазами, явно не понимая с чего начать.

— Всё поменялось. Так даже и не скажешь. В один день. Люди убивают друг друга на улицах. Случился переворот в правительстве, а потом что-то пошло не так и в городе настоящая война.

— А с чего всё началось? — Осторожно поинтересовался Годфри.

— Говорят, что Флор затеял переворот пока Годфри не было в городе. — Этот человек был совершенно не знаком с самим Годфри, поэтому не узнавая его рассуждал о нём в третьем лице.

— А потом что-то пошло не так? — Дипломатично поинтересовался Годфри.

— Говорят. — Деловито произнёс его собеседник. — Стражники которые были с ним в сговоре решили играть в свою игру. И теперь не известно где сам Флор. А стражники вместе с городскими маргиналами громят торговцев и других зажиточных граждан.

— А что школа воинов? — Задал Годфри вопрос, на который и так знал ответ.

— Их обвинили в измене и всех сожгли ещё с утра. Школы воинов больше нет.

Годфри поджал губы, но виду не подал.

— А что сам Годфри и его семья? Что с ними?

— Ну уж любезный мой… — Человек пожал плечами. — Я так много не знаю. Про самого Годфри ничего не известно, а дочь его вроде бы ищут по всему городу. Говорили, что среди стражников есть такой приказ. Только теперь похоже не до неё стражникам у них и своих забот хватает.

— Да огорошил ты меня милый человек. Два дня я не был в городе и тут такие новости.

— Дааа. Теперь все, кто могут заколачивают окна и бегут семьями из города к родственникам на фермы или по тавернам. — Человек произнося эти слова отвернулся в сторону приближающегося заката, чтобы сплюнуть аккуратно подальше от крыльца. — А ты чьих будешь? — Он повернулся назад и хотел спросить к какой гильдии принадлежит его собеседник, но его там уже не было.

Годфри узнал всё полезное, что можно было узнать у этого путника и теперь спокойно шёл в сторону небольшой рощи начинавшейся прямо за таверной. До вечерних сумерек оставалось ещё пара часов и у него было время подготовится.