Перелетная птица

Глава 19 Cui bono? Cui prodest?

За Уралом находились весьма приличного размера земельные угодья «Полярной звезды», и Александр с Агатой поехали инспектировать латифундии, которые он называл совхозами или совместными хозяйствами. Постепенно это слово становилось привычным для всех причастных к проекту, потому что оно всем понятно. Суть совхоза проста: это сельскохозяйственное предприятие для индустриального производства растительного и животного сырья. В европейской части России нанимают работников, вместе с семьями перевозят сюда, в течение зимы обучают нужным приёмам работы, а далее они трудятся самостоятельно, получая стабильную зарплату. Непосредственный начальник работника — его бригадир, задачи бригадирам ставят агрономы, зоотехники и иные специалисты, имеющие статус инженеров на заводах. Главное, что вдалбливается в каждого всё время обучения — это пунктуальное исполнение инструкций, потому что их нарушение влечёт три последовательных меры наказания: выговор, строгий выговор и увольнение. А вылетать с такого хорошего места никому не хочется: многие работники и их дети только в совхозах впервые поели досыта. Упрямых и тупых, своевольно нарушающих технологию работы с землёй, ухода за животными или работы с машинами и механизмами, увольняли и высылали на железнодорожную станцию с билетом в один конец до места прежнего жительства, подкреплённый просьбой к вокзальному городовому проследить, чтобы имярек с семьёй погрузился в поезд. Такие здесь не нужны. Впрочем, чаще случалось вполне ожидаемое действо: жена, узнав, что её благоверный за нежелание работать по правилам, вылетел из совхоза, тут же собирала котомку для него, да и выставляла благоверного из дому. Работящая баба никогда не пропадёт, а этот… Лишь бы дети в него не пошли.

Надо сказать, что жёсткое отношение к тупицам, кроме укрепления производственной дисциплины в совхозах, имело и незапланированный благотворный эффект: изгнанники жаловались землякам на злобность начальства, но по их же словам выходило, что сибирские совхозы мало чем отличаются от рая земного. Тот факт, что именно этот балбес не ужился в совхозе, говорил в пользу как раз совхоза. Значит, там порядок и правильно налаженная работа. А то, что жена выгнала бесполезного мужа и осталась в раю, только подтверждает вывод. И люди шли вербоваться в латифундии 'Полярной звезды

У аграрного департамента «Полярной звезды» существовало три основных направления. Первое: полеводство, заточенное на выращивании кормовых сортов зерновых и овощеводство, выращивающее продукцию для мясокомбинатов. Мясоовощные консервы весьма востребованы на рынке.

Продовольственного зерна сеяли немного: только для питания работников, а больше не имело смысла: его просто не вывезти в Россию. Второе направление — разведение крупного рогатого скота и свиней на мясо. Молочное животноводство направлено на получение сырья для маслоделов, сыроваров и заводов сгущёнки.

Ну, и третье направление — собственно переработка полученного сырья. Молоко далеко не увезёшь, вот и наладила «Полярная звезда» выпуск маленьких заводов для выделки сыра и сгущёнки, которые размещали в центральных усадьбах совхозов. Основную часть сгущёнки отправляли на склады, а часть шла на продажу — живые деньги компании тоже нужны. В Кустанае и Кокчетаве построили заводы по выпуску сухого молока и смесей на его основе, и теперь шло накопление запасов на складах.

Александр с Агатой побывали на семи мясокомбинатах и прошли по всей технологической цепочке: от загонов с животными, предназначенными к забою, до складов готовой продукции. Зрелище и запах бойни, конечно же, крайне неприятно, но и такие места следует освидетельствовать.

— Ярослав Кузьмич, а как вы используете кровь? — спросил Александр технолога Семипалатинского мясокомбината — Я думаю, её тут получается десятки тонн.

— Десятки тонн это, пожалуй, годовой объём, но да, довольно много. Если не считать естественных потерь, она почти вся идёт на кровяную колбасу. Пытались делать английский чёрный пудинг, но он не пользуется спросом покупателей.

— А делаете ли вы гематоген?

— Мы — нет, но Бурятский завод производит жидкий гематоген, я знаю, его поставляют в военные госпиталя.

— Попробуйте производить гематоген в плитках. Я случайно знаю его состав: немного черного пищевого альбумина, примерно треть сгущенного молока, сахар, примерно пятая часть патоки и ванилин. Точнее сказать не могу.

— Ничего страшного, Александр Вениаминович, моя лаборатория подберёт оптимальное соотношение ингредиентов, а наш заводской врач проверит результат.

— Сразу скажу, получится довольно популярное лакомство, так что можете разворачивать массовое производство.

Неожиданным для Александра следствием запуска мясокомбинатов стало появление нарастающего количества говяжьих и свиных шкур. И рядом с мясокомбинатами появились кожевенные мастерские, очень быстро выросшие в цеха. Оборудование и химикаты для них производила «Полярная звезда», а выделанную кожу отправляли на обувные фабрики, что стали строить в Европейской России.

Так дизель-поезд со своими обитателями неторопливо двигался всё дальше и дальше на восток. Бригадир поезда заранее согласовывал график движения с железнодорожниками, они охотно давали окна, тем более, что Александр никогда не пытался через представителя навязать свои хотелки. Скажем, приедет он на следующую станцию не завтра, а послезавтра, или сегодня придётся поторопиться с отправлением, потому что следующие сутки дорога будет занята срочными перевозками — разве это трудно учесть человеку, который никуда не торопится?

Читы достигли к концу ноября и задержались тут на три недели, осматривая большой мясокомбинат, кожевенное, швейное производство и другие объекты, разбросанные на огромной территории Забайкалья.

Особенно понравились швейные фабрики, занятые пошивом одежды для технических специальностей, её нынче шьют не из ткани. Кожаная одежда получила большую популярность: быть похожими на шофферов и авиаторов хотели многие, а раз так, «Полярная звезда» старалась удовлетворить спрос. Тонкость в том, что кожаную одежду желали купить не только крупные мужчины, но и субтильные дамы, вот в основном для них и старались читинские портные. Агата присмотрела себе бело-зеленый комбинезон, пару курток необычного фасона и несколько лётных шлемов.

— Алекс, нам пора основать модный дамский журнал. — заявила она, очередной раз примеряя обновки у большого зеркала.

— Зачем нам модный журнал?

— Хотя бы для того, чтобы пропагандировать удобную, практичную, лёгкую одежду.

Александр с тоскливым отвращением вспомнил татуированных целлюлитных и дистрофичных тётенек, гуляющих в трусах и лифчиках по улицам городов того, не слишком счастливого будущего.

— Воля твоя, моя милая, но я не буду ратовать за короткие юбки и дамские брюки.

— Почему же?

— Непростой вопрос. Понимаешь, мы в борьбе за свободу всё дальше отодвигаем границы дозволенного, и, как следствие, на территории свободы возникает очажок вседозволенности, который однажды прорвётся на простор и заполнит собою всё. А наши дети и внуки будут жить в мире, где можно что угодно, а норма станет извращением.

— Какие ужасные вещи ты говоришь!

— Увы, именно так и будет.

— Ты же умный, Алекс! — топнула ножкой Агата — Придумай, как сделать, чтобы мода развивалась, но вседозволенность не поднимала голову.

— Буду думать. А ещё подключу к мозговому штурму умных людей. Только всё равно, это бесполезно.

— Отчего же?

— Всё очень просто. Дурость заразна, она, как сверхтекучий газ, проникает даже сквозь герметичные соединения, сквозь любые препоны. Вспомни школьное детство, разве мало было у вас идиотских поветрий?

— И верно. — Агата уселась на подлокотник кресла, взъерошила его причёску и поцеловала в висок — Приятно вспомнить, какую дичь мы творили, и ведь всё нам было нипочём!

— Детям и юношеству нужно вовремя перебеситься, это верно. Но вот беда: многие не желают взрослеть, и только давление общества заставляет их развиваться.

— И ты готов воспитывать взрослых людей?

— Ни в коем случае. Я хочу создать комфортабельный мирок для себя и своих близких, а изменять человечество даже не пытаюсь. Во-первых, у меня нет для этого инструментов, а во-вторых,– желания. Максимум с моей стороны — это помощь решительному и умному вершителю судеб.

— Не нравишься ты мне сегодня, Алекс! Что за упадническое настроение? Что за безволие? Немедленно соберись!

Ответа не последовало, потому что именно в этот момент раздался стук в дверь.

— Входите, не заперто! — ответила Агата. Оны уже вполне прилично овладела русским языком.

Дверь купе отъехала в сторону, вошел бригадир поезда.

— Что случилось, Епифан Капитонович? — спросил Александр — На вас лица нет!

— Злодейство, Александр Вениаминович!

— Что случилось, говорите яснее.

— Я эта… Тово-этово… Лучше зачитаю. — бригадир поезда развернул бланк телеграммы и стал читать — «Царское Село, 19 декабря 1913 года. Во время празднования тезоименитства Государя Императора Николая Александровича произошел взрыв, полностью уничтоживший Екатерининский дворец. Погибла вся августейшая семья, все Великие князья, многие сановники и иностранные посланники. Разбор завалов продолжается, живых не найдено. Подписал князь Игорь Константинович Романов».

— Такого и предположить никто не мог. — только и сказал Александр.

Наутро, когда Александр с Агатой завтракали, в салон-вагон вошел воинский начальник Читы, подполковник Касатонов.

— Доброе утро, Михаил Юрьевич! — обрадовалась Агата — Присоединяйтесь к нам. Что прикажете Вам подать?

— Составлю вам компанию, Агата, Александр Вениаминович. Если можно, просто чаю, так сказать, чтобы не выделяться.

— Какими судьбами оказались здесь?

— Приехал встречать важный воинский конвой, но, как сообщили, он несколько задерживается, впрочем, ничего серьёзного. И тут мне доложили, что вы ещё не отправились в дальнейшее путешествие, вот и заглянул.

Как положено во время завтрака, сначала поговорили на лёгкие темы, а к серьёзным перейти не успели, поскольку в вагон зашел помощник телеграфиста.

— Господин Павич, на ваше имя молния из Петербурга. — сказал он, снимая шапку и вытирая вспотевший лоб — Господин полковник, молнию адресованную вам посыльный понес в ваш штаб.

Телеграмма и правда была чрезвычайной: «Со всей возможной поспешностью возвращайтесь в Санкт-Петербург. Гражданским и военным властям дано указание о полнейшем содействии. Подписано: ИО военного министра генерал-лейтенант Юденич».

— Прочитайте, господин полковник. — Александр протянул бланк — Содержимое напрямую касается и вас.

— Несомненно касается. — согласился воинский начальник и повернулся к телеграфисту — Начальник станции на месте?

— Так точно. Как раз сию минуту идёт утреннее совещание.

— Тогда не медли, голубчик, а беги к начальнику и передай ему содержание сей молнии, вдруг он не получил распоряжение касающееся его.

— Лучше возьмите бланк с собой. — подала дельный совет Агата и протянула телеграмму — А мы с господином полковником вскоре подойдём.

Не торопясь, завершили завтрак — надо же дать местному руководству время на решение неожиданной задачки — и отправились к зданию вокзала. Начальник станции принял их в своём кабинете, а рядом, за столом совещаний, сидели двое мужчин, тоже в железнодорожных мундирах.

— Господин Павич, мы здесь посовещались и определились с порядком вашего возвращения в столицу. — сказал начальник — Оповещение по телеграфу мы запустили и зелёный коридор для вас от Читы до Санкт-Петербурга обеспечен. Вы даже можете держать повышенную скорость, до семидесяти вёрст в час. Вызывает сомнение только вопрос обеспечения топливом, поскольку далеко не везде есть запас солярового масла. Но наш инженер, Денис Сергеевич Донников предложил взять запас топлива на всю дорогу. Мы прицепим к вашему дизель-поезду цистерну, и тем решим затруднение. Обязан предупредить, что такой способ не вполне безопасен. Впрочем, решать вам.

— За какой срок мы доберёмся до Питера? — Александр чуть не сказал «Ленинграда».

Волнение проявляется по-разному, в том числе, и в таких оговорках.

— Давайте оценим. Расстояние около пяти с половиной тысяч километров, среднюю скорость вы сможете держать порядка семидесяти километров в час. Поезд у вас лёгкий и весьма устойчивый, так что вы разовьёте скорость вдвое выше обычных пассажирских поездов. Получается около восьмидесяти часов или немного более трех суток. На самом деле, это невиданная доселе скорость, ну, да вам уже привычно бить рекорды. — улыбнулся железнодорожник.

Цистерну с соляркой подогнали быстро: Павичи не успели даже вернуться к своему поезду, а там уже суетилась локомотивная бригада, подключая трубопроводы и дополнительный фильтр. Остальное оборудование не видно: его смонтировали внутри поезда. Провожать таких, как выяснилось, важных гостей, собралось всё городское начальство. Но прощание, по понятным причинам, не затянулось, и коротенький поезд с топливной цистерной в хвосте, отправился в долгий путь.

Поездка выдалась нетрудной: железнодорожники действительно обеспечили зелёный коридор, и даже курьерские поезда уступали путь. На крупных станциях слегка притормаживали, чтобы принять пачку свежей прессы, и мчались дальше.

Из газет стали известны подробности произошедшей трагедии в Царском Селе.

Примерно за неделю накануне тезоименитства по Петербургу стали распространяться слухи о смене Россией политического курса, и развороте на Германию. Французский и английский посланники, озабоченные слухами, явились на приём к царю, но тот заверил, что слухи не имеют под собой никаких оснований. Более того, он обещал разобраться и выяснить, кто, в действительности, является источником провокационных сплетен. Но уверения Николая не успокоили дипломатов: русский император известен своим двуличием, не зря в обществе он носит прозвище Византиец. Было много случаев, когда царь едва ли не лобызал того или иного министра или политика, а тот только вернувшись домой узнавал, что уволен и отлучен от Двора.

На тезоименитство императора собрались многочисленные гости, и празднество протекало по обычному сценарию, но спустя два часа британскому послу телефонировали из посольства о прибытии сверхважной депеши из Лондона. Посол Джордж Бьюкенен, получив разрешение лично от императора, помчался в посольство. Спустя двадцать минут машина посла вернулась, и её пропустили, поскольку решили, что посол возвратился. А машина въехала на площадку перед дворцом, как раз напротив Большого Зала, и в ту же минуту взорвалась. Тех, кто не погиб в момент взрыва, погребли под собой рухнувшая крыша и обломки стен. Выживших среди находившихся в зале не было, потому что взрыв был чрезвычайно мощным. Сапёры оценили мощность заряда в две-три тонны. Автомобиль был буквально доверху наполнен новейшей взрывчаткой под названием TNT или тринитротолуол британского производства. Несколько шашек взрывчатки, не сработавших при подрыве, с маркировкой английского завода нашли разбросанными вокруг. Там же отыскали фрагмент форменной шинели, а в ней — обгорелое, но вполне читаемое удостоверение личности офицера охраны британского посольства Чарльза Карпентера. От автомобиля почти ничего не осталось, но по отдельным сохранившимся обломкам установили, что он действительно из гаража британского посольства.

Задержанный и доставленный в Петропавловскую крепость посол Бьюкенен нёс какую-то чушь, что телефонный звонок, вызвавший его из Царского Села, был ложным, что машину угнали из гаража накануне, что Чарльз Карпентер бесследно пропал третьего дня. Повторной беседы не случилось. Офицер охраны, недавно принятый на службу, при конвоировании посла в камеру, выстрелил ему в голову, а потом покончил с собой. Расследование выяснило, что этот офицер имел связи в среде боевой организации эсеров. Правительство Великобритании, естественно, отреклось от всего: и от покушения, и от посла, и от чего угодно ещё, впрочем, такое поведение в обычае островитян.

В Петербурге и в других городах России вспыхнули беспорядки с погромами домов британских граждан, контор, магазинов, ресторанов и английских клубов. Так, толпа ворвалась в Английский клуб Петербурга, и перебила всех там находящихся, включая персонал и русских посетителей общим числом в четыреста человек.

— Какая-то нелепость. — высказалась Агата — Мы с тобой бывали в Английском клубе. Он конечно большой, но четыреста посетителей… Слишком много.

Александр только кивнул, а про себя подумал, что «лишние» трупы могли притащить из других мест.

Власть, совершенно неожиданно, перешла оставшимся в живых братьям Кирилловичам — они, пребывая в опале, и были отлучены от Двора. Большинство царствующих Домов Европы признали Ивана Константиновича легитимным наследником трона Романовых. Паузу держал только Ганноверский Дом, и в глазах общественности это было подтверждением причастности англичан к массовому убийству в Царском Селе.

Германская империя немедленно предложила России любую мыслимую помощь в деле расследования теракта аналогичные заявления сделали все остальные, и опять англичане держали подозрительную паузу.

В Пензе случилась задержка: дизель-поезд загнали на запасные пути, и в салон-вагон вошли два жандармских офицера: полковник и поручик, похожие друг на друга, явно отец и сын.

— В чём дело, господа? — спросил Александр, вставая из кресла, чтобы поприветствовать посетителей.

— Господин Павич, я имею приказ задержать вас для выяснения некоторых обстоятельств. — заявил полковник.

— Что же, давайте разберёмся в ситуации. — кивнул Александр — Присаживайтесь, господа. Если не секрет, от кого исходит приказ о моём задержании?

— От товарища начальника Охранного отделения, полковника Демченко.

— Ясно. Вот телеграмма за подписью Военного министра о моем вызове. Поясню: генерал Юденич входи в ближний круг Ивана Константинович.

Жандармы напряглись.

— Я имею весомые подозрения, что вас хотят крепко подвести под монастырь. При этапировании в столицу с нами непременно что-то случится, а виноваты будете вы.

— Хм…Такое развитие событий весьма вероятно… — протянул полковник — И что же вы предлагаете?

— Пошлите на запрос какой-нибудь неопределённый ответ, а пока идёт ваша переписка, я успею проскочить в Петербург.

Полковник поднялся, встал и поручик.

— Счастливого пути, Александр Вениаминович.

В Петербург въехали ночью, во время то ли дождя, то ли метели. Уж на этот раз питерский климат постарался показать себя во всей красе: промозглой, стылой, мрачной и бесприютной. А может, наоборот, помог: из-за мокрого снега всё живое попряталось под крыши, в тепло, вот и не попали Александра с Агатой в не вполне дружеские объятия недоброжелателей. Просто сошли на пустой платформе Навальная, рядом с которой их ожидал вызванный телеграммой автомобиль. В машине, кроме водителя, оказался офицер.

— Штабс-капитан фон Гревениц Иван Карлович — представился он — Сотрудник контрразведывательного отдела Военного ведомства.

— Контрразведка?

— Да, ничего не поделаешь. Тут бушуют такие шпионские страсти, что можно брать перо и записывать всё подряд, получится увлекательный роман из жизни шпионов, террористов, изменников разного калибра, ну, и скромных борцов с мировым злом в нашем лице.

— По газетам почти невозможно судить о реальном положении вещей. Если нетрудно, Иван Карлович, обрисуйте в нескольких словах реальное положение в стране. — попросил Александр.

— Если совсем коротко, то ситуацию можно описать в трёх словах: «Канун гражданской войны». Но я не стану играть в шарады и расскажу подробнее. Террористический акт в Царском селе разом лишил Россию всего высшего руководства, отчего обнажились бездна проблем, до сих пор задрапированные различными фигурами. Возник и постоянно углубляется кризис в отношениях России и Британии. С одной стороны, участие британского посла в организации теракта можно считать доказанным, это casus belli и уж, как минимум, основание, для разрыва отношений. С другой стороны, арест посла — ровно такой же повод для Британии. Но наши позиции в этом споре более предпочтительны. Словом, началась газетная война, война за умы. Мигом вспомнились и наше подчинённое положение в Антанте, и высокомерное отношение союзников к нашим промышленникам, а уж заводчики и фабриканты вынесли на всеобщее обсуждение инспирированный «союзниками» дефицит стали, выразившийся в завышенной цене на литьё и прокат. Припомнили неохотную продажу нам лицензий и технологий, что тормозит и без того не блестящее развитие русской промышленности.

Франция, не делая собственных движений, во всём поддерживает Англию, и тоже отдаляется от нас.

Германия и Австро-Венгрия, наоборот, стараются продемонстрировать дружелюбие. Мы им позарез нужны. И если с Германией больших недоговоренностей нет, то Австро-Венгрия… Франц-Иосиф не простил России её помощь и спасение империи! Он же по гроб жизни обязан! Поэтому он нас истово ненавидит. Тем не менее в газетах то и дело появляются статьи о русско-немецкой дружбе. Замечу, если сначала это были проплаченные статьи, то теперь они пишутся по внутреннему убеждению журналистов и издателей.

Далее… Как вы знаете, Польша и Финляндия находятся в составе России на правах личной унии, и последнее время там вспыхнул новый приступ национализма и движения за отделение от России. И, что очень печально, хотя и ожидаемо — такой же приступ начинается в Донском казачьем войске. Разговоры о том, что казаки — не русские и им пора бы обзавестись собственным государством, ходят давно, но тут вдруг два деятеля, полковник Краснов и войсковой старшина Мамантов собрали в Новочеркасске казачий круг и объявили об автономии Донского войска. Чего они добиваются, будет ясно позднее, поскольку нарыв только созревает.

Заволновалось село. Как вы знаете, после революции девятьсот пятого года, царем было обещано решение земельного вопроса в течение десяти-двенадцати лет. Мужики обещания не забыли, и по весне непременно предъявят свои счета правительству.

Всё это усугубляется крайней нестабильностью государственной власти. Иван Константинович, простите за прямоту, принял бразды правления империей, фактически превышая свои полномочия. Из-за этого кое-кто уже заявляет свои права, у этих лиц есть немалая поддержка как в Европе, так и в России.

По Петербургу и Москве шныряют странные люди и раздают гвардейцам бешеные деньги. Возможно, вы не поверите, но рестораны и бордели переполнены офицерами, несущими чушь о свободе и революции.

— Отчего же не поверю. — усмехнулся Александр — точно такая же обстановка была в столице перед цареубийствами семьсот шестьдесят второго и восемьсот первого года. Деньги британские?

— Почему же только британские? — криво усмехнулся штабс-капитан — Не обижайте французов и североамериканцев. Ещё есть неподтверждённые сведения, что вожди сионистского движения выделили огромные деньги на организацию революции в России. А в случае победы революционеров, они планируют в мутной воде демократии создать условия для уничтожения ненавистной им страны.

За разговором доехали до особняка и, для начала, решили подкрепиться, поэтому в столовой разговор продолжился.

— Каким же образом поддерживается порядок в столице? — задал важный вопрос Александр.

— По предложению Его Величества, кстати, в этом случае, он сослался на вас, город наводнили патрулями, причём не просто полицейскими или военными, а совместными. Один полицейский, хорошо знающий район патрулирования и от трёх до десяти солдат во главе с унтером. У каждого патрульного, кроме личного оружия, имеется сигнальная ракета, которую следует запустить в случае столкновения с бандитами или бунтовщиками. А по сигналу ракеты, телефонному или иному сообщению, к месту происшествия немедленно выдвигается летучий отряд: взвод солдат на двух грузовиках при пулемёте. Командует летучим отрядом офицер.

— И каковы результаты?

— Блестящие. За прошедшую неделю в крупных городах уничтожено не менее тысячи бандитов. Оказывается, как только сведения о теракте распространились по стране, главы преступников, их ещё называют Иваны, собрали подручных и отправились «снимать пенку». Но в городах их ждали.

— Алекс, ты давал такие важные советы князю Ивану? — удивилась Агата.

— Да, было такое, сейчас расскажу. Игорь Константинович принёс газету, в которой рассказывалось о беспорядках в Окленде и Сан-Франциско, где война гангстеров выплеснулась на улицы, и пришлось вводить в города национальную гвардию, но она показала себя из рук вон плохо. Я и выдвинул идею такого взаимодействия.

— Я рада, что твой совет пригодился.

— И я рад. Поверь, я знаю, что бывает во время разгула бандитизма. Однако, Иван Карлович, откройте: что же делается для умиротворения гвардейцев?

— Здесь, Александр Вениаминович, пригодился другой ваш совет, который вы сформулировали в виде афоризма: «выпускать пар через свисток». Гвардейцы проматывают деньги, а от оружия и солдат их держат подальше. Мы внимательно следим за происходящим и не мешаем пустым горлопанам, а субъектов, способных организовать нечто серьёзное, нейтрализуем.

— Нейтрализуем… Звучит зловеще.

— Не так всё страшно. Иногда капля снотворного, рвотного или иных любопытных пилюль или капель в спиртном творят чудеса. Трудно признать лидером человека, который прилюдно облевался или наделал себе в штаны.

— Действительно, просто и эффективно. Теперь о планах: вы встретили нас, чтобы поставить какие-то задачи?

— Нет, совсем нет. Я уполномочен организовать вашу охрану. Вы не будете возражать, если в вашем доме разместятся три-четыре вооруженных агента?

— Зачем?

— У вас неплохо устроена охрана, но против вооруженного налёта она не устоит.

— Вы хотите дать агентам пулемёт?

— Если только поступят тревожные новости. — с небрежной улыбкой махнул рукой фон Гревениц, но глаза у него остались очень серьёзными.

— Никогда не пренебрегал советами профессионалов, так что Иван Карлович, делайте всё, что считаете нужным.

— В таком случае разрешите откланяться.