Перелетная птица

Глава 3 Бизнес и ничего личного

— Алекс, ты увлёкся Бьянкой? — холодным тоном осведомилась Глория.

— Бьянка? Кто это?

— Излишне предприимчивая леди, которой ты пел с эстрады.

— Первый раз в жизни видел её. А пел, потому что неловко было отказывать. К тому же, я пел глядя на тебя. А кто такая Бьянка? Судя по имени итальянка, или я ошибаюсь?

— Моя соученица по закрытой школе. — неохотно и сердито отвечает Глория — Она природная англичанка, младшая дочь лорда Негера, а имя ей дали в честь бабушки-итальянки.

— Не ревнуй, Глория, я на эту девушку и внимания-то не обратил, просто посчитал невежливым отказывать.

— Тем не менее, ты пел ей, а не мне.

— Ах, вот оно что! Если хочешь, мы сейчас найдём инструмент, лучше гитару, и я спою песню только тебе. Но учти, песня будет от имени Тома, и только от него.

— Почему от Тома?

— Потому что ты не видишь как он тебя боготворит.

— Неужели?

— Это называется аберрация. Мы не замечаем душевных терзаний близких родственников и друзей, мы не верим в мужество скромных и застенчивых людей. Вот и ты не замечаешь, что Тома от одного взгляда на тебя бросает в дрожь. Помнишь, как ты приобняла его, изображая беспечную жертву ограбления, а Том едва не потерял дар речи от твоего прикосновения?

— Но Том всего лишь мальчик. — надула губки Глория.

— Мальчики имеют свойство вырастать в мужчин. — Александр привычно прибег к испытанной мудрости классики.

Глория остановилась и уставилась в глаза Александра:

— Чего-то я не понимаю, мистер Павич! Тебе девяноста лет, или ты доктор педагогики? Тебе неприятно мое общество? А может ты, как Берти, не любишь женщин?

— Я пытаюсь сохранить известную дистанцию, вот и всё. Ты прекрасна, Глория, ты редкостная умница, но ты упустила из виду ещё одну чрезвычайно весомую причину.

— Какую?

— Есть девушка, которой я уже подарил своё сердце. Она прекрасна и умна почти как ты, но она другая. Уж прости Глория, но ты не она.

— Это ты меня прости Алекс. — растерялась Глория — Я почему-то не подумала о таком простом и важном обстоятельстве.

— Что до Берти, то да, я обратил внимание на его поведение. Очень прошу тебя, Глория, либо сама, если вы близкие друзья, либо через брата передай Берти, что я презренный плебей, омерзительный натурал и влечёт меня исключительно к девушкам и тётенькам.

— Я передам Берти послание «омерзительного натурала». — расхохоталась Глория.

Александр мысленно вытер пот со лба: посредством весьма рискованной для этого времени шутки, ситуацию с ненужной влюбленностью удалось разрулить практически без потерь. Ему вовсе не улыбалось объясняться с папашей лордом и генералом, который способен сходу спустить его с лестницы, а то и приказать своим подручным прикопать непонятного парвеню, нахально лезущего в высший свет. Уже в холле гостиницы, когда Глория отправилась в свой номер, Александр остановил Эндрю и его друзей:

— Джентльмены, минутку внимания! Давайте пройдём в паб и обсудим маленькое, но чрезвычайно ответственное дельце.

В уютном пабе за углом гостиницы расселись у стола, и Александр сразу зашел с козырей:

— Я обратил внимание, что Томас неравнодушен к Глории, жаль, что он излишне робок, а девушка не желает замечать его чувств.

Видя, как на подобную дерзость наливается опасным негодованием Эндрю, а Том сгорает от неловкости, Александр продолжил:

— Вы мои друзья, и я стремлюсь вам помочь. Вы примете мою помощь?

— Чем ты собрался помочь? — сурово поджав губы, осведомился Эндрю.

— Я знаю что сделать, чтобы Том сумел проявить себя перед Глорией с самой лучшей стороны. Ты ведь хочешь этого, Томас?

— Хочу. –выдавил из себя малиновый от смущения юноша — Но разве Глория посмотрит на меня?

— Ещё как посмотрит! Нужно только помочь тебе раскрыть свою талантливую натуру. Ты умеешь петь?

— Да, конечно, хотя у меня не сильный голос.

— Вот! Я тебе дам несколько песен, и ты споёшь их под окнами Глории. Эндрю, ты не против, что твой друг споёт твоей сестре серенаду? У Тома ведь самые серьёзные намерения, не так ли?

— Серьёзнее некуда! — уверил Том.

Эндрю задумался. С одной стороны, случайный знакомый лезет в весьма деликатную сферу жизни, куда чужих просто не пускают. С другой стороны американец успел проявить себя в качестве мудрого советчика. Махнув рукой на действительные и кажущиеся нарушения этикета, он решил помощь всё же принять. От одной этой мысли настроение у него поднялось.

— Том бредит Глорией с первой их встречи! — уточнил Эндрю — Ладно, что должны сделать мы?

— Друзья мои, мы будем аккомпанировать Тому. Гитарами все владеют? Мы будем кабальеро в сомбреро. Пение серенад, это же испанский обычай?

— Да, это будет славно! Испанской гитарой мы, конечно же, владеем.

— Вот и отлично! Том, ты говоришь по-французски?

— Разумеется!

— А сумеешь спеть по-французски?

— Если мелодия не слишком сложная, то да. Но кабальеро должны петь по-испански!

— Ерунда. Мы будем донами и грандами поющими по-французски. А теперь сидите тихо, я напишу текст первой песни.

У бармена нашлись бумага и карандаш, и Александр принялся писать тексты песен, которые учил в таком далёком студенчестве, когда изучал толком и не пригодившийся французский язык. Здешнее тело, как выяснилось, французским языком владело, из чего следовал вывод, что Шолто Тавиш, перед тем как податься в бандиты, получил неплохое образование.

Французские тексты «Падает снег», «Если б не было тебя» и «Индейского лета» написаны. Написаны и ноты: не зря всё-таки бесценные детские годы угроблены в музыкальной школе.

— Ну что, друзья мои, приступим к первой репетиции? На первый случай мы споём а капелла, а завтра порепетируем с инструментами. Согласны?

У Тома оказался недурной баритон, да и со слухом всё оказалось в порядке. Он уверенно пел, читая с листа:

Et si tu n’existais pas,

Dis-moi pourquoi j’existerais?

Друзья не менее уверенно подтягивали, так что было понятно: на чрезвычайно важном выступлении они не облажаются.

— А…

— Что ты хочешь сказать, Том?

— Может быть, мы не станем тянуть? Думаю что будет лучше если я пойду петь серенаду прямо сейчас. Боюсь, что до завтра вся моя решительность рассыплется прахом.

— Верно, Том, в таком деле промедление излишне. Только тогда мы немного изменим первоначальный план! — объявил Берти, поднявшись из-за стола, быстро вышел из паба.

— Куда это он побежал? — удивился Эндрю.

— Надо полагать, что нашего друга посетила гениальная мысль. — успокоил его Александр — Мы скоро узнаем, что он задумал.

И верно, ждать пришлось совсем недолго. Не прошло четверти часа, как вернулся Берти, а за ним в паб вошел целый оркестр со своими трубами, барабанами и прочим музыкальным скарбом.

— Устраивайтесь тут! — Берти величественным жестом указал на свободное место у стены — Алекс! Дай им ноты, пусть хотя бы слегка ознакомятся. Хозяин! Всем пива и по шоту бренди!

Хозяин хотел было возмутиться вторжением лабухов в его паб, но хороший заказ мгновенно примирил его с действительностью.

Спустя ещё два шота и ужин для музыкантов, вся компания покинула паб и заняла место перед гостиницей.

— Где её окно? — глядя на здание гостиницы спросил Александр.

— Вот оно, перед нами. Второй этаж, балкон с розами.

— Ясно! Занимаем позицию! Том, становись впереди. Мы встаем за тобой, а оркестранты в один ряд расположатся за нами. Нужно, чтобы было видно кто исполнитель, а кто команда поддержки. Занимай свое место, дон Томас!

Все построились согласно указаниям, и тут Том вздохнул:

— Жаль, что у нас нет гитар, хотя ты упомянул о них.

— Зачем? — удивился Берти.

— Серенада всё-таки. Нужно уважать классику жанра.

— Джентльмены! Я могу принести гитары. — подал голос самый тщедушный из музыкантов — Только нужны деньги.

Александр сунул руку в карман, извлёк из бумажника несколько купюр и скомандовал:

— Лети как птица!

Не прошло и пяти минут, как запыхавшийся и хватающийся за бок музыкант вернулся. Четыре гитары он тащил как дрова — в охапке, держа за грифы. Как он не растерял инструменты, осталось загадкой.

— Только одна гитара расстроена, а на другой порваны струны. — сообщил музыкант — Но ведь вам только для антуража, правда?

Действующую и настроенную гитару вручили Тому. Ту что поплоше взял Эндрю, а нерабочие достались Берти и Александру.

Том ударил по струнам, оркестр поддержал. Поддержали и друзья. Странно, но на этом месте оказалась удивительная акустика: негромкий баритон Тома зазвучал, как будто поёт профессионал:

Tombe la neige… Tu ne viendras pas ce soir

Tombe la neige… Et mon cœur s’habille de noir.

О! Появились зрители. На балконах появились постояльцы, вышла и Глория. Девушка сразу узнала и певца, и его друзей. Она красиво оперлась о вертикальную решетку, увитую розами, и зрителям, собирающимся на дороге полюбоваться на нежданный концерт, стало ясно, кому обращена серенада.

— Чёрт побери, в современной молодёжи не умер дух романтики! — раздался громкий старческий голос.

— Ах, какое чудесное исполнение и какие дивные песни. — тихим мелодичным голосом произнесла какая-то женщина — Любопытно, кто же счастливица?

А Том выкладывался по полной:

On ira où tu voudras, quand tu voudras

Et on s’aimera encore lorsque l’amour sera mort

Чудесно, что Глория подыграла Тому: она сорвала веточку с розовой розой и кинула вниз. Том уронил на землю гитару, метнулся вперёд и успел поймать цветок, прежде чем тот коснулся земли. Цветок он укрепил в петлицу и низко поклонился девушке:

— Я навсегда сохраню ваш драгоценный дар! — произнёс он — А пока я удаляюсь!

Зрители на балконах разразились аплодисментами, и кабальеро вместе с наёмными музыкантами удалились. У паба они разделились: музыканты, получив от Берти обещанную плату, испарились, впрочем, перед расставанием попытавшись слегка пошакалить:

— Дорогой сэр, не разрешите ли вы нам исполнять эти великолепные песни?

— Ни в коем случае! — отрезал Александр — О такой вещи как авторское право вы помните?

Поднимая бокал пива, всё-таки горло после песнопений нужно умягчить, Александр пихнул в плечо Тома:

— Ну всё! Осталось совсем немного, и ты добьёшься своего. Нынче же дай поручение метрдотелю, чтобы он с утра пораньше послал посыльного в типографию, и там тебе отпечатают эти песни вместе с нотами.

— Зачем?

— Болван! На каждом листе будет твоё имя и посвящение: «Прекрасной и нежной Глории Уэйк».

— Ты отдашь мне такие прекрасные песни? — вытаращился Том.

— Есть вещи много дороже слов и нот, нанесённых на бумагу. Пусть этот маленький взнос станет ступенькой к вашему счастью.

Том поставил кружку на стойку и облапил Александра:

— Алекс, ты не просто мой друг! Отныне и навсегда ты мой брат!

Александр проснулся от громкого стука в дверь Кто-то колотил по створкам кулаками, а может и ногами. Морщась, ероша волосы и ворча: «Кого там принесли черти?» он встал, накинул на плечи халат и открыл дверь. На пороге стояли шире плеч улыбающийся Эндрю и Глория.

— Ты вот так запросто отдал эти песни Тому? — дрожащим голосом воскликнула Глория, размахивая листами, пахнущими типографской краской.

— Ну… Чего не сделаешь ради брата?

— Какого брата? — удивилась Глория.

— Мы вчера с Томом побратались. — пояснил Александр — Входите, ребята, чего мы торчим на пороге? Кстати, Глория, оцени: за возможность хоть на йоту приблизиться к тебе Том признал меня братом.

— Том такой рыцарь, и ты, Алекс тоже рыцарь! — бросилась Глория на шею Александра — Я счастлива, что у моего Тома такой побратим!

«Чёрт побери, в современной молодёжи не умер дух романтики!» — Александр про себя процитировал давешнего старикашку — Не то, что юношество в моей молодости, когда мы стремительно становились равнодушными циниками.

Он провёл хлюпающую носом Глорию до кресла, бережно усадил её, сунулся в бар, достал оттуда кувшинчик сока и разлил в три стакана.

— Пить с утра алкоголь не в моих правилах, так выпьем соку за вас с Томом. Ты согласна выйти за него замуж?

— После того что произошло, после этого? — она потрясла листами с нотами и текстами песен — Разумеется согласна!

— Прости, что не спросил раньше, но как твой отец отнесётся к вашему союзу?

— Он будет доволен, он будет счастлив! Отец много раз намекал мне на вероятность нашего с Томом союза, но я не понимала своего счастья. А теперь поняла. Господи, я должна срочно телефонировать отцу! — подхватилась она и убежала.

— Алекс, дружище, я в неоплатном долгу перед тобой! — Молчавший до сей поры Эндрю пожал руку Александру и ушел вслед за Глорией.

— Ну что же, доброе дело я сделал, теперь бы не обернулось оно своей противоположностью. — решил для себя Александр, запер дверь и отправился досыпать: в молодом и здоровом теле так славно предаваться маленьким радостям жизни, в том числе и сну.

Но спать ему не дали. На этот раз явился Берти. Одетый в строгом деловом стиле, серьёзный и значительный, он вытянулся по ту сторону порога:

— Разрешишь войти?

— Добро пожаловать, дружище! Забредай с мою берлогу, только прости за мой вид — сначала Глория с Эндрю, а теперь ты вырвали меня из постели. Ты по делу?

— По делу, причём серьёзному.

— Излагай. — предложил Александр усаживаясь у стола — Но может ты хочешь чего-нибудь выпить?

Берти сел напротив, прямой как штык:

— Ничего не хочу. Я пришел по поводу регистрации твоих патентов.

— Вот как?

— Дело в том, что регистрация патентов на изобретения не так проста, как я изобразил. На самом деле регистрация занимает от трёх месяцев и более. В некоторых случаях и года недостаточно. Да. И идти к дельцам с простой заявкой весьма рискованно. Ты не англичанин, не человек их круга, следовательно, обмануть тебя самое благое дело.

— Ого! Сдается мне, что ты сам хотел немножко меня экспроприировать, но по какой-то причине передумал?

— Да, передумал.

— Что-то мне подсказывает, что тебе есть что рассказать. Ничего не обещаю, но постараюсь подумать над твоей проблемой. Но сначала скажи, что подвигло тебя так перемениться?

— Твое вчерашнее поведение. Похоже, оно для тебя естественно, и я решил не делать то, что задумал.

«Экий ты Альберт Эйнштейн» — подумал Александр — Ему припомнились смутные слухи, что этот физик вовсе не создавал свою теорию относительности и что там было у него ещё, а украл, вот так же работая в патентном бюро. Правда это или нет неизвестно, но, к примеру, школьный учитель физики в школе где учился Александр, был свято в убеждён в бесчестии Эйнштейна.

— Скажи честно, что толкнуло тебя на такой шаг? Я имею в виду твой замысел.

— Деньги. Скажу откровенно, мой отец изрядно растранжирил состояние нашей семьи, и теперь я, мягко говоря, небогат. А тут один человек начал меня шантажировать, угрожая предать огласке кое-какие факты.

— Что-то о твоей ориентации? — удивился Александр.

— Что? Ах, какие пустяки! Мои нездоровые наклонности для Британии являются неафишируемой перед другими народами нормой. Дело в другом. Но в чём оно заключается, я не раскрою.

— Большая сумма?

— Огромная для меня. Две тысячи фунтов.

— Немало. Но ты понимаешь, что шантажисты никогда не останавливаются, и всегда высасывают жертву досуха? К тому же я не уверен, что мои изобретения, суть которых тебе ещё неизвестна, стоят такую сумму.

— Разумеется не стоят. Понимаешь, я придумал эту схему, нашел потенциальных покупателей, собирался вести незаметный образ жизни, а тут этот человек требует с меня невероятные деньги.

— Откровенно говоря, я не понимаю логики шантажиста, ведь он знает твоё финансовое положение, не так ли? Скорее всего он решил тебя сгубить, чтобы запугать тех двоих. Насколько я понимаю, они платежеспособны?

— Я пришел к таким же выводам. Именно поэтому я пришел к тебе покаяться, а потом я приму яд.

— Не спеши. На тот свет мы с тобой ещё успеем. Не лучше ли избавиться от шантажиста?

— Их трое.

— Кто-то ещё в курсе предмета шантажа?

— Есть ещё два человека, но они замараны сильнее чем я.

— А что если мы поедем на встречу вдвоём, да и избавим свет от мизераблей?

— Было бы прекрасно, и я даже планировал такой шаг, но… Это тренированные молодые мужчины, ловкие и сильные. Мне с ними не справиться.

— Когда и где ты должен передать деньги?

— Сегодня, в час пополудни в доме, который они сняли. Утром они прислали телеграмму.

— Дом в этом городишке или где-то на отшибе?

— Охотничий домик в лесу, в пяти милях от Брайтона.

Александр встал, походил из угла в угол, а потом решительно двинулся в спальню. Из чемодана он отсчитал две тысячи фунтов, и с кипой денег в руках вышел в гостиную.

— Ты дашь мне деньги, чтобы я передал их шантажистам? — Берти от изумления чуть не рухнул со стула — Но ты же сам же говорил, что они никогда не отстанут!

— Верно. Говорил. Но если мы придём вдвоём и с пустыми руками, они нас тут же убьют. Они же способны на убийство?

— Реджа Пека они убили, а потом взялись за меня.

— Значит, тебя они тоже приговорили. Поехали.

Вторые мотоциклетные очки нашлись в гостиничном гараже — их чуть ли не с поклоном подал вертлявый помощник механика. Плотный плащ притащил сам механик, так что из гаража наша парочка выехала правильно упакованная.

— Забыл тебя спросить: ты место точно знаешь, или придётся спрашивать у почтальонов и полицейских? — спросил Александр, когда они выехали на главное шоссе и повернули на восток.

Берти растерянно оглянулся, потом сообразил:

— Знаю. Я там бывал дважды.

— Отлично. Тогда поработаешь штурманом. Главное, не прозевай поворот на охотничий домик.

Два часа спустя Берти скомандовал:

— Поворот направо у указателя впереди по курсу!

— От поворота дом далеко?

— Четверть часа, если на такой же скорости.

— Тогда после поворота остановимся, чтобы размяться.

Остановились, немного попрыгали, подвигались, попили воды из фляги.

— Пора! — решил Александр, садясь на мотоцикл.

Берти занял своё место в коляске и аккуратно пристегнулся.

Через короткое время и несколько поворотов, дорога вывела к озеру, на берегу которого стоял небольшой дом, сложенный из дикого камня, под высокой черепичной крышей. Из широкой трубы вился дымок, вид был благостный, умиротворяющий.

Мотоцикл подрулил к дому по засыпанной хвоей дороге, и дверь распахнулась. На крыльцо вышел здоровенный детина в чёрном костюме, живо напомнивший наряд Дживса из комедийного сериала «Дживс и Вустер», снятого в девяностых годах. Александр даже вспомнил название костюма: пиджак-строллер. На голове детины красовалась шляпа-котелок, в общем, вид он имел типичный для камердинера.

— Уважаемый мистер Бертрам Сирил Кавендиш! — с явной издёвкой провозгласил он — Милости прошу! Но уговор был, что вы приедете один, что же вы нарушаете договорённости?

— Ты хочешь, чтобы я возил такую сумму в одиночку? — не растерялся Берти и вылез из коляски.

— Кстати да. Покажите-ка денежки, мистер Кавендиш, а то мало ли какие интересные мысли могли вас посетить.

Берти откинул вперёд спинку кресла коляски, вынул оттуда саквояж и открыл его. При виде денег глаза детины загорелись жадностью.

— Ладно, входите. — вальяжно бросил он и открыл дверь перед гостями.

В доме воняло плесенью и мышами, кругом видны признаки беспорядка и разрухи: пыль, грязь, паутина, отстающие обои, облезающая краска. В комнате, куда вошли Александр и Берти, у стола сидели двое рослых молодых людей с прекрасно развитыми фигурами. Один из них был одет в дорожный костюм, а второй верхнюю одежду снял и был в салатовой рубашке с отложным воротником. Перед ними стояла почти пустая бутылка виски и пара снифтеров.

— А, дорогой однокашник! — брюзгливо сказал тот, что в пиджаке — Долго же пришлось тебя ждать. И зачем ты приволок с собой постороннего человека? Боюсь, ты сегодня не избежишь строгого наказания. Привёз деньги, мозгляк?

— Привёз. — потерянным голосом ответствовал Берти.

— Ну, так тащи их сюда. И зря ты вёз с тобой этого мужика, он нам не нужен. Придётся его тово… Nothing personal, just business, как говорят наши заокеанские кузены. Мики, он твой!

Шею Александру захлестнула удавка, но он ожидал чего-то подобного, и, прикрываясь Берти, сунул руку подмышку, нащупал там кольт, снятый с предохранителя. Патрон уже был в патроннике. Не вынимая пистолета, прямо через одежду, Александр дважды выстрелил назад, в громилу Микки. Потом также дважды выстрелил в злодея в салатовой рубашке. Обе пули угодили в голову, и практически обезглавленное тело рухнуло под стол.

— Что за нахер!!! — взревел однокашник Берти и попытался вскочить, одновременно выдергивая из кармана револьвер. Попытка не увенчалась успехом: Александр выстрелил ему в колено, а потом в руку, держащую револьвер.

— Не по вашему плану получилось. Нехорошо, правда? — спросил он у лежащего на полу злодея и повернулся к позеленевшему Берти — найди верёвку, нужно перетянуть раны у твоего однокорытника.

Берти метнулся и принёс удавку, которой Микки чуть не попользовал Александра. Ничуть не беспокоясь о болевых ощущениях раненого, Александр перетянул ему ногу удавкой, а поданным брючным ремнём перетянул руку. Потом с размаху саданул раненого ногой в живот, чисто для установления взаимопонимания, и приступил к переговорам:

— Вот так! Теперь ты раньше времени не издохнешь. Как тебя зовут, разбойник-шантажист?

— Чарльз Фицфлаад!

— Нет, это слишком сложно! — не согласился Александр — Буду звать тебя Чарли. Была у меня собачка с такой кличкой. Повадилась воровать кур, пришлось удавить собачку, такая вот судьба.

Сзади послышались звуки рвоты.

— Берти, сходи на улицу и подыши. — не оборачиваясь скомандовал Александр. Если найдёшь воду, прополощи рот, а потом попей.

Сзади послышались шаги, это Берти ушел из комнаты.

— Кайся Чарли, чем ты шантажировал Берти? Учти, в пистолете у меня ещё три патрона, а в кармане имеется запасная обойма.

Александр говорил намеренно безразличным тоном, о подобном приёме ему рассказывал знакомый милиционер. И верно, впечатленный шантажист заговорил:

— Этим придуркам приспичило попользовать малолетних сопляков, вот мы и наловили три штуки в трущобах. — Чарли замолк, пришлось его ткнуть стволом пистолета в лоб.

— А потом?

— Что потом? Ясно, что потом. Микки придушил пащенков, а мы сказали, что теперь эти аристократы будут нам платить деньги, а не то всем станет известно об их невинных шалостях.

— Ты не замолкай, говори дальше.

— Арни Тэтчер приехал с утра и начал выкобениваться, говорить, что больше не станет платить.

— И?

— Этот придурок схватился за оружие. Прострелил Бобу ляжку.

— Не тяни.

— В озере он.

— А деньги где?

— Вон, в саквояже, что под окном на полу.

Александр подошел к саквояжу и открыл его. Действительно, пачки фунтов крупных номиналов. Сзади послышался стон, и Александр резко обернулся. Чарли почти дотянулся до револьвера, но ударился раненой ногой о стул, и не сдержал стона.

— Зря ты так. — громко сказал Александр — Я ведь хотел тебя оставить в живых.

И выстрелил Чарли в голову.

Потом вышел на крыльцо, где сидел Берти.

— Я всё слышал. — хрипло сказал Берти.

— Кто такой Арни Тэтчер?

— Тоже однокашник. Это он совратил меня.

— Ясно. Запомни, друг мой: твоя содомия проистекает от того, что ты робкий и боишься подойти к женщинам. Ну, ничего! Мы с тобой ещё прогуляемся в весёлый дом, лично прослежу, чтобы парочка сладких девчонок выдоили тебя до полного бессилия.

— Это правда?

— Думаешь, ты первый мой знакомый, который думает что он «особенный»? Чёрта с два! Таких несчастных тьма тьмущая, жаль только что не всем везёт разобраться в себе. Тебе повезло. Кстати, вот тебе привет от Арни.

И Александр поставил перед Берти открытый саквояж.

— Это твоё. Об Арни не жалей. Он всё равно рано или поздно, а скорее рано чем поздно, опустился бы до злодейства. Я это знаю точно, читал результаты расследования похождений британских аристократов и американских нуворишей.

Александр не стал упоминать, что расследование проводилось сто лет тому вперёд.

— Алекс, как ты поедешь с такой дырой в пальто? — вскрикнул Берти, когда Александр повернулся к нему спиной.

— Да, могло получиться нехорошо. Надо поискать какую-то замену.

Замена нашлась, ею оказался чёрный макинтош, висящий на вешалке за дверью в комнате.

Спустя пару часов молча погрузились на мотоцикл и поехали назад, оставив за спиной запертый охотничий дом и трупы в озере.