Perpetuum mobile

11. ГОРОД НА КРАЮ СВЕТА

Тропический лес вплотную подходил к берегу, где река образовала небольшую бухту с отлогими берегами. Сюда тихо причалил катер – убогое суденышко – длинная деревянная лодка с навесом солнечной батареи; винт приводится в движение электромотором. Двое смуглых молодых людей с туго набитыми холщовыми мешками на плечах спрыгнули на берег. Груз был легок и не мешал парням двигаться легкой рысцой.

В сплошной зеленой, цветущей и резко пахнущей массе туго сплетенных ветвей и листьев образовался еле заметный просвет. Из него выглянуло перепачканное грязью и цветочным соком лицо. Когда двое скрылись в чаще, ветви раздвинулись сильнее, показалась голова и худенькие голые плечи.

– Давай, быстро! – прошептала Лора и они с Нойс стремглав ринулись к лодке.

Если б там был кто-то третий, то обмер бы с испуга и не оказал никакого сопротивления двум полуголым амазонкам с автоматами в руках. Но на судне никого не было.

Двигатель завелся сразу – Нойс не лгала, сказав, что умеет обращаться с этим примитивным механизмом. Ни громкого стрекота, стука и тому подобных шумовых эффектов. Тихое урчание и… поехали. Берег быстро удалялся, и Лора чуть не заплакала от выпавшей им нежданной удачи.

– Мы… вырвались, Нойс!

– Похоже на то.

Нойс деловито шарила в рундучке на предмет, чем поживиться. Кроме сухариков и жестяной банки с пряно пахнущим крошевом ничего не обнаружилось.

– Как хочется настоящей еды! – сказала Лора.

Нойс буркнула что-то, просунулась к рулю, споткнувшись по дороге о громоздкий тюк, и выправила курс, выведя лодочку на середину реки. Вернувшись, упрекнула Лору:

– Ты тоже поглядывай. Нехорошо будет воткнуться в берег. Хоть тот, хоть этот.

Заинтересованно обернулась.

– Что это я там ножками попирала?

В тюке обнаружились рулоны цветастых тканей.

– Продешевили. Деревенщина, – прокомментировала находку Нойс. – Выменяли сырец орхи на ерунду. По нынешним ценам могли получить вчетверо больше.

– Значит, орха – ворованная.

– Да. С полей, где ты загибалась. Все хотят поживиться с наследства Альво Забана.

– Лишь нам ничего не надо.

– Надо.

Нойс отмотала приличный кусок. Посмотрела свет, попробовала на прочность руками.

– Как расцветка?

– Прикольно. На белом – зеленые листики. «Дети джунглей». Ты сама – деревенщина, Нойс.

– Тебе не предлагаю, выбирай на вкус.

Поиски не были долгими, та же цветовая гамма, но с абстрактным узором. Нойс съязвила в ответ:

– Страшно оригинально. Мысленно пред тобой преклоняюсь. Здесь тесно, а как-нибудь, на бережку тебе коленки облобызаю.

Лора гордо подняла голову; сделала вид, что протягивает руку для поцелуя. Нойс чмокнула воздух. Обе заухмылялись.

– Слушай… Знаешь, чего хочу? – вдруг спросила Лора.

– Может быть, знаю.

– Власти. Правда. На один день. Пусть на час только. Но власти полной, непререкаемой. Ну, как у той гадюки на Острове была.

– И?

– Порвать всю сволочь. Начиная со здешних уродов и кончая Майей. Этих маньяков… Директора Астера и адмирала Геллу.

– Часа не хватит. И дня, боюсь, тоже. Возможно, не хватит жизни. Как не хватило ее Хозяйке.

– Потому что она была такая же сумасшедшая тварь.

После некоторого молчания Нойс ответила:

– Может быть, она сошла с ума, так и не разрешив взятой на себя непосильной задачи.

И резво сменила тему:

– В рундучке нож и нитки с иголками, я видела. Давай сюда. Для тебя, королева моя, белоручка, будет урок кройки и шитья.

Восхищенно следя за работой Нойс, Лора сказала:

– Не думала, что контрабандисты швейные принадлежности при себе держат.

– А думала, что местное население, все как один, одеваются у лучших портных Ганы? Да здесь ни у кого нет денег на нормальный ужин…

Нойс отрезала два треугольных больших лоскута и быстро обметала края.

– Это – юбочки. Вот твоя, с философским смыслом. Деревенские цветочки – мне. Завязывается вот так, сбоку. Этот фасон называется: «саронг».

Сложила два квадратных куса материи и ловким движением отчекрыжила верхушки получившихся треугольников. Встряхнула, чтобы развернулись снова, и Лора увидела в обоих кусках квадратные дыры.

Эти, с позволения сказать, платья, назывались «пончо».

Лохмотья с себя сняли; выбросили в реку. Туда же отправились армейские ботинки Нойс.

– Я бы вымылась сперва. Заглуши мотор, и окунемся по очереди. А, Нойс?

– Я еще поживу. А ты ныряй, если хочешь.

Нойс небрежно показала туда, где еще болтались на воде ее ботинки. Точнее, то, что от них осталось. Вода вокруг словно кипела от мелких, но жутко зубастых рыбешек.

Лора охнула.

– Когда выйдем в главный рукав, станет легче. А здесь – нетронутый, считай мир.

– Я не буду его трогать, – пообещала Лора. – Хорошо бы – и он меня не трогал.

Они набрали забортной воды в жестяной бидон и сунули туда найденный среди прочего барахла самодельный кипятильник. Когда вода поостыла, вымыли друг друга, постанывая от удовольствия.

Обновка Лоре неожиданно понравилась. Если б еще бы обувь приличную, вместо сандалий с подошвами, вырезанными из старых автомобильных покрышек… Этого добра обнаружилось на катере пар пять или шесть.

Оба берега отдалялись, пока не превратились в туманные полосы на горизонте. Главное русло великой реки. Лора, к стыду своему, не помнила ее названия. Но знала, что там, где ее воды встречаются с водами Великого океана, находится столица провинции Суор – город Ханк. Или Хонк? Спросила у Нойс.

– Хаонк будет правильнее, но в Эгваль говорят Хонк. Большой город, завтра увидишь.

– Нойс, по-твоему, выходит, Суор – это не Эгваль?

Подруга не ответила, а Лора мысленно обругала себя за дурацкий вопрос.

Если люди, с которым обращаются так, как это делают Андрос Гелла и Айвен Астер, принадлежат к народу Эгваль… Тогда Эгваль – страна рабов. Или же Суор – это чужая, но порабощенная нами территория…

– Нойс! Мне нет двадцати. Я глупая и наивная. Жила на свете с верой в справедливость. Воображала, что правда всегда побеждает, а зло терпит крах… Жила, не представляя, что возможно такое безумие, такой ужас… Это оказался не бред, не страшные наркотические фантазии, а явь. Это было на самом деле! Если рассказать… Моим друзьям по Университету… Дану… Понимаешь ли, что мне никто не поверит! Решат, что сошла с ума, будут жалеть. Лечить… Но я клянусь тебе, Нойс! Если выживу, сделаю все, чтобы уничтожить Геллу и Астера! Не знаю как, но я это сделаю!

Нойс хмуро выслушала ее гневную филиппику. Потом сказала:

– Времена меняются. Мы тоже меняемся вместе с ними. Веришь ли, что Хозяйка Острова была когда-то такой же как ты? Глупой и доброй девочкой. А Гелла и Астер – отважными и честными людьми…

Ближе к ночи мотор выключили. Влекомое течением, суденышко казалось его пассажирам неподвижным, как цветок кувшинки, сидящий в воде. Вдалеке, призраком в вечернем тумане, неспешно двигалась грузовая баржа. Ее команда не обращала внимания на маленький кораблик.

Нойс согрела еще воды, развела в ней часть найденного раньше пахучего месива. Разбухшее от кипятка, оно стало похоже на густой суп. Заели его размоченными сухариками. Нойс улеглась спать, первое дежурство выпало Лоре.

Прямо по курсу медленно всплывали в темное небо Обо и Минна – большой желтый глаз и серебряный фонарик рядом. Река осветилась, стала похожа на огромную дорогу; на ее идеально ровной поверхности переплетались струи желтого и белого огня. Куда ведешь, светлый путь?..

Лора очнулась внезапно, с тревожным недоумением. Черт! Над рекой стелился туман; скоро встанет солнце и прогонит его. Тихо заныл включившийся мотор, этот звук быстро затих, сменившись еле слышным ворчанием. Нойс стояла у руля. Обернулась к Лоре.

– Часа четыре еще. Хонк уже близко.

Словно в подтверждение, над водой разнесся басовитый пароходный гудок. Нойс схватилась за свисавший сверху трос, в ответ раздалось противное, пронзительное мяуканье. Пугающая какофония продолжалась до тех пор, пока пароход не миновал их. Лора отняла ладони от ушей.

– Фу, как кого-то режут! Давай, поспи. Я покараулю.

Нойс скупо улыбнувшись, последовала совету. Ни словом не попрекнула Лору, хотя из-за нее ей пришлось бодрствовать, почитай, всю ночь.

Через два часа она встала, свежая, как ни в чем не бывало. Огляделась окрест, судов, больших и малых поблизости и в отдалении виднелось с десяток.

– Тут с одной барки свистели и руками махали. Я махнула в ответ. И улыбочку сделала. До ушей, – поспешно сказала Лора.

Нойс кивнула. Лора поступила правильно. Оставив ее «впередсмотрящей», Нойс, как прежде, взялась за управление. Добавила оборотов мотору. Вскоре они поравнялись с медленно ползущим грузовозом – скопищем соединенных вместе контейнеров с несколькими двигателями по бокам.

Вдали возник монотонный, похожий на гул самолета, звук. Лора завертела головой, наблюдать небо мешала плоская крыша солнечной батареи. Внезапно, из-за громады грузовоза вынырнул странный корабль. Плоский как блин, но с будкой наверху, он яростно гудел и двигался в облаке водяных брызг. С непостижимой быстротой обогнул несколько барж и исчез вдали.

Их кораблик накренился, и Лоре пришлось хвататься, за что попало, чтобы не упасть. Нойс, не жалея аккумулятора, выжимала из двигателя последние крохи электрических сил. С борта грузовоза завопили и зазвонили в колокол. Лора с ужасом увидела надвигающийся на них тупой, огромный нос корабля. Потом ей показалось, что он отворачивает в сторону – ложное впечатление – такая махина маневрировать не могла. Это Нойс завершила опасный разворот, и теперь они двигались против течения по другую сторону от речного корабля-гиганта.

Послышалось знакомое завывание и «блин» проскользнул за грузовозом, да так быстро, что Лора опять не разглядела его в деталях. Но торчащие в разные стороны стволы крупнокалиберных пулеметов увидела и на ум пришла ужасная догадка. «Водомерка». Военный вездеход на воздушной подушке. Прошмыгнет везде, хоть по воде, хоть посуху. Разве что в лесу или над лесом не сможет. Эта страшная машина охотится за ними. А Нойс изо всех сил старается, чтобы их не заметили. Вот почему идет на риск, лишь бы между ними и преследователем был кто-то большой. Пока ее маневры удачны.

Следующие полтора часа оказались самыми тягостными. Лору не отпускал страх, никогда себя так скверно не чувствовала, даже там, на орховых полях… Нойс за все время не проронила ни слова и не отходила от руля. Лора завидовала ее выдержке. Густые брови Нойс сошлись на переносице, на лице с еще не зажившими ссадинами и кровоподтеками, застыло напряжение. На лбу и верхней губе блестели капельки пота.

А затем настал долгожданный момент, когда на горизонте показался Хонк! Видели ли вы весной землю, густо усеянную белыми и розовыми лепестками яблоневого цвета? Или пирог, сплошь обсыпанный сверкающей сахарной пудрой? Это сияющие на солнце, белые дома в несчетном множестве покрывали оба берега реки. Большой остров посередине так же густо был усажен высокими башнями. Столица в столице. Административный центр.

Нойс хрипло выдавила:

– Если не настигнут в ближайшие двадцать минут – мы спасены. Пусть кто угодно ищет нас в Хонке.

Лора, сказала, не скрывая ошеломления:

– Не знала, что он такой огромный! Сколько же здесь народу?!

– Вдвое или втрое больше, чем в Майе. От пятнадцати до двадцати миллионов. Никто никогда не считал.

Восток, а не запад – самый населенный край Мира. Возможно, за ним будущее. Не потому ли правители Эгваль обуяны тайным страхом, в котором сами себе боятся признаться? Не потому ли они так стремятся подавить, унизить, уничтожить Суор?

Послышался пронзительный вой «водомерки» вперемежку с пиликаньем сирены…

Человек из ОСС сказал, обращаясь к судье:

– Мы требуем выдачи обеих преступниц властям.

Судья Стейн, упитанный, в просторной тунике и шлепанцах на деревянной подошве, погладил задумчиво лысую голову. Растянул толстые губы в улыбке:

– Я и есть власть.

Лоре он казался похожим на жабу. В глазах плыло, болела голова. Когда, достигнув берега, они с Нойс спрыгнули на деревянный, грубо сколоченный причал, не заботясь больше о покинутом ими кораблике… То сразу попали в руки местных полицейских. Те, заранее предупрежденные, терпеливо их дожидались. Нойс, устав бороться с судьбой, покорно подняла лапки кверху. А Лора учинила хорошую драчку. С воплями, брыканиями и царапаньем. Конечно, ее хорошенько огрели. Вспоминать – стыдно, думать о будущем – страшно. Проклятая «водомерка», кстати, через пару минут красиво ошвартовалась там же. И человек из ОСС, не мешкая, заявил права на Лору и Нойс. Но их ему сразу не отдали, а приволокли сюда. К этому жабаку…

– Я и есть власть в Хонке.

Слова судьи гулко отскочили от высокого свода, открытые окна погасили эхо. Народу в зале было мало, да и те откровенно скучали. Интересно, что специального места для подсудимых предусмотрено не было и Лору с Нойс усадили на первой скамье. Называть себя следовало, стоя лицом к залу, потом разрешили сесть. Судья, широко зевая, перелистал бумаги. Тяжкие увечья, нанесенные военнослужащим в Гане. Разрушения и ущерб. А здесь, в Суоре… Убийство солдата и двоих офицеров. Ах, да. Еще генерал помер, не без участия упомянутых особ.

Лора уперлась ладонями в края скамьи, на которой сидела, чтобы удерживать равновесие. Нойс скорчилась рядом. Ощутив, как вздрагивает ее тело, Лора поняла, что ею владеет такое же отчаяние.

Что имеете сказать в оправданье? Лора, собрав силы, выругалась, припомнив слова погрязнее. Нойс встрепенулась.

– Все наоборот. Бандиты, переодетые солдатами и офицерами, пытались нас обесчестить и погубить.

Судья причмокнул, укоризненно покачал дыне-образной головой.

– Добавьте сюда бандита, переодетого генералом.

– Да.

Короткое слово прошелестело в воздухе, как шарик от пинг-понга.

– И бандитов, переодетых адмиралом Геллой и директором Астером… – судью разбирал смех, в публике тоже приглушенно зафыркали. – …А также депутатами Конгресса…

Он развеселился не на шутку, толстое брюхо колыхалось. Внезапно успокоился, взял карандаш, подсчитал что-то на клочке бумаги.

– М-да! Шестикратное – не менее. Весьма. Суровое. Наказание. Таковое объявляю. Исполнить завтра. Утром. А пока осужденных накормить и увести.

Их накормили и отвели камеру. Кажется, человек из ОСС возражал, но Лора перестала понимать происходящее. Ей было уже все равно.

В камере она дождалась, пока Нойс забудется тяжелым сном на жестком тюфяке на полу. Сняла самодельное, сшитое Нойс «платье». Недолго носила… Свила в жгут и приладила к решетке на окне. Главное – не медлить и не задумываться.

– Давай завтра… – хрипло сказала Нойс.

Когда она проснулась?

– Что… завтра… – прошептала Лора.

– Завтра мне Антигону изобразишь. А сейчас я спать хочу. Ты мне мешаешь.

– Завтра нас убьют! – в отчаянии крикнула Лора.

– Вот и хорошо. Самим незачем суетиться.

Лора размотала жгут, ткань оказалась на диво не мнущейся, оделась. Легла рядом с Нойс, та обняла ее. Плакать сил не было, и незаметно Лора уснула.

Очнулась незадолго до рассвета. Нойс уже не спала. Лежала на спине, закинув руки за голову. Тихо улыбалась.

– Мне девочки снились. Сказали: «не бойся, мама, у нас все хорошо».

Лора ужаснулась своей вчерашней решимости. Пусть Нойс не хочет жить – ее можно понять, но с мыслью о собственной близкой смерти Лора сейчас смириться не могла.

Лязгнул дверной засов, за ними пришли.

Сознание внезапно сузилось, и дальнейшее Лора воспринимала отдельными отрывочными образами…

Утро, когда большой город еще спит. Улицы пустынны, лишь мусорщик катит тележку.

В проеме меж двух высоких зданий висит над землей огромное красное солнце. На него совсем не больно смотреть.

Базарная площадь. В торговых рядах заметно шевеление – продавцы начали выставлять товар.

Высокий помост на толстых брусьях, вблизи наверх не заглянуть. Крутая лесенка.

Лора поднялась, хватаясь для страховки руками за верхние ступени, оттолкнув того, кто хотел ее подпихнуть. А Нойс приняла помощь.

На помосте два столба, с них свисают цепи. Лору и Нойс приковали друг напротив друга за поднятые руки.

Судейский клерк кивком отпустил полицейских и загнусавил, близоруко заглядывая в бумажку:

– Особы, называющие себя Лора и Нойс! Высоким судом Хаонка вам вменены следующие нехорошие поступки. Неправильная швартовка. Расцарапанье ногтями внешности должностного лица при исполнении. Укушение другого лица. И третьего. Бездоказательные предположения о некомпетентности Высокого суда. И оскорбление оного базарными словами. Приговор: один час общественного порицания.

Спрятал шпаргалку в карман и гордо удалился. Скрип ступеней под его ногами вдруг сменился грохотом и сдавленной руганью. Вскоре Лора увидела его идущим к рыночным воротам и заметно припадающим на правую ногу. Но гордо выпрямленная спина выражала достоинство…

Не скрывая изумления, Лора спросила:

– Нойс! Это – всё?

– Тебе мало? Попроси, добавят.

Нойс отвечала, не подымая головы, поза ее выражала покорность судьбе. «Может, так и надо». Чем меньше рыпаться, тем лучше. Лора опустила руки, насколько позволяла длина цепей, коснулась ладонями затылка. Если волосы отрастают на полмиллиметра в день, то привычный облик она восстановит года через три. «К Марии недотраханной! Буду стричься под мальчишку, и пусть Дан привыкает. Он, возможно, уже дома… И в панике разыскивает меня…»

Уходя в отпуск, Даниэль не поделился с ней планами, но по невзначай оброненным, полунамеками, фразам, Лора знала, что он собирался предпринять. Аэросъемка местности вблизи Южного хребта. Ее муж не только спортсмен-парашютист, но и хороший пилот. За месяц собрался заработать в десять раз больше того, что платит ему в год Банк Магистрата…

День встал над рынком и городом птичьим щебетом и гомоном толпы. Мало кто обращал внимание на двух прикованных к позорным столбам хулиганок. У людей хватает других дел и забот, кроме как попусту глазеть по сторонам. Лишь карманный вор задержался, бросил косой взгляд. Пробормотал: «Хорошенькие. Только кто одной рожу напильником зачистил?» Да мальчишка запустил издалека кукурузным оглодком. Подойти ближе мешал натянутый вокруг канат и скучающий на раскладном стуле молодой, но уже раскормленный полицейский.

Лора не вздрогнула, не пошевелила ни единым мускулом. Умение сосредотачиваться на себе не подвело и на этот раз. Она ощутила эйфорию. Ее город. Ее люди. Ее мир.

Скрип ступеней вывел ее из транса. Бросила взгляд: как там Нойс? Вроде, в порядке. Продолжает играть роль особы, глубоко осознавшей гибельность своих заблуждений. Румяный полицейский поднялся к ним, освободил от цепей.

– Вы раскаялись, девчонки?

– Еще бы, – ответила Лора, а Нойс в знак согласия закрыла на миг глаза.

Сошли вниз с его галантной помощью. Он отпускает их? Лора не утерпела:

– А скажите: каждый проступок – десять минут?

– Да.

– Любой? Совсем любой?

– Ну, разумеется.

Лоре помолчать бы, но язык работал сам по себе:

– Здорово. Мне нравятся ваши законы. За тройное убийство отделаешься получасом скуки и плевков в небеса. Тогда лучше сразу набить десяток, чтоб по мелочам не размениваться.

Парень ответил серьезно, не приняв шутки:

– На прошлой неделе юного бездельника выставили. В Адонисе попался на серийных убийствах и грабежах. Адвокат сказанул речь, и присяжные оправдали…

Лора перебила:

– У голодранца – деньги на говоруна? Выходит: он на деле – разбойник…

– Нам чихать на его похождения в Адонисе. У нас он порешил двоих – привычное ремесло не отпускало…

– И получил звереныш сроку – двадцать минут. Ужас какой, я рыдаю…

– Умер на седьмой минуте. Три ножа в брюхе, заточенный напильник в груди. Люди не только овощами кидать могут. Так-то, девочки.

Нойс больно наступила Лоре на ногу и она, к собственной радости, наконец, заткнулась.

– …Ваша лодка на пристани у седьмого причала. Бывайте здоровы.

– Мы благодарны, – ответила Нойс, хватая Лору под руку. Полицейский успел-таки дать Лоре легкого шлепка в попу, но возмутиться, опять же, не позволила Нойс, чувствительно двинув ее локтем в бок.

Ладно, сдачи получит потом. Они поспешили затеряться в торговых рядах. Там без стеснения, попросили чего-нибудь поесть, заполучили пару черствых лепешек и горсть подгнивших фруктов.

– Делимся поровну или по честному? – спросила Нойс.

Лишний персик достался Лоре, она аккуратно отгрызла целый бочок, порченое выкинула. Ответила на осторожную улыбку Нойс. В шумной, пестрой, пахучей толчее незнакомого рынка в чужом городе ей было, как никогда, хорошо. С чего бы вдруг? Внезапное избавление тому причиной или оттого, что рядом Нойс – единственная здесь близкая живая душа.

– Грех жаловаться, но… архаичное тут правосудие, а Нойс?

И, внезапно вздрогнув, спросила:

– Кто такая Антигона?

Они шли по рядам, и Нойс успела выцыганить еще хлебец, который грызла осторожно, оберегая начавшие подживать губы. Слизнула крошки с уголка рта.

– Одна торопливая девушка. Вроде тебя.

Торговый ряд закончился, выведя к обширному навесу, земля под которым была вымощена деревянными плашками. Прямо на ней кое-где разлеглись бедно одетые люди, кто-то сидел с деревянными чашами в руках. До сиесты еще далеко, но укрытие от полуденного зноя не помешает присмотреть заранее. У одного из столбов, поддерживавших крышу, Нойс остановилась и села, устало опершись об него спиной. Из отгороженного камышовыми циновками угла выглянула усатая рожа и басовито осведомилась:

– Чай сейчас будете?

Именно так: сейчас или потом? О том, что посетитель вовсе откажется, речи даже не шло. Накачаться по горло горячим зеленым чаем и улечься почивать, пока не схлынет дневная жара – что может быть лучше? Лора облизала губы, ощутив жажду.

– Платить нечем…

Чайханщик откинул циновку, явив целиком свой пузатый облик, Лора спросила себя: кроме цветастого халата есть ли на нем что-нибудь еще?

– Иди сюда.

Лора повиновалась, не испытывая страха. Почему-то казалось, что ничто плохое ей больше не угрожает. Стояла не шевелясь, пока волосатые пальцы мяли и щупали ее одежду.

– Восемь реалов, – сказал чайханщик.

– Нашли дурочку! Ткань такая знаете, сколько стоит?

Он посопел и набавил еще полтора. Завел Лору за ширму. Там, в стороне от пышущего жаром титана (нагреваемого зеркалом в виде вогнутого и отполированного до сияющего блеска металлического листа) оказалось что-то вроде лавки старьевщика. Порывшись в разноцветной куче, Лора выбрала наряд, похожий на тот, что носила, будучи «в гостях» у Альво Забана. Те же штаны и рубаха, все на тесемках и завязках, но чисто белого цвета. Так одевается простонародье.

Нойс она нашла спящей на том же месте, где оставила ее несколько минут назад. Жалко будить, но пришлось. Попинала ногой, руки-то заняты двумя деревянными кружками с чаем; да сверток под мышкой. Его она все же уронила.

– Нойс! Это – тебе.

Поставила дымящиеся кружки на пол.

– Переодевайся, я тебя прикрою.

– Ерунда, – буркнула Нойс.

Переоделась, не стесняясь чужих глаз, впрочем, на нее никто не пялился – таков местный обычай. Лора сама отнесла ее пончо и саронг чайханщику, получив с него вторую половину платы. И две косынки в подарок. Лора поблагодарила, отметив про себя, что будь это подарком, то за остальную одежду им с Нойс причиталось бы заметно больше.

Деревянная кружка не обжигала губ, но чай в ней остывал медленно. А куда спешить, подумалось Лоре. Денег у них оставалось семнадцать реалов, достаточно для двоих на неделю, если они собираются вести такое же существование, как сейчас. Одежда бедняков и косынки, повязанные вокруг коротко стриженых голов, изменили их внешность. Осталось проявить толику осторожности и благоразумия. Например, не разыскивать на седьмом причале краденую лодку. Судья Стейн пошел на компромисс: не отдал их в руки ОСС, предоставив собственной судьбе. Если девчонки глупы, то попадут, рано или поздно, в длинные руки Астера. Совесть Стейна останется чиста; да и серьезного конфликта с центральной властью он, таким образом, избежит.

Нойс, отставив кружку в сторону, задремала. Улеглась на бок, согнув ноги в коленях.

– Тебе холодно? – шепотом спросила Лора, обнимая ее.

– Мне хорошо…

Восприятие Лоры постепенно расширилось, вбирая в себя не только монотонно гудящий вокруг базар, но и город вдали, от многоэтажных колоссов, до лачуг у их подножия; от узких извилистых улочек, где с трудом развернешься на велосипеде, до вознесшейся над городом нитки монорельсовой дороги. Над домами, улицами, площадями, над широкой рекой шагала она, связывая гигантский город в единое целое.

Одновременно, Лора наблюдала себя со стороны. Рассматривала придирчиво, видеть себя не в зеркальном отражении было немного странно. «Я такая же, как всегда». Но понимала, что изменилась. И прежней ей никогда не быть.

Этим утром Астер завтракал у одного хорошего человека. Он пригласил – Астер не счел возможным отказаться. Когда подали кофе, Астер откинулся на спинку стула, осторожно разглядывая своего визави сквозь полуопущенные веки.

Неприметный, скромно одетый. Сравнительно молодой. Чашку держит, манерно отставив мизинец.

– Господин директор, мы весьма ценим ваши старания…

Астер молча наклонил голову.

– …Но всем известные события в Суоре подмочили вашу с адмиралом Геллой репутацию.

– С благодарностью приму полезный совет. Положение действительно сложное.

– Усильте натиск на Тир. Успех на этом направлении обелит вас в глазах народа. Чье справедливое возмущение зверским терактом… нельзя долго игнорировать.

«А то оно, глядишь, сойдет на нет. И у кого-то, на трезвую голову, возникнут неудобные вопросы…»

А вслух Астер сказал:

– Вы помните: часть войск задействована на востоке против бандитов Йерка.

Холодная улыбка украсила бесцветную физиономию собеседника.

– Забудем на время о мелких хулиганах. Враг указан, он перед вами… Тир.

Случайная оговорка, от которой Астер испытал приступ бессильного бешенства. «Враг перед вами». Как это верно. Вот он. Сидит, кофе трескает. Отлично знает, что когда армия уйдет из Суора, команданте Йерк вновь займет оставленные территории. Станет зализывать раны, заново набирать и вооружать бойцов. Оружие, как всегда, купит в Эгваль – ее военные заводы со времени войны с Островом крепко нуждаются в заказах.

– Я понял. Хочу лишь обратить ваше внимание на необходимость дооснастить части, задействованные против Тира.

– Конечно. Народный банк Эгваль к вашим услугам. Филиал в Норденке выделит кредит правительству.

«Филиал в Норденке». Так ныне официально назывался Банк Магистрата, когда-то величайший банк Мира.

– Благодарю. Вскоре увидите победу, достойную Ара Солтига.

Снова ледяная улыбка.

– Наш великий вождь, да не забудут его имя, слишком поторопился, что привело к ненужным жертвам. Война – это маневр и тонкий расчет.

Астер хорошо помнил, как Ар Солтиг покончил с Островом одним грубым ударом. Все случилось так быстро, что Хозяйка не успела пустить в ход сверхоружие, небольшими запасами которого тогда обладал лишь Остров. Не верилось, что экономике Острова под силу было создать атомную бомбу, если бы… Хозяйка не сыграла на алчности промышленных и финансовых воротил вражеской державы. Заводы в Карноке производили обогащение урана, ввозимого из Тира, изготовляли важнейшие детали взрывных механизмов и двигатели для баллистических ракет. Работы щедро кредитовал Банк Магистрата. Эгваль собственными руками ковала оружие, которым Хозяйка грозилась ее уничтожить!

Временно взявший власть в свои руки тогдашний директор ОСС – от него не осталось даже имени, только служебный псевдоним: Бруно – вознамерился было отдать дельцов под суд. Но мятеж задохнулся сразу, как только предприятия и учреждения целой страны остались без зарплаты. Банковский кризис. Извините, бывает. Астер помнил последние судороги «режима меченосцев». Идеалисты и дураки. Даже кровь, которую они успели пролить, оказалась пролитой зря.

Финансовый климат заметно похорошел, когда Ар Солтиг ненадолго вернулся к власти. Еще несколько лет спустя Астер и Андрей тешили себя рассуждениями о том, как это хорошо, прекрасно и замечательно, что они – двое серьезных, ответственных людей, стоят у руля государства. Иллюзии давно рассеялись… Сейчас Астер чувствовал, образно говоря, как его держит за шиворот невидимая, но крепкая рука.

– …Потому, не торопитесь, директор Астер. Нам нужна не авантюра, а надежный и длительный проект…

И еще. Так называемое «дело Лоры Парк». Не мне объяснять вам, что человек, способный единым взглядом, жестом, вскользь оброненным словом… подчинять людей, незаметно навязывать им свою волю… Крайне опасен! Особенно, попади он в политические или финансовые круги… Надеюсь, в ближайшее время вы решите эту проблему.

А сейчас извините, я вас покину. Мне нужно сделать несколько визитов. Мой шофер вас отвезет, подождите его здесь.

Собеседник Астера встал и попрощался кивком, не подавая руки.

Сквозь стеклянную стену Астер видел примыкавшую к дому взлетную полосу и спину уходящего человека. Через минуту небольшой реактивный самолет взял разбег и с ревом, круто взмыл, стремительно набирая высоту. Издалека сверкающие под солнцем крылья с двумя огненными точками двигателей напоминали знак ссудного процента, впечатанный в небеса.