Perpetuum mobile

2. СПАСТИ ДАНИЭЛЯ

Мимо на роликовых коньках проехала девочка с личиком эльфа, сделала изящный пируэт, избегая столкновения с сидящей Нойс. И этим заставила ее подняться на ноги. Хватит торчать у всех на дороге. Добрый человек подал милостыню как раз на скромный перекус. Пусть его дар не пропадет зря. Зажав монету в кулаке, платок небрежно смяла и сунула в карман.

Искать пропитания долго не пришлось – в людном месте Нойс не могла заблудиться. Разве что вся толпа состояла бы из приезжих, не знакомых с этими местами. Легко касаясь мыслью то одного, то другого сознания, она вышла к ближайшей забегаловке.

«Хлебом», доставшимся ей, был солидный кусок запеченной рыбы, завернутый в бурые обрезки вареных водорослей. Ели здесь стоя; Нойс вежливо толкали пробиравшиеся к выходу сытые граждане, и стремящиеся им навстречу голодные. Закончив короткую трапезу, она точно также пропихнулась сквозь толчею, бросая вскользь слова извинения.

После трапезы ее немного разморило, рукавом она утерла пот со лба. Как бы плохо тебе не было, а от хорошей еды настроение поднялось. Всемирный закон. Отгородись от прошлого, его уже нет. Не думай о будущем, его еще нет. Займись сиюминутными делами.

Полчаса спустя в местное отделение Банка Магистрата вошла невзрачно одетая девушка и, никого не спросив, поперлась в офис для крутых клиентов. У нее предельно вежливо осведомились: чего уважаемой благоугодно? Открыть вклад? Проследуйте в общий зал. А здесь, извините, первоначальный взнос не менее пятидесяти тысяч реалов.

Голодранка, похлопав густыми ресницами, заявила, что желала бы а) инкассировать чек, б) прикупить золотых монет. А что касаемо суммы «не менее», не волнуйтесь, ради бога. И вынула из кармана штанов слегка помятую бумаженцию. Чек на предъявителя на девятьсот девяносто девять тысяч реалов.

По одежке встречают, по деньгам провожают. И ваш ум тут не причем. С большими деньгами Нойс всем вдруг показалась очень умной. Не удивило даже ее странное желание не хранить деньги на счету, а рассовать полученные сорок девять золотых монет по множеству маленьких, тугих кармашков в поясе штанов.

Возможно, дама много путешествует – одета, смотрите-ка, очень мобильно. А курс золота последнее время все растет. Чем дальше, тем она будет становиться богаче. Конечно, держать при себе наличные в таком количестве – это риск… Да, а где эта чудачка? Она же только что была здесь!

Никто не видел, как ушла Нойс.

На улице ничто не изменилось. Тот же день, те же облака в высоком, прозрачно-синем небе. Те же шпили небоскребов и обшарпанные стены теснящиеся у их могучих подножий халуп. Те же люди на улицах… Но, словно тень укрыла город.

Бомбардировщики шли высоко, в несколько эшелонов. Четырехмоторные машины, способные нести сверхоружие. Ядерные бомбы, короче. Самолетов было много. Много! Нойс пробормотала ругательство и не услышала собственного голоса. Раздраженный гул воздушных крейсеров висел в воздухе, подавляя все звуки жизни окрест.

Что происходит?! Кажется… она вовремя отоварила чек. Оглянулась. Точно! На большом табло у входа цифры, обозначавшие курс золота, резко поменялись. В сторону повышения, конечно.

Паники на улицах не наблюдалось, но прохожие как-то помрачнели, втянули головы в плечи. Нойс почти бегом поспешила на остановку элекара. Общественный транспорт ходил по-прежнему. Через полчаса Нойс вернулась на тайную квартиру, куда накануне привез ее Кай.

Он оказался на месте, смотрел мрачнее тучи.

– Что-то не так, да? – сказала Нойс.

– «День гнева». Адмирал Гелла взялся за Суор всерьез, произнеся загодя высокопарную речь в Конгрессе. Воздушная демонстрация показывает его решимость и силу.

– А также беззащитность Хонка?

– Войска в город он не введет – не такой дурак. Будет контролировать заранее оговоренные пункты, устроит заставы на выездах. На всех крупных трассах. При желании, сможет устроить нам полную продовольственную блокаду.

– Короче – Суор капитулировал?

– Хонк – да. Что мы можем сделать?

– Ну… суорские партизаны самые партизанские из всех партизан… Да и лидер у них новый, харизматичный донельзя…

– Я только что говорил с Даниэлем. Дело плохо. Они разбиты, поспешно отходят. Потом связь прервалась.

– А что… слышно с… Мариона? – Нойс надеялась, что Кай не заметит, как дрожит ее голос.

– Ничего. Связи как не было, так и нет. Одно время, на наши вызовы приходил кодовый сигнал – работал автоответчик «Тритона». Потом замолк и он.

– Что же делать?

Нойс имела в виду не только ситуацию с «Тритоном», но и вообще, незавидное положение, в котором они вскоре окажутся.

– Не знаю! – свирепо ответил Кай. – Ничего не знаю! Если еще старый осел, Ян… наш главарь Тира, съедет с катушек… А он в стороне не останется, уж поверь. Воспримет действия Андроса Геллы, как личное оскорбление – раз. Как посягательство на зону интересов Тира – два. Ведь ужас, что начнется.

Разведка Эгваль недавно выяснила, что Тиру удалось сконструировать компактный ядерный заряд, который сможет нести крылатая ракета. А уж в ракетных делах инженерам Тира равных нет. После ряда неудач, они создали крылатое чудовище, низколетящее, незаметное для радаров, в полете следующее рельефу местности. Тир даст достойный ответ адмиральским эскападам и нанесет массированный удар по всем стратегическим целям и крупным городам Эгваль. Сделает то, на что когда-то не решилась Хозяйка Острова. В ответ, круглосуточно дежурящие в воздухе со сверхоружием на борту бомбардировщики Эгваль начнут методично стирать протекторат Тир с лица земли.

Это и будет настоящий «день гнева». И божьего суда.

Нойс горько усмехнулась.

– Дуракам закон не писан. Вот уж не думала, что доживу.

…Зачем ввязалась в безнадежное дело? Почему ты здесь, с чужим тебе человеком, пусть даже вы и были однажды близки? Испугалась – вот ответ. Не хочешь… не можешь оставаться одна.

Нойс прикрыла глаза, не в силах вынести зрелища стремительно убегающей назад местности внизу. Полет на легкомоторном самолете, на высоте двухсот метров изрядно действовал на нервы. Да, они получают шанс оставаться незамеченными истребителями противника. Но… легкий перебой в работе двигателя или ошибка пилота… Случись что, ахнуть не успеешь, как будешь докладывать Богу на небесах…

– Не любите летать?

Кай с его заботой. Не открывая глаз, Нойс ответила:

– Не люблю.

Он засмеялся.

– Вы, как Хозяйка Острова. Знаете ли: жестокая, бесстрашная владычица до дрожи в коленках боялась пользоваться самолетом.

– Откуда вы знаете?..

– Да хоть из анекдотов. В каждой шутке есть зерно… Вот послушайте – на другую тему.

Анекдот про Хозяйку. Их высочество предпочитали ездить по улицам столицы в открытом автомобиле и с минимумом охраны. Обеспокоенные соратники предложили для безопасности поменять кабриолет на закрытое бронированное авто и придать ему усиленный эскорт. Дабы оберечь от ненужных случайностей драгоценную особу… Но Хозяйка воспротивилась. «Что вы! Как можно? Люди подумают: тиран едет!»

– Прошли годы, и она таки отдалилась от людей. Нацепила на морду черные очки. Пересела в предложенное когда-то закрытое авто…

Кай замолчал. Нойс знала: он наблюдает за ней. Не утерпела:

– Не разобралась: как вы к ней относитесь?

– Никак. Для меня она не хорошая и не плохая. Жила на свете эдакая особа, дитя своего времени. В ней соединились чаяния множества людей; этот человеческий слой я бы назвал «униженные и оскорбленные»…

– Ясно. Орудие социального реванша. А то, что она была просто человеком… Растерянным, слабым… Ей предначертано – быть жертвой. А вот сумела избежать уготованной участи. И случилось то, что случилось…

– Овечка обернулась волком.

– Опять насмешничаете.

– Вспомнил…

– Очередной бородатый анекдот?

– Правлению Хозяйки не исполнилось десяти лет, как хитроумные эгвальские политики решили покончить с неопытной и прямолинейной неофиткой. Взялась не за свое дело – изволь лишиться головы. Многоходовая комбинация закончилась нападением Народа гор на столицу только-только провозглашенного протектората Тир. И ответной экспедицией Острова против барнабов. Мечта Эгваль сбылась – Хозяйку заманили в ловушку – безнадежная, затяжная война с горцами истощила бы Остров. Протектораты Норденка и Ганы вскоре отпали бы… а Хозяйку, как всякого правителя-неудачника, в те времена ждал неизбежный конец. Свои же удавили бы.

Кай сделал эффектную паузу, ожидая ее реакции, и был разочарован. Нойс упорно играла в молчанку. Пришлось безыскусно закругляться.

– Она стерла страну Барнабо с карты Мира так быстро, что никто ахнуть не успел. Остатки Горного народа подверглись насильственной ассимиляции – так на свет появился мой отец. С моей стороны претензий к Хозяйке быть не может – я бы иначе просто не родился. А Эгваль избежала злой доли исключительно по причине случившегося с их высочеством приступа романтических чувств…

– Что вы. Она банально испугалась. С биологической войной – шутки плохи. А Наоми Вартан, хоть и научилась убедительно играть "железную леди", с великими и рядом не стояла.

– Думайте, что хотите. Я верю, что она отказалась от… радикальных помыслов, не вынеся яростных упреков любимого человека.

– Любимого… Черт! Вы… Так здорово сочиняете, словно сами там со свечкой стояли.

Он хмыкнул.

– Можете раскрыть прекрасные глазки! Идем на посадку. Я здорово развлек вас, правда?.. Осталось минуты две.

– Если не возражаете, я эти две минуты подержу свои прекрасные глазки закрытыми, – отрезала Нойс.

Самолет заложил настолько крутой вираж, что она невольно глубоко вздохнула.

– Все, все. Мы – на земле, – Кай расстегнул удерживающие ее в кресле ремни. Опустился короткий металлический трап и Нойс, неверными шагами, с активной помощью Кая сошла на твердую землю. Это оказалось асфальтовое шоссе, которое их пилот использовал как посадочную полосу. По обе стороны дороги стеной стояли необычайно высокие темно-зеленые деревья. Ветви, покрытые густой листвой, начинались буквально от земли, так что стволов не было видно. Островерхие кроны, как ножи вонзались в бездонное, без единого облачка, небо. Дул слабый теплый ветер, от него по верхушкам деревьев временами пробегала серебристая рябь.

Чтобы совершить посадку в таком месте, пилоту потребовалось незаурядное мастерство. Нойс стало плохо и ее стошнило.

– Сейчас полегчает, – заботливый Кай был тут, как тут. Ничего, кроме горького раскаяния в собственной опрометчивости и сожалений, что оказалась здесь, Нойс не испытывала.

Надо же ей было, совсем недавно, в ответ на заявление Кая, мол быстренько смотается, тут недалеко, километров за пятьсот, забрать дружочка… ляпнуть: «Я с вами!» Он, поколебавшись, согласился – возможно, не хотел оставлять ее одну, вдруг опять сбежит, и уже насовсем… Да и опасность невелика, если действовать сразу, не откладывая в долгий ящик. Они двое и пилот. Самолетик надежный, «Аурелия» – хорошая марка. «Так вы согласны?» – переспросил Кай, и Нойс сумела не дрогнув, ответить: «Да». Как сказал тот святоша? Гордость влетает в копеечку?

Что же до упомянутого Каем «друга», само собой, речь шла о главаре повстанцев Даниэле Боргезе. При первом же серьезном натиске правительственных войск он позорно бежал, бросив вверенных ему бойцов на произвол судьбы. И дожидается в укромном месте, когда его подберут… Кстати, великий вождь, команданте Йерк, говорят, драпанул еще раньше. Да так, что следов не найти.

Даниель. Дан… Лора мечтала познакомить с ним Нойс, глупая девочка – хвастать своим мужчиной перед подругой. Это было еще до того, как Мир узнал о новом командире повстанцев. Он же не может оказаться тем дурачком, что безуспешно ухлестывал за ней в Адонисе? Кажется, его звали так же. Расспросить Кая, как выглядит молодой партизанский генерал? Что за ерунда лезет в голову?.. Случайное совпадение имен, она скоро убедится в этом.

Икнув напоследок, утерла рот рукавом. Увидела в руках Кая фон.

– Вы… идиот… Сигнал моментально засекут…

– У нас нет другой связи. И я недолго.

Черт знает что. Партизанские отряды получают приказы по сотовой связи, пользуясь дешевыми фонами, из тех, что родители покупают чадам младшего школьного возраста. Опереточные вожди возникают ниоткуда и так же скоро проваливаются в никуда.

Кай спрятал фон в карман штанов. Одет он был так же, как Нойс, простолюдином – ни дать, ни взять, брат и сестра. Впечатление простодушного быдла нарушали только «Мини-Крамеры» у обоих. Маленький автомат имеет крепление, с помощью которого его легко носить у пояса. И так же легко вынуть.

Свой, после недолгих размышлений, Нойс предпочла держать в руках. Кай заметил это и мимолетно улыбнулся.

– Ребята скоро будут. Не пугайтесь.

Придорожные заросли зашевелились; оттуда выбрались четверо в полевой (к удивлению Нойс) форме «джунглевого» окраса. Двое несли третьего на сложенных «в замок» руках, четвертый, обвешанный оружием, что твоя елка, следовал за ними.

– Вовремя и очень точно, – сказал вооруженный. – Он потерял много крови, – добавил, имея в виду раненого.

Пояснение адресовалось Нойс, которая не скрыла интереса при виде командира повстанцев. Да, ему крепко досталось. Правая штанина разрезана, видны окровавленные бинты. Левая рука на перевязи. Лицо очень бледное, светлые волосы спутаны. Глаза парня закрыты, но он в сознании.

– Несите в самолет и садитесь сами, – сказал Кай.

Из придорожной чащи хлестнули выстрелы. Кай удивленно оглянулся и тихо осел на асфальт. На груди его неожиданно возникло маленькое красное пятно.

Вооруженный партизан в ответ открыл беспорядочный огонь; двое, несшие раненого, ничем не могли ему помочь. Нойс в это же время, упав на колени, и держа «Мини-Крамер» обеими руками, сделала несколько одиночных выстрелов. И наступила тишина.

Медленно опустив автомат, Нойс огляделась. Ну и дела. Вооруженный лежал на асфальте и был совершенно неопасен, потому что мертв. Кай, чуть поодаль, пытался встать. Из угла рта у него сползла темная струйка крови. Он тянулся к Нойс.

– Так и не успел сказать…

Слабая улыбка сменилась гримасой боли. Кай закашлялся, и умер раньше, чем Нойс успела к нему подойти.

«…Что люблю…»

«Прости. Ничего не смогла для тебя сделать…»

Не надо сожалеть об утрате так и не обретенного друга. Не надо… Забудь его и никогда не вспоминай. Нойс последней взошла по трапу. Раненый сидел в кресле, два его товарища склонились над ним. Нойс пригляделась. Да. Это он. Старый знакомец, неудачливый ухажер.

– Здравствуйте, Дан…

И, жестко, остальным:

– Пристегните его, усаживайтесь сами. Пилот! Рвем когти!

Один из бойцов растерянно развел руками: второй более точно сформулировал мысль:

– Нет пилота. Лгедкое невезение. Шальная пуля… ушел к духам плгедков.

– Выблгосите телго и плгистегнитесь, – ответила Нойс с тем же суорянским акцентом, – Живо!

Тело пилота, с аккуратной дырочкой во лбу, вынесли наружу, подняли трап и закрыли дверь. Нойс уселась на еще теплое сиденье, тщательно пристегнулась. Действовала, не раздумывая, подчинившись наитию. Быть может, догорают последние секунды ее и ее спутников жизней. Пусть. Смерти нет, пока ты жива.

…Скорее убираться отсюда, скорее… Мысль болью пульсировала в голове, Дан застонал. Все кончено. Девчонка (ему сначала показалось, что это мальчик, подросток), явно неопытна. Видно, что силится собраться, взять себя в руки. Что же ты? Словно откликнувшись на неслышный зов, девочка тронула ключ зажигания. Ну, вот, молодец. Вспоминай, вспоминай, тебя же наверняка учили чему-то, раз ты так глупо и отважно взялась за дело… Ноги на педали, разворачивай против ветра.

Ему представилось, что он сам сидит за штурвалом. Лента шоссе бежит, ускоряясь, навстречу, сливаясь в туманную полосу. Впереди стена леса, там дорога круто поворачивает. Вверх? Рано. Рано… Пора! Штурвал на себя, легонько, чуть-чуть. Зеленые кроны уходят, проваливаются вниз. Вот так. Еще полетаем. В глазах мельтешат цветные пятна, нехорошо. Спокойно… спокойно. Глубоко подышать, пока в голове не прояснеет. Нельзя ему терять сознание. Никак нельзя…

Он все же утонул в беспамятстве, в блаженной безмятежности небытия. И вынырнул. К свету, к боли. Убедившись, что курс верный, успокоился. Высота – километра два с небольшим. Хороший обзор, так идти легко. Не заблудишься. А засекут и собьют… ничего не поделаешь. Он опять потерял сознание.

Лора позвала издалека, он поспешил к ней. Сожалея, что не успевает, что счастливый сон уходит, и он пробудится, так и не увидев ее…

Очнулся вовремя, чтобы выправить посадочную глиссаду – тот плавный, стелющийся к земле путь, который приведет самолет к благополучной посадке. Закрылки выпущены, газ убавить. Внизу обширное кукурузное поле (здесь этот гибрид чаще называют «малли»), места хватит. Дан все же чуть-чуть ошибся, и самолет приложило крепко, но шасси выдержали. Подпрыгнув, машина пронеслась по воздуху с десяток-другой метров и опять жестко коснулась земли, на ходу ломая молодые стебли… Вот и все… Все…

Его бесцеремонно трепали по щекам… Чего им надо? Почему не хотят оставить его в покое? Он сделал все, что мог.

– Дан! Сколгее…

Двое его верных товарищей. Последние, кто уцелел вместе с ним в том злосчастном бою. Нет… Их же не двое… Где мальчик… девушка… что пыталась держать штурвал вместо него?

Она сидела в пилотском кресле, недвижима, до крови прикусив нижнюю губу. Грудь ее медленно вздымалась и опадала в такт дыханию. Так дышит человек лишившийся сил. На рубахе под мышками расплылись мокрые пятна пота.

Это – явь. А все, что до этого видел Дан – было болезненным сном.