Perpetuum mobile

12. ЗАВЕЩАНИЕ ХАЙД

Здесь город заканчивался. Он сошел на нет незаметно: небоскребы сменились обшарпанными пятиэтажками, те двух или трехэтажными халупами – постройками прошлого века. Затем последовали деревянные, заброшенные лабазы, особенно угрюмо выглядящие в предрассветном сумраке… и впереди открылась всхолмленная равнина с редкими купами деревьев. Слева свинцовой гладью простерлась река.

Корман и Хайд остановили стиксов, спешились. Двое сопровождавших их бойцов остались верхом, зорко оглядывая окрестности. Кругом стояла неправдоподобная тишина.

– Где-то рядом… – сказала Хайд. – Если разведчики не ошиблись… с перепугу. Мало ли что могло почудится.

Корман показал вперед, туда, где небо светлело, готовясь встретить солнце.

– Смотрите чуть в сторону, потом прямо. Видите?

Хайд приложила руку ко лбу козырьком.

– Да. Вроде туманной дымки. То она есть, то нет.

– Как прозрачная полусфера. Но я хорошо вижу ее боковым зрением… Метров сто в поперечнике. Что будем делать?

– Откуда я знаю. Давайте отойдем вон под ту развесистую клюкву, сядем, подумаем.

Краешек солнца выглянул из-за далеких холмов. Хайд села, вытянув ноги. Корман примостился рядом. Земля была теплой и сухой. Сегодняшний день обещал быть жарким.

Хайд пошевелилась. Недовольно хмурясь, стащила с правой ноги ботинок, сняла носок, вывернула и старательно вытряхнула.

– Перестаньте коситься на меня, Корман. А… впрочем, мужчина всегда смотрит женщине на ноги и на зубы.

– Я еще смотрю на кисти рук.

– Гурман.

Она обулась.

– Впечатления?

– Не понял…

– Да все вы поняли, Корман. Как я – на ваш взыскательный вкус?

– Само совершенство. Изящные ступни, с высоким подъемом… ладные икры…

– О, давайте-давайте, подымайтесь выше… во мне еще много чего интересного.

– Стройные бедра, симпатичный зад… и еще более симпатичный передок. Если б я мог вытряхнуть вас из штанов… но за вашей спиной висит очень несимпатичный мне автомат…

– Я и так могу врезать, что мало не покажется.

– Вот и поговорили. О любви, поэзии и истинных ценностях в жизни.

– Ага… Эй, смотрите, Корман!

– Я ничего не вижу.

– Вот именно. Впереди больше ничего нет.

Она вскочила на ноги, свистнув, подозвала стикса.

– Возвращаемся, Корман!

– Но…

Она зло оборвала его:

– Призраки играют с нами в прятки. Нам не выиграть…

Стикс Кормана поднял голову и глухо зарычал на бесшумно скользящий в розовеющем небе новтеранский мобиль.

Возвращались в угрюмом молчании. Хайд заняла место в голове их маленького отряда. Когда проезжали мимо дощатого приземистого строения – заброшенного склада, все четверо стиксов разом насторожились. Корман прислушался. Ничего. Между улицей и «шедевром» деревянного зодчества лежал небольшой пустырь, отгороженный хилым забором. Если что-то и привлекло внимание стиксов, то на таком расстоянии оно недоступно человеческому уху.

Серая от старости деревянная стена дрогнула, как от напора изнутри. Стикс Кормана хрипло мяукнув, присел, как перед прыжком. Хайд что-то неразборчиво крикнула. Корман увидел, как лопаются и отлетают в сторону доски, открывая черный проем, в котором клубилась пыль.

Сопровождавшие Кормана и Хайд двое бойцов, ребята не из пугливых, выдали подряд несколько автоматных очередей. Из разверзшейся дыры никто не показывался. Бойцы обменялись взглядами, сменили обоймы и добавили еще огоньку.

«Балбесы. Патронов им не жалко…» – подумал Корман. – «Но, худо то, что мы стали тени пугаться. Сарай-то рассыпается от ветхости, сам по себе…»

Стикс дернулся, едва не сбросив Кормана, и стал медленно отступать назад. Пасть оскалена, уши прижаты к голове.

В темноте сарая что-то шевелилось, еще более черное. Выругавшись, Корман сорвал с плеча автомат и, тщательно прицелившись, дал короткую очередь. И замер, пораженный.

То, что выползало из темноты, походило формой на паука. Такое же приплюснутое, мохнатое черное тело с маленькой головой. Маленькой по отношению к туловищу. А туловище было размером с автомобиль!

Чудовище медлило. Мертвенно сверкнули глаза, размерами с чайные блюдца. Потом оно начало расти ввысь, поднимаясь на длинных, членистых ногах.

Корман, сжавшись, приготовился стрелять снова. Когда увидел, как Хайд, подбодрив стикса, перемахнула через штакетник. Усидеть на неоседланном звере при этом очень трудно – нужен большой опыт езды. Хайд же проделала маневр небрежно, как человек с врожденным чувством равновесия.

Гигантский паук поднял две передние ноги, готовясь нанести удар. Но Хайд и ее стикса это не испугало. Бесстрашно они направились к возвышавшемуся над ними, словно небольшая башня, чудовищу. У Кормана крик застрял в горле…

Черная громада заколебалась, подалась назад… Паук вползал обратно в пролом в стене и через несколько секунд растворился в нем. Хайд обернулась. Корман с досадой сделал знак бойцам; «за мной», и все трое последовали путем Хайд. Но стикс Кормана не стал сигать через забор, а нашел широкую прореху и скользнул в нее.

Хайд дожидалась их молча; по ее лицу нельзя было угадать, о чем она думает.

– Вы дьявольски неосторожны! – упрекнул ее Корман. – Отойдите! Вдруг он опять полезет…

– Кто? – спросила Хайд. – И откуда?

У Кормана отвисла челюсть. В косых утренних лучах он совершенно отчетливо видел перед собой стену, сложенную из плотно пригнанных досок. Шершавых, серых от старости, с черными овалами сучков. И абсолютно целых, если не считать свежих следов от автоматных пуль.

Дотронулся ладонью. Онемело уставился на Хайд.

– Что вы видели? – необычайно мягко спросила она.

– Паука… Высотой с дом… Он…

– А солдаты?

Оба затараторили наперебой. Видели разное: один – непомерной величины осу; другой – змею длиною с пожарный шланг.

– Всё – большое и ядовитое. – Хайд пожала плечами. – Детские страшные грезы…

Корман сильно потер руками лицо.

– Как поняли… что это – галлюцинация?!

– Когда видите сон – вы его именно видите. Когда во сне с кем-то беседуете – вопросы и ответы вспыхивают в вашем мозгу. Запахов тоже нет, как и вкуса пищи… Эти страшилки появились и исчезли беззвучно. Ваши пыхтенье, взвизги и паническая стрельба – не в счет.

– Мы не визжали… – угрюмо возразил Корман.

– Наверное, мне показалось… Извините.

Хайд словно окружало невидимое облако спокойствия и уверенности в себе. Корман подумал, что не будь ее с ними, они трое бились бы сейчас в истерике, и выли от страха.

– Новтеране? – спросил он.

– Где-то работает пси-генератор.

– Что же делать?

– Ничего. Игнорировать морок, говорить на отвлеченные темы. Всё. Линяем отсюда.

Корман уже знал о пристрастии Хайд к подзабытым жаргонным словечкам и понял ее.

На обратном пути им несколько раз виделись сны наяву, но они не были пугающими. Стиксы же вообще перестали беспокоиться и шли ровно, без понуканий. Хайд непринужденно болтала о всякой всячине: от брачных обычаев давно вымерших барнабов, до секретов быстрого и дешевого строительства.

– Выкапывается большая, круглая, неглубокая яма. Заливается водой. Кидается глина, солома, немного конского навоза. Молодые, крепко сбитые женщины, подоткнув подолы, месят глиняно-соломенную смесь ногами до готовности. Деревянная, смоченная водой форма заполняется и опрокидывается. Готовые блоки сушат на солнце и складируют «стенками-пирамидками» с пропусками для воздуха. Потом за дело принимаются строители… и пошло-поехало.

Саманный дом стоит больше ста лет, в жару держит прохладу; а в холода – тепло.

– Где ж вы холода видели? – усмехнулся Корман.

– В предгорьях Арктиды смена климата довольно заметна. Забыли? Почти четыре года зимы… как вам?

Корман досадливо тряхнул головой. Хайд слишком рано сменила тему. Перед его взором стоял деревенский пейзаж и сельские красавицы месили глину длинными стройными ножками.

– Я не жил в Арктиде… И не встречал охотников добровольно туда переселиться. А вы там бывали?

На лицо Хайд легла тень.

– Бывала, – коротко ответила она.

Пасторальные сновидения наяву окончательно оставили Кормана. Голова его прояснилась. Так. Хайд знакома ледяная Арктида, но она не хочет об этом говорить.

– Заранее извиняюсь за неприятный вопрос. В холодных краях… вы отбывали срок?..

– …Нет. Инспектировала концентрационный лагерь. Запоздало извиняюсь за неприятный ответ.

– Хм… Я не знал, что у ОСС были… исправительные заведения в тех местах…

– У ОСС их там не было.

– Значит… это дело рук министерства внутренних дел.

– Нет.

Корман оглянулся. Двое его бойцов держались позади, близко, но недостаточно, чтобы подслушать его с Хайд разговор. Стиксы, конечно, не в счет. Они разбирают человеческую речь, за исключением сложных абстрактных понятий. Но никому ничего рассказать не смогут. Ведь люди плохо владеют их языком.

Кроме Объединенных стратегических служб – военизированной разведывательной и контрразведывательной организации; и МВД Эгваль, в стране нет иных правоохранительных органов. Частные охранные и детективные агентства – мелочь, по сравнению с ними. Разве что Детективное агентство Гариг сильно обнаглело в последние годы… но, опять же, ему не сравниться по своим возможностям с государством.

– Где ж вы добились высокой должности? И отчего ее лишились?

Хайд игнорировала вопрос. Корман досадливо прикусил губу. Она нагло врет. Выдумывает на ходу, чтобы лишний раз покрасоваться. Исключая ОСС, ей негде было получить звание и должность, дающие право инспекции закрытых учреждений. Разве что в «REG» наняться. Он чуть не рассмеялся над дурацким предположением. Ra Exelensa Gardano – Служба безопасности Ее высочества. Карательный орган Острова. Прекратила существование после разгрома Империи Хозяйки. Корман вдохнул сквозь стиснутые зубы. Вот почему Хайд больше не работает там.

Потер лоб. Чушь! Ерунда! У Нины Вандерхузе, взявшей ныне псевдоним «Хайд», и без того – богатая биография. Да, она побывала на Острове, в коротком плену у Хозяйки, но вскоре была освобождена, после взятия Вагнока Ариэлем Солтигом. Эпизод с карьерой Нины в REG никак не втиснуть в ее жизненный путь.

Если только вся ее, известная Корману жизнь – не фальшивка от начала и до сегодняшнего дня. Он покосился на Хайд. Их стиксы шли бок о бок. Она ответила ему спокойным и ясным взглядом.

Это – взгляд палача?

Четыре старые пятиэтажки образовывали большой внутренний двор. Проходы между ними строго охранялись. Получилось что-то вроде крепости, как назвала это Хайд. Опять ее слабость к атрибутике минувших времен… Впрочем, долго обороняться здесь со стрелковым оружием, только и оставшемся в распоряжении отряда Кормана и Хайд было невозможно.

– Нас опрокинуть – плевое дело…

Хайд с Корманом разместились в гостиной одной из квартир на втором этаже. Жильцов всех давно попросили вон, Корман расплатился расписками и с тревогой гадал, что будет дальше. Пока авторитет Спутницы в глазах властей Хонка оставался достаточно высоким.

– Что вы, Корман! Нас – больше тысячи. Вооружены, сильны, молоды. И с деньгами.

– Это – вы называете деньгами?!

На свежеотпечатанном разноцветном бумажном прямоугольнике, очень похожем на стореаловую купюру, красовалась мужественная, пусть и слегка лысоватая, физиономия. Под портретом полукругом шла надпись: «Теодор Корман».

– Почему – нет? Деньги – то, что берут в уплату. А их берут.

– …

– Хочу, Корман, чтобы вы разыскали мне одного человека. Он живет, точнее жил здесь лет десять-пятнадцать назад. Вряд ли далеко переехал. Вот адрес. Жеом Киано.

– Кто таков?

– Найдете – увидите, узнаете.

– Очень точный ответ, – проворчал Корман. – Хорошо, я займусь. Платить ему тоже придется «тем, что берут?»

– Ему не нужны деньги. Он – очень странный.

– А в моем понимании – он первый нормальный человек, которого доведется встретить, – сказал Корман и вышел.

Жеом Киано оказался подвижным мужчиной средних лет, со жгуче-черной вьющейся шевелюрой.

– Жена ушла в гости, так что можем поболтать без помех.

Он показал Корману на кресло, сам же уселся на вертящийся стул перед аппаратом видео. Квартира была просто и скромно обставлена, но видео у Жеома, как заметил Корман, было последней модели. И какое-то уж больно «навороченное».

– Я добавил памяти и разогнал процессор… – похвалился Жеом.

– Раза в полтора?.. – вежливо поинтересовался Корман.

– В десять.

Корман присвистнул.

– Как?!

– Придумал охлаждение жидким азотом.

– Так вы – физик? – догадался Корман.

– Из непризнанных. Но, раз у вас ко мне письмецо, значит кто-то в меня верит.

Он вскрыл пакет, переданный Корманом. Там оказался плотно исписанный лист бумаги, и фотокопия какой-то научной статьи.

Быстро прочел письмо и кинул на стол. Немного промахнулся и листок спланировал на пол. Корман нагнулся и любезно подал его Жеому. Очевидно, писано рукой Хайд. Беглый взгляд, который только и позволил себе Корман, выхватил строки: «…насколько верными представляются Вам выводы давней работы Левкиппы Картиг «О фрактальной природе пространства-времени…»

Жеом Киано с улыбкой принял помощь и пояснил:

– Семнадцатилетняя Левкиппа подавала большие надежды, как математик, но… не судьба. Это – ее единственная самостоятельная работа, которая стала известна много лет спустя. Она до сих пор до конца не понята.

Схватил карандаш, написал короткую записку и вручил Корману.

– Мой адрес электронной почты. Благодарю за визит. Заходите, если что. И передавайте привет…

– Обязательно.

Корман встал, обменялся рукопожатием с Жеомом. Выходя, бросил взгляд на фотографию на стене. И чуть не вздрогнул. Фото: мужчина в инвалидной коляске и стоящая рядом женщина с детски простодушным лицом – было ему знакомо. Впервые он увидел его мальчишкой, когда подобрал в школе газету, оброненную господином директором. Любопытно было листать то, что читают взрослые. Многое непонятно, что-то скучно, а что-то пугало. Например: «Злодейская шутка».

Некий юноша тяжело болел, не мог самостоятельно передвигаться, и жил в интернате. Однажды, когда его вынесли во двор, подышать воздухом, ветром с его головы сорвало панаму. Инвалид беспомощно смотрел, как ее мотает по земле.

Психически неполноценная девушка, тоже из клиенток этого заведения, работала здесь же санитаркой. Это было всё, что позволял ее примитивный интеллект. Она подобрала утерянную молодым человеком шляпу, принесла и аккуратно надела ему на голову. Так возникла эта любовь.

Закон запрещал вступать в брак недееспособным. Однако нашлась богатая, вздорная дама, сказавшая: «Интересная получится шутка!..»

Хозяйка обладала огромной властью. Свободно путешествовала (под вымышленными именами) по враждебной ей Эгваль. Неуловимая для контрразведки, делала, что хотела. Вздумалось поглядеть, что выйдет из союза двух калек, значит, издевательскому опыту – быть. Никто ей не помешал – деньги в наш просвещенный век решают все.

Странно, что оба ущербных оказались счастливы. «Я – его руки, а он – моя голова», – говорила она, и добавляла, что он научил ее понимать показания часов. «Я без нее – никто», – говорил он. Они жили долго и умерли в один день.

– Мои родители, – пояснил Жеом Киано. – Болезнь не дала отцу развиться физически, а матери интеллектуально. Но гены у обоих были абсолютно здоровые. Ее высочество это поняла. За что ей бесконечная благодарность.

Затем Корман посетил местное отделение Банка Магистрата. На самом деле – давно уже филиала Банка Эгваль, но историческое название сохранилось. Когда авто с Корманом и четверкой вооруженных бойцов подкатило ко входу, появился банковский служащий с нервно бегающими глазами. Уж не заявились ли дорогие гости с реквизицией?

Корман поспешил его успокоить. Никто не думает обижать уважаемый банк. Частная собственность превыше всего.

– Я хочу снять деньги со счета. Это – моя охрана.

– А… э-э… извольте…

Чинуша сделал приглашающий жест и натянуто улыбнулся.

Провожали их несколько лиц более высокого ранга. Пока люди Кормана грузили ящик с золотыми червонцами в джип, банкиры стояли у входа, наподобие почетного караула. На их физиономиях играли довольные улыбки. Обобрали солдафона! Генеральские погоны носит, а туп как пробка – ничего не смыслит в котировках. Согласился на самый грабительский обменный курс.

Корман распрощался и отбыл. Откинувшись на сиденье, сардонически ухмыльнулся. Банковское дело – опасное для здоровья занятие, ибо затмевает разум. Да, господа финансисты, вы нарисовали в своих бухгалтерских книгах очередную бешеную сумму за несколько килограммов монет из желтого металла. И радуетесь, как малые дети, слепившие пирожок из грязи. Каков процент! Какая прибыль! Какие деньги снова у вас есть! Да? У вас на руках клочок бумаги весом в полграмма и на нем несколько микрограммов чернил. Корман вспомнил, что современные банковские документы еще более эфемерны, поскольку хранятся в памяти электронных вычислителей. В виде магнитных записей. И рассмеялся уже в голос.

Мир, возможно, гибнет. Но банкиры будут «делать деньги» до последней минуты его существования.

По возвращении Корман прошел в квартиру, которую занимала Хайд. Доложил о сделанном, она спокойно кивнула. Взглядом показала на диван. Садись, мол. Сама примостилась в обшарпанном кресле. Перед нею, на столе лежал плотно исписанный лист бумаги. Хотела отдать его Корману, но вдруг нахмурилась, словно не предусмотрела чего-то и только сейчас вспомнила.

– Я понимаю эгвальскую скоропись, – сказал Корман. – Впрочем, вы наверное, удивлены, встретив генерала, вообще умеющего читать.

– И обладающего чувством юмора. Тогда возьмите. Есть дело, которое не закончил мой… погибший друг, Ольгер Кай. Я не уверена, что люди, которых он отправил на опасное задание, так же не мертвы. Если да, то придется начинать с начала.

Корман вгляделся в неровные, извилистые линии – стенографическая система записи, популярная среди студентов.

– Не вижу здесь списка отряда, что Кай отправил к… «центру Мира». И кто у них за старшего.

– Потому что я не знаю. Стоит ли тратить время (которого у нас нет) и силы (которых мало) на выяснение их судьбы? Начнем заново. Теперь вы знаете, что там сокрыто и чему оно должно было послужить.

– Не верится… Дьявольский мираж какой-то.

– Тем не менее. Завладейте им и…

– Да уж. Подарочек свыше… или…

– Гостинец от Сатаны.

– Но Сатана – один из исполнителей воли Божьей.

Корман встал и Хайд тоже. Бумагу, что она дала ему, свернул и спрятал в нагрудный карман.

– Что ж. Да исполнится воля Его. Ваш план кажется мне безумием.

– Мне тоже. Но сейчас, когда над Миром царит загадочно молчаливый Скайтаун, мы имеем право быть немного сумасшедшими. Разве нет?

На выходе Корман обернулся.

– Давно хотел сказать. Вам идет военная форма. Временами вы слабы, вздорны, капризны. Но, по натуре – боец.

– Спасибо. Вы тоже – не промах. И больше не боитесь меня.

– Как набравшийся опыта змеелов. Не боюсь, но опасаюсь. До свиданья. Я буду внизу, во дворе, вместе со всеми.

Появился Ао.

– Зеркала отрегулированы, Спутница.

– Хорошо, Ао. Светострел я установлю сама. А теперь идите, оба. Мне надо побыть одной.

Когда стемнело, Корман вышел во внутренний двор, образованный четырьмя домами, где разместилась его небольшая армия. На каждой из четырех крыш были установлены по два зеркала. Это была еще та задача, найти походящие, достаточно большие и с правильной поверхностью, без дефектов и изгибов.

Корман поправил себя: семь зеркал и один светострел. Электрический фонарь, испускающий тонкий, не расходящийся луч. Изобретен на Острове. Применяется как целеуказатель, иногда, как средство ослепления противника. На короткое время. Умные головы предсказывали, что с повышением мощности луча светострел превратится в серьезное оружие.

– До этого еще далеко, – услышал он голос Хайд.

У маленькой жаровни собрались несколько бойцов. Подогревалось что-то съестное и Хайд получила свою порцию.

– Хотите?

– Я поужинал, спасибо, – отказался Корман. – Вы опять притворяетесь чтицей мыслей? Поймали мой взгляд, брошенный на крышу, где Ао дежурит у светострела…

– Что-то вроде. А будь я настоящей пси, вас бы это смутило?

– Немного. Так вы согласны, что светострел в перспективе – оружие,?

– Конечно.

– Говорят, у Хозяйки был такой. Наследие древних. Единственный в своем роде. Поражал противника тепловым лучом.

– Угу. А в видимом диапазоне луч у бластика был синий.

– Бластика?..

– «Бластик» – это маленький бластер. Карманный боевой лазер.

– …

– Про «метаморф» будете спрашивать?

Она опять угадала его мысли и Корман пожал плечами.

– Мне неудобно любопытничать. Ведь вам пора.

– Да, Скайтаун скоро в зените. Видите тень среди звезд?

Корман сдержанно кивнул, хотя меж лопаток пополз мороз. Бойцы жались к стенам зданий, центр двора опустел. Один за другим погасли фонари у подъездов.

– Ну, я пошла…

– В сей исторический момент вы собираетесь предстать пред высшим (чтоб он лопнул) разумом, кушая блинчики с мясом?

– Вот именно.

– Ни пуха, ни пера.

– Катитесь к черту.

Хайд вышла в центр квадратного двора, ее фигурка быстро затерялась в темноте.

«Ни зги же не видно», – подумал Корман. – «Не споткнулась бы…»

В темноте зажглась светлая звездочка – фонарик в руке Хайд. В ответ над крышами зданий, на высоте пяти этажей вспыхнули, перекрещиваясь, ярко светящиеся зеленые линии. Луч светострела, отразившись поочередно от всех зеркал, вернулся туда, откуда был выпущен.

Хайд стояла точно в центе двора, невозмутимо доедая блинчик. Вот она облизала пальцы, и уселась на землю, обхватив колени руками. Взглянула наверх, и сразу опустила голову.

Корман вдруг увидел внутренним взором, как выглядит вся картина сверху. Четкая геометрическая фигура. Сигнал? Накануне Хайд умолчала об этих деталях. Сказала лишь всем:

– Может, ничего не выйдет. Иначе: ждите меня. День или два. Надеюсь, вернусь. Когда нет: ваш командир – Теодор Корман. Слушайте его и повинуйтесь.

Корману показалось (или это устали глаза от яркого зеленого света?), что вокруг Хайд сгустилась легкая дымка или туман. Потер глаза… Да. Ее сжавшаяся фигурка стала словно окружена стеклянно блестящей сферой… Хайд снова поглядела вверх, но уже не опустила голову, будто лучи светострела больше не слепили ее.

Корман пригляделся… Правда, или ему показалось? Почти невидимая сфера, поглотившая Хайд, не касалась земли, а вместе с Хайд висела в воздухе на высоте около полуметра.

Внезапно, она рванулась вверх с непостижимой скоростью и исчезла из виду. Сердце Кормана сжалось от ужаса. Ничто живое не может выдержать подобного ускорения!

И грянул гром, когда воздух устремился на пустое, образовавшееся после исчезновения сферы, место. Треск вылетающих из стен оконных рам смешался со звоном битого стекла. Бойцы с криками, закрывая головы, устремились прочь от летящего на них стеклянного града.

А над ними продолжало пылать зеленое сияние…

С орбитальной высоты многократно преломленный зеркалами луч светострела был виден, как горящая во тьме восьмиконечная звезда.

Герб Новтеры.

Ао молча протянул Корману полевую сумку – бывшую собственностью сперва Дана Боргезе, потом Хайд. Кроме уже знакомого стеклянно шарика и старого письма, написанного неведомому «герою», там обнаружилось еще одно. Адресованное лично Корману.

Подробная и четкая инструкция, что ему делать, когда Хайд больше не будет рядом. Изложенная так же спокойно, как записка жены мужу, что купить из провизии. Но в письме Хайд речь шла о делах более серьезных и страшных.

В последнем абзаце ее деловитый тон смягчился.

«…пришло время признаться, что третировала вас из суеверной боязни вновь потерять друга. А вот врагов моих никакая зараза не берет. Я долго думала и решилась. Если выбирать между вами и мною, то жить должны вы – человек, который сможет изменить Мир. От меня толку мало – на своем пути оставляю за собой лишь нелепые ошибки, хаос и смерть.

На всякий случай, прощайте и примите мой привет, полный благодарности и любви».

– Я не смогу, – сказал Корман. – Будь оно все проклято! Не смогу.

– Но вы должны, – ответил Ао. – А то получится, что все тысяча триста девяносто четыре года от прибытия «Аванты» люди жили напрасно. Все пойдет прахом.

– Мне больно разубеждать тебя, Ао. Не хочу покушаться на твою веру. Но «Аванты» никогда не было. Ее существование физически невозможно. Сказка в утешение. Что мы, якобы, потомки умных и сильных людей, сошедших с небес. А не произошли от грязной, вонючей местной человекообразной обезьяны.

«Аванта» должна была строится на орбите около материнской планеты. Как говорится в легендах: ее вес, при полной заправке, – десять миллионов тонн; население – сто тысяч человек. Для того, чтобы все это только доставить на орбиту (скажи мне, Ао, как?!), людям легендарной «Земли» потребовалось бы столько времени, что они трудились бы до сих пор.

А потом надо было разогнать ее до околосветовой скорости. Прости меня, Ао. Я не верю в Небесных отцов – Сеятелей и завещанную ими миссию.

Корман вздохнул и мрачно закончил:

– А просьбу Спутницы выполню. Чего бы мне это ни стоило…

Он прогнал мысль о том, во что это выльется для всех остальных.