Perpetuum mobile

19. «АВАНТА-17». ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ МИРЫ

Энвер Бернстайн. Легенда об «Аванте»

(О ложной идее межзвездного ковчега)

Вместе с болезненным любопытством Эмти испытала странное разочарование. Это, что ли, камера эвтаназии? По размерам и убранству похожа на обыкновенное жилье на четырех человек, но Эмти здесь одна. Гуч Майорана, и остальные двое ее оставили. Непонятно. Сейчас случится что-то, от чего она упадет замертво? Пожала плечами и улеглась на просторную софу в центре комнаты. О, водяной матрас! Лежать удобно; Эмти решила, что вот сейчас и умрет. Ей стало тепло и хорошо. Веки отяжелели и сомкнулись сами собой. «Вот всё, что…» – незавершенная мысль растаяла, не оставив после себя ничего.

…Она стояла на городском бульваре, и что-то вокруг было не так. Всё было не так! Дома стали больше и выше, а город… Перестал быть уютным и безопасным, окружающим ее со всех сторон. Эмти глянула вверх и чуть не упала от внезапного головокружения. Там, над нею, города больше не было! А была прозрачно-голубая бездна с белыми клочьями… Дыма? Ее овевали токи воздуха, странно непостоянные, как будто гнавшие воздух вентиляторы были неисправны и работали с перебоями.

Вдали Эмти увидела здание, еще выше остальных. Сверкающей колонной оно возносилось вверх, Эмти задирала голову, где же там крыша у этого домищи? Но взгляд беспомощно скользил, не в силах ни за что зацепиться. Чем выше, тем титаническое сооружение выглядело все более тонким; без следа истаивая в сумасшедшей, повисшей над головой пропасти. Эмти застонала и повалилась на землю без чувств.

Второй сон оказался не менее пугающим. Эмти висела в черной пустоте. Внизу виделся разноцветный, пестрый ковер, сотканный из голубых, белых, зеленых и желтых лоскутов. Там было еще множество цветов и оттенков, но по краям ковер был отчетливо голубым. Был он еще странно выпуклым, и чем дальше, тем больше. Через какое-то время Эмти поняла, что под нею в бездонной пустоте плавает огромный разноцветный шар. А совсем рядом Эмти увидела металлическую стену того огромного здания, на которое ей так невыносимо было смотреть в прошлом сне. Сейчас это была пытка вдвойне, поскольку Эмти уже не могла видеть и его подножия. «Все равно я знаю, откуда оно растет», – утешила она себя. «Значит, и конец ему должен быть».

Хорошо, когда спишь – можно делать, что хочешь. Эмти обнаружила себя летящей вверх вдоль гигантского здания, и решила, что оно очень похоже на обыкновенный технический тоннель. Только непомерно большой. Далеко вверху к нему прилепился крошечный цилиндрик. Как бумажный фунтик на ниточке. Он рос, рос и рос… Пока не стал таким огромным, что невозможно объять взглядом. Эмти подумала, что сейчас ударится об него и разобьется насмерть. Вскрикнула… и изумленно примолкла.

Она была в Городе. Дома. То есть, не совсем дома, а в этой странной комнате, куда ее привели Гуч Майорана и…

У ее постели примостился на вертящемся табурете тот самый, второй. Которого она недавно так здорово лягнула. Он пристально посмотрел на нее, хитро усмехнулся. При этом у него в уголках рта и под глазами собрались мелкие морщинки. А большущая залысина делала лоб этого человека огромным. Он представился:

– Гинж Ферми. Как спалось, красавица, что приснилось?

Эмти тихо ответила:

– Я не знала, что она такая большая. Родина всех людей. Земля. Я видела причал – орбитальную башню; и «Аванту» на заправке.

– Отлично, – кивнул Ферми. – Отдыхайте. Обед принесут.

Он встал и ушел. Когда за ним еще не закрылась дверь, Эмти услышала возглас Майораны:

– А с совестью не советовался?..

И ответ Ферми:

– При чем тут совесть? Это – отличная прикладная психология!

Утром Эмти пробудилась от внезапной вспышки ужаса. Она опоздала на работу! Такого с ней никогда не случалось. Никогда! В следующую секунду поняла, что находится не в своем боксе 1003, а… Ну, да. Именно там, непонятно где. На столике рядом с постелью сервирован завтрак. Эмти вздохнула, пожала плечами, и отправилась умываться. Потом прикончила завтрак – странно иметь хороший аппетит, когда тебе умирать.

Сунула пластиковые тарелку и чашку в утилизатор, задумчиво облизала ложку и хотела отправить ее туда же.

– Извините… можно, войду… – нерешительный голос Майораны позабавил Эмти. Он ее стесняется?

– Да, входите, – сказала Эмти и подумала, что было бы, если бы она ответила: «Нельзя».

Он осторожно присел на стул, аккуратно повернулся к Эмти. Ферми вчера вел себя совсем не так. Увереннее.

– Когда мне умирать? – спросила Эмти.

Майорана пригладил ладонью темные, зачесанные назад волосы. Его полные губы сложились в несмелую улыбку.

– Вы помните наш главный закон? «Каждое дело для своего человека…»

– И каждый человек для своего дела. Я помню.

– Впередсмотрящий в последние годы… нарушал этот закон. Он не справился с делом… вернее справился недостаточно хорошо. И совершал поступки… нужные не для дела… А ему лично.

Майорана говорил неуверенно и с трудом.

– Вы… поступили плохо… по отношению к нему. Но… он вас спровоцировал.

Пластмассовая белая ложка, которую Эмти, позабыв, так и держала в руке, упала на пол.

– И что же… – шепотом спросила Эмти.

– Вы не вполне отвечали за свои действия. Это… учтено в решении. В течение десяти лет вам отказано в переводе в следующий ранг. А еще вам поручат выполнить одну кропотливую и… утомительную работу по настройке специального оборудования. Там нужны внимательность и точность. А по прошлым тестам у вас… в этом плане – отличный результат.

Голова у Эмти на минуту закружилась, но она взяла себя в руки. Все хорошо. Все будет хорошо. Случилось то, на что не смела надеяться.

– Спасибо вам… Гуч Майорана… За все… – голос ее дрогнул.

Он поднялся.

– У вас еще день – отдыхайте. Потом получите инструкции.

После его уходя Эмти бросилась навзничь на постель. Не в силах сдержаться, несколько раз ударила кулачками по мягкому и упругому водяному матрасу. Ее простили! Она останется жить. Потом вспомнила Впередсмотрящего и заплакала.

– Успокойся, Май. Не горячись!

Гинж Ферми глядел набычившись, его тонкие губы сжались в ровную линию. Отчего Главный Инженер напоминал рассерженную лягушку.

– Она – ребенок, согласен. Это и хорошо. Знаешь, на Земле был такой род занятий: «спортивная гимнастика». Девочки 12–14 лет вытворяли сумасшедшие, головокружительные, смертельные трюки. Весело, непринужденно и со вкусом. Потому что, в силу детского легкомыслия, не задумывались насколько это опасно. А взрослая, двадцатилетняя гимнастка, пытаясь повторить аналогичное упражнение… свернула себе шею.

– Твое сравнение неправомерно…

– Еще как правомерно! Эмти, не понимая опасности, проделает все четко и правильно. Тем более, что здесь значительных физических усилий не требуется. Сиди себе и реагируй. Я не нахожу лучшей персоны для нашей задачи. А ты?

Майорана молча помотал головой.

– Вот так-то. Брось хандрить, Май. Мы не посылаем ее на смерть. Сложное задание для младшего техника? Да. Но владеющее ею чувство вины играет нам на руку. Она будет стараться.

Кажется, Майорану он убедил.

– Продолжай с ней работать. И… еще одно. Ни в коем случае Эмти не должна догадаться, что малейшая ошибка убьет не только ее, но и все сто тысяч населения «Аванты»! Включая нас с тобой. Поэтому, будь осторожен в словах и поступках. Я тебя умоляю.

Практически везде во Вселенной пространство – плоское, а потому – неинтересное. Что интересного в ледяном катке или в площадке для стоянки автомобилей? А вот маленькая щербинка на ледовом покрытии… и вместо очередного па… фигурист с размаху шлепается на «пятую точку». Зрители смеются. А лежащая на асфальте дощечка с торчащим гвоздем… и, пожалуйста. Владелец авто орет благим матом, требуя компенсации за проколотое колесо.

Интересны только особые точки пространства. Про так называемые «черные дыры» много не скажешь – обыкновенный «полюс второго порядка». Банальная воронка. Чем ближе к ней подбираешься, тем резче возрастают силы тяготения и приливные воздействия. Это – когда твоя голова притягивается к черной дыре намного сильнее, чем хвост.

– Ага. Потом голова – отдельно, хвост – отдельно, – сказала Эмти.

– Верно, улыбнулся Майорана. – Размечет по кочкам.

Но есть другие вещи, гораздо занимательнее черных дыр. Видела ли Эмти распустившуюся розу? Ага, в дендрарии. Обращала внимание, как всё туже скручены лепестки к центру бутона? А если каждый лепесток мысленно продолжить вовне? Он будет становиться чем дальше, тем всё более плоским…

– Они же перекроют друг друга!

Вот так и лепестки пространства во множестве перекрывают друг друга, нигде при том не соприкасаясь. Чтобы перейти с одного на другой, надо сперва подобраться как можно ближе к центру «цветка», где все его бесчисленные лепестки скручены воедино.

Таких «цветков» во Вселенной – великое множество. Они соединяют в себе множественные параллельно существующие миры. И называются такие круговерти существенно особыми точками пространства. Каждая СОТ обладает уникальным свойством.

В окрестности существенно особой точки сходятся все возможные миры, за исключением, быть может, одного.

– А если нужен тот один, исключительный?

– Путь к нему – найдется где-то в другой СОТ. Сама понимаешь: цель одна, а дорог – тысячи.

Цель «Аванты» – найти мир, пригодный для жизни человека. Чтобы его согревала звезда класса G – ее излучение не вредит человеческому организму. Чтобы расстояние планеты от звезды обеспечивало подходящий диапазон температур. В среднем +15 по Цельсию. Но и плюс-минус должен быть не слишком велик. Сила тяжести должна быть примерно равна земной – это в полтора раза больше, чем на «Аванте».

– Придется долго привыкать, – заметила Эмти. – Еще атмосфера, чтобы не задохнуться. От ноль пять до полутора или двух. Соответственно, парциальное давление кислорода – 21%.

Как техник, Эмти мыслила в привычных ей категориях.

– Странно, что мы делаем это сами. «Аванта» же – не велокар, чтобы рулить ею вручную…

– Если бы Впередсмотрящий не вмешался в программное обеспечение, замыслив его улучшить! Ему представлялось, что он обнаружил в нем ошибки.

– А это так?

– Кто знает…

– Надо взять бэк-ап. Из архива.

– Так и сделали. Но… вдруг Впередсмотрящий оказался прав? И навигационная программа – не точна?

– Я поняла. Кому-то контролировать прохождение. Неужели… мне?!

– Нам с тобой.

– Это хорошо. А то я представила себя… наедине с этим. И испугалась.

– Бояться нечего. Я – рядом.

Два навигаторских кресла в рубке управления. Две фигуры, затянутые в сенсорные костюмы. Шлемы на головах. Глаза закрыты очками-экранами. Каждый из операторов видит пространство впереди «Аванты». Не совсем таким, каким бы его увидел невооруженный человеческий глаз. Мчащимся с недоступной воображению скоростью, весящим несколько миллионов тонн ковчегом можно управлять. Для этого не нужно ни рычагов, ни кнопок, ни отдаваемых голосом команд бортовому компьютеру. Едва заметное движение рук, легкий поворот головы… «Аванта» отзывается на «язык тела».

Но слушается она лишь одного из двоих. Сенсорное управление у Гинжа Майораны – отключено. Эмти Гартойг об этом не знает.

Дорог тысячи, но не каждая проходима. Широкая просека вдруг заканчивается обрывом. А вьющаяся вдоль каменной стены скользкая тропка выведет вас к цели. Или же, поманив обманчивой легкостью, дальше станет все круче опускаться вниз, а на обратный путь из западни ваших сил уже не хватит. Из двух, сколь угодно близких вначале тропинок, одна выведет, куда надо; а вторая может закончиться в гибельной топи. Или обе дороги окажутся ложными.

У каждой существенно особой точки – свои существенные особенности, простите за каламбур. Разобраться с ними помогает специальная компьютерная программа, над которой работали лучшие умы человечества. Ничтожные изменения гравитационного поля и электромагнитного излучения; искажение вида созвездий и допплеровский сдвиг в звездных спектрах… Много факторов надо учесть навигационному компьютеру, чтобы найти путь в этом спрессованном хаосе. На котором «Аванту» не погубят сверхмощные поля гравитации или потоки жесткого излучения.

И придет время, когда ковчег попадет туда, где множество «лепестков пространства» почти соприкасаются между собой. Где неисчислимые миры, прямой путь между которыми занял бы миллионы лет, лежат буквально «друг на друге». Как витки горной дороги, на которой путники свободно перекликаются, не повышая голоса; меж тем как они разделены днем утомительного пути.

Когда «Аванта» подойдет достаточно близко к СОТ, она будет существовать одновременно во всех окружающих СОТ мирах! Или так: человек, находящийся на межзвездном ковчеге, в этот миг будет наблюдать проходящий перед его внутренним взором феерический калейдоскоп миров. Человек этот должен быть уверенным в себе, бесхитростным и наивным. Он не растеряется, не впадет в панику от фантастического сна наяву, не сойдет с ума. Он скажет: вот то, чего я хочу! В то же самое мгновение один из призрачных миров станет реальным. Так это будет выглядеть для наблюдателя на «Аванте». На самом же деле, она исчезнет во всех «плоскостях бытия», кроме одной.

И якорем, поставившим миллионнотонный колосс в избранную тихую гавань, будет мысль и воля одного человека.

Если все пойдет, как надо. Если Эмти справится. Помочь ей некому. Помешать тоже. Все население «Аванты» погружено в искусственный сон. Гуч Майорана также погружается в забытье. В его наушниках тает вялое бурчанье Ферми: «Баиньки, Май, может проснемся… где-нибудь…»

Нет никакой роли масс в Истории. Всегда решает только личность. Никто не помешает Эмти Гартойг – Впередсмотрящей «Аванты-17».

…Основной фактор обратной связи в сенсорном костюме – боль. С этой точки зрения кресло сенс-оператора некоторые остроумцы сравнивали с пыточным. Эмти уже перенесла несколько приступов, начинавшихся с легкого дискомфорта и кончавшимися уколами, как от разрядов тока. Всё это терпимо, хотя очень неприятно. С течением времени волны боли накатывали реже, но… становились сильнее. Она встревожилась.

– Май!.. – слабо окликнула Майорану, и не услышала ответа.

Что усилило ее панику.

– Ма-ай!!..

Последний удар боли заставил ее глухо застонать. Что-то не так. Эмти попробовала варьировать курс «Аванты» – но ничтожные девиации не дали результатов. Маневровые двигатели могли вызвать значимое изменение траектории полета только на длительном промежутке времени – дни, месяцы… годы. В распоряжении Эмти оставались часы, минуты. Секунды.

Отчего-то вспомнила, как однажды на соревнованиях, разогнавшись на велокаре, нечаянно вылетела с проезжей части на тротуар. Тряхнуло так, что чуть не откусила себе язык. Вот смеху было… не для нее, а для остальных. Тех, кто видел ее конфуз.

– Май… – почти шепотом. Нет ответа.

Главным двигателям – обратная тяга. Готово. Подача энергии. Есть. Запуск. Эмти неподвижно замерла, ожидая. Каждый из главных двигателей, по сути – огромный линейный ускоритель. Ионизированные атомы рабочего тела разгоняются до околосветовой скорости и выбрасываются наружу. Этого не случалось уже давно. Период ускорения закончился годы и годы назад, сменившись полетом по инерции к давно обнаруженной СОТ. На то, чтобы добраться до нее, потребовалось около сорока лет – дольше, чем рассчитывали.

Если бы сейчас кто-то оставался на безлюдных улицах Города, он ощутил бы странное. Как будто улицы стали слегка наклонными. Чуть-чуть, самую малость. Минута за минутой уклон возрастал, пока не составил примерно 15 градусов. Это соответствовало ускорению в 0.1g. Не много, почти не мешает пешеходам… Но, сопоставьте с начальной массой ковчега в 10 миллионов тонн, из которых 9 приходилось на рабочее тело – обыкновенную воду. Получите представление о невероятной мощи двигателей «Аванты».

Эмти это, разумеется, не удивляло. Она родилась на ковчеге и все, связанное с ним, воспринимала, как само собой разумеющееся. Как и почти полное отсутствие сверстников. Детей здесь мало, они призваны заменить выбывших. Другие дети, во множестве, родятся после. Криобанки спермы и яйцеклеток охраняются на «Аванте», как самая большая ценность на свете. Да так оно и есть.

Ее скрутил сильнейший приступ боли, который тут же прошел. Задача обратной связи – не убить сенс-оператора, а дать ему понять ошибочность его действий.

«Я всё делаю правильно… Правильно!» Она стиснула зубы, готовясь к новому удару боли и он пришел. Слабее предыдущего, но намного длительней. Эмти хрипло задышала, губы ее искривились в муке, по подбородку поползала струйка пены. Эмти ничего больше не видела, ее затягивало в бездонный водоворот, откуда не было возврата. Оставалась мысль, за которую Эмти цеплялась, как за последнюю спасительную, ниточку. Ниточка становилась тоньше… тоньше… пока не порвалась со слабым хрустальным звоном.

На экране визуализатора перед креслом безжизненно затихшей Эмти, «Аванта» смотрелась длинным, блестящим цилиндром. Внезапно вырвавшийся из его торца луч отобразил включение маршевых двигателей на подходе к СОТ. Экстренно тормозящий ковчег походил на огненный меч, погружавшийся в разверстую черную пасть.

– Мои поздравления, Май… – Ферми смотрел сердито-благодушно; он умел делать эдакий двойственный вид. – Звездочка класса G0 в восьми световых годах отсюда. Я задействовал «Браге», пусть ищет.

Майорана согласно кивнул. Электронный телескоп «Браге» – он один способен дать ответ на единственный вопрос. Есть ли у звезды, ставшей к ним ближайшей, планеты? И есть ли среди них терраподобные?

Ответ от «Браге» поступил скоро. У звезды класса G0, массой 4.18, радиусом в 11.5 и светимостью в 99 солнечных – обнаружена планета на расстоянии в 9.985 астрономической единицы. Расчетные световое излучение и радиация на поверхности планеты идеально соответствуют норме. Еще одна планета, прямо-таки сестра найденной, отыскалась на удалении в 10.796 а.е.

– Хмм-м… – промычал Ферми, – там должно быть попрохладней… Ладно, подойдем ближе, разберемся.

При нынешнем «тау», равном 7 – соотношении корабельного времени и времени вселенной, «Аванте» потребуется чуть больше двух корабельных лет, чтобы войти в новооткрытую планетную систему. Конечно, при скорости в 0.99 световой дорога по внутренним часам займет годик с хвостиком; но лишний год уйдет на торможение. Иначе «тихая гавань» промелькнет за бортом почти мгновенно, только ее и видели – несколько часов и тю-тю…

А если произошла ошибка, и ни одна из двух планет, по какой-то причине не подходит для людей? После торможения шансов на новую попытку не останется. К тому времени водяные баки «Аванты» почти опустеют. И заправиться будет негде. Межзвездный ковчег – средство одноразовое. Собран на геостационарной орбите. Необходимые для этого материалы и оборудование подняты туда с помощью орбитального лифта – колоссальной башни высотой в пятьдесят тысяч километров. История ее строительства – это отдельная повесть, которую можно было бы рассказывать долго. Башня стояла, как вызов небесам и не рушилась под собственной тяжестью по одной единственной причине. Ее поддерживала центробежная сила, порожденная вращением Земли. Через орбитальную башню в баки «Аванты» закачали воду. Для этого потребовалось три месяца. Затем опробовали маршевые двигатели. Еще месяц на доставку людей, тех отчаянных и отважных, которым уже нечего терять на истерзанной родине человечества…

Потом «Аванта-17» отправилась в свой первый и последний полет. Остальные 16 кораблей серии ушли раньше, самый первый – за десять лет до того.

Гинж Ферми очнулся от раздумий, поднял взгляд на Майорану. Главный ученый терпеливо ждал.

– Переходим в режим торможения. Оповестить людей о сроках прибытия. Блюстителям – полную готовность, а то чую, случится всенародный праздник. Чтоб прошел аккуратно и дисциплинированно.

– Девочка обрадуется, что всё получилось. Пойду, скажу ей. Я проверил запись. Снижение скорости всего на тысячную процента перевело нас на правильный трек…

– А? Какая де… Ах, ну, да…

– Она вышла из комы. Врач выпишет ее через три дня… И, представь, наконец прояснилось, в чем состоял глюк в навигационной программе. Если бы не Эмти…

– Ладно-ладно. Разделяю твой восторг. – Ферми плотно сжал губы, давая понять, что разговор окончен.

Два года спустя (по корабельному времени).

Гинж Ферми коротко объявил:

– Экстренный совет по предложению инициативной группы собран. Присутствуют: от высшего технического и инженерного слоя – Гинж Ферми; от научного – Гуч Майорана; от… группы граждан… Эмти-402.

Он намеренно подчеркнул номер, но Эмти никак не отреагировала на шпильку главного инженера. Майорана залюбовался ею. За два года Эмти подросла, окрепла и больше не выглядела замухрышкой. Смотрела открыто и весело.

– От граждан, (мы собрали 46 тысяч голосов, я напомню), предлагается изменить план высадки. Вот уже полгода разведчики живут в Новом Мире и сведения – самые благоприятные.

– Ага. От вида зверюги, фотостат которой висит у Гинжа Майораны над рабочим столом, у меня до сих пор нервный тик начинается. Как это… смиле… смилу…

– Смилодон. – подсказал Майорана, – Так назывался древний зверь на Земле, давно вымерший. Саблезубый тигр…

– Жиль – командир разведчиков, назвал их стиксами. Они плотоядные хищники, но не враждебны к человеку. – вставила Эмти. – Жиль считает: это…

– Знаю-знаю, – замахал руками Ферми, – бредовая теория о разумных зубастых и четвероногих. Разведчикам просто повезло, что звери пока не распробовали чужеземного мясца.

Майорана вновь взял слово:

– Мы также считаем, что план надо расширить. Остров посередине внутреннего моря – да, пусть будет нашей основной базой. Но мы предлагаем заселить весь тропический пояс.

– Плюс 10 в среднем, тоже мне, тропики… – усмехнулся Ферми. – И полпланеты в снегу.

Слабая улыбка тронула губы Эмти.

– Со временем прозрачность верхнего слоя атмосферы увеличится. Май считает, что инерция климата велика, но через триста лет он станет теплым.

– Ну-ну, голубушка. Вы со столетиями накоротке. А нам надо решать насущные вопросы.

Майорана сказал:

– Можно ничего не менять, оставить в силе прежние наработки. Как тебе придется по вкусу командовать людьми, среди которых почти половина с тобой не согласны?

– «Каждое дело для своего человека и каждый человек для своего дела», – процитировал Ферми.

– Полет завершен и закон изменился… – начала Эмти.

– КТО это сказал?!

– Жиль говорит, что…

Ферми сдержал гнев. Командира группы разведчиков к порядку не призовешь, пока сам не окажешься на поверхности Нового Мира, да с большой группой блюстителей. Одно утешение, что и Жиль, как его… не сможет вернуться на «Аванту», чтобы здесь смутьянствовать. Посадочные модули – суть средства одноразовые, как и весь ковчег.

– Личный номер этого… вашего друга?

– Его зовут Гилберт Амброзо. Он и его товарищи больше не пользуются личными номерами. Я тоже верну себе имя, когда буду там.

Ферми долго молчал, глядя перед собой.

– Изменение к плану, предложенное гражданами – принято. Благодарю за обсуждение.

Эмти и Майорана вышли вместе.

– Видите, Май, мы его убедили!

– Мне понравилось, как вы отстаиваете общие интересы. У нас три дня, чтобы определить подходящие места высадки по всему Миру. Архив съемок местности открыт для общего доступа.

– Спасибо, Май! Знаете, что я думаю? В будущей истории Мира вы станете легендарным героем.

Майорана сдержал улыбку. Эмти все еще – наивная девочка. У потомков будут свои заботы и свои герои. Через четыре поколения имена первопоселенцев забудут.

– Спасибо. Помните? Наш с вами модуль – 222.

– Здравствуй Жиль. Поверни чуть камеру, чтобы я тебя видела. Вот так. Спасибо за фильм, что ты прислал вчера. Я выложила его для всех. Мир прекрасен. Что смеешься? «Поля под снегом и дождем?» Это – не навсегда. Мы скоро увидимся воочию, а не так, как сейчас. Я познакомлю тебя с Гучем Майораной. Он очень хороший человек. Не хмурься. У нас с ним ничего нет из того, что ты подумал. Наш модуль – 222. До встречи… мой дорогой.

Постой! Нет, все хорошо. Просто, мне почему-то тревожно. Девчачьи страхи. Помнишь стихи, что ты мне прислал? Не извиняйся, я быстро раскусила шифр. Так вот: последняя строфа… На крайний случай, только тебе! Не спрашивай, как. Сумела. Я тебе верю, помни! Ты будешь осторожен. Сотри запись. Пока!

Посадочные модули имели форму чечевицы и являли собой стандартные аппараты аэродинамического спуска, вмещавшие до 6 человек. Обязательным элементом каждой квартиры в Городе были два посадочных модуля. Пассажирский и грузовой. Каждый модуль снабжен необходимым аварийным запасом, средствами радиосвязи, и, на первых порах, мог служить надежным и прочным временным жилищем.

Когда наступит время, модули покинут «Аванту». Центробежная сила, порожденная вращением ковчега вокруг продольной оси, отведет модули на безопасное расстояние, где они смогут включить тормозные двигатели. Тогда и наступит время финального аккорда! Великий полет окончательно завершится. Разумеется, не для всех одновременно. Спешка уместна только при ловле блох и казнокрадов. Процедура высадки растянется примерно на неделю.

На экране визуализатора перед Гинжем Ферми прокручивался список модулей.

…

221 – исправен.

222 – исправен.

223 – исправен.

224 – !!! поврежден теплозащитный слой.

225 – исправен.

…

Пальцы Ферми шевельнулись. «Переименовать: 222 в 000; 224 в 222; 000 в 224». «Удалить из списка: 224». «Обоснование: серьезная техническая неисправность».

«Проверка окончена». «Готовность к высадке: ПОЛНАЯ».

«…И обратил Сеятель к Миру свой милосердный взор. И увидел Он, что нет ловца на зверя и рыбака с неводом, и некому бросить зерно в землю. И молвил: «Да будет так: я сделаю это сам». И семь дней и ночей падали брошенные им зерна и выходили из них мужчины и женщины. И не было в Мире места, куда бы не пало благодатное семя…»

Модуль-222 начал разрушаться на высоте восьмидесяти километров, когда прогорело днище с нарушенной теплозащитой. Он резко накренился, автопилот не смог выправить такое сильное отклонение. Струя сверхраскаленного воздуха ворвалась внутрь модуля, вспоров его, как нож убийцы вспарывает грудь жертвы. После чего Модуль-222 распался на три части, которые, в свою очередь, стали делиться на всё более мелкие фрагменты. С каждой секундой их становилось больше, они лились огненным дождем… и гасли, сгорая дотла, не достигнув поверхности. А стратосферные ветры развеяли их пепел над Миром.