Первый шаг Некроманта. Том 3

Глава 15 Третий слой

Мы упали, будто со второго этажа. Рука предательски хрустнула в плече. Её всё ещё держало жирное пузо раздувшейся мрази. Широко улыбаясь, Артист нагнул голову вниз, любуясь беспомощностью своего врага. Гнилой частокол зубов намекал о возможном пиршестве, а свисающие тряпки его губ подтянулись, оголяя ещё и серые дёсны.

Удивительно, но мы видели друг друга. Как будто наши контуры подсвечены белым в этой темноте и даже цвета различались. Когда я смотрел со второго слоя, тут была беспросветная мгла, но сейчас, находясь внизу, я понимал, что это не так. Здесь тоже был свой мир. Только я его не мог рассмотреть из-за нависшего сверху живота.

Руку, попавшую в биологическую ловушку, снова окутал барьер. За последние три дня я поднял церковную магию до пяти процентилей и уже мог позволить себе такие локальные фокусы. Это было лучше, чем оставаться внутри пузыря и не двигаться совсем.

В общем, как только конечность попала под защиту, я хотел взорвать это чудище. Существовал риск, что меня всё-таки заденет, но деваться некуда. Однако за секунду до использования стихии огня, я вспомнил одну неплохую технику.

«Экспансивный барьер», — прозвучало в голове голосом Вани, и плоть урода тут же растолкало в стороны, порвав мерзкий живот. Я отскочил назад и принялся лечить себя некромантией. Мой противник выглядел сейчас, будто ему в живот угодило невидимое пушечное ядро.

Меня, конечно, радовали вывалившиеся внутренности, но когда Артист снова менял личину, я заметил, как тот наращивает объём лёгких.

«Он приспосабливается!»

Тогда как я уже всё — не мог дышать. Со всеми этими скачками и движениями у меня окончательно израсходовался кислород. Вот-вот начнётся драка, а я не смогу даже нормально дать отпор. Но тут второй голос в голове сделал подсказку.

«…используй, когда в следующий раз в тень войдёшь».

Бенкендорф, мать его! Как в воду глядел. Я сунул руку в карман и судорожно нацепил себе на рубашку квадратный значок-артефакт.

«И как его использовать?»

Чёрт. Я не знал. Но сейчас это была не самая серьёзная проблема, потому что, когда я поднял голову, то понял — мы попали в гиблое место. Я смотрел за спину выпрямившемуся Артисту. Тот вырос аж на три метра, а его грудь выпирала так, словно он съел колесо. Ухмыляясь, некромант смотрел в мои удивлённо раскрытые глаза и думал, что всё — он победил.

Но правда заключалась в том, что никто из нас в этот момент не победил. Точнее, нас обоих сейчас как победят — мало не покажется. Свора теневых рыцарей беззвучно мчалась со спины Артиста. Их было больше десятка и все разной степени разложения. У кого-то часть лица была ещё целой, у кого-то и вовсе блестел один череп, но передвигались они для полуразложившегося состояния весьма бодро. Впереди всех на обглоданной временем лошади стремился врезаться в чужака их командир.

Меня начало трясти от нехватки кислорода, и палец нечаянно проткнуло иглой, в этот раз до крови. Я почувствовал, как она высасывается артефактом.

«Туда что встроен сумеречный гем?» — на последнем издыхании подумал я, и тут мне в ноздри хлынул приток свежего воздуха.

Я даже сначала удивился, не веря своим глазам. С опаской вдохнул второй раз — работает! В голове засветился обратный отсчёт: одна минута. Вот что, значит, приготовил мне Христ: возможность дольше находится в тенях. Спасительную минуту дыхания.

«И не прогадал».

Копьё командира врезалось сзади в ничего не подозревавшего некроманта. Ведь он мог чувствовать либо живое, либо мёртвое, а сумрачные воины ни к одной из этих категорий не относились. Оружие вылезло из груди, и теперь удивлённый взгляд кидал уже Артист.

Пешие отряды тоже присоединились к атаке на гиганта, не замечая меня. Я же скользнул тенью назад и притворился местным, покрыв себя двойником. Вдруг прокатит? Но видимо эти суровые ребята были слишком заняты крупногабаритной добычей, не размениваясь на мелочи.

Я смотрел, как острые мечи кромсают Артиста в мясо. Тот отбрыкивался и даже смог убить троих одним махом, но подкрепления всё приходили и приходили. Гора дымящихся трупов росла, но это не волновало бездушных рыцарей. Они словно неотвратимое зло накатывали и накатывали.

Стоило некроманту потерять ногу, как всё — его уже не отпустили. Он пыжился отрастить новую, прятался за шматами мяса и сала, но твари с методичностью бездушных скотобоев разделывали его тушу под корень. Звуковая магия в теневом пространстве, увы, не работала, а всё своё искусство некромантии он вложил в модификации собственного тела, вот и не мог дать достойный отпор.

Тело обступили со всех сторон и я уже не видел, что там творилось. Мясо отбрасывалось в задние ряды. Оно падало на землю, и некоторые рыцари кидались на него оголодавшие, готовые жрать эту мерзость за милую душу.

И я понял почему: те, кто отведал человечинки с «поверхности», тут же сами обрастали свежим мясом. У некоторых начали проглядываться утраченные черты лица: впалые дыры носов заполнялись хрящами, а в глазницах, словно бутоны набухали глазные яблоки, и распускались, когда на них прорисовывалась радужка. Снова живые, снова умеют улыбаться и плакать.

Один такой рыцарь снял шлем и вытирал глаза от слёз радости, но в какой-то момент увидел меня. Мы смотрели друг на друга.

В прошлом это точно был человек. Изысканные линии лица, благородный высокий лоб, чуть вьющиеся волосы и прямая горделивая осанка — когда-то он был дворянином, а на его потрёпанной броне красовался герб, на котором всадник убивал медведя.

Но флёр настоящности и человечности развеялся, когда губы этого господина почернели, а рот раскрылся, превращаясь в круг из тени. Из неё раздался звук сквозняка, дующее длинное «У-у-у-у».

Я выстрелил ему прямо в пасть огненно-каменной пулей, разорвав башку.

«Не свисти, а то денег в доме не будет», — тут же раздался в голове голос Семёна, отчитывавшего Егорку.

Что-то мне сегодня много голосов чудится, подумал я. Надо отсюда как-то выбираться. Скоро закончится время, отведённое орденом святого Георгия.

Я решил «отъехать» ещë дальше и удивился, что территория, доступная мне на этом слое гораздо больше, чем на первом, но всё равно я быстро упëрся в невидимый барьер. Подняв голову наверх, понял, что тут такая же система «люков» с белым просветом, вот только до них надо ещë добраться.

Осмотревшись, я нашëл гору с какими-то круглыми окатышами. При ближайшем изучении я узнал в них Сумеречные гемы. Да те самые, что мешками грузят церковники для закрытия слабых Брешей.

«Так вот где они берут этот ресурс в таком количестве! На втором слое я точно не видел ничего подобного, а здесь их навалом».

Рассматривая эту гору «драгоценностей», я чуть не проворонил атаку сзади — всë-таки увязался случайный теневой прилипала.

Я разнëс рыцаря выстрелом огненной пули и хотел было уже карабкаться наверх, как заметил, что труп будто исходит дымкой.

«Аластор, некогда, что ты делаешь⁈» — ругал я сам себя, но любопытство ко всему магическому не устояло. Я сполз с горы и подбежал к поверженному врагу. Стоило его коснуться рукой, как всë тело, будто краска осьминога в воде, распалось и заструилось дымкой, а на пол шлёпнулся твёрдый предмет.

Перед тем как таймер оповестил окончание действия ордена, я в последний раз вдохнул побольше воздуха и нагнулся подобрать странный объект.

Им так же оказался сумеречный камень.

«Заряженный!»

Он не был столь мощным, как гем для набора процентилей в церкви Клирикрос или как тот чëрный обелиск, вылезающий из центра арены после победы на дуэли, но в нём горела сила.

Мощность камня сопоставима с убийством двух-трёх отступников, а это весьма и весьма недурно…

«Наверх», — подсказал мозг.

Я мигом положил камешек в карман и побежал обратно карабкаться к пульсирующему белому отверстию. Вдали рыцари после ожесточённого сражения доедали Артиста и были заняты восстановлением своих тел, но вскоре они переключатся на меня, так что нельзя терять ни секунды.

Некромант положил много врагов, но в бою дыхание — важная штука, так что долго он не смог продержаться. Даже седьмой шаг не спас от такой страшной смерти.

Оказавшись на самом верху, я потрогал ладонью потолок. Он был упругим как кожа. Нужно было собраться с мыслями, прежде чем приступать к заклинанию, иначе второй попытки не будет. За сегодня я использовал гемофорсную технику уже четыре раза из шести доступных. Медитации быстро расширяли возможности моего тела, так что в будущем я верну себе безостановочное использование порезов.

Задача заключалась в пробитии материи третьего слоя с одновременным вживлением двух ножей. Теневой, к сожалению, я потерял, но у меня был ещё один запасной, спрятанный в жилетке в кожаных ножнах. Не мог я себе позволить мирную жизнь, потому везде брал оружие. В этот раз это здорово выручило.

Я полоснул по правой и левой ладони лезвиями и поднял руки, уперев кончики артефактов в потолок, а затем провалился в медитации на второй уровень Бытия. Предстояла сложная задача — одновременное создание сразу двух одинаковых теневых заклинаний. Одно я поручил своему клону, а на втором сосредоточился сам. Это действо требовало в два раза больше времени на подготовку, потому я и использовал медитацию.

Работа была проделана в срок. Открыв глаза, я увидел, что ко мне уже бежит толпа голодных рыцарей, а парочка так и вовсе карабкается по горе.

Заклинание сработало, но мускульной мощи не хватало. Я напрягся из всех сил, но тщетно: еле-еле на треть ножи погрузились в этот слой. Мне нужно было срочно что-то придумать, потому что прерывать действие уже запущенной теневой магии нельзя.

За ногу схватились и в следующую секунду вогнали мне меч прямо в живот. Тот вышел насквозь, и в этот момент всё вокруг резко остановилось. Выброс адреналина и осознание, что остановка может быть конечной заставили меня бороться. Я снова прыгнул на второй план Бытия и начал поднимать ногу для удара, одновременно пытаясь расщепить своё сознание на ещё один клон.

«Слишком опасно, но лучше так, чем подохнуть».

Это было болезненно — гораздо хуже, чем обычная рана мечом. Мозг использовал максимум ресурсов. Разогнанный поток сознания одновременно анализировал, принимал решения и фантазировал, выискивая наилучшее применение уже имеющимся возможностям.

Я покинул медитативное состояние и оттолкнул от себя рыцаря. Тот не выпустил из руки меч и полетел вниз, а у меня тут же открылось внутреннее кровотечение.

«Его залечим на поверхности, не отвлекайся», — подсказал «новичок» и сотворил руническое заклинание воздуха, которое можно было использовать стопами. Меня приподняло в невесомости, а ножи моментально вошли на всё лезвие внутрь. Потоки воздуха отталкивали всех желающих мне навредить и одновременно давали мне силу для разрезания теневой материи.

Я впечатался в потолок, едва не отпустив ладони.

«Чёрт, надо под углом, руки не свести вместе».

Новый клон подкорректировал вычисления и справился с задачей. Мышцы и связки стонали от напряжения, и тут я пожалел, что не уделял им должного внимания. Меня потащило вперёд. Параллельные порезы вспарывали плоть третьего слоя, но надо было свести ножи вместе. Как только я это сделал, то вылетел оттуда на второй «этаж» как пробка из шампанского и распорол сразу же потолок второго уровня. Он порвался мгновенно, выпустив меня в такой родной серый мирок.

Понимая, что стресс продлится недолго, я выбрал ближайшее «окошко» и сиганул в него. Лёгкие жадно захватили такой приятный, такой желанный воздух. Пусть в нём чувствовалась копоть, но ничего, потерплю. Я лежал на траве метрах в пяти от самого поместья, полыхающего огнём.

Отдышавшись, прижал руки к животу и провёл анализ повреждений. Чудо, но печень не задело, клинок прошёл аккурат между органами, повредив диафрагму и немного кишечник. Я приступил к лечению и через три минуты уже готов был вставать. Благо маны на всё хватало с лихвой, и именно ей я компенсировал недостаток техники. По ощущениям всё сделал правильно — нигде не болело.

Оглядевшись, я увидел выжженный след на траве, ведущий далеко за пределы поместья.

«Ваня!»

Кинувшись его искать, я облазил всю округу и нигде не обнаружил. Наконец, в отверстие проломленных ворот вбежала группа магов, и среди них вдалеке я узнал Бенкендорфа. Работники Тайной канцелярии оцепили дом и кричали, чтобы все выходили с поднятыми руками.

Предателей заставляли тратить всю ману и, завязав глаза, увозили по тюрьмам ради дальнейшего допроса. Роду Неклюевых грозил обряд забвения, запрет на магическую деятельность и внушительные тюремные сроки. А вот графу светила вышка за предательство интересов родины. Провести отступника внутрь Бастиона — это грубейшее нарушение безопасности.

— Что с Ваней, — спросил я Христа, когда начался весь этот обыск и аресты.

— Нашли, жив.

— Состояние? — уточнил я.

— В коме, — покачал головой шеф охранки, — боюсь, он стал овощем Артём.

В первую секунду я не поверил услышанному, ведь новость о том, что друг жив, вытеснила всё остальное.

— Это как? Что с ним?

— Его здоровье поддерживают некроманты, — хмуро ответил мужчина, — уточняй у них. Прости, у меня сейчас много дел, что по Артисту? — обернувшись, поинтересовался он.

— Убит, — махнул я рукой и поплёлся в Ложу, куда и увезли Ломоносова.

«Стал овощем», — проносилось в мозгу, и сразу же перед глазами замаячил образ Ивана: весь такой правильный из себя, иногда робкий, мягкий с детьми и женщинами, но сильный духом и закалëнный множеством испытаний.

«И что вы хотите сказать, что всë? На этом его путь будет закончен? В дрянной потасовке?»

Я не любил заниматься самоедством, но сейчас где-то там, в голове, ковырялся червячок сомнения. Он обвинял в случившемся меня, что не стоило вот так проявлять слабость, что надо быть всегда хладнокровным и просчитывать каждый шаг.

Да, оно так, но даже я не железный и могу сделать что-то на эмоциях, а тут такой случай — угрожали жизни близкого человека. Не знаю, какой чёрствой скотиной или трусом надо быть, чтобы на такое не ответить. Тем более всë было под контролем — его не должны были тронуть неклюевцы.

«Не должны, но тронули».

— Как он? — спросил я у некроманта, что сейчас проводил сеанс лечения. У него была нашивка на плече «V», означавшая пятый шаг.

Бенкендорф выбил сильного лекаря для Вани, но не лучшего.

— Стабильно плох, — ответил вставший некр, — мы не знаем, что с ним. Залечили ожоги и несколько переломов, внутренние органы целы, но что-то не так. Надо подождать ночь, посмотреть, как будет вести себя организм.

Я решил сам проследить за его состоянием, потому остался ночевать в госпитале при Ложе. Ломоносову выделили отдельную палату, самую лучшую.

Каждый час Ване становилось хуже, но как только дежурный некромант подходил с процедурой лечения, хворь тут же отступала.

«Если бы его лëгкие были забиты маной, то он бы уже умер», — рассуждал я про себя, — «Кашель, кровохарканье, невозможность дышать — всë это отсутствовало. Лежит почти здоровый на вид, даже румянец вон какой».

Наутро пришëл некромант шестого шага и тоже не смог внятно сказать, что происходит, но одно мы выяснили точно — без ежечасной подпитки Ване не жить.

— Сколько будет стоить продержать его тут до выяснения диагноза? — спросил я некроманта — "шестëрку'.

— Мы не рекомендуем этого делать. Формально он мëртв…

— Но его мозг, сердце и остальные органы работают, — возразил я. — Он абсолютно здоров, только попробуйте отказать ему в помощи, — предупредил я его. — Сколько?

— Скорее всего, ему как ликвидатору позволят лечиться ещë неделю, но, сами понимаете, он не единственный больной и по бумагам проводится как… — некромант хотел сказать «как труп», но осëкся под моим взглядом, — как особый случай, — выпутавшись, закончил он. — А дальше: пять тысяч рублей в день за двадцать четыре процедуры, палату и круглосуточный уход.

— Я согласен, — ни секунды не думая, ответил я, — будет вам пять тысяч в день, только пусть он живëт.

Некр посмотрел безнадëжным взглядом на больного и кивнул, особо не веря, что я долго продержусь с такими тратами. Они были действительно большими, но Ваню я не брошу.

В открытую дверь постучали. Я вышел из раздумий и увидел на пороге Пильняка.

«Кажется, у него был седьмой шаг?» — быстро вспоминая биографию крысëныша, подумал я.

— Чудовищная ночка, — деланно сочувственно вздохнул он, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. — Кто бы мог подумать? В самом сердце аристократии пряталась такая гниль, — он покачал головой и подошëл к неподвижному Ване, коснувшись того рукой.

— Можете осмотреть его?

— Тш-ш-ш, — поднял палец Пильняк, — ага, ага, — качая головой, говорил он сам себе. — Кажется, понятно, — закончил глава Ложи и отпустил руку клирика. — У него нарушения в ментальном теле, — подытожил Якоб.

Если честно, я ожидал, что тот начнëт торговаться за информацию.

— К сожалению, мои силы не позволяют заглянуть глубже, но при таком количестве неактивной маны странно, что он вообще жив, хм.

— Вы можете видеть его ментальное тело? — уточнил я на всякий случай.

— Да, но слабо, говорю же — мне не хватает одного шага, чтобы добраться до разгадки, так что боюсь, я бессилен, — как-то на полуслове закончил он, намекая на продолжение, но не спешил говорить дальше.

«А вот и торг».

— Тогда, может быть, вы знаете, кто на это способен? Скажем, Распутин? — предположил я единственную кандидатуру восьмого шага, которую я знал.

— Да вы что? — удивлëнно воскликнул Пильняк и почесал свежую щетину, чтобы не выдавать улыбку. — Кто я, а кто господин Распутин? Он даже слушать меня не станет, не то, что согласится кого-то лечить. Нет-нет, Григорий Ефимович сейчас лучший некромант Российской империи, единственный за последние двести лет, кто так близко подошëл к Сопричастности на девятый шаг. Увольте, но не могу.

— Тогда что же?

Пильняк глубоко вздохнул, но, промолчав, заложив руки за спину и прошëлся туда-сюда по палате, как бы принимая тяжëлое решение.

— Знаете, Артëм Борисович, это, конечно, некрасиво с моей стороны, но и вы войдите в моë положение, — витиевато начал он.

— Скажите как есть, а там решил, — кивнул я, мне сейчас любая соломинка была важна.

— Не так давно господин Бенкендорф изволил арестовать графа Неклюева и скоро должен пройти допрос. Дело в том, что наше ведомство само заинтересовано задать некоторые вопросы, касательно Артиста и прочих отступников, ведь получается, граф контактировал с разными преступниками.

— Так что мешает вам дождаться доклада Тайной канцелярии? — невинно спросил я, понимая, куда клонит вёрткий интриган.

— Это деликатное дело — мы бы не хотели, чтобы вся информация о бывших членах Ложи попала на стол Его Величеству, понимаете?

— То есть вы хотите предложить мне стать пособником в укрывании сведений государственной важности? — строго спросил я.

— Вы слишком категоричны. Понимаю… Эмоции, молодая кровь… но всë далеко не так. Мы непременно покараем отступников и переловим их всех, но сами, — сделал он акцент на последней фразе. — Ложа не хочет выносить сор из избы. Всë-таки виновные — наши бывшие адепты, вот и наказывать их должны мы.

— Понимаю, — согласился я.

На самом деле этот шельмец боялся, что граф Неклюев вот-вот закукарекает и выдаст всю гнилую компашку бастионских аристократов, в том числе и род Пильняк, а дела Ложи с прочими разглагольствованиями лишь оправдания для неокрепших умов.

Чтобы я поверил во всю эту дурнопахнущую романтику общности и некоего некромантского кодекса чести? Пф-ф.

— Давайте так, — Пильняк подошëл ко мне и положил руку на плечо. — Вы мне Неклюева, а я поднимаю все свои связи, и в течение недели отыщем вам «восьмëрку»? Она не Распутин, но тоже кое-что умеет.

— Она?