Первый шаг Некроманта. Том 3

Глава 21 Секрет пани Жмудской

— Ты уверен в том, что говоришь? — Бенкендорф окинул меня испытывающим взглядом.

— Здесь не может быть ошибки. Да и к тому же ты просил меня что-то рассказать о себе — вот, я и рассказал.

Мы стояли друг напротив друга на заднем дворе Тайной канцелярии, прямо возле чёрного входа на каменных ступеньках. Насколько я понял, мои сведения о себе не стали сюрпризом для начальника Вологодской охранки, за что я без преувеличений готов был похлопать ему — наша служба шпионажа заметно улучшилась под таким чутким руководством.

— Ты же сам ждал, что я приду, — надавил я на него. — Не верю, что Неклюев до сих пор молчит.

— Да он в первый же день всех сдал, — нахмурившись, сказал Христ.

Ого, так он всё-таки дал Ване шанс. Выходит, не такой уж бессердечный у нас шеф — убедил всех, будто граф крепкий орешек.

— Мы для пыли в глаза пустили к нему поверенного и частных представителей, угадай от кого? — хмыкнул он. Вопрос был риторическим — естественно, от всех дружков, замешанных в бастионской афере. — Наплёл им с три короба, а тут ещё Шпульца подключил, тот мне такую сцену закатил при них — обхохочешься. Ловкий мужик, я даже сам мальца пристыдился, что «благородных господ терроризирую в тюрьмах», ах-хах. Сыграл Викторович похлеще любого актёришки, — улыбка невольно заиграла на лице Христа при этих воспоминаниях. — Те уши так и развесили, уходили довольные, особенно когда графу подарили лучшую камеру. Город пока никто из подозреваемых не покинул, мы этот вопрос взяли на контроль.

— Значит, можно отдавать? — спросил я.

— В твоём плане есть заминка — мы обещали Неклюеву жизнь, а семье — ссылку, вместо казни. Если отдадим Пильняку, тот пустит его на корм червям. Нам нужны показания живого свидетеля в суде, иначе все эти бумажки против дворян можно оспорить. У них хватит денег на грамотную защиту.

— А нам и не нужно отдавать графа, — объяснил я, — просто выпиши мне официальную бумагу с настоящими печатями, а сам придумай отмазку не отдавать Неклюева до завтра, да и вообще потом не отдавай. Пусть в задницу идут.

— Хорошо, заходи, — он придержал передо мной дверь внутрь.

Мы вернулись в кабинет Бенкендорфа, и тот от руки размашисто написал постановление о передаче некромантской Ложе подозреваемого в госизмене графа Неклюева Константина Игоревича, пятидесяти одного года от роду. Под личную ответственность бла-бла-бла и печать для пущей важности.

Я поблагодарил Христа и вышел на улицу. Сегодня намечался отличный вечер и нужно многое успеть. Я посетил баньку и смыл с себя походную грязь, накопленную больше чем за неделю непрерывных сражений. Тут же почувствовал прилив новых сил от чистого тела. Одно дело просто ополоснуться из бочки холодной водой, а другое — хорошенько пропариться.

Ривка помогла сложить костюм для вечернего приëма и попросила, чтобы я не уходил и дождался Ицхака. Малой что-то судорожно дописывал у себя за прилавком и даже поздоровался со мной бегло. Я решил не отвлекать от учëбы, а то ему только дай языком почесать, усидчивости никакой.

— Заинтриговали, — улыбнувшись девушке, сказал я и стащил с кухни немного сушек на дорожку. — Ну что там у тебя, Ицхак? — похрумкивая, спросил я.

Мальчик подбежал и с гордостью положил передо мной охапку разнородных листов.

— Вот, это для тебя, Артëм, — затаив дыхание, сказал он и посмотрел на сестру, — но тут я не один писал, мне и Ривка помогла…

— Я только чуть-чуть, — вставила девушка и тоже подошла к столу, — почти всю работу сделал он.

Сверху на листах лежала книжка из подвала. Я бегло пролистнул еë — всë на иврите.

— Рисунки не стал перерисовывать, слишком долго, — почëсывая шею, добавил Ицхак.

— Ого… — я взял первый лист, написанный от руки, и прочитал: «Рунные пределы: трактат о Барьерной магии и еë эманациях», это был переведëнный с иврита текст, причëм старательным почерком, чтобы мне не пришлось ломать глаза при чтении.

Я положил руку мальчику на плечо и присел на одно колено рядом с ним.

— Спасибо, Ицхак, это очень ценный подарок. Ты даже не представляешь, насколько, — я нашёл его маленькую ручонку и благодарно пожал.

Информация действительно была на вес золота, церковники прятали тексты Священных Писаний ничуть не хуже, чем некроманты свои Гримуары. Да, у них были всё-таки редкие издания книг, но получить доступ к ним практически невозможно для непосвящëнного или для чужаков вроде меня. Как-никак я Отчуждëнный и в Ложе не состоял.

— Я перепишу ещë, — кивнул Ицхак, — а может, есть такая книга, что вылечит дядю Ваню? Ты просто скажи, что тебе нужно.

Я не хотел, чтобы он расстраивался и велел переводить всë, что касается рун в церковной магии. Навряд ли оно поможет Ломоносову, но что-то мне подсказывало, что защитная магия не так проста и следовало подробней в ней разобраться.

Перед отъездом я заглянул ещё и к Шпульцу. Уклоняться от визита к начальнику гарнизона — моветон. За последнюю неделю домой пришло три записки, и все мимо — я был слишком занят на восточном секторе.

— Андрей Викторович? — постучавшись, заглянул я к вояке, погребённому под стопками ликвидаторских отчётов.

— Артём, дорогой, заходи, — расплылся в морщинистой улыбке седой мужчина. — Чай будешь?

— А давайте, — решил я уважить старика и тот, подмигнув секретарше, приказал организовать нам угощение.

— Ну, рассказывай, — ответил Шпульц, когда чашки вместе с песочным печеньем занесли внутрь, — сто лет не виделись, только по докладам о тебе и узнаю, — он приподнял в руке стопку бумажек и положил обратно, — Но буковки они что такое против живого разговора, правильно?

— Согласен, Андрей Викторович, — я отхлебнул чёрного чаю и пересказал ему последние новости о закреплении на восточном направлении.

О найденных сокровищах, понятное дело, умолчал — незачем вот эти вот все изъятия, расследования… Боевые трофеи — это святое, я на них имею полное право.

— В Рогаткино бы охрану, жителей жалко, — посматривая на Шпульца, заметил я.

— Организуем, — тот вытер ладони от крошек и отставил чашку в сторону, — Ну ты меня, конечно, удивил Артём. Самые высокие показатели по закрытиям! У тебя большое будущее, не хочешь к нам? — как бы между прочим спросил он.

Отношение к военным у меня всегда было своеобразное. Я понимал всю важность этой отрасли, но не любил, когда надо мной кто-то довлеет. Даже дед с отцом были лишь ориентирами и воспитали меня чересчур свободолюбивым. Потому я всегда работал с государствами как наёмный маг: захочу — останусь, захочу — уйду. Ничто не держало меня на одном месте, но стоило влезть во всё это, как вольностям приходил конец, а начальник сверху зачастую не про компетентность. Скорее наоборот.

Потому я благодарил судьбу, что из всех шпиков Российской империи мне попался именно Бенкендорф. Его умение уступать где надо многое сглаживало в наших отношениях. Иначе бы я давно встрял в большие неприятности. Я их не боялся, не впервой, но зачем они мне?

— Нет, Андрей Викторович, вынужден отказаться. У меня другие интересы.

— Вот оно как, ну ничего, опустим этот момент, — поглаживая подбородок, ответил Шпульц. Новость расстроила старика. — Вернёшься, значит, к семье?

Поднос с угощениями унесли, и я догадался, о чём так пёкся начальник гарнизона.

— Да.

— Жаль, — кивнул собеседник, — Но оно и понятно — годовую повинность ты закрыл, семейный долг тоже…

— У меня здесь много незаконченных дел, так что мы с вами, Андрей Викторович, ещё поработаем. Так просто вы от меня не отделаетесь, — пожурил я старика.

— А вот это одобряю, — кажется, он даже немного выдохнул после лёгкого недопонимания. — Такие люди нам нужны. Впрочем, я вот по какому поводу тебя вызвал, — он облизнул палец и, порывшись в бумажках, нашёл серую папку. — Это по западному сектору, — уточнил он и быстро её пролистал, — мы там сейчас распределяем земельные наделы, и я хотел бы тебе предложить кое-что.

Я выпрямился и, как маленький ребёнок, ожидающий подарка, придвинулся вперёд.

— В силу понятных причин, не могу выделить большую площадь, но вот сорок квадратов… — он достал нужный документ и протянул его мне.

Это была жалованная грамота на имя барона Артёма Борисовича Барятинского, где сообщалось, что ему отходил земельный надел в новой крепости, именуемой Павловской, со всеми разрешениями на строительство и торговую деятельность.

— Ого, так у меня теперь есть лицензия? — я посмотрел поверх документа на Шпульца, и тот довольно скрестил пальцы на животе.

— Получается так, заслужил.

— А вот за это, Андрей Викторович, огромное вам спасибо, — я встал, чтобы пожать ему руку, такой щедрости вот никак не ожидал.

— Тебе спасибо, за службу Артём, и удачи в сегодняшнем деле, — он подмигнул мне, показывая, что в курсе наших с Христом интриг.

— От вас ничего не утаишь.

— Седина в голову — опыт в руки, — засмеялся офицер, и мы тепло попрощались.

Грамоту я оставил дома и, взяв в дорогу чтиво Ицхака, отправился в Вологду. По пути перенёс содержимое записок в третьего клона и потихоньку «переваривал», осваивая новый материал.

По мере того как мы преодолевали километр за километром, мои глаза расширялись от удивления — система рунной защитной магии совершенно отличалась от ветки «человек-источник». Здесь были несколько иные принципы построения заклинаний, и мне не терпелось побыстрее применить их на практике, где-нибудь в укромном месте.

«Сначала дело», — сказал я себе.

Мне предстоял последний визит, перед тем как я разыграю свою карту с Пильняком. А собирался я в гости к отцу Серапиону. Он уже получил предупреждение через голубя Мамона, что я загляну с гостинцами. Нанятая карета докатила меня вместе с увесистым мешком прямо во внутренний двор храма, и служка показал нам запасной заезд. Оттуда священнослужители могли входить и выходить, не привлекая лишнего внимания.

Я поправил бряцающий мешок за спиной и двинулся вслед за клириком.

— Оставьте нас, договорим позже, — попросил епископ двух знатных собеседников, когда через приоткрытую дверь увидел меня на пороге с мешком.

Те поклонились и, сверив меня любопытным взглядом, удалились прочь. Служка закрыл за мной дверь. Без всяких расшаркиваний я подошёл к большому столу Его Преосвященства и вывалил церковный золотой скарб. Какая-то тарелочка покатилась до самого края, и чуть было не упала, но Серапион вовремя успел схватить реликвию.

— Аккуратней, Артём Борисович, это очень ценные вещи. Где вы их взяли?

— Одолжил у весьма недружелюбных людей. Подумал, что это может быть вам интересно, — я пожал плечами. — Расценивайте как жест доброй воли.

Епископ положил на стол чашу и потёр пальцами, внимательно осматривая подношение.

— И что же вы хотите за этот жест?

— Деньги меня не интересуют, — я бы всё равно не смог продать эти вещи, ведь Клирикрос везде имели глаза, а портить отношения с церковью ради жалкого миллиона глупо, — А вот ваша дружба, вполне.

— Хотите карманного епископа, юноша? — поднял бровь Серапион.

— Это слишком грубо, — я подошёл к нему поближе. — Всё, что я хочу — это нормальных деловых отношений. Вы мне — я вам и заметьте: ни денег, ни чего-то неосуществимого я не попрошу. Просто помогите мне, — я помахал кистью, — по-своему.

— Конкретней.

— Думаю, вы уже в курсе произошедшей сегодня трагедии?

— Да, и я благодарен, Артём, что вы спасли жизни моих людей, — признательно кивнул священник. — К сожалению, дальше наше сотрудничество по теневым Брешам придётся свернуть и ждать замены погибшим инквизиторам. Их обучение занимает слишком много времени. Сейчас ни у кого нет лишних людей…

— А я вам на что? — прервал я его и, отвернувшись, прошёл в другой конец стола, взяв в руки инкрустированный золотой бокал. — Ваше Преосвященство, мы так просто не сдадимся, — и поднял сосуд, будто поднимаю тост. — Сейчас, когда империя так остро нуждается в артефактах, неужели вы подведёте нашего молодого монарха?

— Я уже смирился со случившимся, — вздохнул полноватый священник, и я впервые увидел, как он перестал притворяться, что всё идёт хорошо. На лице угадывалась тревога, усталость и разочарованность собой.

— Зря, — я положил бокал обратно на краешек стола. — Всё это побрякушки, по сравнению с тем, что мы можем с вами заработать.

— Опять вы про деньги…

— Не только про них, не только, — я помахал пальцем. — Представьте, как император отметит вас за вклад в подготовку к «Северной». Возможно, даже пожалует архиепископство, кто знает? Я вам нужен, отец Серапион, больше чем вы мне. Что будет, когда подойдут сроки сдачи орденов, ммм?

— Ничего хорошего, — старик добрался до своего кресла и грузно плюхнулся в него, нахмуренно бросая на меня задумчивые взгляды.

Тут и гадать нечего, молодой Павел VII уже навёл шороху в Москве, и головы нерадивых чиновников полетели только так. Вся продажная кодла, пригревшая тёплые места при прошлом императоре, сейчас в страхе тряслась и искала выхода из ситуации. Я даже боялся, как бы ни закончилось всё дворцовым переворотом, дюже сильно натянул вожжи юный правитель.

— Сейчас новое время, Ваше Преосвященство, вот и давайте как новая метла мести по-новому. Я буду вашей тенью, а вы не позволите лишнему свету упасть на меня. Это только начало, — я вновь пренебрежительно махнул на сокровища, разложенные на столе.

— Что ты хочешь?

— Радмир плюс один инквизитор — отдайте их мне в подчинение. С одноногого проку мало, но мне и двоих достаточно.

— Вы хотите включить государственных церковных магов в свой независимый отряд? — повысив тон, спросил священник.

— Сдались они мне в отряде? — махнул я рукой. — Нет, пусть остаются на службе, как и раньше. Мне нужна лишь возможность отдавать им приказы в любое время дня и ночи.

— Хорошо, — выдохнул Серапион, — мне терять нечего, что-то ещё?

— Да, — я улыбнулся, переходя к основному блюду. — На нас сегодня напал Ша’Руг, я бы хотел доступ к Священным Писаниям по поводу всего, что с ним связано, а также с богом Смерти и его детьми, — добавил я в конце.

— Исключено, — покачал головой епископ, — вот за это меня и четвертуют. Я не имею права выдавать безбожнику нашу литературу. Это против политики Клирикрос.

— А зачем выдавать? — вкрадчиво спросил я. — Разрешите мне доступ в вашу библиотеку и заприте в комнатке подальше от чужих глаз. Тогда не придётся заполнять читательский формуляр. Можете даже приставить ко мне послушника — я не собираюсь заниматься членовредительством. Просто хочу утолить любопытство. Это ведь обычные мифы, никаких ваших тайн они не касаются, — я себя почувствовал лисой, выманивающей из курятника жирную курочку на прогулку.

— Без этого никак? — потерев лоб после продолжительной паузы, спросил собеседник, на что я ему отрицательно покачал головой. — Хорошо, будет вам «комнатка».

— И вся имеющаяся литература по теням, — добил я вслед, а когда священник подумал сопротивляться, быстро пояснил. — Всё для работы, отец Серапион, мне надо догонять своих подчинённых. Тут уж не обессудьте, это не каприз, а необходимость.

— Ладно. Тогда у меня тоже условие, — прищурил он глаза. — Закройте ту Брешь с Радмиром в течение трёх дней и тогда посмотрим, чего вы стоите.

— По рукам, — я расплылся в улыбке и почувствовал сухонькую, но тёплую ладонь епископа.

Что ж, переговоры прошли как надо. Всё-таки хорошо, что я явился к священнику в день трагедии, пока его разум затуманен паникой и опасениями за свою судьбу. В таком состоянии он на что угодно согласился бы. Мне же теперь главное не ударить в грязь лицом и развернуть свой проект на широкую ногу.

Остаток дня я провëл в гостинице, отдыхая от сегодняшних событий. Ближе к вечеру поймал кеб и при полном параде заявился на светский раут к Пильняку. Обо мне доложил юркнувший к хозяину дворецкий, и Якоб лично вышел встречать.

— Вы так скоро? — удивился он.

— Вот, — я протянул ему разрешение на перевод Неклюева под патронаж бастионской Ложи. Ноздри некроманта по мере прочтения раздувались всë больше и больше, пока он радостно не положил мне руку на плечо. — Артëм Борисович, это надо отметить. Господа, минутку внимания, — обратился он к собравшимся гостям, — рад представить вам лучшего ликвидатора в этом году Барятинского Артëма. Этот юноша за два месяца закрыл больше семидесяти Брешей, похлопаем.

Гости удивлëнно переглянулись, но проявили дань уважения местному герою. Среди них были и знакомые мне лица — их я видел у губернатора, но по большей части сюда съехались друзья Якоба с других городов.

В общем, приняли тепло, и тут же стайка девушек-дворянок окружила меня с глупыми расспросами.

— Скажите, а это правда, что вы некромант?

— Я слышала, вы убили тысячу отступников…

— Преувеличивают, — улыбнувшись, ответил я любопытной брюнетке, а сам взглядом отыскал пани Жмудскую, она была окружена мужчинами, но чутьё подсказывало — незамеченным я не остался, — их было всего лишь пять сотен.

— А маменька говорит, вы ужасный головорез, — шепнула одна мне, но так, что остальные девушки всë равно услышали.

— Это неправда, — покачал я головой, — вполне себе симпатичный.

Любительницы сплетен тут же прыснули со смеху, привлекая к нам ещё больше внимания.

— А хотите увидеть особенную магическую технику? — спросил я этот цветник. — Она мне помогла выиграть множество сражений.

— Конечно!

— Да-да!

— Непременно покажите, мы хотим всё сами увидеть.

— Тогда разойдитесь, — попросил я их, и пять молоденьких дам образовали полукруг. — Можно полотенце? — обратился я щелчком пальцев к официанту. — Благодарю, — бросив белую ткань на дорогой ковёр, я театрально стал закатывать рукав на левой руке.

Остальные гости тоже с любопытством придвинулись, чтобы посмотреть представление. А парочка мужчин, что были рядом с Ренатой Жмудской, вытянули шеи и привстали на цыпочки. Кому не захочется узнать такой секрет? Любой род стремился к могуществу и собирал информацию о магии по крупицам.

— Так, почти готово, — пока я всё это проделывал, время тянулось, а в голове формировались рунические круги. Затем демонстративно достал из ножен артефакторный нож.

— Ого, он медный? В первый раз такое вижу…

Я всем продемонстрировал диковинку на вытянутой руке, давая рассмотреть, а затем резко провёл им по левой ладони. Так, что дамы вскрикнули от испуга. Горячая кровь растеклась по коже и капнула на ткань под ногами, а затем я материализовал маленького каменного медвежонка. Одну половину его тела покрывали робкие языки огня, а вторую приводила в движения вода. Получился сплав трёх стихий, который практически нигде не увидишь.

— Принеси мне стул, — велел я ему.

Публика перед големом хотела было разойтись, однако тот нырнул в созданную мной тень и исчез.

Тут я примешал четвёртый атрибут и заставил всех недоумённо оглядываться. Через пять секунд медвежонок вынырнул из потустороннего мира со стулом в лапах и поклонился гостям, как в цирковом представлении.

— Ничего себе!

По залу тут же поднялся гомон и подошли уже даже те, кто изображал из себя саму невозмутимость. Не выдержала и Рената. Она гордо подняла голову и в сопровождении слуги Войцеха приблизилась к толпе мужчин. Те любезно пропустили её в первый ряд.

И вот тогда-то я и разжал раненую кисть. Можно было вылечить порез, но я хотел, чтобы она его увидела. Взгляд женщины впился в окровавленную руку.

Я щёлкнул пальцем, и мишка развалился на груду камня, а потом и вовсе испарился из этого мира. На подобный каприз ушло чудовищное количество маны, но сейчас шло сражение не с монстрами, а за внимание стервозной некромантши и я его получил.

Кожа на её шее странно задёргалась, а ноздри расширились. Я сделал вид, что растираю в ладони кровь, а потом продемонстрировал всем, что шоу закончено — рана исчезла.

Ну а далее мне позволили всполоснуть руки, и пришлось вступить в полемику со многими незнакомыми людьми, чтобы пояснить, каким образом я задействовал такое большое количество стихий. Пани Жмудская продержалась недолго. Я заметил, как через полчаса она, потирая ладонью лоб, о чём-то попросила Якоба. Тот взял её под руку и вывел из приёмной залы.

— Простите, мне нужно в уборную, — извинился я перед компанией магов-аристократов, а сам, не спеша, вышел следом.

Особняк Пильняка был трёхэтажным и рассчитанным на приём большого количества гостей. А ведь помимо него у потомка поляков был во владении ещё и дворец… Неплохо устроился.

Я притворился, что знаю, куда иду, и вскоре разминулся с хозяином дома, чтобы потом вернуться и отыскать нужную мне дверь на втором этаже. Стихию некромантии я загодя запихнул обратно в клон, чтобы не раздражать чутьё Ренаты. Однако обмануть Восьмёрку невозможно. Она знает, кто и где находится за пределами своего номера. Потому я подстроился под шаг местных слуг и шёл по центру ковровой дорожки, но стоило мне приблизиться к двери, как я резко распахнул её.

На полу валялся голый Войцех, апатично смотря в потолок. Его губы совсем посинели, а лицо исказила мертвенная бледность.

— Что вы себе позволяете? — подавившись кровью, спросила Рената, в руках у неё был бокал, осквернённый тёмной, густой жидкостью. По его стенкам вниз сползали алые змейки.

Несколько капель попало на роскошное платье, и ярость мгновенно исказила женщину. Особенно когда она поняла, кто этот наглец, нарушивший грешную трапезу.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелал я.

Как я обо всём догадался? Очень просто. Женщин среди некромантов мало не потому, что они бездарны. Отнюдь. Всех отпугивали уродства, сопутствовавшие Сопричастности. У любого, кто впитал в себя мертвечину, руки и ноги навсегда меняли внешний вид. Кожа на них была деформирована, вся в мелких бугорках, дряблая, морщинистая и местами болезненно тёмная.

При знакомстве с пани Жмудской, я сразу заметил несоответствие и первым делом проверил слугу. Когда мы пожали руки, я диагностировал настолько жёсткую анемию, что непонятно, как Войцех вообще умудрялся ходить.

Тогда-то мне и вспомнился обряд «Мортемвиталис». Он позволял излечиваться путём людоедства, но по неопытности можно превратиться в мортиканта. Я задал себе вопрос: а что если существуют и другие обряды? Менее радикальные.

Сопоставив потерю крови у слуги и бархатную кожу высокоранговой некромантши, я допустил такую возможность. А сегодня, когда показывал всем гемофорсную технику, специально наблюдал за реакцией этой дамочки, чтобы подкрепить свои догадки.

«Оригинальный способ скрывать уродства, ничего не скажешь».

Бокал полетел в меня, но чтобы не шуметь, я открыл тень в том месте, куда он угодил, и предмет навсегда скрылся в потустороннем мире. Волосы женщины приподнялись сами собой, и я ощутил нарастающее напряжение.

Стёкла в дверцах шкафчиков задрожали, а по подоконникам поползи горшки с растениями. Я заметил, как по левой руке Ренаты пробежала тень, состаривая некогда здоровую кожу, и эта зараза распространилась дальше до обнажённой шеи.

— Стой, — попросил я её, выставив руку вперёд. — Не надо, я не за этим сюда пришёл.

Создание мощного некромантского заклинания приостановилась, и я почувствовал облегчение, потому что после встречи с Распутиным от восьмёрок можно было ожидать чего угодно.

— Говори, — сквозь зубы сказала она и со злостью наступила туфлей на яйца Войцеха, возвращая слуге тягу к жизни.

Под его хныканье я медленно достал нож и провёл лезвием по ладони. Привычное жгучее чувство от пореза распространилось по руке.

— Как насчёт попробовать что-то новенькое? — я протянул ей раскрытую раненую ладонь, и Рената, забывшись, сделала из достоинства Войцеха глазунью.