Пес бездны, назад! (СИ)

Глава 11 Верь мне

Старшие сёстры — безумно навязчивые особы. Осени пришлось изворачиваться, чтобы отказаться от сопровождения Алисы. Нет, ну в самом деле! Вот это было бы совсем смешно — прийти в сопровождении сестры, словно малолетка. Ещё за ручку держаться, ага.

День рождения проходил в загородном доме Витэля, но Осень, конечно, не стала сообщать об этом ни маме, ни сестре. Те бы точно не отпустили. Впрочем, о том, что едет на праздник к мальчику, Осень тоже не сказала. Официально девочка отправилась на всю ночь в гости к Камилле. Она сама не знала, зачем брякнула про ночёвку — оставаться у Витэля до утра девочка не планировала.

— Я только приеду, поздравлю и вернусь, — сообщила она Эйю.

— Ага. Презервативы захватить не забудь, — нахально подмигнул тот.

Отражение с утра стебался над девочкой, Витэлем и предполагаемым праздником, и эта его грубая шутка стала последней каплей в бочке терпения. И сейчас, прижимаясь лбом к стеклу рейсового автобуса, Осень ожесточённо думала, что напрасно вернула мерзкого зеркального парня. Правда, в этот раз девочка не стала швырять зеркальце, просто оставила его дома.

Вечер выдался необычайно тёмным — тучи затянули небо. Но сельские фонари как-то рассеивали мглу, и Осень по геолокации всё же нашла нужный дом. В его окнах горел жёлтый электрический свет. Сердце колотилось бешено, до звона в ушах. Дом показался девочка странно необжитым и неуютным. От покосившегося забора к покосившейся веранде вела топкая грязная тропинка.

Дверь открыл Витэль. Глаза парня блестели. Увидев одноклассницу, радостно заулыбался.

— Я мимо проезжала, решила зайти, — буркнула Осень заранее приготовленную фразу. — Держи.

И пихнула в его руки фирменную коробочку, завязанную ленточкой. Витэль мельком взглянул на подарок. Открывать, к досаде гостьи, не стал. Посторонился:

— Проходи.

— Не хочу.

— Да ладно тебе! Пошли. Я тебя ждал.

Он взял её за руку и втянул внутрь. Они прошли через тёмный коридор. «Как странно, что у Витэля такой убогий домишко», — удивилась Осень, но парень вдруг притянул девочку к себе, и его горячие мягкие губы нашли её губы. Осень замычала, попыталась отбросить его. Пнула.

— С ума сошёл⁈

— Ты сладкая, — прохрипел Витиэль. — Я же тебе нравлюсь?

— Пошёл ты!

— Ты мне тоже нравишься, Сень.

— Иди нахер. К своей Камилле.

— Мы с ней расстались.

— Ага. Бегу и верю. Второй раз я не…

— Хочешь, я скажу всем, что ты — моя девушка? Идём.

Он решительно потянул Осень за руку, и они вошли в просторную, зачуханную комнату. На продавленных диванах и креслах сидело человек пять парней. Один из них, с кудрявым чубом, играл на гитаре. И все они были не знакомы Осении. Столы ломились от еды и выпивки. Занавески на окнах были задёрнуты.

Девочка попятилась.

— А… а где остальные?

Витэль обхватил одноклассницу со спины, прижал к себе.

— Тебе реально нужны все эти мудаки из класса? Я с ними разругался и послал на…

Раньше Витэль никогда не употреблял при ней мата, и Осень вдруг поняла: парень пьян.

— Это Сеня — моя девушка, — представил её он остальным.

— Привет, красотка! — отозвался один из гостей.

Ему было лет около двадцати, не меньше.

— Я… Мне пора, — пискнула девочка. — Отпусти меня, пожалуйста.

— Отпущу, конечно, если ты хочешь, — шепнул Витэль, — но сначала вина?

— Н-не надо. Я не пью алкоголь.

— Как же не выпить за именинника? Обидишь, — заржал чубатый и отложил гитару.

Осень в панике обернулась к любимому парню.

— Витэль! — в голосе её зазвенел страх. — Я хочу домой. Меня ждут, тут, недалеко. Я сказала, что…

— Да чё ты паникуешь, как маленькая? Выпьешь бокал и всё. За моё здоровье. Я потом тебя провожу. Нормальные ребята тут. Все свои. И я с тобой же.

Чубатый уже наливал вино. Не в бокал, в покоцанную белую кружку. Осень с ужасом посмотрела на его волосатую руку. Нервно облизнулась.

— Давай, за здоровье Вити и с днём варенья, — улыбнулся ей кучерявый и протянул кружку.

Чувствуя, как вся трясётся от страха, Осень взяла эту кружку, плеснула вином. Рука дрожала.

— Не бойся, — шепнул Витэль.

— Ну? — кучерявый кивнул.

Ей очень не понравилась его улыбка. Какая-то хищная, словно чего-то ждущая.

— Я выпью, и ты меня отпустишь? — пролепетала Осень.

— Конечно, малыш. Я никого не держу, кто не хочет держаться.

Девочка зажмурилась и принялась пить вино мелкими глоточками. Оно было мерзким, горько-кислым. Осень закашлялась.

— До дна! До дна! — заорали парни вокруг.

Допив, девочка пошатнулась, но Витэль удержал. Мир закружился, к горлу подкатила тошнота.

— Пусти. Ты обещал.

— Не так быстро, крошка, — рассмеялся кучерявый. — Мы только познакомились.

— Витэль, ты обещал!

— Он — хозяин своему слову: захотел — взял, захотел — забрал. Дружище, ты же не против?

Одноклассник отбросил Осень в сторону «гостей», девочка вывернулась, но две пары рук тотчас схватили за свитер.

— Отсосёшь и отпустим, — пообещал чубатый. — Сложно что ли? От тебя не убудет.

— Витэль!

Одноклассник — красный, как варёный рак — отвернулся.

— Кам, может, давай это…

— Что⁈ — закричала Осень и рванулась.

Её дёрнули за свитер обратно. Чьи-то руки легли на холмик груди.

— Ну давай, не кочевряжся, шлюшка, — прохрипели на ухо. — Мы тебе даже заплатим… Не обидим.

Из темноты коридора выступила Камилла, остановилась в дверях. Посмотрела на Осень надменно и холодно. Безупречно-прекрасная, элегантно одетая.

— Влейте в эту дрянь водки, — приказала, брезгливо морщась. — Пусть все видят, как она, пьяная, трахается со всеми подряд.

— Ты рехнулась? Ты совсем рехнулась⁈ — Осень всё же вырвалась, бросилась на обидчицу и вцепилась ногтями в её лицо.

Но это был лишь миг краткого торжества. Её тотчас оттащили, подсечкой повалили на колени, схватили за волосы. Голову пронзила острая боль.

— Кам, ну в самом деле, попугали и будет, — пробормотал смущённый Витэль.

— Заткнись, — прошипела та. — Мальчики, не забудьте всё это заснять. А мы пошли. Хорошо отдохнуть, Осень. И да, не стесняйся, получай удовольствие. Ты этого достойна. Именно этого.

— Витэль! — завопила Осень, но её сжимали, тискали, тянули за волосы, запрокидывая голову лицом вверх.

Дверь хлопнула. Кто-то из парней зажал пленнице нос, в зубы скользнуло холодное стекло. Язык обожгло. Пришлось глотать, захлёбываясь. Водка заливала подбородок, хлынула через ноздри. Осень забилась в их руках, увидев, как один из парней расстегивает ширинку.

Что-то тускло блеснуло слева от двери.

Зеркало.

Вернее — кусок разбитого зеркала. Грязный, мутный, забрызганный чем-то белым. И, не помня себя, Осень завопила:

— Эй!

Кто-то снова зажал девочке нос, не давая выкрикнуть «спаси меня», но сердце продолжало кричать.

— Тут все совершеннолетние? — вдруг прозвучал странно весёлый голос. — Ну, кроме девчонки?

Железные пальцы отпустили её нос, парни обернулись, и Осень увидела… Эйя. Парень из зеркала стоял позади насильников, вполне реальный, и жизнерадостно улыбался, засунув руки в карманы голубых джинсов. Он был самым низкорослым из всех, едва ли дотягивая до метра семидесяти. Светло-русые волосы топорщились над затылком забавным хохолком.

— Мудила, ты ещё тут откуда? — изумился чубатый.

— Ты всё равно не поверишь, малыш, — подмигнул ему Эй.

А затем ударил стремительной молнией, кулаком в место стыка рёбер. Чубатый сложился, захрипев. Чьи-то руки выпустили волосы Осени. Четверо мерзавцев разом ринулись на неожиданного защитника. Мир завертелся, живот девочки скрутило резкой болью. Осень согнулась, и её вырвало.

Истошный вопль. Рёв. Стон.

Один из парней катался по полу, держась за ногу, и громко выл. Эй по-прежнему жизнерадостно ухмылялся, как-то криво. Вдруг кто-то выхватил пистолет и выстрелил в зеркального парня почти в упор. И всё равно промахнулся, а в следующий миг Эй сломал нападавшему руку. Тот заорал. Двое оставшихся врагов попятились. Они грязно матерились, поскуливая.

— Добавочки?

— Эй, забери меня отсюда, — заплакала Осень, пытаясь подняться. Мир плясал.

— Вам повезло, — хмыкнул зеркальный ангел, шагнул к ней, подхватил, закинул на плечо.

Один из насильников ринулся было на него, видимо, пытаясь воспользоваться ситуацией. И встретил носом кулак. Рухнул на пол, громко, по бабьи голося.

— Ты тоже хочешь? — вежливо уточнил Эй у последнего, длиннолицего.

Тот замотал головой и зажмурился.

— Жаль, — честно признался «ангел» и вышел в окно, выбив ногой стекло вместе с рамой.

Осень обхватила его шею, вжалась лицом в мягкие волосы, задыхаясь. Эй посадил девочку в седло мотоцикла, видимо, принадлежавшего кому-то из насильников, взял её лицо в ладони, заглянул в глаза.

— Эй, — шепнул и подмигнул ей. — Я же с тобой. Со мной никого больше бояться не надо. Просто держись за меня крепче.

Затем оседлал байк, Осень вцепилась в его пояс, трясясь от пережитого, и они рванули в ночь.

Они мчали на запредельной скорости, и огни фонарей сливались в светящиеся полосы справа и слева. Девочка прижималась к спасителю. Ей казалось, что она умерла. Совсем. Было холодно и пусто. И даже слёзы уже перестали течь по щекам. Распахнутая куртка Эйя трепетала кожаными крыльями.

Когда они наконец остановились, Осень не могла разжать рук. Парень осторожно снял девочку с седла, взял её ладони и растёр их.

— Испугалась? Надо было сразу меня позвать. Зачем тянула до последнего? Ну же, успокойся. Всё позади. Отвезти тебя домой?

— Н-нет, — она ткнулась носом в его вязанный свитер.

— Тш-ш, было б из-за чего пугаться, — рассмеялся он. — Хочешь, я их всех убью?

Осень замотала головой, всхлипнула.

— П-п-почему он-ни…

— Потому что козлы. Я же предупреждал.

Эй обнял девочку, поставил её ступни на свои кроссовки и попятился, раскачиваясь, словно в танце. Подул в волосы.

— Хэй, люди вообще мудаки. Не парься. Будь как я.

— Я его любила.

— Ну и дура. Любить вообще никого нельзя.

Осень зарылась в его тёплый свитер. Он пах чем-то тёплым и не очень приятным. Псиной? Но девочке сейчас этот запах казался самым лучшим ароматом на свете.

— Пошли, — Эй снял её с себя, взял за руку и потянул за собой. — Идём, купим чего-нибудь пожрать и выпить.

Девочка дёрнулась. Он обернулся, остановившись, а потом хмыкнул:

— Я про кофе. Горячий и крепкий. И шаверму, да?

— Да.

Она сжала его ладонь. Эй скинул с себя куртку и накинул Осени на плечи.

— Насчёт убить я серьёзно, — заметил безмятежно. — Пустячок, а душу согреет.

— Тебя посадят, — девочка почему-то сразу поверила в его слова.

— Меня? Меня — нет. Я — бог. Понимаешь? Да не, ты пока не вдупляешь. Я — царь, я — раб, я — червь, я — бог!

Он вскочил на парапет и, раскинув руки, пошёл, пританцовывая, по тонкой чугунной рельсине над смолисто сверкающей рекой. Осень вцепилась в его штанину:

— Перестань! Я боюсь.

Эй обернулся, смеясь.

— За меня? Серьёзно? Как же вы жалки, люди! — закричал он. — Всю жизнь чего-то боитесь. Давай сюда, малявка, я покажу тебе, каково это — жить и не бояться.

И протянул ей руку. Осень закусила губу. Её всё ещё тошнило, и голова кружилась, а в мыслях царил сумбур. Ей казалось, что она спит, и во сне мир раскачивается, словно качели-лодочки. Эй совершенно точно был сумасшедшим. А ещё он не мог быть. Ведь он жил за зеркалом. Но и там жить не мог.

Это всё бред. Бред. Бред. Бред!

И она решилась. Вцепилась в его ладонь, и парень рывком поставил девочку на парапет, спиной к себе. Обхватил за талию, прижимая спиной к своей груди. Она дёрнулась, но в его руке не было угрозы, лишь поддержка и твёрдость.

— Верь мне, — прошептал парень, обжигая ухо горячим дыханием.

— Я никому не верю.

— Правильно. Никому не верь. Кроме меня. Я научу тебя летать. Раскинь руки.

Она послушно развела дрожащие ладони. Откинула голову, почувствовав правым виском и скулой щетину на его горячей щеке.

— Умница. А теперь иди.

— Я боюсь.

— Я рядом. Это страшнее. Давай, вперёд.

Осень сделала шаг. Мир шатался. Река словно застыла, переливаясь чёрной чешуйчатой змеёй. Ещё шаг. Третий. А потом оба упали на набережную. Ржущий Эй оказался под Осенью. Та вывернулась, села верхом и со злостью ударила парня кулаком в плечо.

— Я же говорила, что упадём!

— Ну и ничего не случилось. Разве нет?

Он лежал на асфальте расслабленный и довольный и ухмылялся. Осень посмотрела в его весёлое лицо, в блестящие, словно полированный металл, чёрные глаза, в бесшабашную улыбку, а затем наклонилась и поцеловала в губы. Эй отстранил её. Мягко, но твёрдо.

— Тш-ш, ты мелкая. Когда там тебе шестнадцать?

— В декабре.

— Ну вот до декабря и подожди. Ага?

А потом вскочил, обнял и прижался лбом ко лбу, закрыв глаза.

— Но сначала как следует подумай. Те сволочи по сравнению со мной — пушистые котятки и няшки.

— Мне всё равно.

Эй засмеялся в голос, увлёк девочку за собой в лабиринт улиц Крестовского острова.

Они шли по пляшущему в лужах свету фонарей, танцуя под музыку со смартфона. То вдруг бежали, то кружились. То просто шли в обнимку, слушали на двоих музыку в наушниках, пили мерзкий горячий кофе и ели шаверму, купленные в ларьке «24 часа». Когда Осень устала, Эй посадил девочку на шею и поскакал козликом, оглушительно мекая и приставив её пальцы к своим вискам.

— Перестань! — смеялась она, пытаясь вырвать руки.

На рассвете они вышли на набережную залива. Эй, посадив девушку на гранитный парапет, сбежал вниз, но вскоре вернулся, схватил Осень за руки, потянул за собой. Ошалевший сонный мужик внизу рядом с небольшим катером тупо смотрел на странную парочку. Эй шутливо поклонился девочке, прижав левую руку к сердцу, а правую отведя в сторону, помог забраться на борт. Запрыгнул сам, взвёл мотор, и катер рванул на запад.

— А как ты… — крикнула Осень ему на ухо, обхватив парня за талию.

Тот обернулся. Растянул губы в хищной усмешке:

— Я его купил. Ты когда была в Кронштадте в последний раз?

В продуваемом всеми ветрам городе-порте они гуляли недолго. Осень как-то сразу сникла, ноги словно налились чугуном. Голова потяжелела. Девочка шла и ныла, что ей холодно, и улицы грязные, и… Эй хмыкнул, достал смартфон и снял квартиру буквально в пару кликов. А затем вызвал такси.

«Хорошо жить с безлимитной кредиткой, — думала Осень, поднимаясь по сбитым ступенькам вонючей лестницы. — Когда ты можешь просто в три раза переплатить, чтобы не ждать обозначенных сроков». К её удивлению, Эй продемонстрировал хозяину паспорт.

— Я думала, у тебя таких документов не водится, — прошептала она изумлённо, когда они остались одни.

Эй фыркнул.

— С чего бы? Странные мысли.

Вода в душе оказалась едва тёплой, и Осения, быстро завершив водные процедуры, забралась на широкую двуспальную кровать, закуталась в несколько пледов и уставилась на экран телевизора, в котором уютно трещал камин. Вернее, видео камина. Глаза девочки закрывались.

— Надо было просто отвезти меня домой, — проворчала она.

— Выспишься и отвезу, — серьёзно заявил Эй, сел на ковёр на полу, согнул колено, обхватив его рукой, и запрокинул голову на кровать. — Если тебя в таком виде увидит мать, будет много шума. Оно тебе надо? Во сколько ты обещала быть?

— Утром.

— Ну, позвони сестре и скажи, что задержишься.

Осень предпочла написать смс.

В квартире было уютно и тепло. Через опущенные жалюзи на окне свет проникал мягко и ненавязчиво.

— Почему ты о себе всегда говоришь плохо? — слабым голосом спросила Осень, чтобы хоть что-то спросить.

Парень оглянулся. У него были карие глаза, красноватого оттенка, похожие на перезревшую черешню. На челюсти алела ссадина, наливаясь синяком.

— Потому что я плохой, Осень. Ты даже не представляешь насколько.

— Ко мне ты добр.

— Ты — моя прихоть, — хмыкнул парень. — А ещё ты меня выручила из одной основательной проблемки. Ладно, ты совсем отрубаешься. Спи давай.

Вскочил, выключил телевизор и вышел.

Осень свернулась калачиком, закрыла глаза и провалилась в сон. И сотни рук из темноты схватили её, разрывая и лапая. Чьи-то острые когти зажали её нос, вцепились в волосы. Девочка забилась, захлёбываясь криком.

— Тш-ш, тише, — её встряхнули, и она увидела совсем рядом черешневые глаза. — Ты так полицию накличешь. А это нам совсем лишнее. Мне ещё не хватало обвинений в педофилии. Для счастья.

— Я засужу этих подонков, — всхлипнула Осень.

У неё тряслись губы и горели щёки. Эй хмыкнул:

— У меня был вариант получше. Я, пожалуй, схожу за успокоительным каким-нибудь. Аптеки, наверно, уже открылись.

Она вцепилась в его руки.

— Не уходи, — всхлипнула. — Мне страшно. Или я пойду с тобой и…

Девочка принялась сбрасывать пледы, но Эй лёг рядом поверх одеяла, сгрёб Осень, вместе с её коконом.

— Ну ок. Не уйду. Спи.

И Осень снова провалилась в сон.

Рук не было. Тьмы не было. Только снег. И столетние ели. И огромный волк, весело ухмыляющийся огромной клыкастой пастью. Но его девочка почему-то совсем не боялась. Она зарылась в серый мех, чуть-чуть пахнущий псиной, и смотрела, как с ватного неба, кружась, падает белый снег.

«Я их засужу», — подумала с ненавистью и шмыгнула носом.

Если вдруг читатель сомневается, что сцена насилия на даче могла иметь место в действительности и образы негодяев кажутся карикатурными, а их действия противоречащими здравому смыслу, то читатель может погуглить «насилие на вписках». Но не рекомендую. Это очень тяжёлая информация.