Пес бездны, назад! (СИ)

Глава 5 О просветительских идеях

— … во дворец, где играют свирели…

Я открыла тяжёлые-тяжёлые веки. Хриплый мужской голос. Что мужчина делает в моей комнате? Приподнялась на руке.

Комната с высокими потолками. Напротив — кровать. Одеяло скомкано, подушка где-то в ногах, простыня на месте подушки. Даже матрас сполз. У меня есть младшая сестра. С ума сойти. Я села, заморгала. В помещении никого кроме меня не было. А тогда кто же пел?

— Здесь лапы у елей дрожат на ветру…

Я оглянулась и увидела на полу небольшой, примерно с кисть руки прямоугольник. Металл? Не знаю. Он светился. Я наклонилась, подняла его и уставилась на портрет немолодой женщины. «Елена Ивановна, директор» значилось под ним. И мигали две скобки: одна — зелёная, другая — красная.

— Это же телефон, — озарило меня.

Вот только как он работает?

Я крикнула:

— Добрый день, Елена Ивановна.

Но телефон продолжал жужжать. Женщина не отвечала. А должна же, да?

Я ткнула пальцем в портрет. Так… не то. Две скобки же тут не просто так, верно? Ну конечно! Значит, нужно жать на них. На зелёную или красную? Поразмышляв несколько секунд, я поняла: на красную, конечно. Она же ярче и тревожнее. Однако, после того, как я нажала на красную, свет на телефоне померк. Гм. То есть, на зелёную? Не логично как-то. Я снова положила телефон на пол, поднялась и тут же села. Мир кружился.

— Здесь ла…

Я быстро нажала зелёную.

— Здра…

— Алиса Романовна, — послышался голос, звенящий от напряжения, — я уже думала вы под машину попали. В чём дело? Уже двенадцать, а вас до сих пор нет в школе. И не звоните. До сих пор вы не давали повода иметь к вам претензии, но…

— Во-первых, не тарахтите, — хмуро прервала её я. — Вы мне не дали даже поздороваться с вами.

— Что-о-о?

По её разгневанному воплю я поняла, что директор в этом мире — явно что-то важное. Что-то вроде графини, а может и принцессы. Может, и стоило быть полюбезнее, но я и с Румпелем никогда не была особенно покладистой, не то что с какой-то там принцессой. Безумно хотелось спать, голос сипел. И вообще, я чувствовала себя как после той попойки с Бертраном, когда коварный Кот уговорил меня на эксперимент с зеркалами в башне Смерти.

— Алиса Романовна, вы понимаете, что это выговор? — холодно отчеканил голос в прямоугольнике.

То есть, не темница, не виселица, не…

— Идите к гномам, Елена Ивановна, — от души посоветовала я.

Пусть сначала научится вежливо разговаривать, а потом связывается по телефону. Как, кстати, он выключается? Я попыталась напрячь мозги. Мозги сопротивлялись.

— Жду от вас заявление на увольнение…

Так. Зелёная скобка телефон включила. Значит ли это, что красная — отключит? Я нажала. Получилось. Ух ты! Ай да я! Умница. Так быстро и во всём разобралась.

Я рухнула на постель, проваливаясь в тяжёлый сон.

— Здесь лапы…

Протянула руку, подобрала телефон с пола, тыкнула в зелёное.

— Добрый день.

— Алис, что случилось? — шёпот незнакомой девицы. — Ты решила уволиться? Ты всё же решила простить Артёма, да? Ивановна то рвёт и мечет…

Я покосилась на светящуюся поверхность. Машенька. Гм. И симпатичная девушка. На глазах — круглые стёкла.

— А я сразу тебе говорила: нечего такими мужиками раскидываться. А ты: «призвание», «карьера», «независимость»…

— Извините. Не могу сейчас беседовать, — ворвалась я в сумбурное тарахтенье и ткнула в красную скобку.

— Здесь лапы у елей…

— Алиса Романовна, я жду вас в кабинете. Вы уволены, но две недели по закону отработка. Начало учебного года! Вы срываете план! Это возмути…

Да они мне вообще спать дадут? Я нажала на красную скобку, рухнула на постель и накрылась подушкой. Так… Дрэз говорила об источниках энергии, верно? Значит, и в этой штуке такой есть. А если так, нужно его найти и… Вынуть. Точно. Надеюсь, это работает именно так. У человека, например, источник энергии — сердце. Если его вынуть, то человек перестаёт работать. У моей паровой машины — котёл. У печки — дрова…

Сбросив подушку, я снова взяла телефон и внимательно его оглядела, пытаясь увидеть где там у него источник энергии.

— Здесь лапы…

— Да сколько можно⁈ — завопила я, ткнула зелёную скобку. — Да, я уволена. Да, в кабинете. Не сегодня. И вообще… идите к горным гномам, тролль вас раздери!

— Лиса?

Я замерла. А этот чего хочет?

— С тобой всё в порядке? Что с голосом?

— Артём, — простонала я, — давай хотя бы ты не будешь меня мучить?

— Ты заболела? Ты температуру мерила? Надо вызвать врача.

Мне стало смешно, и я рассмеялась. Артёма было слышно плохо, почему-то кроме его голоса в телефоне гремела какая-то музыка и были слышны ещё голоса, но что они кричали, я не слышала.

— Сама оклемаюсь. Врач мне не по карману. Мне просто нужно отлежаться.

— В смысле не по карману? Ты в скорую звонила? Сейчас ходит новый штамм короновируса…

— Артём, — прошептала я, — иди в пень.

И ткнула в красную скобку.

А потом провалилась в красное марево. Я гребла и гребла сквозь кровавое море, тряслась от его ледяных волн и никак не могла выбраться. Кто-то коснулся моего лба, что-то полилось в моё горло. Я открыла глаза и увидела склонившееся надо мной полное лицо в ореоле рыжеватый волос.

— Госпитализироваться будете? — уточнило оно ватным голосом.

Госпиталь?

— Что?

— В больницу поедете? Я врач. Вы больны, у вас высокая температура.

— Нет, — прошептала я и закрыла глаза.

— Хорошо, — легко согласилась женщина и сказала в сторону: — Больше на ОРЗ похоже. Но на всякий случай выпишу курс антибиотиков.

— Да, пожалуйста, — ответил Артём.

Они что-то гудели, я натянула одеяло до ушей и снова заснула.

— Алис, это надо выпить. Можешь потом спать, сколько пожелаешь.

— Почему ты такой милый? — уточнила я подозрительно.

Открыла глаза и посмотрела на него. Парень сидел на краешке моей кровати и держал в руке стакан с водой и маленькие белые шарики.

— Я тебя люблю, — пожал он плечами.

Вздохнув я взяла шарик из его руки, надкусила. Фу, какая мерзость!

— Ты чего? — ошарашено выпялился на меня Артём. — Их глотают…

Я проглотила. Запила водой. Мне становилось легче. Лихорадка медленно отступала.

— Если ты меня любишь, почему мы расстались?

— Ну… — он отвёл взгляд. — Давай об этом не сейчас? Да, я понимаю, что накосячил и виноват, но…

— В чём?

— То есть, ты уже лучше себя чувствуешь? Отлично. Тогда ответь: почему ты мне солгала насчёт телефона? Ты сказала, что потеряла его, но вот он, пожалуйста. И ты бы снова не взяла трубку, если бы не директор школы, где ты вкалываешь учительницей? Судя по всему, ты даже не поняла, что это был от меня звонок…

Я снова закрыла глаза. Неудобно как-то, да. И странно, что до сих пор нет настоящей Алисы. Куда она подевалась-то⁈

— Может, это вообще не мой телефон?

— Смеёшься? — угрюмо уточнил он. — Ладно, Лис. Я не сержусь. Ты имела право на меня злиться. Но неужели ты и завтра не собиралась идти со мной и только пообещала, чтобы я отстал?

— Собиралась. А с телефоном… Я думала, что я его потеряла.

Фу, как неприятно лгать! Артём задумался.

— Ты правду говоришь?

Ему, очевидно, очень хотелось мне верить. И мне стало ещё противнее.

— Либо я думала, что его потеряла и не специально не отвечала на твои звонки, либо я вообще не Алиса, а… Рапунцель из другого мира. Из королевства Эрталия. Одно из этих утверждений совершенно точно истина.

Он повеселел.

— Ты мне простила, малышка?

— Я не знаю, — я осторожно отодвинулась.

— Но у меня есть шанс всё вернуть, чтобы было как прежде?

Я задумалась. Ну… С точки зрения вероятности вещей… Пожала плечами:

— Конечно. Если исходить из математической логики…

Он вдруг сгрёб меня в объятья и коснулся губами моих губ. Я резко отстранилась. Блестящие от возбуждения глаза заглянули в мои. Его лицо оказалось слишком близко.

— Я тороплюсь? — прошептал он и посмотрел на мои губы.

Как-то очень жадно посмотрел.

— Не то слово, — хмыкнула я. — Было бы очень неплохо, если бы ты перестал меня сжимать и отпустил.

Артём захлопал глазами, но всё же разжал руки. Усмехнулся горько:

— Алис, ты иногда такая… стерва.

Он встал и взъерошил русые волосы. Отошёл к окну. Заиграла какая-то нежная мелодия, Артём вынул из кармана телефон, прижал к уху:

— Да? Да, верно. Да, сейчас открою.

И вышел.

Я задумалась. В принципе, парень был неплохой. Заботливый. Добрый. Смущало лишь три вещи: он был слишком навязчив, это раз. Он против моего образа жизни и считает, что я слишком бедна. Вчерашний (или сегодняшний?) разговор не выходил из моей головы. А я ужасно не люблю, когда мне что-то пытаются навязать. А ещё он в чём-то очень сильно провинился перед настоящей Алисой. И, раньше, чем прощать, неплохо было бы узнать, в чём. Ах да, и четвёртое, самое главное препятствие: он жених другой девушки. Я ведь не Алиса. Или я стала об этом забывать?

— Мне надо найти Дрэз, — прошептала я, провела рукой по влажному лбу. — Или хотя бы Бертрана. Он точно где-то здесь.

Дверь открылась, и вошёл Артём с котомкой из грубой бумаги.

— Я заказал суп. Ты же не ела ничего? Будешь?

— Да, — я решила быть милой.

Он присел, вынул из котомки два стеклянных судка и две ложки из какого-то тонкого белого материала. Не металл. Не дерево. Протянул один мне. Я взяла. Нет, это не стекло…

Суп оказался довольно вкусным. На мясном бульоне. Специй слишком много. И соли.

— Артём, скажи… если бы ты хотел найти человека, как бы ты его искал?

Он удивлённо покосился на меня.

— В соцсетях. Например. Ну или… А что тебе о нём известно?

— Имя.

— А фамилия?

— Нет.

— Отчество?

Я помотала головой. Кто ж его знает, какие Кот себе придумал фамилию и отчество? Артём нахмурился:

— Год рождения? Место рождения?

— Нет.

— Ну хотя бы примерный год рождения?

— Не знаю.

— А возраст? Ему двадцать или шестьдесят?

Я приуныла.

— Не знаю.

— Как это? Только имя?

— Да.

— Ну а пол хоть знаешь? — рассмеялся Артём недоверчиво. — Мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Отлично. Уже радует. Ну вбей в соцсеть имя. Если не Александр, то, может, их будет меньше миллиона.

— Бертран.

— Как? Так он что, не русский? Не в России живёт? Ну тогда тебе интерпол нужен. Но сейчас, извини, с этим проблемы.

— Да нет. В России. Я уверена, что даже в Питере.

Артём задумался.

— Подожди, — снова достал телефон и начал водить по нему пальцем, а затем постукивать. — Гм. Их тринадцать. Вот смотри, один из них наверняка тот, кого ты ищешь.

Я заглянула. В маленьких кружочках один под другим шли портреты. Или картинки. Никого, похожего на друга не я не увидела.

— Можешь мне оставить свой телефон?

— У тебя нет моего номера? Ты удалила?

— Мне надо найти Бертрана.

— Не понял.

Я вздохнула и, ощущая абсолютную беспомощность, упала на подушки. Что такое номер? Причём тут телефон? Почему спрашиваешь одно, а отвечают другое? И как обо всём вот этом расспрашивать, чтобы не оконфузиться?

— Артём, одолжи, пожалуйста, мне несколько монет. Я потом отдам.

— Без проблем. Сколько тебе перекинуть на карту?

Что⁈ На какую карту? Причём тут карты и деньги? Я чуть не взвыла.

— Забудь. Обойдусь.

— Да ладно, — растерялся он. — Тысяч десять хватит пока? Или больше нужно?

— Зачем так много? Мне… я же несколько просила. Штук десять.

Артём вздохнул и усмехнулся:

— Так и я про то. Десять так десять. У тебя карта прежняя ведь, да? Ты не меняла? И привязка к этому номеру?

— Ты можешь мне их не на карту кидать, а в руки дать? — терпеливо уточнила я.

— Наличку? Ну… Налички у меня с собой нет. Но не переживай, я сейчас сниму.

Он встал и направился к двери.

— Артём, — крикнула я, — подожди. А как ты ко мне домой попал? Там же дверь закрыта должна была быть?

— Соседи открыли, — он пожал плечами. — Не Прокофьевна, а та… Как её… Анжелика Михайловна. Тебе купить что-нибудь?

— Мозги, — мрачно процедила я.

И знания.

— Говяжьи?

Я тихо зарычала:

— Это была шутка! Артём, я просто пошутила!

— Да ладно-ладно. Чего ты злишься? Я скоро вернусь.

Я полежала, прислушиваясь. Где-то играл рояль, откуда-то доносилось «бу-бу-бу». А потом встала и оделась. Корсет надевать не стала. Лекарства подействовали. И нужно было что-то делать. Например, обойти город. Бертран не может вот просто взять и исчезнуть. Коту было свойственно находиться в самый неожиданный момент. А ещё… если меня выбросило сюда, и если Дрэз забрали отсюда, значит, в этом городе непременно должен быть зеркальный портал. Своя собственная Башня Смерти. И её нужно найти.

И Румпеля.

Кого-то из них. Кто-то из них непременно мне поможет. Бертран с радостью, а Румпеля я заставлю.

Я вышла из квартиры, и на лестнице меня повело. Вцепилась в перила. Гм. То есть, всё-таки местные лекарства не так всесильны? Но не отступать же. В конце концов пара часов прогулки мне не повредит. Любой город можно обойти за два часа. Ну, пусть три.

Дом, в котором я жила, оказался грязно-жёлтым. С кривыми стенами и тёмными провалами застеклённых окон. Он окружал меня неправильной пятиэтажной трапецией, внутри двора стояло несколько машин. Я огляделась и заметила арку. Вышла, схватилась за стену. Зажмурилась от света.

Мимо мчали машины. Улица была неимоверно длинной и вся уставлена высокими домами. Впрочем, слева от меня через широченную дорогу, похожую на каменное поле, оказался садик. Надо передохнуть, прежде, чем двигаться дальше.

Меня снова зазнобило.

Машин было не много, и я успела пробежать между ними. Почему-то бензиновым механизмам это не понравилось, и они истошно завопили, словно металлические ишаки.

— Совсем охренели, — сказал какой-то дядечка, кутавшийся в длинный кафтан из толстой материи, — обкурятся и прут на красный свет.

В саду на развесистом дереве краснели яблоки. И стояли скамейки. Я подошла и села. Голова отчаянно кружилась. Это на улице так холодно или лихорадка возвращается?

— Ещё раз нездравствуйте, — раздался надо мной жёсткий и знакомый голос.

Я запрокинула голову и увидела молодого мужчину. Тёмные русые волосы скошены на сторону. Коротко стриженный ёршик продлевает виски. Чёрный дублет. Чёрные штаны из грубой материи. И белые ботинки. И ледяные серые глаза.

— Герман… э-э… — я отчаянно пыталась вспомнить вторую часть имени. Отчество, это, кажется, так называется.

— Павлович, — процедил он. — Но это неважно. Потому что, надеюсь, мы не увидимся больше. Послушайте, Алиса Романовна, я отлично знаю таких женщин, как вы. Вы можете дурачить моего брата, притворяясь милой и беззубой крошкой, но не меня.

— Вот как? — я откинулась на спинку скамейки и прищурилась.

— Именно так. Давайте договоримся, что вы больше не появитесь в его жизни? Уверен, вы найдёте себе другого мажора…

— Артём разделяет ваше беспокойство?

Губы Германа дёрнулись, на щеках появились желваки. Он прищурился.

— Девочка… — прошипел он и, видимо, хотел вставить что-то угрожающее, но я не дала.

Поднялась, тряхнула головой:

— Я не девочка. Извольте обращаться ко мне на «вы» без вашего мерзкого амикошонства. Я сама решу, что и как мне делать с Артёмом. Без вашего…

Он вдруг схватил меня за плечи.

— Ты меня не поняла…

— Вы. Вы не поняли. Я не разрешала вам называть меня на «ты».

Мы уставились в глаза друг друга. А потом Герман всё же смог взять себя в руки.

— Назовите цену, — вдруг любезно предложил он. — Сколько вам нужно, чтобы вы отстали от моего брата?

Что⁈ То есть он решил, что… Вот же тролль зелёный!

— Видите вон то здание? — я кивнула на серую пятиэтажку позади, рядом с моим домом.

— Ну. Дом Кустодиева. И?

— Мне нужно, чтобы вы взобрались на крышу и прыгнули вниз головой.

Он несколько секунд непонимающе смотрел на меня. Да что ж они все тупые-то такие? А затем его губы снова конвульсивно дёрнулись. Я не отводила взгляд, чувствуя, как меня всё сильнее охватывает дрожь бешенства.

— Откуда вы узнали? — вдруг спросил Герман почти дружелюбно.

— О чём?

— Что я поеду по Выборгскому шоссе в этот час? Вы же нарочно бросились под мой автомобиль, верно?

Авто… что?

— Вы хотели восстановить отношения с моим братом. И знали, что он непременно примчится…

— Если бы я хотела их восстановить, я бы просто позвонила ему. Вам не кажется, что это было бы проще?

— Нет. Вам нужно было, чтобы Артём, словно щенок сам побежал за вами. Снова спасал вас, вытаскивая из передряг. Унижался и вилял хвостиком, выпрашивая ваших милостей. Позвонить — слишком просто для вас.

Я скрестила руки на груди и смерила его взглядом.

— То есть вы, Герман, ничего обо мне не зная, увидев в первый раз в жизни, сразу решили, что я… м-м… согласна стать протеже вашего брата? Вы не знаете ни моих желаний, ни моих целей в жизни, но сразу вообразили, что фаворитизм — предел моих мечтаний?

— А зачем иначе вы пошли в элитную школу? И ведь не в Аничков лицей, где учатся умные, а сюда, в гимназию для богатых.

— Дайте подумать… Может потому, что мне нравится учить? Хотя нет, это было бы слишком просто для меня. Очевидно же, чтобы соблазнять папочек моих учениц?

— Положим, оценил, — хмыкнул он и сунул руки в карманы. — И я бы даже поверил, что вами двигали самые благородные и возвышенные чувства, вот только… Согласитесь, в это как-то сложно верить после того, как вы изменили Артёму с мажорчиком на майбахе. Или вами тогда тоже двигали просветительские идеи?

Что? В каком смысле⁈