Пес бездны, назад! (СИ)

Глава 23 Охота

«Как ты оказался в Зазеркалье?» — «То есть, меня помиловали и вызволили из игнор-листа?» — «И не надейся!». Осень прикусила губу, беспомощно оглянулась на Алису.

Вчера они всей компанией пили компот, ели шарлотку и до самой полуночи пытались придумать план охоты на волка. То, что в итоге придумали, девочке не нравилось. Но другого источника информации, кроме как Волка, у них не было. И всё же было неприятно расспрашивать Эйя о том, как его же поймать в западню. И страшно, что поймёт. И совестно.

«Я попал в ловушку, устроенную добрым человеком», — внезапно ответил Яша.

— Если я его спрошу, как выглядит эта ловушка, он догадается, — проворчала Осень.

Кот сел рядом, ухмыльнулся:

— Спроси его: есть ли опасность, что он туда снова попадёт. Ты ж его маяк и волнуешься. Типа.

«Да, — признался Яша, когда девочка набрала нужный текст, — несмотря на то, что ты — мой маяк, такая опасность всё ещё есть. Видишь ли, малявка, ты — мой щит, но ты же и меч против меня. Если соединить тебя и место моей силы-слабости, то я стану беспомощным и снова могу угодить в ловушку».

— Напиши, что это тебя беспокоит, — шепнул Кот, и Осень отправила новое сообщение: «Блин, мне теперь страшно».

— Зеркальная ловушка, — прошептала Алиса-Мари, — как она выглядит? Наверное, что-то вроде зеркал-порталов, только никуда не ведущих…

И принялась что-то рисовать карандашиком в блокноте, хмурясь и покусывая губу. Яша медлил дольше обычного, и Осень уже решила было, что волк почуял неладное, но:

«Не бойся. Во-первых, такое место в Питере только одно. О нём никто не знает. Во-вторых, затащить тебя на его крышу вряд ли у кого-то получится. В-третьих, как делать ловушку знает лишь один из людей. В-четвёртых… об этом, кроме тебя, вообще никто не знает. Не парься».

«Что такое зеркальная ловушка?»

— Кому кофе? Кому чай? Компот уже выпили вчера, — бодро предложила Майя.

«Особым образом выставленные зеркала. Так, чтобы они отражали друг друга. Вроде бесконечного зеркального лабиринта». — «Фигня какая-то, — искренне ответила Осень. — Я была в зеркальном лабиринте и ничего. Как-то вышла. Или там ещё магия должна быть?» — «Магия, да». — «Ты же говорил, что в нашем мире магии нет?» — «Не говорил. Но да, в вашем мире её нет. Только в стыках миров, то есть там, где миры пересекаются. Вот там она присутствует. Как энергия. Электричество, которое нельзя перенести по проводам. Без этих источников пересекать границы миров было бы немыслимо. Да и таким существам, как я, невозможно было бы оставаться у вас надолго. Мы бы очень быстро состарились».

— Какой-то он внезапно разговорчивый, — прошептала Осень подозрительно.

— Тебе гренку с повидлом? Со сметаной? — деловито уточнила Майя.

— С повидлом.

— Спроси его о месте силы-слабости, — шепнул Кот. — О том, что такие есть, я и сам догадывался. Вопрос: где?

Осень послушно написала вопрос. Захрустела ароматной гренкой с персиковым повидлом. Яша в ответ прислал рожицу с высунутым языком. «Серьёзно? — спросил издевательски. — Зачем тебе эта инфа, Зайчик?»

— Он сейчас догадается обо всём, — Осень испугалась и едва не выронила телефон.

Зайчик… Эй никогда её так раньше не называл. Кот взял мобильник Осени и быстро ввёл:

«Чтобы я обходила это место за три километра. На всякий. Или, если появятся ещё странные личности, могла их сразу отправить в зазеркальный бан».

«У каждого место силы своё, — возразил Яша серьёзно. — Моё только для меня. Для других странных личностей места будут другими, моё же не подействует».

«И какое твоё?» — снова поинтересовался Кот.

Смайлик с высунутым языком стал ему ответом.

— Отдай, — потребовала Осень, и Бертран беспрекословно вернул ей гаджет.

— Попытайся всё же подробнее расспросить его про зеркальную ловушку, — попросила Мари, хмурясь.

Но и на этот вопрос Волк не ответил. Вернее, ответил подмигивающим смайликом и смайликом, улыбающимся во все зубы.

— Мне кажется, не стоит его вот прямо так подробно расспрашивать, — вздохнула Майя. — Сергей никогда не был дураком. Догадается.

«Малявка, не кипишуй. Нет повода волноваться. Математическая вероятность того, что именно на месте моей силы-слабости мы с тобой окажемся одновременно, кто-то сотворит зеркальную ловушку и при этом ещё и отправит меня в зеркала… ну очень мал. Ты — мой якорь. Без твоего присутствия никто меня никуда не сможет отправить. Лахта-центр рухнет быстрее. И метро поплывёт. А ещё — дамба. Ненавижу, когда воду ограничивают в её свободе».

«Что⁈»

«Вода — это жизнь. И смерть. Но жизнь и смерть — это одно и то же, как муж с женой — едина плоть. Бесит, когда людишки заковывают Жизнь в гранит и бетон».

«Не надо! Не делай этого, пожалуйста!!!» — Осень поставила бы ещё больше восклицательных знаков, но поторопилась отправить.

— Надо не так, — шепнул Кот, снова отбирая у девочки телефон, и быстро написал:

«А как же я? Я ведь тоже погибну с ними…»

«Не бойся. Ты будешь жить вечно».

— Что? — прошептала Осень, поперхнувшись чаем. — В каком смысле «ты будешь жить вечно»? Что это значит?

— Жить вечно можно только в Зазеркалье, — прошептала Алиса.

Майя насупилась, резко возразила:

— Но он же не забросит туда свой маяк?

Осень оглянулась на неё:

— Забросит. Я… я сама ему сказала, что это было бы решением моей смертности.

Заговорщики переглянулись.

— Я рассчитала угол для зеркального лабиринта, — сообщила Алиса, встала, потянулась. — Нам необходимо вычислить место силы. Где оно могло бы быть?

Кот тоже распрямился. Прищурил зелёные глазищи:

— Нам нужен Герман. Если у нас и есть спец по всяким старинным зловещим местечкам, так это он. На то и реставратор.

«И да, Зайка, — вдруг упало ещё одно сообщение, — ты же не забыла, что я по-прежнему тебя охраняю? Если попадёшь в беду — зови. Как и прежде, я тотчас приду и поубиваю всех».

— Зловещенько, — рассмеялся Кот, беззастенчиво прочитав диалог.

Герман приехал ближе к обеду. Усталый, дёрганный. Повесил куртку в коридоре, разулся и прошёл на кухню в носках.

— Есть новости, — сообщил, обняв Мари и коснувшись её виска губами. — Странные. Камилла написала признательное показание. Её отправили на психологическую экспертизу: девочка выглядит не лучшим образом, бредит и заговаривается о каком-то волке. Виталика тоже положили в психиатрическую клинику. Парень утверждает, что его преследует волк. Один из подозреваемых скончался в больнице от разрыва сердца. Один исчез и объявлен в розыск. Трое остальных погибли на пожаре, который сами устроили, при этом запершись и забаррикадировавшись в помещении изнутри. Все пятеро до смерти подписали признательные показания. И, что особенно интересно, на стене палаты, где лежал тот, умерший от инфаркта, была нарисована пасть с зубами. Как думаете, какого животного?

— Откуда тебе всё это известно? — быстро глянула на него Майя.

— От Веры.

— Это Яша, — прошептала Осень, съёжившись. — Это может быть только он… Он всё же решил отомстить за меня…

Алиса отстранилась от Германа, присела перед сестрёнкой, взяла её ладони в руки, заглянула в лицо:

— Ты не виновата.

— Виновата, — Осень отвела взгляд. — Это я вызвала его из Зеркала. Яша — Пёс бездны, он создан тьмой, чтобы карать и… Он сам это сказал. Вот он и карает. Он не умеет по-другому.

— Если Пёс бездны вышел на охоту, его никто не может остановить, — сумрачно пробормотал Бертран.

Майя обернулась к мужу:

— Ты что-то знаешь про него, чего мы ещё не знаем?

— Не про него. Вспомнил сказки, которые рассказывают в Эрталии малышам. Про псов бездны, которые на самом деле не собаки, а волки, но их называют псами за верность Тьме. Безжалостные, не способные на милосердие или сострадание. Меня вечно пугали такими страшилками, когда я хулиганил. А хулиганил я часто…

— То есть, псов несколько?

— Да. И никто не знает, сколько. Няня утверждала, что мир закончится, когда стая волков разорвёт его на части. Когда на свете станет больше тьмы, чем света, волки бездны хлынут и уничтожат наш грешный мир, утопив его в крови, огне и тьме. Добрые-добрые сказки милой нянюшки. Или не сказки. Если Серёжа-Яша тот самый Пёс… то он действительно способен устроить то, что написал. Разрушение всего города.

Осень вздрогнула. «Я сама должна отправить его в Зазеркалье… Или даже убить», — подумала она в ужасе. И ей вспомнилось, как они шли по перилам над речкой, и Эй удерживал девочку, обнимая и смеясь. А потом они вместе упали. «Ну и ничего же не случилось»… Эй, тот Эй, с которым они дурачились. Тот, который снял квартиру в Кронштадте, чтобы Осень могла хоть немного прийти в себя. Грубоватый, но заботливый… «Хочешь, я их всех убью?». Он ведь мог и не делать всего этого… Его маяк сработал, так что «зеркальный ангел» мог и просто привезти Осень домой и отправиться творить свои злые дела…

— Осень… — Алиса резко поднялась, притянула к себе сестрёнку, обняла. — Перестаньте! Ей и без всего этого плохо. Пойдём, моя хорошая. Давай я тебя уложу?

Осень замотала головой, вытерла мокрые щёки:

— Нет. Я должна всё это знать.

— Как найти его место силы? — задала Майя риторический вопрос. — Герман, ты можешь составить список самых… ну, зловещих мест Петербурга?

— Их много. От Петропавловки до Обводного канала. Один только Литейный мост чего стоит…

— Надо сузить место поисков, — прошептала Майя. — Нужно понять, что мы о нём уже знаем… Двадцать лет назад мы оба учились в ЛЭТИ, рядом с Ботаническим садом.

— Он водил меня на «Камчатку», — всхлипнула Осень. — А ещё… он на восемьсот четыре года меня старше… Или на восемьсот пять. Он сам сказал.

— То есть, Яше восемьсот двадцать лет? И родился он примерно в тысяча двести четвёртом году?

Кот оглянулся на подругу:

— Мари, вот ты быстро ты считаешь!

— Осень, что ты ещё о нём знаешь? Что-то конкретное. Цифры, факты… Что он тебе рассказывал о себе?

— Почти ничего. У меня есть его кредитка… Он оформил на меня отдельную. И она безлимитная. Вот. Я не уверена, что по ней что-то можно о нём узнать. Её пин-код — один два один два. Только Яша узнает, если что-то купить…

Бертран взял пластик, покрутил в руках. Нахмурился.

— Безлимитная это как? Неудивительно, что пароль такой тупой… Бесконечность особо не потерять… Скорее всего, она именная и ограниченная.

Майя забрала кредитку у мужа. Задумалась.

— Странный пин-код. Напоминает шифр. Он либо ничего не значит, либо значит всё. Один плюс два будет три. Три плюс три — шесть. Шестьсот шестьдесят шесть? Код Зверя? Апокалипсис?

— Слишком… натянуто, — не согласился Герман. — А если это год? Если ваш Пёс родился в тысяча двести четвёртом, то в двести двенадцатом ему было восемь… Или девять. Смотря, когда он родился.

Бертран хмыкнул:

— Тоже маловероятно. В восемь лет ничего особо не совершишь. Год как год. Я вот даже и не помню особо, что там было в мои восемь, и чем они, например, отличались от девяти…

— Ну, смерть матери или отца ты бы запомнил, — возразила Майя.

Герман вытащил телефон, открыл браузер.

— Смерть Всеволода Большое Гнездо, — пробормотал тихо. — Взятие Калатравы… Всё как-то… не убедитель… Детский крестовый поход! А вот это уже похоже на правду, согласитесь. В нём как раз участвовали дети от восьми-девяти лет и лет до двадцати. То есть, теоретически, наш Пёс бездны мог поучаствовать в этом движении. Вы же говорили, что он был человеком? Верно? Тысячи детей прошли по Германии и Франции с пением псалмов и хоругвями, веря, что море расступится перед ними и с помощью Божьей именно они, чистые, невинные и безоружные, смогут освободить Гроб Господень. Не срослось. Многие погибли по пути. Кто-то смог вернуться домой, но большинство умерли.

«Свобода… странствие… путешествие» — вдруг вспомнила Осень свои слова. И злой ответ Эйя: «Вши, дизентерия, воры и шлюхи. А ещё крысы». Эй говорил так, как если бы… если бы всё это произошло с ним самим…

Майя покачала головой:

— Не думаю. Каким образом у маленького крестоносца место силы-слабости оказалось бы в Петербурге? Причём тут Франция и наш город? Или Германия. Всё это…

— А что произошло с теми, кто не вернулся и не умер? — тихо спросила Осень. — Такие были?

Герман вежливо пояснил:

— Когда изрядно поредевшие отряды детей прибыли на берег Адриатики, два купца предложили им свои корабли. Якобы им тоже явился Христос. Вот только те корабли отвезли юных крестоносцев не в Вечный город, а прямиком в рабство.

Осень вздрогнула. О рабстве Эй тоже упоминал… А ещё о насилии. А ещё…

— Он там был, — прошептала девочка убеждённо.

— Не думаю. Повторюсь: каким образом французский или немецкий паренёк…

— Майя, — Бертран рассмеялся, — если честно говорить, так ведь и я — не русский. Трёхкоролевствие — это всё же мир западно-европейских сказок. Так что нашего дорогого Серёжу вполне могли звать Якобом или… Жаком, например.

— Вряд ли он назвал своё подлинное имя, — возразила Майя.

«Он точно был там, — подумала Осень, сердце билось так быстро, что стало сложно дышать. — Он всё это пережил! Поэтому ненавидит людей, поэтому такой жестокий». Ей представился белокурый худенький мальчик, испуганно жмущийся к дощатой стенке трюма. И словно наяву послышался пронзительный крик: «Пожалуйста, не надо!». Девочку замутило.

Она ведь тоже хотела убить насильников… Но её спасли. А его — нет. Он прошёл весь ад до конца.

«Эй не пожалел Майю… Взрослую. Но пожалел меня, потому что я для него — ребёнок. А он меня всё же пожалел, не только потому что я — его маяк. Спас, потому что — маяк, но потом… Он пытался меня вытащить из стресса, успокоить, он… Вот та прогулка по ночному городу. Я его поцеловала, а он сказал: нет. Потому что мне пятнадцать… Он уничтожил пятерых взрослых, но пощадил Камиллу и Витэля, хотя и напугал их».

И ей вдруг вспомнился вопрос «Зеркального ангела» перед дракой: «Тут все совершеннолетние?»

— Предположим, — упорствовала Майя. — Но, Кот, эта информация ничего не даёт нам в поисках его места… силы-слабости, как он это называет.

— Может, Инженерный замок? — неуверенно предположил Герман. — Место, где убили императора Павла Петровича. Всё же царь был магистром Мальтийского ордена, а мальтийцы имеют отношение к крестовым походам…

И тут Осень вспомнила ещё кое-что.

— А эта фотография может помочь?

Она протянула взрослым телефон, открыв ту чёрно-белую фотографию, которую ей вчера прислал Эй.

— Сбрось, пожалуйста, мне, — попросил Бертран. — Попробую найти по ней информацию…

Неожиданно вмешался Герман, забрал телефон и посмотрел, прищурившись:

— Это фото беспризорников двадцатых годов. Я видел её, когда искал информацию по Государственному Обществу Призора или, как его называли после революции: Общежитие Пролетариата. Жуткое место, если честно. Криминальный центр двадцатых годов прошлого века. В том районе даже с милицией ходить было опасно. Бывшие беспризорники организовали шайки шпаны и… Ну, если вас просто ограбили, то вам повезло. Их так и называли по учреждению: ГОП, то есть — гопники. А сам разбой — гоп-стоп. Это понятие родом именно оттуда, из послереволюционного Ленинграда.

Они замолчали, разглядывая смирно сидящих хмурых мальчиков.

— Откуда у тебя эта фотография? — тихо спросила Алиса.

— Э… Яша прислал. Вот этот мальчик — это он.

— Полагаю, это место и есть — место его силы-слабости, — Майя прищурилась. — По атмосфере очень на него похоже. Герман, где оно находится?

— Лиговский проспект. Сейчас там гостиница «Октябрьская».

«Так вот к чему был этот трек!» — подумала Осень. Нежный женский голос пел про бандитские разборки, но девочка уже погуглила: песенка, которую Эй прислал с фотографией, была из какого-то старого комедийного фильма.

И всё же…

Эй её спас. И не однажды. А сейчас, получается, девочка должна его погубить? Заморозить в вечности — что может быть страшнее? «Если ты погубишь город, — написала она, чувствуя, как разом стало зябко, — то погибнут и люди». — «И что? Они заслужили». — «А дети? Ладно, подростки, но дети?»

Осень замерла, ожидая его слов.

Она почти поверила, что Эй ответит что-то вроде: «Да, о детях-то я как-то и не подумал» и отменит Армагеддон, но телефон высветил иное: «Детей я заберу с собой». Осень сморгнула слёзы.

— Прости, — прошептала с болью.

И отдала телефон взрослым.

— Марвелл, — проворчал Бертран хмуро. — Я чувствую себя кем-то вроде Железного Дровосека или как там его…

Герман покачал головой:

— Гамельнский крысолов, если мы говорим о европейский сказках. У этой истории весьма плохой конец. И, кстати, предполагают, что её сюжет основан на событиях Детского крестового похода.

— Я против того, чтобы сестра принимала участие в этой затее. Она ещё ребёнок. И Яша её спас. Это жестоко!

— Без Осени нам не выманить Пса, — возразил Бертран. — Мари, прости, но у нас нет выбора. Герман, мы можем как-то попасть на крышу гостиницы «Октябрьская»?

— Да. Я договорюсь. Моя фирма принимала участие в реставрации этого памятника, и у меня остались знакомства.

Мари закусила губу, нахмурилась:

— Всё равно. Осень, ты можешь отказаться…

— Нет, — прошептала девочка, закрыв лицо ладонями. — Его надо остановить. Без меня вам не справиться. А он придёт только на мой зов.

«Эй, прости… Ты меня спас, а тебя предам». — «Не парься, мелкая. Всё ок».

Этих слов не было ни написано, ни произнесено, но Осени почему-то казалось, что Эй ответил бы именно так.