Песнь червоточин

Глава 20

Это была схватка воли, не более. Ни один из нас не собирался нападать, и оба это знали. Но уступить никто не мог. И если второй перейдёт черту — то первому придётся атаковать, даже если ввязываться в это не хочется.

Огромный белошёрстый пёс смотрелся величественно и грозно. Камни, на которых он стоял, позволяли ему поравняться со мной ростом. Если бы он стоял на земле, то был бы мне примерно по грудь.

Пылающие огнём глаза устрашали, но в них не чувствовалась жажда крови. Когда он убивал, он убивал ради пищи. И даже если получал от этого удовольствие, то от азарта погони и осознания, что его стая вкусно поест, ни по каким другим причинам.

Поэтому сейчас, когда напротив моего лица большой чёрный мокрый нос пытался выловить все запахи, чтобы определить намерения и то, какой я человек, мне оставалось лишь сохранять самообладание и не делать резких движений. Сморщенная шерсть на переносице вожака, обнажённые клыки и горячий язык, которым он облизал кончик носа, когда в очередной раз скалился, нервировали, но не настолько, чтобы я был готов атаковать.

Нас окружали плотнее, и теперь количество особей дошло до пяти, включая вожака. Шестого заметил краем глаза в отдалении, и это, скорее всего, был «ребёнок». Молодой долговязый остроклык неловкой выглядывал из-за ствола дерева и тоже пытался скалиться, подражая лидеру.

— Мы пришли пообщаться. Не для драки, — заговорил я, считая, что время пришло.

Остроклык слегка опустил морду, чтобы длинный нос не мешал видеть выражение лица чужака, осмелившегося заговорить.

— Отойди и давай решим всё на месте.

Он тихо утробно прорычал, и мне не понравилось.

— Он не понимает, — жалобно простонала Агата.

Сделав глубокий вдох, я осторожно развёл руки в стороны ладонями к земле, чтобы нащупать что-нибудь полезное, что можно использовать, если всё-таки наступит момент, когда придётся испортить красивые белые шубки.

Но вожак вдруг задрал морду и повёл носом по окружности, вдыхая запахи, исходившие и от меня, и от Агаты, что стало ясно по горящему взгляду волка. На мгновение показалось, найди он в нас трусость, агрессию или подлость — тут же атаковал бы и стёр с лица земли. Но, кажется, ничего такого не встретилось, и поэтому остроклык, к нашему удивлению, отступил, развернулся и, описав круг, опять уставился на меня, но на расстоянии метра. А затем сел.

Горделивая поза долговязого существа делала его похожим на египетское божество. Остальные, последовав его примеру, усилили впечатление, будто нас с Агатой окружили красивые статуэтки из белого мрамора.

— Вы — из другого мира, — начал я, пытаясь услышать зов разлома и почувствовать сияние, которое те обычно излучают.

Но джунгли остались глухи к моей просьбе. Шум воды, листвы и звуки, издаваемые другой живностью, сливающиеся в единую симфонию, перекрывали разлом, если он был на острове, а не в воде или где-то ещё.

— Вы должны вернуться в свой мир.

Вожак вздёрнул губу, опять обнажая клыки, хоть и не так агрессивно.

— А это он, кажется, понял, — обратился я к Агате, которая лишь пожала плечами. — Попробуй пробиться к остальным, если лидер закрыт. Вдруг удастся отвлечь их или подчинить.

Агата кивнула, хмуро и серьёзно. А вожак, почуяв подвох, опять поднялся на лапы и низко опустил голову. Я выставил руку вперёд, предупреждая и запрещая подходить ближе.

— Вы должны уйти в свой мир, откуда пришли. Вы здесь чужие, — ровным спокойным тоном произнёс, глядя в огненные глаза.

И что-то произошло. Будто попав под влияние гипноза, почувствовал, что деревенею, не имя возможности шевельнуться. Пропали все звуки, запахи, и через мгновение — пропали окружавшие нас джунгли. Осталась лишь пустота и камни, на которых стоял остроклык.

«Кто бы говорил. Чужак…» — услышал я в своей голове голос. Это даже были не слова, это было осознание истины. Мой внутренний голос прорвался наружу, обличая истинную природу, или…

«Уходи. Чужак».

Остроклык распрямился, поднял пушистый хвост, вытянувшись струной. В длину от носа до кончика хвоста он был около двух с половиной метров.

«Уходи. Или смерть».

— Рэй! — прорвался ко мне крик Агаты, и мир вернулся в прежнее русло. — Очнись! Они убежали, Рэй…

Агата трясла меня за плечи, а кругом не было никого.

— Он… — слова застряли в горле, пришлось встряхнуться и прочистить горло. — Он говорил со мной. Сказал, чтобы уходил или смерть.

— Давай уйдём? — предложила она. — На мне так нужны эти баллы. А я не смогу… не смогу причинить им зло. Они… разумные… и, снизив голос до шёпота, произнесла: — Они прекрасны…

И мне было сложно спорить. Но и оставить их тут так просто я не мог. Если зайдут туристы, то их ждёт смерть. А мы должны защищать людей, даже от их собственной глупости. Остроклык не нападёт первым, но назойливые люди с фотоаппаратами и мёртвого достанут. А этот долговязый парень не станет предупреждать дважды.

— Уходи, — подожив руку на плечо, предложил я. — Ты не обязана.

Она помотала головой.

— Давай тогда попробуем загнать их к разлому. Не причиняя вреда.

— Как?

Она прикусила губу и начала искать что-то взглядом.

— Остроклыки боятся огня, — пояснила, подбирая с земли ветку. — Подожжём, загоним, но не будем калечить. Ладно?

Меня план устраивал.

— Но если они ранят… — предупредил я. — То…

Она кивнула и добавила:

— Будем защищаться… Но только в крайнем случае, царапины не считаются.

Собрав несколько веток в качестве факелов, обвязав их кусками ткани от оторванных рукавов и пропитав какой-то вонючей жижей из плодов кустарника, я щёлкнул пальцами, извлекая искру, и раздул в маленький огонёк. Он быстро переселился на пропитанную вязкой горючей дрянью ткань.

— Туда, — почуяв запах остроклыков, Агата сама словно превратилась в хищника.

Движения стали плавнее, в них проявилась животная грация, шаги из тихих превратились в неслышные (по крайней мере, моему уху).

Девушка шла впереди, выслеживая добычу. У нас ушло около пяти минут, прежде чем она поняла, что верно взяла след.

— Они совсем рядом, — прошептала она. — Не ждут подвоха, думают, мы не настолько глупы, чтобы сунуться к ним.

— Ну это они нас точно переоценили, — усмехнулся я. — А запах? Не почуяли, что мы близко? — уточнил на всякий случай.

— Да не, мы тут всё завоняли своим людским духом. Наш запах их уже не очень волнует, они на другое переключились.

Девушка пожала плечами, и я услышал рык, но не злобный, скорее игривый. Остроклыки плескались в озере, шутливо отбирая друг у друга пойманную рыбу.

— Что будем делать? — Агате явно не хотелось тревожить стаю и что-либо вообще предпринимать, но долг обязывал.

Я приложил палец к губам, давая понять, что пока не готов ответить, и прислушался к окружающим звукам. Услышав, что искал, заговорил:

— Червоточина где-то в сердце острова. А мы сдвинулись к краю, метров через двести будет выход к океану. Гнать к аномалии придётся долго. Ты справишься?

Она нехотя кивнула.

— Тогда нацеливаемся на младшего, он будет самым медленным. Взрослые особи способны прыгать на несколько метров в длину и перемещаться очень быстро. Но младший совсем ребёнок, ему за ними не угнаться. А нападать они не станут из-за огня, катастрофически боятся.

— Да, загонять нужно мелкого, они его не бросят, они стая. К тому же у него повреждена лапка, он не сможет от нас оторваться. Рана свежая, но глубокая. Ей день-два, он не потянет большие нагрузки.

— Похоже на план… — Я провёл ладонью над факелами, разжигая едва теплившееся в них пламя. — Тогда вперёд?

— Вперёд, — согласилась Агата.

Выскочив к озеру, мы перепугали самого младшего и разозлили старших. Оставив игры, они ощетинились, но нападать не решались. Огонь отражался в их глазах ужасом, и лишь вожак неумолимо шёл на нас, рыча и угрожая.

— Пошли прочь! — крикнул я, взмахнув факелом и силой Печати Потока разгоняя пламя до такой степени, что при каждом взмахе шлейф превращался в огненный хвост. И хоть мы с Агатой были героями и не особенно боялись пламени, понимая, что Печати Силы, раскрывающиеся в каждом Герое самыми первыми, сберегут нас, но по сферам, вызываемым Саймоном всё-таки заскучали.

«Глупец…» — слова пробили сознание отчаяньем могучего волка.

И не желая поддаваться слабости или жалости, я издал рёв, а вместе с ним поднял вихрь пламени в направлении стаи.

И началась гонка.

Остроклыки мчались от нас по джунглям, пытаясь подрезать и застать врасплох, огрызнуться и напасть со спины, где пламя не преграждало им путь. Но мы продолжали гнать их к сердцу острова, безжалостно опаляя белоснежные шкуры, если того требовала ситуация.

Добравшись до скальных уступов, остроклыки заняли позиции на высоте, но это их не спасало. Я отсылал «обрывки» пламени, и они, жалобно скуля, были вынуждены бежать дальше, соскакивая со скалы на скалу над нашими головами. Когда их тощие силуэты прорезали небо, начинавшее неумолимо темнеть и зажигаться россыпью звёзд, меня начало завораживать происходящее.

Хруст веток под ногами, шелест листвы, плеск воды и редкие подвывания вперемешку рыком — это все понравилось бы Терру. Но, возможно, хорошо, что его с нами не было. Мы мчались вместе со стаей, но, к несчастью, не с ними, а «портив» них.

Долговязый малыш размерами и всем своим видом напоминал гончую, но у него не было ни прыти, ни грации, а в движениях проявлялась скованность, вызванная раной. При дальних прыжках он скулил и поджимал лапу. Иногда запинался, поскальзывался на влажных и покрытым мхом камнях, падал, ещё громче скулили, но бежал вперёд. И мне начало казаться, что монстры тут не они, а мы.

Возможно, не на пользу малому ещё играл страх, который он испытывал, видя пламя. Не зря в Бестиарии особое место уделили огню, когда писали о слабостях. Страх дезориентировал. И если б стая состояла из полностью взрослых особей, наш с Агатой план загнать их к разлому провалился бы с треском. Мы могли бы часами носиться по джунглям, выслеживая их, а они просто ждали бы, пока мы выдохнемся.

Мы бы ни за что не загнали их к нужному месту. Не поджигать же остров. Линнея прибила бы нас за подобные выходки, а всё семейство Харрис подало бы в суд на Школу. И, вероятно, выиграло бы процесс. С другой стороны, вряд ли влажная растительность поддалась бы даже усиленному Печатью Потока огню. Слишком влажно, слишком зелено, слишком много воды кругом. Этот дикий остров сам по себе выглядел иноземным и нереальным, так что остроклыки прекрасно вписывались в местный пейзаж.

— Долго ещё? — пытаясь отдышаться, уточнила Агата, когда нас со стаей, загнанной к реке, разделяло лишь несколько метров.

— Не очень… — на выдохе ответил я, пытаясь прикинуть точное расстояние до аномалии, с каждым метром усиливавшей зов.

«Глупец. Остановись…» — голос в голове стал сухим и будто бы разочарованным.

И потом в тихом рычании вожака мы различили свежее, раскатистое, раздающее позади нас. Последовавший за этим хруст веток и звук царапающих камни когтей, заставил кровь заледенеть.

Кем бы он ни был тот, кто преследовал нас, он подкрался сзади.

Агата даже не успела развернуться и понять, что происходит, как тёмный крупный силуэт в прыжке разрезал воздух, метко целясь в наши фигуры. Я попытался оттолкнуть девушку, но по сравнению с диким зверем двигался непозволительно медленно. И различить нападавшего смог только в мгновение, когда крупные мощные лапищи как в замедленной съёмке нависли над нами в полёте, размываясь во всполохах рвущегося с факелов огня.