Песнь червоточин

Глава 21

Существо, выпрыгнувшее из темноты, не ранило нас, но разделило. Приземлилось ровно между, и тут же грозно прорычало сначала в мою сторону, затем обернувшись к Агате.

Остроклыки позади нас завыли в унисон и преклонили головы. Даже вожак, в алых глазах которого по-прежнему горело пламя. Их единодушный покорный поклон вызывал страх и трепет перед вторженцем.

— Не чувствую… — только и проговорила растерявшаяся в край Агата после неудачной попытки взять под контроль появившееся грозное существо.

Огромный леопард, вторгшийся в нашу погоню, кивнул стае и перевёл взгляд сначала на меня, затем на Агату.

Я уже понял, кто стоял перед нами, но напарница этого знать не могла, поэтому в ужасе прикусила губу и пыталась понять, как действовать дальше. Для неё появление огромной дикой кошки стало сюрпризом, а мне стоило бы догадаться, что так всё и обернётся.

Мощные лапы сделали ещё несколько шагов по земле, лоснящаяся в свете луны шерсть заиграла новыми красками, демонстрируя величие и красоту бабули Харрис. Она рявкнула что-то на своём кошачьем, и волки, кажется, её поняли. Подняли головы, провыли в ответ и бросились в джунгли.

— Они уходят… — подражая волкам, чуть ли не заскулила Агата.

— Не волнуйся, я разберусь, — заверил, прикидывая, что можно сделать в такой ситуации.

Тем временем бабуля-леопард, крутанувшись вокруг своей оси, начала расти, отбрасывая животную природу и воплощая свои человеческие черты. Вихрь животной энергии вокруг неё сделал очертания нечёткими, а формы размытыми, но мне удалось заметить, что шерсть трансформируется в длинное платье в цветочек похожей «пятнистой» расцветки.

— Что?.. — на губах Агаты застыл недозаданный вопрос.

Бабуля же вместо ответа поправила на груди ожерелье из белых цветов, оторвала пару лепестков, растёрла в пальцах и преподнесла Агате, которая вместо того чтобы как-то отреагировать, просто замерла на месте. Этого хватило, чтобы старушка подула на руку, и аромат растения дал нужную реакцию.

В глазах Агаты помутилось, она приложила руку ко лбу и начала терять сознание.

— Лови, — приказала бабуля Харрис, — что стоишь?

И я подхватил на руки уже спящую девушку.

— Эх, молодёжь, — посетовала она, — никакой инициативы в добрых делах.

— Вы зачем вообще её вырубили⁈ — возмутился я.

— Скажи спасибо, что тебя, дурня, не прибила вообще. Она-то проспится, лучше прежнего будет. Отдохнёт хоть, силы восстановит. А то ишь что удумали, волков моих по острову гонять. Эх, дуралей…

Тон при всём при этом оставался насмешливо-игривым, и я, кажется, начал понимать, в кого пошла заноза Линнея, тоже любящая поводить за нос, покомандовать и пококетничать.

— Неси теперь подругу до отеля. А перед сном, если будешь себя хорошо вести, я тебе тоже листиков нужных в чай добавлю, мышцы свои неокрепшие в форму приведёшь, — она неодобрительно посмотрела на меня, намекая, что Герой мог бы выглядеть более крепким и подкачанным.

— Не-не, не стоит, как-нибудь без допингов обойдусь. Да и уходить пока никуда не планирую, у меня задание, знаете ли, важное. Остроклыков с острова прогнать, чтобы людей не пугали.

— Пф! — всплеснула руками старушка. — Да кого ж они пугают! Живут себе мирно, носа с острова не показывают. А это, между прочим, заповедник. Сюда посторонним нельзя. Он охраняется международной организацией, как всемирное наследие. А за проникновение можно не только штраф получить, но и тюремный срок схлопотать. Так что давай, давай, — она начала подгонять меня в сторону тропинки, приобняв одной рукой за плечо. — Нечего ноги топтать, поздно уже. Себя не жалеешь, так барышню пожалей.

— Я-то пожалею, вы мне лучше скажите, почему стая команд ваших слушается?..

— Потому что они пришли на эти земли вместе с нами. Линнея рассказала мне кто ты и что доверила тебе главную тайну нашей семьи. И хоть не всем её членам такая откровенность понравилась, ты теперь посвящён и скрывать от тебя тайну остроклыков нет смысла. Они живут тут уже далеко не первым поколением, примерно столько же, сколько и наш род. И прогонять их отсюда ни у тебя, ни у кого-либо ещё нет никакого морального и законного права. Так что взваливай барышню на плечи и пойдём уже ужинать. Скоро похолодает, океан несёт прохладу на острова, когда солнце уступает свой трон луне.

С одной стороны, хотелось пободаться, что задание есть задание, но с другой — эта стая была «дома». И разве школьный совет имеет право давать приказ прогонять их? Так что мы побрели сквозь заросли по тропам, которые бабуля Харрис знала как свои пять пальцев. Она знала, где свернуть, где пригнуться, где обойти, где замедлиться.

— Остроклыки были нашим заданием, и теперь мы не заработаем тех баллов, на которые очень рассчитывали. За это нас не похвалят… — пояснил я.

— Знаю, знаю. Линнея рассказала о ваших геройских причудах.

— Почему же причудах? Нас послали устранять монстров, чтобы сохранить мир в безопасности, защитить людей, закрыть разломы, залатать червоточины.

Она хмыкнула и мотнула головой, будто говоря: «Чем бы дитя ни тешилось…».

— Нам придётся предоставить отчётность, — продолжил я, намекая, к чему вообще завёл этот разговор.

— Ну, мало ли кому что померещилось, — отмахнулась она, будто даже не рассматривая возможность, что я могу обо всём рассказать. — На островах есть дикие собаки. Они вполне безобидны. И какаду орут порой похлеще любых псовых, а есть ещё попугаи-подражатели, они и голоса копируют, и вой, а когда распушат хвост, могут вполне сойти в темноте за любого хищника. Два ярких пятна становятся похожи на глаза, светящиеся в темноте зарослей, а извилистый узор ниже — на раскрытую пасть.

— Не планировал врать в отчётах, — напрямую сказал я. — Эти животные опасны.

— Человек тоже животное. И опасен не меньше. А человек со способностями, выходящими за рамки, может оказаться ещё опаснее.

Она намекала на Героев, но я парировал «удар».

— Вы имеете в виду способности превращения в хищных зверей?

Я усмехнулся, и бабуля Харрис не преминула испепелить меня взглядом, а затем вместо ответа хитро произнесла:

— Теперь вижу, что она нашла в тебе. Но как бы ты ни стремился написать в отчёте правду, тебе придётся соврать. Мои волки никому никогда не причиняли вреда. Они живут в гармонии с природой и не покидают пределы острова. Как и мы, если тебя это утешит. Мы понимаем, какую опасность можем нести, поэтому живём изолированно. И наши волки тоже. Они вполне разумны и способны к диалогу. Просто люди не знают нужных слов, а мы — поцелованные Луной — знаем. — Она взяла паузу, а потом добавила: — Ты не расскажешь, потому что в тебе нет зла. Ты ищешь мира, хоть и жаждешь силы. Ты уравновешен, хоть и находишься в вечной погоне за самим собой. Ты чувствуешь баланс, хотя твоё естество вечно колеблется на грани. Ты сохранишь нашу тайну, — уверенно заключила она.

— Думаете? — спросил я, сам пытаясь понять, хочу ли этого, или больше жажду раскрыть все секреты слегка надменного, но очень занятного семейства.

— Уверена. И даже не потому, что тогда мы сохраним твою! — она дважды коснулась пальцем губ, намекая, что мы оба влезли в тайны другу друга чуть дальше, чем следовало. — Ты хороший мальчик, — закончила она, — даже если сам пока этого не знаешь.

Прохлада островной ночи охладила запал погони и жажду выиграть в состязании. Не скажу, что перехотел утереть всем нос, но морской воздух, ароматы цветов и фруктов, стрекот сверчков и шум плещущихся у берега волн умиротворяли и заставляли задуматься о тщетности бытия. Они успокаивали и будто бы говорили: «Расслабься, зачем тебе куда-то бежать? Здесь хорошо, больше ничего не нужно».

Но я знал что нужно. И как бы ни манили райские острова, завтра мы все проснёмся и отправимся в путь к дому — к стенам Школы, где ещё столько секретов нужно раскрыть.

— Хорошо, если даже я сохраню тайну. Агата…

— Она ничего не запомнит, — рассмеялась старушка. — Ни то, как я выпрыгнула на вас в темноте, ни то, как обратилась. Если она вспомнит саму погоню — это уже будет событие. Цветы Мнемосины способны как улучшать память, так и отбирать её. Всё зависит от дозировки и подачи. Ваша девочка ничего не вспомнит обо мне, и ничего не сможет рассказать. Но если вдруг припомнит волков, тебе придётся сказать ей, что волки ей лишь приснились. Вали всё на кусты мнемосины. Если запутаться в зарослях, можно впасть в сон на несколько дней, с виду он будет неотличим от комы. Только сны будут яркими и живыми. А потом просыпаешься как огурчик, и мало что помнишь о том, как запутался в кустах. Да и вообще обо всём предшествовавшем дне. Но она проспит меньше, так что не переживай, я в дозировках разбираюсь, — она задорно хихикнула, и мне оставалось только поразиться, что ещё умеет эта хитрая островитянка.

— А разлом? Аномалия в сердце острова? Как быть с ней? И почему остроклыки не уходят в него, разве им не хочется домой?

Бабуля Харрис остановилась, положила мне руку на предплечье и улыбнувшись произнесла:

— Дурья твоя башка… Их дом — здесь! — она обвела рукой заросли.

— А вот обзываться необязательно, — я погрозил ей пальцем, и бабуля заулыбалась ещё больше, будто кокетничая.

Видимо, это в их семействе было наследственным. Линнея тоже при всей своей грубости не была лишена женственности и огненного игривого запала, который изливала хаотично и не всегда уместно, но ярко и задорно.

— Вы сказали, что не покидаете острова, потому что знаете, что опасны. Но Линн работает журналистом, корреспондентом и даже иногда просто шатается по Школе без пропуска.

— А что, думаешь, белая бездомная кошка способна причинить кому-то вред?

Мне захотелось ответить колко, потому что знал, что очень даже может. У этой барышни острые коготки, но спорить не стал и решил прояснить информацию про аномалию.

— Ваша правда. А разлом… Вы когда-нибудь приближались к нему? Не выйдет ли из него кто-то пострашнее вашей стаи? Может, нам стоит его залатать?

— За столько веков никто ни разу не появился. Думаю, можно об этом не волноваться. Тем более он находится в скале, под землёй. Там непроходимые лабиринты туннелей, узкие расщелины и обрывы. Так что при всём желании загнать моих волков к разлому у вас бы не вышло. И оттуда никто не выйдет. Так что не нужно больше пугать моих малышей. Они ни в чём не виноваты.

Агата шевельнулась и обвила руками мою шею, сладко постанывая во сне.

— Хоть отдохнёт, красавица, — продолжила старушка. — Вижу, больно ей в душе. Животных любит, как себя. И страдает от этого. Но цветы мнемосины способны принести облегчение.

— А остальные ребята как там?

— Да отлично, уже и поужинали наверняка. Не то что вы тут по ночам шляетесь. Я, как только их увидела, сразу поняла, что ты, непоседа, не сдашься так просто и попрёшься к сердцу острова. Линнея предупреждала и не ошиблась. Она вообще в корень зрит. Талантливая. Хоть и глупая по молодости.

Бабуля Харрис никого не щадила, даже собственную внучку.

— А скажите мне такую вещь, — вдруг неожиданно сам для себя, начал я. — Я не видел как превращается Линн, но…

Договорить не успел, бабуля тут же меня перебила.

— Это похвально, не совсем девка вдали от дома распоясалась, честь блюдёт.

— В смысле?

— Ну, она же пока в своей истинной форме не утвердилась, не может как следует процесс обращения контролировать. К ней одежда пока не как кожа пристаёт, мешает только, порваться может. Чего хорошие вещи портить? А так скинула да пошла гулять. Потом оделась, как в человеческий облик вернуться захотела. Неудобно, но со временем научится.

Это всё проясняло. Линнея действительно не могла превратиться в кошку будучи в одежде, и вернувшись в облик человека оказывалась обнажённой. Наверное, это сильно усложняло ей перемещения по кампусу, но, видимо, не настолько смущало, раз девушка подобными манипуляциями не брезговала. Делиться этими мыслями с бабулей я, конечно же, не стал.

Когда вышли к домикам, где бабуля решила поселить нас с ребятами, заметил два силуэта. Высокий мужчина о чём-то яростно спорил с девушкой, в которой я не сразу признал Линн. Девушка что-то доказывала, но слов разобрать не получалось.

Заметив нас, они прекратили перепалку, и я догадался, что мужчиной был дядя Анри — оборотень-медведь. Большая татуировка на плече недвусмысленно намекала об этом, демонстрируя грозного ревущего бурого зверя.

Линн бросила короткий яростный взгляд на дядю и побежала к нас по песку. Дядя пошёл следом.

— Передашь ему красавицу, он отнесёт её к вашим друзьям, — скомандовала бабуля. — Думаю, вам с Линни будет о чём поговорить.

И оказалась права.

Коротко поздоровавшись и поцеловав в щёку бабушку, Линн тут же уставилась на меня взглядом, которым могла бы приваривать сталь, лишая работы сварщиков.

— Вот же пронырливый говнюк! — вместо приветствия выпалила она.

— Учился у лучшей пронырливой говнючки на свете, — подмигнул и усмехнулся, глядя в пылающие возмущением большие зелёные глаза.

— Я тоже рада тебя видеть! — скривилась барышня, но я отчётливо понимал, что она не врёт.

При всём прочем она действительно была рада меня видеть. И как бы ни пыталась это скрыть, я всё прекрасно видел благодаря своей шикарной супергеройской чуйке.