Плохие девочки не умирают

14

КАРТЕР сидел и крутил между пальцами какую-то веточку.

— Во-первых, — медленно проговорил он, — я был знаком с несколькими сумасшедшими и считаю, что с тобой все в порядке. — Он выпрямился. — У твоей сестры, похоже, есть некоторые проблемы, но в тебе я этого не вижу.

— Может, у меня замаскированное сумасшествие, — мягко возразила я. — Такое, которое долго зреет внутри, а потом мгновенно накрывает с головой.

Картер глубоко вздохнул.

— Я думаю, тебе не стоит из-за этого переживать.

— Что ты имеешь в виду?

Картер вздохнул и выбросил веточку. Она с тихим всплеском опустилась на воду. Мы были в парке. Сидели на траве рядом с водоотводным каналом, который не так ужасен, как кажется по названию. На самом деле, он напоминает журчащий ручеек.

— Ты… сильная.

— Сильные люди не сходят с ума?

Он усмехнулся и опустил голову.

— Сильных людей безумие не накрывает с головой мгновенно. Это удел слабых.

Ох.

— Мне кажется, ты слишком суров к себе, — сказала я.

Он покачал головой, не поднимая на меня глаз.

— Иногда жизнь — сплошной отстой, — проговорила я.

— Да, — согласился Картер. — Такое иногда случается со всеми, и большинство может с этим справиться. Но только… — Он втянул воздух через рот и поднял глаза на солнце. — Только не я.

— Зачем так мучить себя? Ну и что, если ты… Я хочу сказать, как можно плохо относиться к человеку только из-за того, что он прошел через…

— Алексис, ты можешь сказать это вслух. Это была попытка самоубийства. — Он посмотрел мне в глаза и склонил голову набок. — Неумелая и неудачная.

Я повернулась к воде и начала сплетать в косичку сосновые иголки, но в конце концов мое любопытство побороло деликатность.

— Что именно ты сделал?

Он прилег на траву и теперь смотрел на меня настороженно, словно пугливый пес.

— Извини, — пробормотала я. — Это не мое дело.

— Не извиняйся. Я просто не привык об этом говорить. — Он протянул мне руку. — Никогда не думала, почему я постоянно хожу в рубашках с длинными рукавами?

Я взяла его руку и, закатав рукав, увидела несколько пересекающихся шрамов.

— В тот день мама пришла домой с конференции раньше, чем должна была, и нашла меня, — продолжил он. — Нам пришлось поменять плитку в ванной, потому что со старой никак не стирались пятна крови.

Не отдавая себе отчета, я прижала его руку к груди.

Секунду спустя я поняла, что делаю, и выронила ее, словно горячую картошку.

Он рассмеялся неторопливым, непринужденным смехом. Своим особым смехом.

А я никак не могла понять, как такой очаровательный и умный человек мог страдать такой депрессией.

— Как у тебя получается всегда быть таким идеальным? — спросила я, не задумываясь о том, что говорю.

Картер удивленно посмотрел на меня и ответил не сразу.

— Идеальным? — переспросил он через несколько мгновений. — Ха.

Я промолчала, потому что была в ужасе от того, что только что сказала, и мучительно хотела забрать свои слова назад.

— Мисс Воррен, — проговорил он голосом немецкого психоаналитика. ВЯ Боюс, што вы брэ-дите.

— Брежу, — повторила за ним я. Очень может быть, учитывая события последних дней. Но я постаралась выбросить это из головы и сосредоточиться на Картере. После моих слов он не засмеялся мне в лицо, и благодаря этому я почувствовала себя храбрее.

— Так… какие же у тебя недостатки?

— Какие у меня недостатки? Ты предлагаешь мне составить список? — Он печально рассмеялся и покачал головой. — Это нечестно. Какие у тебя недостатки?

— Если ты еще не заметил, все мое существование — сплошной недостаток, — ответила я, ложась на траву рядом с ним и глядя на небо. — Я огромный прыщ на лице человечества.

— Звучит немного противно, — отозвался Картер.

— Зато честно.

— Нет, это не честно, — сказал он. — Это похоже на паранойю и… — он на секунду задумался, — звучит очень пессимистично.

— Параноик, пессимист, — проговорила я, загибая пальцы. — Противный прыщ. И эти три недостатка — только верхушка айсберга.

— Я не говорю, что ты параноик…

— Просто мои слова похожи на паранойю?

Он шутя стукнул меня по руке.

— Может быть, ты все-таки немного сумасшедшая, — усмехнулся он. От его легкой улыбки у меня внутри все задрожало.

— Твои недостатки, — деловито произнесла я. — Перечисли их.

— Я сноб, — с легкостью признался он.

— В отношении чего?

— В отношении очень многого: фильмов, книг, школьных постановок, боксеров…

— Не любишь собак?

— Нет, я про людей. Про спортсменов. — Он наморщил нос. — Даже не знаю, почему так.

Ой. Недостаток Алексис номер четыре: глупость.

— Какие еще у тебя недостатки?

— У меня не очень хорошие отношения с отцом, — помедлив, ответил он.

Это я понимала очень хорошо. Я лежала, вглядываясь в пушистое облачко и придумывая, на что оно похоже.

— Я слишком много думаю о себе. Я раздуваю проблемы из мелочей. Я совершал много эгоистичных поступков… И во мне нет… храбрости. — Он прищурился на солнце и грустно улыбнулся.

— Хватит. — Я отвела взгляд от облака, которое, кажется, собиралось принять форму крокодила, и посмотрела на Картера.

Разговаривая, мы незаметно придвинулись друг к другу. Наши руки соприкоснулись. По моей коже побежали электрические разряды.

Теперь я знала наверняка: за внешностью симпатичного политика скрывается нечто гораздо большее.

— Я надеюсь, на самом деле ты так о себе не думаешь, — проговорила я.

Он повернул ко мне голову и прищурил глаза.

— А что обо мне думаешь ты? — мягко спросил он.

Я слегка пихнула его рукой.

— Лучше тебе не знать.

Он молчал, ожидая ответа.

— Я думаю, ты… — заговорила я едва слышно. — Опасен.

— Почему? — прошептал он.

— Потому что… — начала я, хотя толком не знала, как выразить это словами. — Ты заставляешь меня слишком много думать.

— Никогда не встречал никого, похожего на тебя, — сказал он, повернувшись ко мне всем телом.

Я почувствовала невероятное, практически магнетическое притяжение между нами. У меня пересохло горло, и стало трудно дышать.

— Все это так странно, — проговорила я еле слышно.

Несколько мгновений он всматривался в мое лицо, а потом улыбнулся.

Боже, неужели так очевидно, что мое сердце стучит как бешеное? Я как будто оказалась в кино. В той сцене, где девушка ожидает, что парень поцелует ее, и, закрыв глаза, подается к нему. Только я подавалась к нему не телом, а всей своей душой.

— Не могу ничего поделать с собой, Алексис, — сказал он. — Я хочу заставлять тебя слишком много думать… и хочу слушать, о чем ты думаешь… слишком сильно.

Хотя я лежала, у меня начала кружиться голова. Это все было как-то чересчур. Я почувствовала, что краснею, и подняла руку, чтобы прикрыть лицо.

Картер взял ее в свою. Наши взгляды встретились.

— Ты не такая, какой хочешь казаться, — проговорил он так, как будто его только что осенила эта мысль. — Когда я говорю с тобой, я чувствую себя… в безопасности.

Мне казалось, что мое сердце сейчас взорвется.

— Лекси.

Я выхватила свою руку и села так быстро, как только могла. Картер тоже привстал и провел пальцами по волосам.

В паре метров от нас, безмолвная и неподвижная, словно статуя, стояла Кейси.

— Что-то случилось с папой? — выпалила я.

Она покачала головой и перевела взгляд с меня на Картера.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Кейс… ты же помнишь Картера, — проговорила я. Картер поднялся на ноги и протянул мне руку. Я взяла ее, и он помог мне встать. А потом так и не отпустил.

— Уже поздно, — произнесла Кейси. Она нахмурилась, увидев, что мы держимся за руки.

— Тебя мама прислала?

— Нет.

Гнев поднимался во мне, как вода во время прилива.

— Иди домой, Кейси. Я скоро подойду.

— Я хочу есть, — спокойно сказала она.

— Так приготовь себе что-нибудь.

— Ты предпочитаешь проводить время с ним, а не со мной? — тонким, обиженным голосом проговорила она. — Я же твоя сестра.

Картер повернулся ко мне и дотронулся до моего плеча.

— Иди домой, — сказал он. — Мы продолжим этот разговор в другой раз.

Я покачала головой не столько в знак несогласия, сколько от недоумения. Я была готова задушить Кейси.

— Хочешь, я отвезу вас? — спросил Картер.

— Спасибо, но мы лучше пройдемся пешком, — ответила я. Сейчас я не могла доверить сестре единственную светлую сторону своей жизни. Вдруг в машине она начнет нести бред? Говорить о сказках, куклах, школьных кражах… А что, если она украдет что-нибудь у Картера? Будет вообще великолепно.

Я обернулась к Картеру и почувствовала, как губы расплываются в невольной улыбке.

— Идите осторожно, — весело проговорил он. Потом наклонился и поцеловал меня в щеку. — Это за все приятное, что ты мне сказала.

— Но я даже не…

— Мы можем уже идти? — перебила меня Кейси. — Пешком до дома будем целую вечность добираться.

Плевать, даже если она окончательно слетела с катушек. Я убью ее.

— Пока, — сказала я. Кейси, не прощаясь, пошла к выходу из парка.

— Приятно было снова увидеть тебя, Кейси! — крикнул Картер.

Я взглянула на Кейси, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Она обернулась и недовольно посмотрела на меня, не удостоив Картера даже взглядом.

Отлично.

Я не разговаривала с ней всю дорогу до дома. Я не собиралась больше пытаться помочь ей, раз она не хотела помогать себе сама.

Приготовив ей бутерброд, я поднялась в свою комнату, заперла дверь и включила музыку на полную громкость.

Полчаса спустя из коридора раздался мамин голос:

— Алексис, с тобой все в порядке? Почему у тебя так громко включена музыка?

Я подошла к двери и открыла ее, потом вернулась обратно и опустилась на кровать. Мама зашла в комнату и присела рядом со мной. Я выключила музыку.

— Как дела у папы?

— Все хорошо, — сказала она. — Может быть, ты сможешь заглянуть к нему завтра после школы?

— Я постараюсь.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросила мама и потрогала мой лоб. Потом резко отдернула руку от удивления. — У тебя шишка.

— Я знаю, — отозвалась я. — Меня вчера ударили в школе. айг Увидев, что на ее лице появилось озабоченное выражение, я добавила: — Случайно. Дверью.

Мама наморщила лоб она всегда так делает, когда из-за чего-то переживает.

— Почему мне никто не позвонил?

— Ничего страшного не произошло. — Подумав о Картере, я не смогла не улыбнуться.

— Тогда ладно, — ответила мама. Подробности ее, видимо, не интересовали. — Скажи, если будет болеть. Температуры у тебя вроде бы нет.

— Я, наверное, просто прилягу.

— Хорошо, милая, — отозвалась она. Было очень странно слышать, как она говорит слова, которые обычно произносят чужие мамы.

Она встала и неловко дотронулась до моего лба. Потом обвела мою комнату взглядом.

— Ты такая аккуратная, — с одобрением сказала она. — Это в тебе, видимо, от папы. Точно не от меня.

Это правда. Для мамы она довольно неряшлива.

Ее взгляд упал на книжные полки.

— Что случилось с твоими школьными альбомами? — спросила она.

Я посмотрела на полку, на которой хранились все мои альбомы с фотографиями начиная с детского садика. Сейчас самого последнего, прошлогоднего, там не было, из-за чего все остальные некрасиво накренились.

— Один куда-то делся, — ответила я. Странно. Я сразу же подумала про Кейси.

— Ты же не потеряла его? — В мамином голосе слышались нотки обвинения, как будто я продала альбом, чтобы достать деньги.

— Чисто технически может быть, — отозвалась я. — Но я уверена, что он найдется.

— Эти штуки стоят целое состояние, — вздохнула она.

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут в маминой комнате зазвонил мобильный телефон.

— Сейчас вернусь, — сказала мама, спрыгнув с кровати.

Я вздохнула, откинулась назад, прижав подушку к груди, и закрыла глаза.

Через пару минут мама вышла из своей комнаты, говоря в трубку:

— Хорошо… Ох… Спасибо… Да… Ладно… Да, пожалуйста…

Она захлопнула крышку телефона и посмотрела на меня невидящим взглядом.

— Что случилось? — спросила я.

— Звонил детектив из полицейского отдела, — проговорила мама и потрясла руками в воздухе, будто хотела снять напряжение. — Сказал, что у них есть причины считать, что это было покушение на убийство. Они осмотрели тормоза машины, и, похоже… тормозные шланги кто-то перерезал.

Я резко выпрямилась.

— Кто-то испортил тормоза в папиной машине?

— Да, но… — Она покачала головой и присела на кровать. — Алексис, папа ехал не на своей машине, а на моей. Он собирался отогнать ее в мастерскую, чтобы поменять масло.

Я снова прислонилась к спинке кровати и взглянула на маму, которая не поднимала глаз от пола.

— Боже мой, — проговорила она дрожащим голосом. — Пожалуйста, не говори Кейси. Для нее это будет слишком большим ударом.

— Хорошо, — ответила я. — Конечно.

Мама нежно дотронулась до моего лба, потом встала и вышла в коридор. Она была в шоке.

Подумав о Кейси, я вспомнила про доклады в ее рюкзаке.

Могли ли дети, сделавшие это, как-то пробраться в мой дом и испортить тормоза? Может, решили так подшутить над нашими родителями? Если Мими злится из-за того, что случилось с ее рукой, возможно, нашу маму она тоже считает виноватой…

Но это же покушение на убийство. Даже самая испорченная школьница не будет пытаться убить мать своей одноклассницы.

Если только…

Если только она не подумала, что Кейси тоже будет в машине.

Через полчаса раздался звонок в дверь. Я подумала, что пришли полицейские, и бегом бросилась к лестнице. Но когда мама открыла дверь, оказалось, что это доставили пиццу.

Мама подняла на меня взгляд:

— Хочешь есть?

Я покачала головой.

Мама выглядела устало. Ее лицо казалось очень бледным, а волосы были собраны в неаккуратный пучок.

— Можешь позвать сестру?

Я тяжело сглотнула, но тут Кейси врезалась в меня сзади. Причем так сильно, что мне пришлось ухватиться за стену. На долю секунды меня охватила паника — я испугалась, что сейчас упаду с лестницы.

Ой-ой, — только и сказала она.

Мама понесла пиццу на кухню, и Кейси вполовину медленнее обычного стала спускаться по ступенькам. Дойдя до середины лестницы, она обернулась и посмотрела на меня.

— Что с тобой не так? — спросила она.

«Тебя пытаются убить твои же друзья», — подумала я. Но заставила себя выпрямить спину и сказать твердым голосом:

— Со мной все в порядке. Слушай, тебе не кажется, что нам стоит поговорить с мамой о докладах в твоем рюкзаке?

Она сжала перила изо всех сил, так что костяшки пальцев побелели.

— Нет, — ответила она. — Этого делать не надлежит.

— Не что?

Она зло посмотрела на меня.

— Я сказала, нет. Уже нет проблемы. Я со всем разобралась. Отнесла их обратно в школу.

— Серьезно?

— Не такая уж я беспомощная, знаешь ли, — сказала она, раздраженно фыркнув.

Она спустилась вниз, перепрыгивая через ступеньки и проскользнула на кухню.

Я смотрела ей вслед, лихорадочно размышляя.

Нет. Я ей не верила.

Я прокралась по коридору и прошмыгнула в комнату Кейси. Там было совершенно темно, если не считать узенькой полоски света, проникавшей из коридора и освещавшей пару потрепанных тряпичных кукол. Когда мои глаза привыкли к темноте и вместо черных пятен я начала различать контуры мебели, я принялась за поиски рюкзака Кейси.

Он нашелся на полу между кроватью и полками у дальней стены, на которых стояли куклы. Я присела на ковер. Меня охватило ощущение, что за мной следят десятки глаз, разозленных моим вторжением.

Рюкзак был раскрыт.

В нем ничего не было. Только обычные вещи — ручки, пара пустых тетрадок, два выпуска журнала «Модные куклы» (неудивительно, что у нее нет друзей, если она читает это в школе). Доклады исчезли.

Я поднялась на ноги и огляделась в полутьме, пытаясь придумать, куда она могла их спрятать. На секунду я даже допустила, что, возможно, Кейси сказала мне правду.

И тут я заметила на кровати свой прошлогодний школьный альбом.

Он был раскрыт на странице с фотографиями учеников, которые в том году заканчивали школу. На снимке одной из девочек Кейси красной ручкой поставила галочку. Зачем?

Я развернула альбом, чтобы разглядеть его получше.

Вдруг полоска света стала уже. Я подняла глаза на дверь. Она слегка дернулась, как будто я ее разбудила.

А потом медленно, сантиметр за сантиметром, стала закрываться.

Я схватила альбом, и тут дверь захлопнулась передо мной, оставив меня в кромешной темноте.

Во мне ослепительными вспышками запульсировал ужас. Я оцепенела от шока. Было так страшно, что я не могла даже пошевелиться, хотя какая-то отдаленная часть моего мозга кричала: «Беги отсюда!»

И тут все стало значительно хуже.

На мгновение я подумала, что мне просто показалось. Но я знала, точно знала: нет, не показалось.

Холодный, влажный ветерок коснулся моей шеи. Запахло тухлыми яйцами.

Я изо всех сил дернула дверь. Она поддалась, и я чуть не врезалась в стену коридора. Я едва успела оглянуться назад, как дверь снова захлопнулась.

Я забежала в свою комнату, включила свет и закрылась на замок.

Через пару секунд я отдышалась и присела на пол у стены, противоположной двери. Чтобы можно было увидеть, если кто-то войдет.

Что только что произошло?

Через пару минут я убедила себя, что ничего необычного не случилось. Холодный ветер мог подуть из открытого окна. Скорее всего, он же захлопнул дверь у меня перед носом. Запах наверняка шел от заплесневелых кукол.

Я положила альбом перед собой и стала его листать. Всего я нашла около восьми фотографий, в уголках которых стояли маленькие красные галочки. С некоторыми из этих девочек я была незнакома, а других знала даже слишком хорошо. Пеппер Лэрд… Меган Уайли…

Но отметка на фотографии Меган отличалась от других.

На ее фотографии был нарисован жирный красный крест.

В принципе кто-то мог бы подумать, что я сама перечеркнула фотографию Меган — для этого были основания. Но я этого не делала. Я люблю чистоту и порядок во всем — это почти как клинический диагноз. В детстве, закончив играть, я развешивала одежду Барби по маленьким вешалкам и парковала ее розовый автомобиль в специально отведенное для этого место под шкафом. Я никогда не приклеивала смайлики на мебель. И хоть в школьных альбомах запечатлены некоторые из самых печальных эпизодов моей жизни, я храню их в идеальном порядке.

Очевидно, что это сделала Кейси. Но зачем она так поступила с фотографией Меган?

Откуда она вообще знает, кто такая Меган?

А потом я вспомнила конец сказки, который я придумала в подвале.

Было еще довольно рано, но я чувствовала себя совершенно выжатой. Я нормально не спала две ночи подряд, к тому же безумно устала от мыслей о сестре, перечеркивающей фотографии в альбомах, и родителях, которых кто-то пытается убить.

Почистив зубы, умывшись и переодевшись в пижаму, я спустилась на первый этаж, чтобы проверить, закрыт ли засов на входной двери. Все было в порядке.

Потом я удостоверилась, что задняя дверь тоже заперта, и через кухню зашла в гараж, чтобы обследовать дверь, которая вела туда со двора. Если кто-то пробирался к маминой машине, он должен был зайти отсюда.

Папин автомобиль стоял там же, где и обычно.

Подойдя к двери, я замерла. Она была закрыта на цепочку.

Зайти сюда со двора было невозможно.

Значит, кто-то пробрался сюда через наш дом. Или…

Я вспомнила про грязные носки Кейси, и у меня задрожали руки, а все тело охватил озноб.

Неужели моя сестра так жаждала популярности, что согласилась участвовать в чьем-то безумном плане и помогла испортить мамину машину?

Могла ли она прийти сюда, открыть цепочку и впустить злоумышленника?

Чушь какая-то. Тем более она заверяла меня, что не ходила в гараж…

Хотя еще она говорила, что утром мы не встречались в коридоре.

Я поднялась в свою комнату и, на секунду помедлив, закрыла за собой дверь.

— Шшшш…

Я открыла глаза и увидела, что на моей кровати сидит Кейси. При лунном свете ее фигура казалась сияющей.

— Шшш, — повторила она.

— Кейси, — начала я, — что… — Дверь в мою комнату была широко открыта, так что в проеме виднелся тускло освещенный коридор.

— Привет, Алексис, — прошептала Кейси, — nr Я видела тебя в темноте.

— О чем ты говоришь?

При тусклом свете казалось, что из всего вокруг исчезли краски. Мы словно были в чернобелом фильме. Даже глаза Кейси светились яркочерным с искорками белого.

Она не отвечала.

С меня слетели остатки сна.

— Что ты хочешь, Кейси?

Но она уже отвлеклась от меня. Я проследила за ее взглядом и поняла, что она смотрит на стол, где я оставила школьный альбом.

— Зачем ты рисовала в моем альбоме? — спросила я.

Она не обратила внимания на мой вопрос.

— Поиграй со мной, Алексис, — проговорила она, и ее глаза зажглись ярче. — Пойдем поиграем.

— Ты сошла с ума? — Не сводя глаз с ее белого лица, я потянулась к лампе, стоявшей на ночном столике. — Не хочу я никуда идти.

И я включила свет.

Она тут же наклонила голову, но я готова поклясться, что на мгновение увидела ее глаза. Они были зелеными.

— УБИРАЙСЯ ОТ МЕНЯ! — закричала я.

Несколько секунд она стояла ссутулившись, лицом к двери. Потом обернулась и посмотрела на меня пустым взглядом. Ее глаза были голубыми.

— Что происходит? — взорвалась я. — Ты что, идиотские линзы надеваешь, что ли?

Кейси, казалось, озадачил мой вопрос.

— Нет, Лекси… У меня стопроцентное зрение.

— Иди спать, Кейс.

— Зачем ты позвала меня? — спросила она, озираясь вокруг.

Она что, издевается?

— О чем ты говоришь? Я не звала тебя сюда… Сейчас же ночь!

Она отвернулась и снова ссутулилась. Потом подняла руку и откинула волосы с лица элегантным, отточенным жестом.

Вдруг она потянулась к моей руке, и я почувствовала, как ее пальцы касаются моей кожи.

— Мы можем подружиться, — прошептала она.

Мою руку резко обожгло. Опустив глаза, я увидела четыре красные отметины на том месте, где она прикоснулась ко мне.

— Знаешь что? — сказала я. — Меня все это достало. Убирайся отсюда.

Кейси внезапно распрямила спину, схватила альбом со стола и изо всех сил швырнула его о стену.

— Что?..

Она сделала шаг назад и с равнодушным взглядом ударила себя по лицу.

Мне понадобилась секунда, чтобы осознать, почему на щеке у моей сестры яростно краснеет отметина. К тому времени, когда я поняла, что происходит, она успела свернуться калачиком на поду и зайтись диким криком.

Через секунду в комнату вбежала заспанная мама. Увидев, как Кейси плачет на полу, она посмотрела на меня так, что у меня по спине побежали мурашки. Я отодвинулась на дальний угол кровати и сжалась в комок. Я не знала, как объяснить то, что произошло.

Мама нагнулась к Кейси и взяла ее за плечо. Кейси подняла глаза. След от пощечины становился ярче с каждой секундой. Мы с мамой потрясенно ахнули.

Кейси… — прошептала мама, вставая на колени, чтобы поближе посмотреть на ее лицо.

Моя сестра сильнее прижала голову к коленям, уклоняясь от маминой руки.

— Мамочка, — всхлипнула она.

— Что, малышка? Что случилось? — ласково прошептала мама и положила руку Кейси на спину.

— Мам… — решительно начала я.

Она подняла руку, и я поняла: сейчас бесполезно что-либо говорить.

— Лекси ударила меня, — сквозь рыдания проговорила моя сестра.

Несколько секунд мама разглядывала отметину на лице Кейси, потом подняла взгляд на меня.

— Она врет, — сказала я. — Она сама это сделала.

— Сама? — повторила мама. — Что за бред ты несешь?

— А еще она бросила в меня книгой, — добавила Кейси.

Мама взглянула на альбом, лежавший на полу. Конечно же, он раскрылся на странице с фотографией Меган Уайли, и теперь на нас смотрело ее идеальное улыбающееся лицо, перечеркнутое красным крестом.

— Мам, давай поговорим об этом? — попросила я. — Наедине?

Мама посмотрела на меня так, словно не верила своим ушам.

— Ты не понимаешь, — проговорила я, хоть и осознавала, что это бесполезно. Она не верила мне. Ни секунды.

— Ты права, Алексис, — сказала она. — Я не понимаю.

— Не злись, мамочка, — заговорила Кейси. — Лекси знает, что не подобает бить людей. Ей просто грустно.

— Ты знаешь, через что мне пришлось сегодня пройти? — вскрикнула мама. — Алексис, я понимаю, что ты злишься, но нельзя же вымещать это на своей младшей сестре!

Я не сказала ни слова. Они поднялись с пола, и Кейси взяла маму за руку.

— Мамочка, можно я посплю сегодня в твоей комнате? — протянула она жалостливым тоном.

Мамины плечи вздрогнули. Она всхлипнула и кивнула. У меня заныло сердце.

— Она врет, — повторила я, когда они выходили из моей комнаты.

Мама не отреагировала на мои слова, но Кейси обернулась. Она сверкнула на меня зелеными глазами и закрыла за собой дверь.

Я села прямее и закатала левый рукав, чтобы рассмотреть отметины на руке. Они напоминали сильный солнечный ожог и были мягкими на ощупь.

Может ли человеку так внезапно снести крышу? Как это возможно: сегодня быть милой, обычной девочкой, а назавтра превратиться в полнейшую психопатку?

А вдруг Пеппер Лэрд говорит правду? Что, если Кейси на самом деле специально сломала руку Мими?

Возможно, Кейси не сошла с ума за один день. Возможно, ей с каждым днем становилось все хуже, а вчера ее состояние достигло пика. Она расстроилась после ужина, украла доклады из школы, засветила мою фотобумагу…

И как-то поучаствовала в том, что случилось с папой?

На электронных часах голубовато светились цифры. 2.41. Середина ночи. Мне нужно было провести еще четыре часа в темноте под одной крышей с сумасшедшей сестрой.

Я лежала без сна и смотрела в потолок. Прислушивалась, не раздастся ли какой-нибудь звук, по которому я пойму, что с мамой что-то не в порядке или что Кейси снова идет сюда. Но все было тихо, и я постепенно провалилась в неспокойный сон.