Плохие девочки не умирают

6

АХ, ЭТИ УЖИНЫ в семействе Уорренов. В лучшем случае испытание неловким молчанием на фоне постукивания вилок о тарелки. В худшем — маленький апокалипсис. Тем не менее в тот вечер ничего не предвещало особых неприятностей.

Я была на кухне, когда туда зашел папа. Он был нагружен пакетами с китайской едой из ресторана «Золотая счастливая семья», что, конечно, звучит как насмешка. Если бы хозяева этого заведения знали, насколько мы далеки от звания «золотой счастливой семьи», они, наверное, отказались бы нас обслуживать.

— Привет, — поздоровался папа.

— Привет, — отозвалась я и отвернулась.

Когда я была маленькой, мы с папой много времени проводили вместе, ходили в походы и все такое. Но я взрослела, и это происходило все реже и реже. Теперь мне иногда кажется, что он предпочел бы днями напролет смотреть американский футбол, забыв, что у него вообще есть семья. Но порой я скучаю по старым временам. Раньше папа всегда умел меня рассмешить.

В последнее время с его лица не сходило такое выражение, как будто ему было жаль, что мы больше не друзья. Такое выражение, как у грустного пса. Я практически не сомневалась, что он сам этого не осознавал. И даже смотреть на него не могла. Вот и сейчас стояла, опустив глаза на пол.

— Я уговорил их дать мне пару лишних печенек с предсказаниями, — сказал он.

Я не хотела смотреть в его глаза, которые молили: «Пожалуйста, будь моим другом».

— Здорово, — ответила я и выскочила из кухни. А он остался стоять там с портфелем в одной руке и пиджаком, перекинутым через другую. В мое сердце как будто вонзался нож при мысли о том, как я расстраиваю его.

Но ничего не поделаешь.

— А где мама? — Кейси проскользнула в столовую и уселась на свое обычное место.

— Спасает мир от дефицита скрепок, — ответил папа, расставляя перед нами контейнеры с едой.

Я насадила на вилку кусочек тушеной говядины. Мы с Кейси можем говорить про маму что угодно, но, когда над ней смеется папа, по-моему, это… как-то неправильно. Он же по идее должен ее защищать.

Мама — менеджер в большой компании, продающей канцтовары для офиса. Уже около двух лет она пытается получить повышение и стать вице-президентом. Поэтому она постоянно на работе. И даже когда приходит домой, все равно переживает из-за каких-то дел, поэтому всегда всем недовольна.

Мы ели в тишине. На тарелке Кейси лежали рис и всего пара кусочков курицы гунбао. Сестра терпеть не может острую еду, но остальным в семье она нравится. А Кейси, как всегда, делает то, что хотят другие. Как будто ей кажется, что мы перестанем ее любить, если она выскажется прямо. Или что наши родители посчитают ее «плохой» — такой, как я.

Мы всегда сначала съедаем печенье с предсказаниями. Я развернула свое, разломала его на две половинки и прочитала на бумажке:

— «Дом там, где ваше сердце».

Кейси разочарованно пожала плечами и развернула свое.

— «Вы очень доверчивый человек», — прочитала она, потом смяла бумажку в комок и бросила через плечо.

— Это даже не предсказания, — пробурчал папа, — просто изречения. — Он разломал свое печенье и посмотрел на полоску бумаги. — «Не занимай и не ссужай».

Хлопнула входная дверь. Мамины каблуки зацокали в холле. Она прошла мимо нас в гостиную, бросила там портфель, вернулась, уселась за стол и начала накладывать себе еду.

Смотрите, кто у нас сегодня пришел вовремя, — произнес папа. А потом взял в руку печенье и сделал умный вид. — Конфуций говорит: скрепки для вас важнее, чем семья.

Вилка выпала из маминой руки и звякнула о стол.

— Дэррэлл, только не начинай, пожалуйста.

Папа пожал плечами и вернулся к еде.

— Я хочу сходить в пятницу на парад в честь вечера встречи выпускников, — сказала Кейси.

— Интересно, — ответил папа совершенно незаинтересованным тоном. — С кем играет Суррей?

Все посмотрели на меня.

— Да ладно, — воскликнула я. — Вы что, шутите? Мне на это плевать.

— Тебе не помешало бы хоть чуть-чуть проникнуться духом школы, — отозвалась мама. Как будто сама была фанаткой межшкольного чемпионата по футболу. Она умеет высказывать обычные мысли — например, эту, про дух школы, — таким же тоном, как если бы она говорила «тебе не помешало бы перестать убивать детенышей морских котиков».

— Вроде бы они играют с командой Уэст-Харди, — прощебетала Кейси, — так ведь?

— Понятия не имею, — отрезала я, хотя на территории школы повсюду были расклеены листовки, на производство которых ушла, наверное, целая сотня деревьев. Они гласили: «Вперед, орлы! Задайте жару росомахам из Уэст-Харди!»

— Ты пойдешь на бал? — спросила мама. Где-то в глубине души она все еще надеялась, что однажды я вернусь домой в сопровождении богатеньких друзей и мои волосы снова будут русыми, а не розовыми. Что я превращусь в куколку Барби, королеву бала, чемпионку по теннису. Стану такой, какой была она.

— Конечно, — улыбнулась я. — Только пока не знаю с кем: с капитаном школьной футбольной команды или с Заком Эфроном.

— Я уверена: если бы ты пошла, стала бы королевой бала, — проговорила Кейси.

У меня на языке уже вертелась какая-то грубость, но вдруг я заметила, что глаза Кейси сияют, а губы расплываются в едва заметной улыбке. Она правда так думала.

— Для этого мне понадобилась бы фея-крестная, — ответила я. Кейси засмеялась.

— Тебе понадобилось бы чудо, — сказала мама, глядя в свою тарелку. А потом подняла на нас удивленный взгляд. Если бы мы снимались в комедийном сериале, в этот момент она бы воскликнула: «Неужели я сказала это ВСЛУХ?», и раздался бы закадровый смех.

Наступила тишина. Было слышно только, как мы жуем и как мама разрезает ножом курицу. Она пользуется ножом и вилкой, даже если еда для этого совершенно не подходит. Мне кажется, зная этот факт, психолог мог бы многое о ней рассказать.

— Кейси, тарелка риса — это не ужин, — внезапно заговорила мама.

Кейси опустила голову. Мама положила ей большую порцию острой говядины.

— Она такое не любит, — встряла я.

— Тебя это не касается, Алексис, — ответила мама.

— Кейси, скажи ей, что ты не хочешь это есть, — настаивала я.

Кейси вилкой вычерчивала на своей тарелке восьмерки. Было очевидно, что она больше не станет есть. Но и спорить с мамой она не собиралась.

Мама тоже решила не продолжать этот разговор. Видимо, посчитала, что выполнила свой материнский долг и теперь могла дальше жить своей жизнью.

Она отправила в рот последний кусочек и отодвинулась от стола.

— Извините, что снова убегаю, — сказала она. — У меня просто целая куча квартальных отчетов, которые надо проверить. К нам завтра придет консультант, и в отделе продаж все должно быть на высоте. — Она говорила так, как будто мы понимали, о чем она. — Я буду в своей комнате. Если случится что-то серьезное, стучитесь.

— Мамочка, — внезапно проговорила Кейси, — мне надо с тобой поговорить.

— У тебя все в порядке? — На мамином лице отразилось едва уловимое беспокойство.

— Мне нужна помощь с проектом, — Кейси опустила глаза. — Для школы.

— Давай поговорим об этом в другой день?

— Нет, — прохныкала Кейси. — У меня совсем немного времени.

Мама вздохнула:

— Видишь ли, Кейси, у меня сейчас море работы. Может быть, Алексис может тебе помочь.

— Эй! — воскликнула я. — У меня есть свои дела!

— Но это задание на дополнительные баллы, — сказала Кейси.

Ну да, конечно, Святой Грааль среднего образования.

— Тогда попроси помощи у папы.

Папа уже читал спортивную рубрику в газете.

— Что? — Он недоуменно поднял глаза. — Я сегодня иду к Джиму смотреть бейсбол.

— Папа рос не в Суррее, — уточнила Кейси. — Мне нужен кто-то, кто вырос здесь.

— Я не знаю, что сказать, милая. — Мама обвела комнату беспомощным взглядом. — Почему ты не попросила меня раньше? Надо было отправить мне имейл.

— Меня никто не любит, — проговорила Кейси. Она смотрела в свою тарелку, наполненную едой, которую она не могла съесть.

— Не говори ерунду, — произнес папа, стараясь, чтобы его голос звучал по-отечески. Потом посмотрел на часы. — Ну, мне пора. Не дожидайтесь меня.

Он спрыгнул со стула, поцеловал Кейси в макушку и потрепал меня по плечу. Я поежилась.

Хуже родителей, которые не обращают на тебя внимания, могут быть только родители, хлопающие тебя по плечу по пути к выходу.

Он не попрощался с мамой, но она, похоже, этого не заметила. Она внимательно смотрела на Кейси.

— Знаешь что? — начала она.

Кейси подняла на нее глаза. В них заблестел огонек надежды.

— Пообещай мне пользоваться ежедневником и записывать в него все задания. А еще, если тебе понадобится помощь, сообщай мне заранее. Если обещаешь, я помогу тебе с проектом.

— Я обещаю! — вскрикнула Кейси, тут же взбодрившись. — Схожу за вопросами!

— Ох, Кейси. — Мамино лицо вытянулось. — Я имела в виду не сегодня. Дорогая, сейчас я никак не могу тебе помочь.

Я отвернулась, чтобы не видеть выражение лица Кейси.

— Нам надо научиться лучше планировать дела. — Наверняка она говорила то же самое своим подчиненным на работе. Но сейчас она произнесла эти слова тоном расстроенной матери.

Мама бросила на Кейси печальный взгляд и вышла из столовой. Мы услышали стук ее шагов по лестнице, а потом скрип закрывающейся двери.

Мы с сестрой остались вдвоем.

— Слушай, — заговорила я. — Я же выросла в Суррее. Тебе подойдет моя помощь? — Кейси подняла на меня тяжелый, мутный взгляд. — Давай, сходи за вопросами…

— Я могу сама о себе позаботиться, — сказала она. Потом отодвинула тарелку в сторону и положила голову на стол. Большая слеза скатилась по носу Кейси и упала ей на рукав.

Я встала со стула и пошла наверх. Мне было очень обидно, и я пыталась понять, почему эти слова так меня задели.

Ах да.

В медкабинете я сказала Картеру ровно то же самое.