По следу Атсхала. Проклятие

Глава 7

Поддерживаемый братом, Келиб добрался до луга за двором о́тчего дома. Заслышав из леса детские голоса и звонкий смех, Ланс побежал к приятелям. Младший Мордок опустился на траву рядом с муравейником и отложил клюку. Оставаясь в стороне от сельских ребятишек, он мог только со стороны наблюдать за их весёлыми забавами.

За прошедшие шесть лет мальчуган достаточно окреп, выправился, но на ноги в полную силу так и не встал. Всё как предсказала Наринга. В противоположность непоседливому озорному брату он рос тихим и задумчивым. Даже немощь собственного тела воспринимал с каким-то отрешённым спокойствием.

– Держи.

Келиб оторвал взгляд от муравейника, за кипящей жизнью которого следил с большим увлечением. Ланс протягивал пропитанный красным соком кулёк с ягодой.

– Мне? – Щурясь от солнца, малец забавно наморщил нос. Забирая ягоды, заметил на руке брата свежую ссадину и нахмурился. – Болит?

– Ерунда, – отмахнулся тот, потёр локоть и опять помчался к сверстникам.

– Ланс! – крикнул вдогонку Келиб. – Когда домой пойдём?

– Скоро… – донеслось издалека, и вместе с другими мальчишками старший брат скрылся в зарослях леса.

Келиб остался один. Доел ягоду и посмотрел на небо. По голубому простору лёгкими белыми дымками медленно плыли облака. Слабый ветер прошёлся по высокой траве, коснулся волос. Парнишка закрыл глаза, подставив лицо солнцу, и задумался. Как хорошо бы лететь вот так, как эти маленькие лёгкие облачки. Просто так. Никуда.

Маленькие облачки вытянулись, взвихрились и превратились в белых волков. Подгоняемые ветром, они вольно понеслись по небу, приглядывая за землёй. Вдали загрохотало. Белые волки сбились в стаи, смешались с серыми, клыкастыми. В их ряды вторглись огромные чёрные звери, полыхая ослепительными молниями глаз. Над взволнованным лесом разорались вороны. Мрачные птицы сорвались с места и заметались под расколовшимся небом. На землю ледяными потоками обрушился ливень.

Келиб распахнул глаза. По синему небу по-прежнему мирно плыли лёгкие белые облака.

Что это было? Он сидел один на лугу у кромки леса. Ланса и других мальчишек нигде не было видно. Парнишка прислушался, пытаясь уловить их звонкие голоса. Но в ответ его шёпотом позвал ветер.

Беспокойно обернувшись на шумливый лес, Келиб заметил среди деревьев движение. Душа ушла пятки. Живо припомнились секретные разговоры отца с охотниками про какого-то одноглазого дьявола. О чём толком те говорили, не понял, но уловил в голосах большую тревогу.

Разглядев за серыми стволами тощий сгорбленный силуэт, парнишка напрягся. Опираясь на сучковатую палку, из зарослей вышла старая ведьма Наринга и направилась прямиком к нему. Придавленный страхом Келиб будто к земле прирос, не в силах отвести взгляд от сухой фигуры, с головы до пят укрытой чёрной рваниной.

Наринга нависла над помертвевшим от ужаса ребёнком. Пронзая глубинным светом глаз, ведьма молча протянула сосновый срез, где под глянцевым слоем смолы извивались причудливые бороздки. Зачарованный Келиб принял из старческих рук подарок, всмотрелся в таинственные знаки и неожиданно услышал далёкую песню. Он понимал. Это был голос неба. Голос ветра, гор и волков. Голос древней Атсхалии.

На парнишку упала тень.

– Что ты взял у неё?

Он сжал кулачок, поднял голову и встретился с сердитыми глазами брата. Наринги и след простыл.

– Что там у тебя? – допытывался Ланс. – Что она тебе дала?

– Вот это… – Келиб доверчиво протянул руку и разжал пальцы. На розовой ладошке лежала сухая еловая веточка.

Он перевёл недоумённый взгляд на лицо брата, но промолчал.

– Пошли домой, – фыркнул Ланс и помог ему подняться.

Едва переступив порог родного дома, парнишка тут же забыл о подарке старой ведьмы. Но в ту же ночь странное видение повторилось, принеся с собой мучительную вытягивающую боль. Спасаясь от ледяного ливня, он нырнул в дремучий лес и под ревущий вой ветра полетел сквозь чёрную круговерть бури. К нему присоединились стремительные серые вихри. Они неслись рядом, подгоняли, поддерживали и не давали упасть. В голове полыхал дикий огонь, а дикие судороги рвали на части сильное волчье тело.

Осознав себя зверем, он даже не успел удивиться. Захлестнула нестерпимая боль. Захватила, заволокла алым жаром. Но утянуть во тьму не посмела. Из ниоткуда явилась Наринга и вложила в руку дощечку. Ту самую, со странными извилистыми бороздками. И душная тьма дрогнула, отступила, оставив ощущение разморенной слабости и невесомость в теле.

Лица коснулось тепло. Солнечный луч защекотал глаза. Оторвав голову от подушки, Келиб увидел мать. Со следами слёз на лице Айна поправляла на нём одеяльце. У окна, свесив голову на грудь, сидел угрюмый отец.

– Что со мной? – просипел Келиб.

– Всё хорошо. – Мать попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – У тебя был жар, но уже всё прошло. Отдыхай.

Она обернулась на отца. Тот понял, встал с лавки. Они вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь. Келиб услышал тихую неразборчивую речь. Ему захотелось узнать, о чём переговаривались родители. Но приподнявшись на локте, он обессиленно упал на постель. От жуткой слабости закружилась голова. Так и пролежал весь день. Лишь под вечер нашёл в себе силы встать.

Поправляя одеяло, он задел подушку и замер. Из-под неё выглядывал подарок Наринги. Быстро прижав кулачок с дощечкой к груди, Келиб оглянулся на дверь. «Волчья кровь» – услышал он мрачный голос отца, но ничего не понял.

Свою находку он надёжно схоронил от посторонних глаз, откуда-то зная, что нельзя доверять другим эту тайну. И долгие годы никому не показывал.

…

Минуло ещё шесть лет, в течение которых пугающие припадки ни разу не повторились. Внутренняя сила подросшего Келиба нашла выход из западни увечного тела в виде способности видеть окружающий мир насквозь: в перекличках птиц и шуме ветров, грохоте бури и волчьих тоскливых песнях. Напитываясь живительной силой природы, он поглощал скрытые тайны Атсхалии. Тянулся к ним всем своим существом. Хоть и понимал, что запретный мир от него слишком далёк, и ему туда никогда не попасть.

Заволоклось небо набухшими тучами, загрохотало. Пролилось на Атсхалы полыхающей грозовой напастью. Грейстоун погружался в тёмную осеннюю ночь.

В жарко натопленном доме за столом сидел Келиб и, прислушиваясь к шуму дождя за запертыми ставнями, с беспокойством следил, как вокруг сияющего свечного огонька нервно трепещет крылышками крохотный мотылёк.

– Куда же ты? Сгоришь, глупая мошка! – Мальчишка снова попытался отогнать насекомое. – И зачем только проснулся?.. – вздохнул он. – Дурная примета.

На крыльце раздались шаги. Широко распахнулась дверь, впуская насыщенный дождевой влагой сквозняк, и на пороге возник Ланс. Не раздеваясь, он прошёл к очагу и сбросил на пол вязанку сырых дров.

– Отец ещё не вернулся?

– До ночи придёт, – уверенно заявил Келиб, наблюдая за сильными движениями старшего брата.

Тот хмыкнул, стащил с головы капюшон и взъерошил мокрые волосы.

– Ты идёшь на первую охоту? – спросил Келиб.

– Как снега улягутся, Магнус и отец Хэнка обещали взять нас с собой, – важно заявил Ланс.

Стряхнув с одного плеча намокшую меховую накидку, он сдвинул с кадки крышку и, зачерпнул кружкой воду. Утолив жажду, утёр рот. Приладив накидку на распялки у печи, он стащил сапоги и присел у отцова ружья. Подперев щёку ладонью, Келиб продолжал наблюдать за Лансом. А тот с трепетом провёл рукой по тёмному деревянному прикладу с металлическим узором и досадливо цыкнул:

– Не вовремя дожди вернулись.

– Ты собираешься зайти в запретный лес? – неожиданно спросил Келиб.

Не вставая с корточек, Ланс резко обернулся и вперил в младшего брата острый взгляд. Запретная для людей древняя территория северного склона грезилась в мечтах каждому мальчишке в Грейстоуне.

– Никак не могу привыкнуть к твоему звериному чутью, – усмехнулся он. – Будто насквозь видишь.

Келиб пожал плечами.

– Отцу не говори, – предупредил Ланс.

– Я, наоборот, хотел попросить тебя, – несмело сказал тот.

– Не понял, о чём? – нахмурился парень.

– Сходить туда.

– Сходить? В запретный лес? – Ланс недоверчиво покосился на Келиба: не ослышался ли? Тот молча кивнул. Взгляд серьёзен. Не шутит. – Ты опять что-то видел? – Парень поднялся, подошёл к столу и сел напротив младшего брата.

Келиб неуверенно дёрнул плечом и опустил голову.

– Не знаю, – замялся он и наморщил лоб. – Я бы сходил. Что-то зовёт оттуда, манит…

– Тебя зовёт? Что?

Ланс сузил глаза:

«Уж не ведьма ли старая опять ему голову морочит?! И чего это отец с матерью к ней с таким почтением? В Грейстоуне хоть и молчат, да на дом-то косятся. Сам не раз замечал неодобрительные взгляды соседей. И про Келиба уже не первый год всякие слухи ползут: что-то не то с сыном Мордоков».

Келиб вздохнул, будто услышал мысли брата, и уставился на робкий огонёк свечи. Уж говорил-говорил, что зла нет в Наринге, да тому всё одно. Как невзлюбил с детства, когда его с другими мальчишками с болота погнала, так и фырчит с тех пор в её сторону.

– Лес зовёт, – тихо ответил Келиб. – Только отцу не говори. И Айне тоже.