По следу Атсхала. Проклятие

Глава 16

Не прошло недели, как староста слёг. Скрывать болезнь от жителей Грейстоуна стало бесполезно, и по селению поползли нехорошие разговоры. Шибко быстро свалило крепкого от природы мужика, что и породило слухи о действии «чёрного колдовства».

Кое-как Хельга Мордок отпоила Густава отварами местных кореньев. Сердечная хворь отпустила, а, чтоб не вернулась проклятая, Гретхен на пару с травницей уговорила отца хоть ненадолго оставить дела. Тот подумал-подумал, да и согласился. Тем же вечером прямо в доме у старосты устроили собрание. До ночи сидели. Решали, прикидывали. Наконец разошлись.

Магнус торопливо сошёл с крыльца, остановился посреди двора и, усмиряя гнев, поглядел в фиолетовое небо.

– Скажи, Мордок, – вынырнула сбоку тень, – каково оно на ощупь, когда всё идёт не по-твоему?

В голосе Уорда ехидства не было. Он в упор смотрел на главного охотника, холодно и сосредоточенно.

Магнус развернул плечи, зажал нервы в кулак и вплотную подошёл к новоявленному старосте:

– Ты совсем дурак?

Виндок криво усмехнулся.

– Тебе не задеть меня, Мордок. Ты – всего лишь подручный главы, хоть и первый. Да сегодня одно моё слово стоит тысячи твоих. Говорил же тебе – не торопись. А ты думал, я шучу.

В душе Магнуса всё клокотало, однако на лице не дрогнул ни один мускул.

– Тебе не надо было возвращаться, Уорд. Твоё место не здесь.

Несколько мгновений тот обдумывал услышанное, силясь понять, что имел в виду главный охотник.

– И где? – спросил он с неуверенной ухмылкой.

– На театральных подмостках, шут балаганный. Там публика любит, когда её развлекают. А для меня твои слова тьфу!

Плюнув Виндоку под ноги, он покинул двор Ландлоу и размашистой походкой направился к своему дому. Он почти дошёл до развилки, когда сзади под торопливыми шагами заскрипел снег.

– Магнус! – крикнул в спину Дакота. – Да погоди ты! Постой.

Мордок нехотя остановился. В вечерне-синей густоте маячило светлое пятно собачьей шубы. Глядя на догоняющего приятеля, он сунул руки в карманы и выпрямился.

– Я всё сказал. И слов своих назад брать не стану.

– Да всё ты правильно говоришь, – поддержал товарищ. Он поравнялся с Мордоком, и они продолжили путь вместе. – Довольных этим решением раз-два и обчёлся.

– Это пока. – Магнус глянул на небо. Над ними беспорядочно мельтешили редкие белые мухи, обещая к ночи метель. – Вот увидишь, как быстро он освоится на чужом месте. Да-а… здорово подкосило старого Густава.

– Всё на руку подлецу. – На лице Дакоты читалось не скрываемое разочарование. Мордок скосил на друга глаза. – От ты ж! Слыхал? У прохвоста этого на твоё место планы были. А не получилось. Ох и лютого врага ты нажил в его лице. Всю жизнь тебя ненавидит.

– Мне ли не знать. У нас это взаимно.

– Так он, вишь, чего задумал. На место старосты замахнулся! Ну никак не выходит у меня из головы, зачем Ландлоу столько лет держит его около себя. Неужели ничего не замечает?

– Да всё он замечает.

– Отчего тогда его вместо себя оставил? – не унимался Дакота. – И собрание так… для успокоения обчественности спроворили. Густав, ну, видно же, что заранее всё решил.

– Временно это. А там либо сам вернётся, либо будем ждать решения общего схода.

Дойдя до развилки, они остановились у калитки во двор Дакоты. Снег повалил тяжёлыми хлопьями. Он синей пеленой покрывал вечерний Грейстоун, клочковатым мехом укладывался на шапки и косматые шубы, путался в густых бородах охотников. Магнус угрюмо посмотрел в конец улицы. Рассеянные пятна окон дома Ландлоу уже едва виднелись сквозь снежную круговерть.

– Говорили мы с месяц назад, – вздохнул он. – Густав втайне признался, что сделал Уорда поверенным в своих делах.

– Иди ты… всё-таки нашёл подход к старику. Вот же изворотливая тварь!

– Ландлоу всё про данное Остину обещание забыть не может. Вроде как совесть его гложет. А я думаю, здесь другое. Чем-то Виндок его держит. Понять бы чем. В общем, непросто там всё между ними. – Мордок покачал головой и взялся сбивать с ворота налипший снег. – Со стороны не разобрать.

Дакота огладил бороду, глядя под ноги на заледенелую дорогу.

– Только нам-то теперь как, а, Магнус? Правильно говоришь, быстро он освоится на чужом месте. Сидеть сложа руки не станет. Двух дней не пройдёт, как гадёныш свои порядки начнёт устанавливать. А ты не хуже меня знаешь, на что он способен. Как молодёжь совращать горазд! Те вон Уорду все как один в рот заглядывают да побасенки его слушают. Совсем шальные стали. А завтра чего ждать?

– А то я не вижу, что делается! Потому и влез. Да только что я тут!.. Старики из сообщества уже побежали, на молодых плюнули. Нет бы сосункам безмозглым бо́шки вправить. Так нет, куда там. Это ж труд какой на себя взять надо! Вот и получается, выпестовали на свою голову так, что каждый теперь из себя правее других. Всяк лучше знает, как жить. Во слыхал?! Вре-ме-на…

– Тьфу ты погань! – не успокаивался приятель. – И заведётся же такая гниль. Тебе, поди, с Лансом тогда мало не показалось. А ведь ты чуял, помнишь? И мне говорил. Ладно, обошлось. Не без толков, понятно, – махнул он рукой.

– Потому и обошлось, что спуску не давал да своим примером доказывал. Вот он, наученный, ошибку-то свою и признал. А, не дай бог, проглядел бы я парня, кого мне винить потом, кроме себя?

– Это да. Это да. Только быть-то теперь как?

Мордок распрямил спину и набрал полную грудь морозного воздуха. Губы под заиндевевшими усами раздвинулись в добродушной улыбке.

– Не унывать, –хлопнул он друга по плечу. – Вот как. С божьей помощью разберёмся.

В небе зародился гул непогоды. Порыв ветра с гудением полетел над Грейстоуном, заскрипел заборами и придорожным кустарником. Ссыпаясь с крыш, зашелестел снежный налёт.

И неожиданно с гор принесло тягучее, полное смертельной тоски, завывание.

Охотники подняли головы. Волчья песня – одиночество и предвестие – вознеслась к низким снеговым тучам и оборвалась на рокочущей ноте, напомнив перекат камней на речных порогах.

Дакота стянул ворот.

– Вроде как с нашей стороны… – сглотнул он. – Чего это они, а Магнус?

Щурясь от сухого холодного ветра, Мордок поднял глаза на гору и осмотрел неприютно-тёмный край лесистого склона.

– Как беду чуют, – произнёс он глухо.

Завывания ветра умолкли, вернулась вечерняя тишина. На землю по-прежнему бесшумно падал снег.

– Пойду, – пробормотал Магнус и, махнув на прощание, двинулся сквозь белесую завесу к дому.

>>>

Подвигав плечами, парень дёрнул поводья, понукая лошадей бежать шибче.

– Морозит дай бог, – оглянулся он на село. В розово-сизом студёном воздухе ровно вверх поднимались лиловые столбы печного дыма.

Сидящий рядом на облучке товарищ шмыгнул носом.

– Сейчас разогреемся, – похлопал он себя рукавицами и вдруг спохватился, – ты верёвки взял?

– Взял.

– А то опять, как в прошлый раз, всё утро насмарку.

– Да вон они у тебя за спиной.

Товарищ зевнул и нахохлился, погрузив нос в овчинный воротник.

Впереди санная тропа расходилась на две. Понукаемые лошади повернули налево. Справа послышался невыразительный волчий лай. Парни переглянулись. Лай между тем перешёл в настоящую грызню.

Лошади едва не шарахнулись в сторону, но крепкая рука хозяина вовремя их придержала. Сани остановились, и, притопывая на месте, животные беспокойно замотали головами.

– Ох ты… – Возница аж привстал. Вытянув шею, парень стал вглядываться между белёными стволами берёз. Лучи утреннего солнца ещё только сгоняли ночную мглу, и в глубине леса плавал сумрак.

– Что они тут делают?

– Слыхал, серые совсем страх потеряли. Бродят вокруг Грейстоуна черти.

Парень сел на место, вздрогнул от холода и туже запахнулся.

– Поехали отсюда, – просипел не на шутку встревоженный товарищ.

Всхрапнув, лошади потянули сани дальше. Впереди уже просматривалась делянка с заготовленными дровами. Доехав до места, парни слезли с облучка, привязали лошадей и направились к домику.

Завернув за угол, оба резко остановились. Перед сараем, среди каши багрового снега, навзничь лежало растерзанное тело селянина. Из разорванной груди торчали осколки костей, по бокам свисали кровавые лоскуты напластованной плоти. Из вскрытого нутра тянулись перекрученные красные верёвки.

В горле у товарища клокотнуло, и он упал коленями в снег. Хозяин дровней с белым от ужаса лицом подхватил блюющего друга под мышку и потянул к саням. Утирая лицо и корчась от спазмов, тот дал себя увести. Они спешно добрались до лошадей, непослушными пальцами кое-как отвязали поводья от столба и помчались в Грейстоун.

>>>

Произошедшее быстро разлетелось по селению. Не осталось ни одного уголка, где бы не обсуждали жестокую расправу над местным жителем. К вечеру разговоры так и не утихли, разгорелись пуще прежнего. Компания охотников из группы Старха собралась за бурной беседой в заведении Блэйка.

– Чего его ночью туда понесло? – изумлялся сосед погибшего, Эрн.

– Почему ночью? – с сомнением забухтели голоса. – Почему не днём или вечером?

– Так вечером мы с ним только со сбыта приехали! – вскинулся мужик, выкатывая круглые глаза. – И в полночь он ещё дома был. Я как раз на двор выходил, когда к нему кто-то стучал. Так тарабанил, думал, всё село перебудит. Странно, что псы дворовые все как один молчали. Даже не брехнули ни разу. Выходил он. Голос я его слышал.

– И кто к нему заявился посреди ночи?

– Так не видел я! Темень стояла хоть глаз выколи. – С досадой качнув головой, Эрн поднёс кружку ко рту. Выхлебав до дна, поставил на стол и поднялся. – О-ох… всё, мужики, отдыхайте, пойду я.

Подтянув на пузе ремень, он на некрепких ногах направился к выходу.

Добравшись до дома, Эрн по обыкновению поругался с постылой женой, толстой стареющей бабой. Хмель малость сошёл, и на душе стало муторно. Нутро чуяло бредущую рядом беду. Его б успокоить.

Едва жена отправилась спать, он чуть выждал, спустился в подпол и, вынув заныканную бутыль самогону, хлебнул прям из горла. В желудок скатился расслабляющий жар. На душе потеплело. Эрн поставил бутыль на полку и вытащил из тайника кубышку, полную золота. Год копил, каждую копеечку откладывал с выручки за ценный запрещённый товар.

С мыслями о поездке в соседнее село охотник погладил сияющие монеты. В соседнем селе его дожидалась красотка, молодая да горячая как полуденное летнее солнце. Эрн облизнулся, глаза масляно заблестели. Муть с души схлынула окончательно. Он сунул кубышку обратно и полез в хату. Довольный и хмельной от крепкого пойла да сладких мечтаний, охотник завалился в кровать.

Среди ночи его одолела жажда. Он сел, спустил ноги на ледяной пол и зевнул. В доме стояла ватная тишина. Только во дворе жалобно скрипели расшатанные дверные петли сарая.

В этот момент раздался громкий стук в дверь. Эрн вскинул голову и захлопал глазами. На другой половине кровати заворочалась жена

– Кого там ещё принесло? – проворчала она недовольно.

– Спи уже, – бросил он грубо и встал. – Из своих кто-нибудь. Пойду гляну.

>>>

Утром, чуть свет, жена Эрна прибежала к одному из его приятелей, к Старху.

– Где-е?! – закричала она с порога.

– Что где? – глянул на неё ничего не понимающий хозяин.

– Куда Эрна услали?

– Чего?.. Может, толком объяснишь?

– Ночью же кто-то из ваших приходил, – утверждала баба.

Старх упёр руки в бока. О скверном характере жены Эрна он не раз слышал от него самого. Да в чужое не лез.

– Ополоумела? Все наши ночью дома дрыхли без задних ног.

Взвыв, тётка опустилась на лавку.

– Пропа-а-а-л… – заголосила она. – Ой беда-а-а…

Старх рванул к Виндоку. По-быстрому собрали бригаду и отправили на поиски Эрна. Долго искать не пришлось. Охотник нашёлся за окраиной села, за первым рядом деревьев. С ним сотворили ту же дичь, что и с соседом.

– Мстят, паскуды. Проследить бы, – подал идею Гавр. – Чего решим, Виндок?

Водя пристальным прищуром по заиндевевшим кустам, тот процедил:

– Пусть этим главный охотник озаботится. Он у нас защитник священного зверя.

А про себя злорадно подумал: «Зачтутся в твою копилку, Мордок, народные недовольства».

Грейстоун примолк в ожидании новой беды. В окружные леса всё смелее стали заходить волчьи семьи. По ночам их тоскливый вой раздавался всё ближе. Караулили зверя, выслеживали. Да всё бес толку. Нападений больше так и не случилось.

– Вот хитрые бестии, – бурчали охотники. – Почуяли подлые твари угрозу и сразу в кусты.

>>>

– Давай быстрее, – поторопил хозяин дровней. – Пора до дому выдвигаться, стемнеет скоро.

Товарищ покрепче затянул на брёвнах верёвку.

– Готово, – сообщил он, оправляя тунику. Оббив о полоз подошвы, парень полез на сани. – Надо было брата твоего взять. Он у тебя стрелок знатный. А то страху за прошлый раз хватило.

– Так всё уж, кончилось. От охотников слыхал, серые бесы вроде ушли.

– Вроде ушли, – пробурчал товарищ. – Ну так управились бы скорее! Втроём-то.

– Да некогда ему. Со Стархом уехал.

– Вот как хочешь, а не нравится мне этот ваш Старх, – признался парень, усаживаясь на облучок.

– Чего это ваш? – возмутился приятель. – Я с ними дел не имею.

– Совсем?

– А на что мне? Заработать и сам могу. – Он дёрнул поводья. Лошади тронулись в путь. – Пусть кошель не распирает, зато совесть в порядке.

– Это точно, – согласился товарищ. – В народе временами бухтят, мол, раньше эту шайку хоть одноглазый сдерживал, а тут совсем распоясались. Слыхал ещё, Старх с Виндоком тайком приезжим дорогу выправляют. Те в сезон по корень повадились. Выдирают безжалостно!

– Ну так. На столичных рынках за один корешок целый карман монет отсыпают.

Парень вылупил глаза:

– Такой ценный?!

– Ещё бы. Это нам на ноги да дыхалку. А эти в городах… – парень ухмыльнулся и поддёрнул вожжи, – его по другому назначению используют. Бабам на привороты, мужикам на мужицкую силу. Может, и ещё на что. Я так слышал.

– Ну-у… видно, так и есть, коли бешеную деньгу отваливают.

– А то!

Лошади нервно заржали и ускорили бег. Парни закрутили головами, оглядываясь на темнеющий лес.

Товарищ испуганно охнул. За деревьями длинными скачками передвигались серые хищники. Стая, молчаливая словно призраки, стремительно нагнала сани и пристроилась бежать вровень. Так и казалось, что волки готовы вот-вот броситься наперерез. Свист кнута и подгоняющие выкрики заставили коней понестись шибче.

Здоровенный матёрый волк выскочил на дорогу позади дровней и, взметнув снежную пыль, остановился. Запрокинув голову к небу, он зашёлся надрывным воем. Стая с рыком и хриплым тявканьем заходила вокруг вожака.

Сани быстро удалялись от опасного места. Матёрый вышел вперёд, провожая людей пристальным ярко-зелёным взглядом. И только когда издали принесло нестройный гул, а с гор прилетел грохот камнепада, зверь обернулся на Атсхалы и тотчас занырнул в лес. Вся стая дружно отправилась следом. Точно по зову.