Под сенью пророчества

Глава 34

Принц Ориан отложил в сторону донесение капитана дер Сартона и встал. Налил себе вина, выпил залпом и снова упал в кресло, снова и снова задавая себе один и тот же вопрос: «зачем»?

Зачем все это было задумано? Нет, начнем сначала…

Итак, все это началось почти тридцать лет назад. Ронтар — сильное и могущественное государство, заставляющее считаться с собой всех соседей. Император немолод, но полон сил и здоровья, правит империей жесткой рукой, его окружают на первый взгляд преданные союзники, причем ключевые посты в руках представителей династии: сын и наследник принц Ланнар, славящийся редким умом и рассудительностью, младший брат-канцлер принц Фарэс, дед самого Ориана, глава Тайной Службы принц Эверн…

И в этот момент кто-то начинает выплетать гигантскую паутину заговора… Он опустил глаза на письмо, в котором рен Коррис описывал свой разговор с бывшим слугой наместника. Как написал капитан, тот забывает собственное имя и путает события вчерашнего дня, но на удивление хорошо помнит все, что случилось десятилетия назад. И хорошо запомнил имена двух человек, посетивших наместника за несколько месяцев до закрытия Путей с разницей в пару недель. Запомнил из-за суматохи, которую вызвало прибытие каждого из них, из-за того, как долго рен Приант беседовал с каждым из них наедине, и из-за внешнего сходства: оба высокие, голубоглазые блондины. Имена, одно из которых заставило Ориана вздрогнуть: принц Эверн и дер Фалдон…

Принц покачал головой. Если это дер Фалдон… Что ж, «зачем» понятно… Дер Фалдоны всегда помнили, что являются дальними родственниками династии, хотя никогда раньше не были замешаны ни в чем противозаконном, или их на этом не ловили. Просто свергнуть власть Императора в те времена было невозможно, дер Фалдонов бы раздавили, словно букашку. А так… Закрыть Пути, подгадав именно то время, когда там находился наследник престола, убив одной стрелой нескольких зайцев! Во-первых, устранить того, кто имел законные права на престол и пользовался заслуженным уважением как аристократии, так и армии Ронтара: чем больше Ориан узнавал о своем погибшем дядюшке, тем больше понимал, каким ударом явилась для империи его гибель. Во-вторых, закрытие Путей в любом случае рано или поздно ввергло бы империю в хаос, ведь эффективно управлять такой махиной возможно лишь имея средства быстрой связи и подлинно преданных людей на местах. В-третьих, выставить врагами кшаси, лишив Ронтар самого верного союзника за последние сотни лет!

Ещё бы понять, как вписываются во все это маги! Или это просто заговор внутри заговора? То, что дер Нистер стремится к власти, очевидно, но…

Ориан вздохнул и принялся разрисовывать лист схемами, ему это всегда помогало думать. Оставим в стороне личность Игрока, подумаем о ком-то более простом…

Директор Игрэн дер Нистер. Потомственный маг, трехстихийник, вот уже тридцать лет занимает пост директора Магической Школы Эранта, по сути являясь главой магов империи. Особенно с учетом того, что все назначения на посты директоров Школ происходили исключительно с его согласия! Жесток, не чурается грязных методов, считает, что маги занимают в стране неоправданно низкое место и мечтает вернуть времена до Смуты. Мечтает ли он о престоле? Пожалуй, да! Главная сила, на которую он может опереться — преданные ему маги, которых немало по всей империи, в том числе и при дворе каждого наместника. Последнее время в некотором смысле держит в руках судьбу империи, ведь именно от магов-целителей зависит жизнь Императора!

Ориан вдруг нахмурился. Он раньше об этом не думал, но почему среди этих магов никогда не было декана факультета Целителей? Ведь, насколько ему известно, рея Тарина дер Антал одна из сильнейших магов-целителей Ронтара. Или она могла бы не только дать Императору несколько лишних лет жизни, но и вернуть ему прежнюю силу духа? Интересно, а что будет, если к ней обратиться с просьбой об исцелении Императора напрямую? Поможет она, откажется? И если откажется, то какова будет причина? Принц прищурился — надо попробовать, посмотрим на результаты! Сделав пометку на отдельном листе, он продолжил анализировать ситуацию.

Получается, в настоящее время дер Нистер может с легкостью определить время смерти Императора, достаточно лишь приказать магам перестать оказывать ему помощь. И не нужно марать руки, убивая беспомощного старика! А вот его сына и внука придется устранить, и сделать это магам сложнее, ведь убийство при помощи магии всегда оставляет следы. Или нет? О чем-то таком он читал, но это было в детстве в древней хронике… Или это была одна из тех жутковатых сказочек, которые он так любил? Хотя есть же еще и зелья, а у директора под рукой — исключительно талантливая травница, которой потом можно было бы легко пожертвовать, ведь за ней нет ни рода, ни силы!

Ориан покачал головой, испытывая искреннее сочувствие к незнакомой ему девушке. Нет ничего хуже, чем сражаться в одиночку, особенно когда у тебя такие соперники!

Ладно, это все сейчас неважно. Итак, судя по всему, директор дер Нистер ищет две вещи: способ уничтожения законных претендентов на престол и способ усилить своих магов. Понятно, почему, в стране есть три силы, на которые можно опереться при перевороте: армия, аристократия, маги. К первой у директора подходов нет, в среде военных традиционно настороженно относятся к магам, а значит, это его потенциальные противники. Похоже, именно поэтому он пока и поддерживает жизнь Императора, попросту не готов еще нанести удар!

Помотав головой, Ориан задумался, стоит ли усиливать охрану наследника, и тут же вздохнул: с тем образом жизни, что вел дядюшка Миранн, это бесполезно. А вот Императора точно стоит охранять получше, решил он, сделав очередную пометку.

«Будь я Игроком, как бы я использовал дер Нистера?» — задал себе вопрос принц и прикрыл глаза. Пожалуй, он действовал бы так, словно ничего не знает об амбициях директора и вместе с тем — нуждается в его помощи или союзе. Это позволило бы держать его под приглядом, а в нужный момент нанести свой собственный удар. Знать бы еще, к кому должны были попасть кристаллы Крови Богов по замыслу Игрока! Если они попали по назначению, то цель того была в создании силы, способной противостоять магам, в данном конкретном случае — использование в этой роли Тайной Службы. Если же нет… Значит, они должны были оказаться у магов, но зачем? Зачем магам оружие против них самих? Ох… Ориан вдруг подскочил, понимая, что совсем забыл о том, что именно было в той пещере в Листане! А что, если Игроку попросту нужны были те, кого он может использовать против силы Древних? Что, если он готов играть настолько грязно? Приоткрыть дорогу Древним, получив невероятную силу, а потом бросить магов Им навстречу, ведь по словам жрецов Руэрра Их возвращение в Миридан превратит магов в обычных людей, перекорёжив магические потоки мира? А значит, Древние для магов на самом деле самые страшные из врагов, ведь ничто не пугает владеющих Силой так, как страх ее потерять…

«С дер Нистером понятно: это пешка, играющая на стороне наших врагов. Интересно, а если ему обо всем этом рассказать?» — принц так и этак покрутил эту мысль, но решил от нее отказаться. В самом деле, сейчас по крайней мере известно, чего от него ждать, а если директор решит, что терять ему уже нечего? Арестовать его… Ориан горько рассмеялся: арестовать мага такой силы простым солдатам? Да и убить его вряд ли получится, он уж точно имеет защиту и от простого оружия, и от ядов! Тратить же кристаллы Крови Богов сейчас, когда это может стать оружием последнего шанса в войне с Древними, по меньшей мере необдуманно. А значит, при попытке ареста либо любого неверного шага с стороны Тайной Службы директор попросту перебьет всех попавшихся ему под руку и запрется в Школе, откуда его можно будет достать только ценой жизни сотен солдат… А если дер Нистер поставит себе на службу учеников и преподавателей Школы, счет и вовсе пойдет на десятки тысяч! Да и риск подтолкнуть Игрока к началу атаки слишком велик… И даже если тот предпочтет остаться пока в стороне, стать зачинателем новой Магической войны, тем более теперь, когда империя так слаба…

«Что ж, рен директор, наслаждайтесь пока свободой и властью, — с ненавистью подумал он, злая усмешка исказила красивое лицо, — однажды мы найдем и обезвредим Игрока, и тогда придет ваш черед! Если я доживу до этого, то ваш суд и казнь станут уроком для многих магов, забывших о своем долге»!

Союзники… Ронтару они жизненно необходимы, но кто? Информация от заграничных агентов явственно свидетельствовала об одном: соседи ждут сумятицы в империи, чтобы под шумок захватить ряд приграничных земель, возможно, у них есть договоренности с заговорщиками. В любом случае, искать среди них помощи глупо! Этарры, благодаря рену Коррису, им не враги, но и помогут только против Древних. Кшаси… Вот кто был бы идеальным союзником! Сильны, никогда не зарились на земли соседей, имеют природную защиту от магии… Ориан нахмурился, решив бросить все силы на то, чтобы убедить Императора возобновить дипломатические отношения с Кшасаэром. В крайнем случае, ради благой цели защиты страны можно поступиться своими принципами и воспользоваться запретными методами!

Принц вздохнул, понимая, что всеми силами оттягивает неприятный момент. Если Игрок — отец, зачем ему это? Ведь он всегда говорил, что не желает власти, и Ланнар был ему не только двоюродным братом, но и другом! В конце концов, занимая должность начальника Тайной Службы, он располагал множеством способов уничтожить всех, кто стоял между ним и троном! Если только это не была игра ради игры… Ориан поежился, вспомнив слова Нерана относительно азарта. Сам не будучи азартным человеком, он отлично знал, что его отец в этом отношении являлся его полной противоположностью, обожая все, что могло дать пищу его невероятно пытливому уму. Но он не был жесток! «Или же я просто не знаю собственного отца, — с горечью подумал принц, — насколько все было бы проще, будь это дер Фалдон! Нет, все, хватит, в списке у Нерана кроме советника осталось четверо, это может быть один из них! Или же кукловод так и остался за сценой»…

Сложив бумаги, он спрятал их в сейф и задумался. Пожалуй, рена Корриса стоит переместить в Дортвар — тамошний наместник тоже занимал свой пост еще до войны, может, и там найдутся следы Игрока…

Лия вскрикнула от боли и обиды, глядя на быстро наливающуюся кровью рану.

— Ой, извини, — издевательски пропела Тиала, — я случайно, просто кинжал перепутала, взяла вместо учебного настоящий! А тебе стоило бы заниматься самообороной поусердней, а то глядишь, на улице слепой калека обидит!

Бросив насмешливый взгляд на Лию и подбежавшую к ней Мираю, она гордо вскинула голову и отошла, вертя в руках окровавленный кинжал.

— Ну и гадина, — зло бросила ей вслед Мирая, — Лия, очень больно?

— Больше обидно, — призналась девушка и сосредоточилась. Через несколько секунд на месте пореза не осталось и следа, а Лия огорченно вздохнула, — ну вот, форму испортила, придется тее Фалине объяснять, что случилось…

— Вот это да! — восхитилась подруга, глядя, как затягивается рана, — молодец ты! Подожди, ты что, даже жаловаться не будешь?!

— А смысл? — пожала плечами Лия, — ты же слышала: «случайно, просто кинжал перепутала»! Если и станут слушать, ее в лучшем случае пожурят, а в худшем — обвинят меня во лжи, раны-то больше нет!

— Я бы подтвердила твою правоту, ты что, мне не веришь? — Мирая явно была готова обидеться.

— Ну что ты! Спасибо тебе огромное, но это того не стоит.

— Ну хоть Диару-то скажи!

— Еще чего не хватало! Чтобы он решил, что мы тут за него уже на ножах деремся?

— Ладно, дело твое, — пожала плечами Мирая, — только боюсь я, она на этом не остановится…

Чуть позже девушка тепло распрощалась с подругой и поспешила к тену Долеру. В последнее время она старалась как можно быстрее исчезать после занятий и подольше задерживаться на работе. Да и за книгами засиживалась допоздна, чтобы меньше времени оставалось на переживания по поводу взаимоотношений с Диаром и тоски по Коррису. Недавно она поймала себя на том, что каждый раз перед сном ведет с ним воображаемую беседу, рассказывая о том, как прошел её день. А еще он стал сниться ей: во снах они гуляли, разговаривали, он обнимал её… и тут девушка обычно просыпалась. Всегда перед тем, как они собирались поцеловаться, от чего в душе порой возникала странная обида, словно он сбегал от нее наяву!

«Неужели я в него влюбилась? — неожиданная мысль заставила Лию остановиться, — но разве любовь не должна приходить сразу? А если нет, то почему так щемит сердце при мысли, что я могу никогда его не увидеть, и так жаль, что он меня ни разу не поцеловал?»…

Лия ласково погладила по головке уснувшего у нее на руках Лиара и улыбнулась Хании:

— Наигрался наконец-то.

— Не устала? — заботливо спросила женщина, — он таким непоседой стал!

— Нет, я от него не устаю, — ответила Лия, легонько целуя малыша в лобик и передавая матери, — вы-то сами как справляетесь? И ребенок, и по дому хлопотать…

— Ой, девочка, оно мне за счастье! Знаешь, мне подчас кажется, что я прям снова молодой стала, да и что еще нужно? Ребенок, муж любимый, дом полная чаша…

Девушка замялась, Хания бросила на нее быстрый взгляд:

— Спросить что хочешь, так ведь? Обожди, Лиара уложу и пойдем в гостиной посидим, поболтаем.

— Так что спросить хотела-то? — задала вопрос женщина, когда они опустились в кресла в маленькой, но очень уютной гостиной.

— Хания, а как вы поняли, что любите тена Долера? — выпалила Лия и опустила глаза.

Та бросила на смутившуюся девушку быстрый понимающий взгляд. «Вот оно что, — подумала женщина, — видать, тут серьезно»… Пожала плечами:

— Я и сама не знаю. Сначала просто на него работала, он хозяин, я экономка, и все! А потом начала замечать, какой он внимательный и заботливый, и еще ужасно одинокий. Знаешь, такое странное чувство, когда одновременно хочешь и его защиты, и быть защитой ему… А потом я уехала — помнишь, когда ты только появилась в доме?

Лия кивнула.

— Ну вот, а пока была в отъезде, поняла, что сильно скучаю по нему. Поэтому так и злилась на тебя спервоначалу, подумала, запал Долер на молоденькую! Ну да ты ж это и сама знаешь… А чего спросила-то?

— Просто в книгах пишут, что любовь должна приходить с первого взгляда, как удар молнии, вот я и…

Хания рассмеялась — заливисто, удивительно молодым и задорным смехом:

— Ох, детка, уморила! Чем там твои книжки заканчиваются? Свадьбой, небось?

— Да, а что…

— Да то, что со свадьбой-то все только и начинается! Знаешь, Лия, я в юности влюбчивая была. Вот так, как ты сказала, удар молнии, и все: он самый красивый, самый умный и самый смелый! Я и замуж-то в первый раз так вышла, и вроде бы хороший он был, но как-то быстро перестал быть самым-самым…

— А тен Долер?

— А вот он вроде и старше меня, и красавцем никак не назовешь, зато сердце у него доброе и тепло мне с ним. Приросла душой — не оторвешь, кровью истечет… Та ли то любовь, что в книгах — не ведаю, да только другой мне не надобно!

Лия почувствовала, как горло перехватило от эмоций, столько чувства было в простых словах Хании. Улыбнувшись женщине сквозь набежавшие слезы, она от всего сердца прошептала:

— Спасибо, Хания!

— Только смотри, девочка, не всякий любви-то достоин. Бывает, и собой красив, и умен, и силен, а поближе узнаешь и поймешь, что нутро в нем с гнильцой. А ты еще и учишься среди тех, кто тебе не ровня… Прости, коль не так что сказала…

— Всё так, я это очень хорошо понимаю, — вздохнула Лия, а потом призналась, смутившись, — знаете, я так рада, что у меня есть вы и тен Долер, вы мне как родные стали… Спасибо, и пойду я уже — заданий много, у нас же экзамены скоро.

— Пусть Боги хранят тебя, девочка, — прошептала Хания, когда Лия вышла из комнаты.

Лия медленно шла по улицам столицы, думая о недавнем разговоре. Кто бы только мог подумать! Ей раньше и вовсе казалось, что любви в возрасте Хании, а уж тем более тена Долера не бывает… Интересно, а мама любила отца? Или это было так, как у Хании с первым мужем? В то, что она была рождена от насилия, Лия не верила, уж как-то бы это в мамином отношении проявилось!

Девушка вздохнула, задумавшись, узнает ли она когда-нибудь о своем происхождении. И о том, как отреагировал бы Коррис, узнай он, что она не только простолюдинка, а еще и незаконнорожденная. Уж если в деревне ее чурались как заразной, что может сделать дворянин из древнего рода? Если он оттолкнет ее, сочтя недостойной… Лия вспомнила слова Хании «приросла душой — не оторвешь, кровью истечет» и с трудом сдержала подступившие слезы, понимая, что это и про нее тоже…

Глубоко вздохнув, словно перед входом в транс, она постаралась отодвинуть эти мысли подальше и огляделась по сторонам. А хорошо-то как! Светло, хоть и поздно уже, деревья молодой листвой покрылись, и тепло… Эх, скорее бы учебный год закончить да экзамены сдать! Всего-то полтора месяца перетерпеть, а там Диар уедет, и можно будет два месяца не чувствовать себя так, словно танцуешь на канате над пропастью!

А вот и Школа… Лия внезапно почувствовала, как ни с того ни с сего потемнело в глазах, ее шатнуло, и пришел непонятный страх. Почему-то ей жутко не хотелось входить в ворота… «Глупости какие, — прикрикнула на себя девушка, — быстренько до общежития добегу, и все». Однако страх не унимался, вдобавок резкая боль пронзила грудь там, где под кожей прятался амулет. Разозлившись не на шутку, она коснулась своей магии, благо сейчас это получалось легко и свободно, и тут же страх и боль исчезли, как не бывало.

Пожав плечами, Лия хмыкнула и прошла на территорию Школы. Направляясь к общежитию, она с удивлением отметила, как пусто сегодня в парке, а потом вспомнила: сегодня был день рождения у одного из третьекурсников, и тот пригласил на вечеринку чуть ли не всех учеников Школы!

До цели оставался буквально десяток шагов, когда с боковой дорожки наперерез ей шагнула высокая фигура, заставив Лию отшатнуться. «Диар?! Что он делает здесь в такое время?!», — заполошно подумала девушка, отмечая его странный вид: сухой лихорадочный блеск глаз с расширенными до предела зрачками, бледная, точно натянутая кожа скул, растрепанные волосы….

— Гуляешь? — неестественно громкий голос парня прозвучал громом в тишине парка, — и где ты шляешься так поздно? Нам надо кое-что обсудить!

Лия сделала шаг назад. Что-то с ним точно не так…

— Диар, ты не в себе, поговорим завтра, — как можно спокойнее и мягче проговорила она, — давай сейчас ты поедешь домой, отдохнешь…

— Хватит! — он стремительно шагнул ей навстречу, почти нависая над ней. Лия впервые за долгое время почувствовала себя маленькой и почти беззащитной, но постаралась достучаться до его разума:

— Диар, послушай…

— Нет, это ты меня послушай! Мне надоели твои уловки и увертки, ясно?

Не сдержавшись, девушка зло прошипела:

— Ты пьян, оставь меня в покое! — развернулась и сделала шаг назад, тут же вскрикнув от боли, когда он с силой рванул ее к себе за косу, швырнув спиной на колючие кусты, служившие естественной границей парковых дорожек.

— Что, не нравится? — оскал Диара был страшен, из глаз глянуло безумие, — а мне не нравится твоя ложь и притворство! И сейчас я получу, что хочу!

Лия замерла, не в силах двинуться. Словно в кошмарном сне, когда пытаешься убежать, а ноги вязнут в зыбучих песках… Лицо Диара исказила жестокая радость, он потянул ее к себе, наматывая косу на руку, а второй рукой пытаясь задрать ей юбку. Девушка рванулась — безуспешно, он держал крепко, словно насмехаясь над ее попытками вырваться, а руки связала невидимая веревка. Внезапно пришло понимание — он сильнее, ей не спастись… Слезы брызнули из глаз, и Лия прекратила сопротивляться, замерла на миг сломанной куклой… А затем с холодной, убийственной яростью направила свою магию на болевые точки насильника. Короткий укол — и он взвыл от боли, выпустив Лию и откинув назад голову, а его магия перестала спутывать ей руки. Девушка оттянула назад энергию — так рыболов свертывает сети, с порожденной отчаяньем силой хлестко ударила его по кадыку, а потом со всех ног припустила к общежитию.

Коррис вскинулся, выронив приказ о переводе, который он как раз читал. Что это было? Ужас, резкая боль, мгновенный липкий страх… Если бы он не был уверен в невозможности этого, то решил бы, что это магический всплеск, хотя и очень странный — такое бывает на пределе сил, особенно пока маг неопытный… Дернув уголком рта, он повел плечами, на которые словно легла каменная плита, и налил себе вина, пытаясь запить невесть откуда возникший металлический привкус во рту. Опустившись в кресло, он, сам того не осознавая, устремил невидящий взгляд в ту сторону, где за много дней пути отсюда находился Эрант.

Лия вбежала в здание, захлебываясь рыданиями и почти ничего не видя полуослепшими от слез глазами. Наверное, именно поэтому он чуть не сбила с ног с идущую навстречу женщину, а когда та придержала ее за плечи — забилась выброшенной на берег рыбой.

— Лия, девочка, да что с тобой?! — голос теи Фалины не сразу дошел до ее сознания. Рыдая, она уцепилась за руки женщины, которая в ответ обняла ее и мягко сказала, — пойдем-ка ко мне, поговорим.

Женщина привела Лию в комнату и помогла ей сесть в кресло. Лия рыдала и рыдала, выплескивая весь свой страх и отвращение, а теа Фалина сидела рядом и гладила ее руки. Когда рыдания перешли в кашель и икоту, управляющая решительно поднялась и сказала:

— Так, все, идем со мной!

Проводив дрожащую девушку в крохотную ванную, она помогла ей умыться, а затем снова отвела в комнату, сурово приказала: «сиди здесь!» и вышла.

Лия обняла себя за плечи, не в силах унять дрожь: почему-то сейчас она совершенно не могла почувствовать своей магии, та ускользала от нее, словно угорь. В голове был сумбур, а еще девушка ощущала себя испачканной: жутко хотелось вымыться, и не просто вымыться, а отдраить себя жесткой щеткой почти до крови…

Теа Фалина вернулась через несколько минут, принеся с собой кувшин и чашки. Наполнив одну из них, она сначала протянула ее девушке, а потом, когда та не смогла ее удержать, поднесла чашку к ее губам и помогла выпить. Это оказался отвар ромашки, Лия сразу узнала знакомый запах, и постепенно девушка начала успокаиваться. Когда теа Фалина налила ей отвара вновь, Лия уже вполне смогла держать чашку сама, хотя ее по-прежнему била крупная дрожь.

— С-с-спасибо, теа Фалина, — наконец выговорила она все еще непослушными губами. Слова казались странными, казалось, она слышала многократное эхо каждого произнесенного звука. Но, несмотря на физическую немощь, разум постепенно начал возвращаться к ней.

— Расскажешь, что случилось? — мягко спросила женщина, — может, хоть советом помогу… Все ж я тут уже почитай тридцать лет работаю…

Лия кивнула, опустила глаза — почему-то говорить об этом ей было невыносимо стыдно — и тихо произнесла:

— Меня только что чуть не изнасиловали.

— Кто?! — в голосе женщины было что-то странное, так что Лия даже подняла голову.

— Диар дер Фалдон. И я не знаю, что мне делать, кому пожаловаться…

Теа Фалина изменилась в лице, оно стало жестким, в глазах появилась застарелая ненависть, а в голосе — неизбывная горечь:

— Жаловаться… Бесполезно это, девочка! Доказательств у тебя нет, а если бы и были… Он аристократ, ты простолюдинка, а значит, обвинят во всем тебя! «Насилие? Знатного рена над простолюдинкой?! Да это же очевидный оговор, подобные тебе девки только и мечтают оказаться в постели у аристократа!» — глядя куда-то вдаль, явно процитировала она, и тихо продолжила, опустив голову, — а потом ты останешься одна-одинешенька, потому что те, кому ты веришь, вдруг назовут тебя лгуньей или шлюхой, или той и другой вместе…

Лия сглотнула горькую слюну, внезапно поняв: теа Фалина говорила и о себе тоже. Та, видимо, поняла, что расстроила девушку, и села рядом, взяв ее за руку:

— Понимаешь, Лия, ты можешь обратиться к рее Тарине, всё же она твой декан и удивительно порядочная для мага женщина. И она даже может попробовать проверить твои слова и разобраться, вот только… Будь дер Фалдон будущим целителем, она могла бы выгнать его из Школы, ведь в учениках своего факультета она властна, да и то вряд ли, такой род… Ну а тем более если он будущий боевик! Ведь так, да?

Девушка кивнула.

— Ну вот, а декан боевиков, Гориэт дер Данрен, терпеть не может рею Тарину и презирает простолюдинов, считая, что они должны радоваться тому, что им вообще позволяют служить подобным ему! Представляешь, что тебе придется выслушать, если ты обвинишь одного из его любимчиков? Ну и директор… Я уверена, что он обязательно использует этот случай против тебя!

Лия вздрогнула, вспомнив полный презрения взгляд, которым во время поступления разглядывал её рен Гориэт, то, что пытался директор сотворить с ней самой и с Коррисом, и тихо сказала:

— Я все поняла. Спасибо, теа Фалина.

— Ох, Лия, кабы я правда могла тебе чем помочь, — вздохнула женщина.

— Вы уже помогли. Хотя бы тем, что выслушали и не осуждаете меня. И что привели сюда, мне страшно идти к себе в комнату.

— Не волнуйся, к тебе никто без твоего дозволения не вломится, защита на комнатах сильная, а этот… вообще в общежитие сегодня не войдет, поздно уже. Лия, а можно я спрошу тебя кое о чем, раз уж мы по душам говорим?

Девушка кивнула. Теа Фалина замялась, а потом все-таки задала вопрос:

— Прости, что спрашиваю… Но, может, тебе было бы проще один раз дать ему то, что он хочет — не так, конечно, добровольно — а потом жить спокойно? Или есть кто-то дорогой тебе, и ты не хочешь его предавать?

Лия медленно покачала головой. Её чувство к Коррису — её тайна, её сокровище, и она ревниво не желала делиться им с кем-либо! А вот главный вопрос…

Теа Фалина чуть не вздрогнула, увидев, как изменилось лицо ее собеседницы, став старше и жестче. Прозвучавший ответ больше подошел бы такой, как она, много пожившей и повидавшей, а совсем не этой юной девушке:

— Если бы я была уверена, что этого достаточно, чтобы дальше жить спокойно, я давно бы легла в его постель. Вот только для этой аристократической своры я лишь добыча! Знатную рею никто не сможет принудить к отношениям, которые ей неинтересны, простолюдинку… Да вы все понимаете и сами! Пока я ни с кем, у меня есть хоть какая-то защита, но уступи я лишь один раз… Превращаться в подстилку для любого желающего я не собираюсь!

Комендант вздохнула:

— Я бы и рада была тебе сказать, что ты ошибаешься, вот только ты права во всем… Помню я одну девочку с факультета артефакторов, тоже простолюдинку, она вот так одному уступила, а потом пошла по рукам. И в конце концов ее выгнали из Школы, лишив магии и заявив, что шлюхам здесь не место, а через месяц она покончила с собой… И хоть давно это было, как бы не двадцать лет назад, а только люди-то не меняются, разве что хуже становятся. Особливо маги…

Лия бросила на нее быстрый взгляд, на что теа Фалина усмехнулась:

— Да, девочка, мы все видим. Я пришла сюда работать совсем соплячкой, служанкой-поломойкой была, и видела, как меняются здешние обитатели: и преподаватели, и ученики. Год от году все хуже, у целителей-то еще ладно, все ж вас полезному делу учат…

— У нас отличные преподаватели, те, что только наши: и рен Берон, и тен Хонер, — кивнула девушка, — а рея Тарина хоть и очень строгая, но ко мне отнеслась по-доброму.

— А вот директор её не любит, я и вовсе удивляюсь, зачем он её деканом поставил. Словно держать под присмотром хочет… Ну что, успокоилась немножко? Что делать-то будешь?

— Да, спасибо. А делать… Обдумать надобно…

— Правильно, подумай, да старайся гневу воли не давать. А вообще странно как-то это все: такие, как Диар этот, обычно и впрямь до насилия не опускаются, у них и так желающих довольно…

— Я правду сказала! — слезы снова заволокли глаза.

— Ой, девочка, я верю, видела ж, какая ты была! Просто может он не в себе был? Ну ладно, это тебе решать, не буду тебя мучить. Хочешь, провожу тебя наверх?

Лия благодарно кивнула. Оставшись одна, она бросилась в душевую и долго остервенело скребла мочалкой кожу, а затем почти час стояла под струями воды, словно пытаясь смыть воспоминания. Наконец девушка вернулась в комнату, заперла дверь и уселась на кровать, завернувшись в одеяло и уставившись в одну точку.

Слова теи Фалины о судьбе несчастной ученицы до сих пор звучали в ее ушах, заставляя кутаться в одеяло изо всех сил, словно пытаясь спрятаться от жестокой правды. Лия вспомнила слова Корриса о защите от Тайной службы и горько усмехнулась: вот и нужна ей защита, да только чем они в Школе-то помогут? Придется все решать самостоятельно, хотя если наступит крайний случай… Лия зло усмехнулась, решив, что за право выбирать свой путь самой она будет биться до последнего. В конце концов, есть еще Восток…

Ладно, все это потом, а что ей делать… с ним? Лия снова задрожала от пережитого ужаса и гнева, но пришедшая вдруг в голову мысль помогла ей взять себя в руки: «мне не впервой спасаться от таких поползновений, так почему сейчас это так напугало?». Мыслить здраво было сложно, и все же девушка попыталась думать так, словно столкнулась с неизвестной ей доселе болезнью.

Самое главное — она не ждала от Диара ничего подобного, не боялась насилия с его стороны. Если кто узнает, что красавец и любимец дам Диар дер Фалдон, не сумев добиться простолюдинки, напал на нее… да он превратится во всеобщее посмешище! А значит, он будет молчать, и не случится то, чего она больше всего боялась: никто не узнает о примененной ей для самозащиты магии. Еще бы понять, как это вообще получилось! Хотя есть шанс, что он не понял, что она вообще использовала Силу: стихийники делали это совсем по-иному…

А ведь теа Фалина права: подобные ему до такого не опускаются, да и выглядел он так… Поежившись, Лия стала вспоминать то, как выглядел Диар в те минуты. Кажется, она назвала его пьяным, но вином-то от него не пахло, вернее, пахло, но совсем чуть-чуть, даже она со своим тонким чутьем травницы едва уловила запах… Нет, это не вино, но… Лия ахнула, вдруг осознав, что это могло быть. Злость, странные фантазии, бледная кожа, но самое главное — расширенные зрачки! Такую реакцию дает дурман, а значит, это было какое-то зелье, причем сделанное с недоброй целью…

Девушка нахмурилась, вспоминая ту книгу о запрещенных зельях, что почти год назад дал ей прочесть тен Гиран. Зелья, вызывающие злобу и жажду насилия… Через полчаса она покачала головой: да, были похожие средства, но реакция явно не такая! И все же она читала про что-то такое, но где? Обвела взглядом комнату, и вдруг вскочила, схватив книгу с семейными рецептами, лихорадочно пролистала ее… Вот оно! Быстро пробежав глазами страницу, выпустила книгу из ослабевших рук и осела на кровать.

«Дура распоследняя, а еще травницей себя считала! Ох, бабка Ярина меня б и отлупила, да и поделом, за глупость мою! Сама же, почитай, змеюке этой оружие против себя дала!»

Описанное в родовой книге зелье не считалось столь опасным, как те, что входили в список запрещенных, по одной причине: оно вызывало злобу и стремление напасть только на одного человека. Того, чью кровь добавляли в него в середине весьма сложного, хоть и не требующего магии, процесса изготовления. И у Тиалы, имеющей все причины ее, Лию, ненавидеть, оказался этот ингредиент! А еще желание сделать гадость, деньги, чтобы заплатить изготовителю, и возможность подлить готовый состав Диару: что может быть проще и естественней, чем предложить утомленному постельными подвигами кавалеру выпить вина? «Ой, дура-дура… Как я там Тиале сказала, мол, он мне ничего плохого не сделал? Вот и сделал»…

Лия обняла себя за плечи и принялась покачиваться, думая о том, как теперь быть. Вроде получается, что Диар не так и виноват, хотя… Она вдруг подумала: а если бы такое же зелье подлили Коррису, напал бы он на нее? И тут же откуда-то из глубины души пришла абсолютная уверенность, что он скорее бы отрубил себе руку, чем поднял ее на нее! А значит, права была Хания, когда говорила про гнильцу в душе, и у Диара она есть точно!

«А что мне делать, если он начнет извиняться? — подумала девушка, — или я слишком хорошо о нем думаю? Нет, сейчас я этого не решу, надо спать ложиться! Надеюсь, мне приснится Коррис, а не случившееся»…

Несмотря на то, что заснуть ей удалось лишь далеко за полночь, Лия проснулась на рассвете. В эту ночь Боги были к ней милосердны — ей приснился Коррис, и как всегда после таких снов она чувствовала в себе силу справиться с любыми испытаниями и бедами, словно он действительно был рядом и поддерживал её.

Встав, посмотрела на себя в маленькое, с ладошку зеркальце — подарок Хании к Зимнику, и охнула: вид у нее был тот еще! Опухшее лицо с пятнами на нем, покрасневшие глаза, затравленный взгляд, растрёпанные волосы. Зло поджав губы, девушка постаралась расслабиться, входя в целительный транс.

Через четверть часа даже самый внимательный наблюдатель не мог бы сказать, что с ней что-то случилось, разве что жесткое и чуть отстраненное выражение лица могло намекнуть на нечто неприятное. Аккуратно заплетя косу и одевшись, девушка еще раз придирчиво осмотрела себя и вышла из комнаты, прихватив учебники и тетради.

Сегодня первым занятием был иностранный язык, и Лия со страхом ждала встречи с Диаром, гадая, как тот себя поведет. К её удивлению, он так и не появился, что явно рассердило преподавателя. Попросив её задержаться после занятия, он спросил:

— Теа Лия, а где рен Диар?

— Не имею ни малейшего понятия, рен Арвин, — ответила девушка и, помявшись, спросила, — простите, но почему вы задаете этот вопрос мне?

— Мне казалось, вы пара, — ничуть не смутившись, ответил тот.

— Я слишком хорошо понимаю, где мое место для того, чтобы стать парой одному из учеников-аристократов, — сухо сказала девушка, — его теперешняя пара — рея Тиала, мы же просто общаемся. Могу я идти?

Тот кивнул, проводив Лию задумчивым взглядом — она чувствовала его, пока за ней не захлопнулась дверь аудитории.

Следующей лекцией была история и, войдя в аудиторию, Лия встретила полный недоумения и страха взгляд Тиалы: та смотрела на нее так, словно увидела ожившего покойника, внимательно вглядываясь в её лицо. Лия бросила на нее лишь один ледяной взгляд и отвернулась, краем глаза наблюдая за сменой выражения на лице Тиалы и искренне радуясь тому, что привела себя в порядок по крайней мере внешне. После того, как Тиала огляделась по сторонам и не увидела Диара, страх на её лице сменился каким-то животным ужасом, но она взяла себя в руки и отвернулась.

«Хм, интересно… Такое впечатление, что она вообще не ждала меня увидеть, во всяком случае, относительно здоровой! Любопытно, что, по ее задумке, должен был сделать со мной Диар? Убить или искалечить? — зло подумала Лия, — и что она думает сейчас? Что я, защищаясь, прикончила ее любовника?»

Вопрос о местонахождении Диара задала ей и Мирая, которая вместе с Виарном подошла к ней после истории. Лия только пожала плечами, сказав, что ничего не знает, в ответ на что Виарн внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Точно не знаешь?

— Мы не общаемся с Диаром после занятий, исключение — выходные, и вам двоим это известно лучше, чем кому-либо, — спокойно ответила девушка, решив не открывать пока все карты, — скорее я должна задавать такой вопрос тебе.

— Ты что-то скрываешь, — покачал тот головой, — и Тиала тоже!

— Вот у нее и спрашивай. Прости, но нам с Мираей пора, тен Хонер не терпит опозданий, а перед экзаменами особенно лютует.

— Как и наш рен Гориэт, — поморщился Виарн и повернулся к Мирае, — увидимся после занятий, милая. Лия, до завтра!

— Лия, с тобой точно все в порядке? — спросила Мирая, когда они остались одни.

— Точно, и спасибо тебе за беспокойство, — улыбнулась Лия, — кстати, как у тебя с зачетным заданием по зельеварению? Разобралась или помочь?

— Правда поможешь? — Мирая умоляюще посмотрела на нее, — не понимаю, зачем настолько сложные зелья давать, если никто их обычно не варит!

— Помогу, конечно. Завтра после работы, идет? А что сложные… Зато после этого простые легко даются!

К концу занятий Лия совсем успокоилась, решив, что объяснение с Диаром откладывается по крайней мере до завтра. Поэтому его появление перед ней и Мираей в то время, когда девушки шли в общежитие, заставило её отпрянуть в ужасе. Подруга удивленно взглянула на нее, перевела взгляд на выглядевшего слегка помятым Диара и удивленно воскликнула:

— Диар, что с тобой?

— Неважно, — ответил тот, — Мирая, прошу меня простить, но нам с Лией нужно поговорить наедине.

Блондинка хмуро посмотрела на него, затем вопросительно на Лию. Та кивнула, хотя ей было до безумия страшно остаться с Диаром наедине. Впрочем, сейчас это одиночество было условным: мимо то и дело проходил кто-то из учеников или преподавателей.

— Ладно, до завтра, — нехотя попрощалась Мирая, — Лия, так мы договорились?

— Да, конечно, — улыбнулась ей та, стараясь держаться естественно.

Стоило Мирае уйти, как Лия сделала шаг назад, демонстративно устанавливая дистанцию между собой и Диаром. Красиво очерченные губы того искривились в сардонической усмешке, а затем он болезненно поморщился, когда по его лицу скользнул солнечный луч.

— Может, отойдем в сторонку? Глазам больно.

— Неудивительно, — Лия старалась говорить холодно и спокойно, — светобоязнь — частое последствие применения дурмана. И всё же я предпочту остаться здесь.

Он поджал губы, дрогнувшие при словах относительно дурмана, а затем насмешливо спросил:

— Похоже, ты не сделала глупость и не попыталась обвинить меня в чем-то недостойном? Ведь любому понятно, что я никак не мог сделать что-либо, что могло бы запятнать имя моего славного рода!

— Я никому ничего не говорила, слишком это было мерзко. Это все, что вы хотели спросить, рен Диар? — внутренне кипя от возмущения — он даже не попытался извиниться! — спросила девушка.

— Рен Диар, значит… — он полупрезрительно усмехнулся, — мерзко, так-так… Дурман, значит… И кто? Хотя это и так ясно, но её можно понять: по крайней мере, она честно пытается добиться того, чего хочет, в отличие от тебя!

— Что вы сказали? — голосом Лии сейчас можно было заморозить реку.

— В том, что произошло, ты сама виновата! — зло блеснув глазами, ответил Диар.

Девушке показалось, что она видит дурной сон. Сама виновата?! В том, что он её чуть не изнасиловал?!

— Что, скажешь нет? Завлекала меня, разыгрывая из себя недотрогу, думаешь, я не понимаю? Что, надеялась влюбить меня в себя? А может, тебе нравится не вежливое обхождение, а грубость, подобная вчерашней, поэтому и промолчала? Думаешь, я не помню, как ты тогда перестала сопротивляться? Похоже, если бы не тот странный побочный эффект зелья, ты сама бы попросила меня продолжать!

Лие казалось, что каждое его слово оставляет на её коже и душе след, пачкая их грязью. Как она могла так в нем ошибаться? Похоже, то зелье, что Тиала подлила ему, все еще действует, заставляя выдавать сокровенные мысли, те, что до поры до времени он прятал даже от себя самого! Девушка с ненавистью посмотрела на бывшего приятеля и отчеканила:

— Мне не нужно от вас ровным счётом ничего, рен Диар.

Повернулась уходить, но насмешливый голос заставил её остановиться:

— Всё равно прибежишь назад! Долго ли ты продержишься одна против всех? Хотя если ты меня должным образом попросишь, я, так и быть, сжалюсь над тобой…

Что?! Гнев захлестнул Лию с головой, она стремительно развернулась и прошипела:

— Клянусь, я заставлю вас пожалеть о каждом слове, что вылетело из вашего рта сегодня!

Диар отшатнулся, взглянув на лицо девушки. Впервые с той минуты, когда он проснулся сегодня и вспомнил вчерашний день, ему стало не по себе: ни разу женщина не глядела на него с таким искренним презрением и отвращением. «А хороша всё же, — мелькнула у него непрошенная мысль, — особенно сейчас, когда глаза зеленые, как у кошки. Что, киска, коготки показываешь? Ничего, я тебя обломаю!». Вслух же он произнес только:

— Ну-ну, попытайся, — и нагло усмехнулся ей в лицо.

Лия смерила его взглядом, сжала кулаки и быстро ушла, чтобы не поддаться искушению и не ударить его. «Я отомщу, но не так, — пообещала она себе, — нужно все продумать»!

— На этом занятие окончено, как и мой курс лекций, — рен Фирвин обвел аудиторию взглядом, — встретимся на экзамене через неделю.

Как только преподаватель покинул аудиторию, Лия поднялась и молча вышла следом: Мираю задержал Виарн, а больше говорить ей было не с кем.

Прошедшие недели дались девушке тяжело: на каждом занятии Диар устраивался прямо позади нее и сверлил её спину насмешливым взглядом. Они не общались больше, но Лия все чаще слышала смешки за своей спиной и предположения о том, что именно случилось между ними. К её искреннему удивлению, Мирая продолжала вести себя как ни в чем не бывало, да и Виарн всегда был с Лией неизменно вежлив, заставляя её гадать, рассказал ли Диар ему что-нибудь о произошедшем.

С Тиалой Диар все-таки расстался, будучи явно в бешенстве от попытки его принудить к чему-либо, и та отчаянно пыталась вернуть его расположение. Лию же она теперь обходила десятой дорогой, явно боясь последствий в том случае, если девушка решит на нее пожаловаться. Хотя и мотива нападать на Лию у нее теперь не было, ведь было очевидно, что между ней и Диаром возник разлад,

Сама Лия все свободное время проводила за чтением: только сейчас девушка поняла, как слабы её знания в части законов империи. Будучи внутренне готова к тому, что Диару ничего не грозит за попытку изнасилования, она была искренне удивлена тому, что по крайней мере на бумаге не было разницы в наказании в зависимости от жертвы. Закон был довольно суров: если преступление совершалось и было доказано, преступник дворянского звания его лишался и подлежал бичеванию, не дворянина же ждала каторга. Другое дело, что доказать такое преступление было практически невозможно… Хотя Лия изначально не рассчитывала на то, что Диар испугается наказания, гораздо большей проблемой для него могли стать насмешки людей одного с ним круга.

Вернувшись в общежитие и быстро переодевшись, она прихватила с собой амулет личины — в последнее время девушка брала его с собой, куда бы ни шла, и вышла из комнаты. Не желая ни с кем сталкиваться, она повернула на боковую дорожку в парке — так путь до ворот хоть и удлинялся, но был более уединенным. Задумавшись, она даже не сразу сообразила, что вышла из ворот всего в десятке шагов от Диара и Виарна, который что-то говорил другу, заставляя того морщиться.

Оглядевшись, Лия скользнула в один из переулков, а через минуту оттуда вышла рыжеволосая девушка в зеленом платье, заспешившая вслед ученикам Школы. Подойдя как можно ближе к ним, она услышала негромкое:

— … совсем не в твоем стиле! Может, объяснишь наконец? Нет, она красива, но уделять столько внимания одной девушке… Я согласен, то, что она на тебя не вешается — приятное разнообразие, но не влюбился же ты в самом деле?

— Виарн, я же говорил — не хочу это обсуждать! Кстати, куда это мы идем? — опомнился Диар.

— А что, не видно? В кондитерскую, за пирожными для Мираи.

— Ты и сам в последнее время проявляешь завидное постоянство, с чего бы это?

— А почему бы нет? Мы с Мири весело проводим время, она неглупа, в моем вкусе, не претендует на брак и хороша в постели. Менять её на одну из великосветских змей смысла я не вижу, ее я тоже устраиваю, так что у нас все отлично! А вот у тебя…

Диар огляделся по сторонам, мимолетно улыбнувшись зардевшейся от его внимания рыжеволосой красотке, и негромко ответил:

— Сначала она была мне любопытна из-за своей целеустремленности и силы характера, показалось, что приручить ее будет приятно и легко. Потом, когда я понял, что это совсем не так просто, у меня появились очень серьезные мотивы так поступать.

— Какие?!

В этот момент они как раз подошли к двери кондитерской, которую Диар придержал для той самой рыжеволосой, одарившей его восхищенной улыбкой. Проводив подошедшую к прилавку девушку взглядом, он повернулся к другу:

— Помнишь, я говорил тебе, что отец очень внимательно относится к выбору мной подруг? Так вот, еще в начале учебного года он откуда-то узнал о Лие…

— Понятно откуда, — фыркнул тот, — от директора. Можно подумать, ты сам не знаешь!

— Ладно, это неважно. Словом, он расспросил меня о ней, и к моему искреннему удивлению посоветовал мне поближе сойтись с ней. А на зимних каникулах мы с ним заключили пари с очень ценным для меня призом…

— Пари? Какое?

Диар осмотрелся и тихо сказал:

— Не знаю, каковы были мотивы отца, но… Он утверждал, что Лия не станет моей любовницей, я — что станет. А приз… Если я проиграю, то он находит мне невесту, руководствуясь своими соображениями, а я обязуюсь не только безропотно жениться сразу по окончании Школы, но и изображать влюбленного в свою будущую жену. Если я выиграю, он на пять лет оставит меня в покое с женитьбой и мое мнение при выборе будущей супруги будет решающим.

— Ничего себе! — присвистнул Виарн, — теперь я понимаю… Вот только зная твоего отца, я уверен, что он повернул бы в свою пользу и проигрыш! Ладно, так что у вас сейчас произошло?

Диар скривил губы:

— Незначительное недоразумение. Очень скоро ей придется понять, что без меня ей куда хуже, и тогда все будет так, как я хочу!

— И тебе её совсем не жаль? — Виарн нахмурился, — даже мне не очень приятно слышать такие слова! И еще… Если ты задумаешь что плохое, на меня не рассчитывай, Мири не хочет ссориться с Лией, а я — с Мири.

— Хороша рыженькая, что скажешь? — не слушая друга, спросил Диар.

— Ммм, очень, — признался тот, проводив взглядом прошедшую совсем рядом красотку, повернувшуюся так, что оба парня смогли без труда оценить красоту ее груди в глубоком вырезе декольте, и кокетливо им обоим улыбнувшуюся, прежде чем выйти из кондитерской, — пойдешь за ней?

— Не сегодня, думаю, мы еще встретимся.

Рыжеволосая девушка с веселой улыбкой на устах вышла из кондитерской, направляясь в сторону одного из небольших переулков, что вели с площади. Следовавшая мимо карета ненадолго загородила ее, а когда та проехала, рыжеволосой нигде не было видно, а по переулку быстро шагала худенькая брюнетка с выражением холодного гнева на лице…