Подлые Богатенькие Парни

Глава 10

К счастью, не все на вечеринке маньяки-психопаты, и в итоге я сижу за столом с кучей пьяных футболистов, надирая им задницы в различных настольных играх. Я так сильно смеюсь, что у меня болит живот, и впервые с тех пор, как я попала в эту академию, я почти снова чувствую себя нормальной.

Хотя внутри я знаю, что это ненадолго.

И в этом я права. Около одиннадцати часов начинается всё дерьмо, и Крид проносится через сторожку на террасу. Он выключает стереосистему, и вся толпа замолкает.

— Деррик Барр, — слышу я его голос, когда поднимаюсь на ноги и проталкиваюсь сквозь толпу, пока не оказываюсь на террасе, где Крид противостоит этому огромному парню в красной футболке. Я обхожу образовавшийся круг, пока не вижу его лицо. Он не улыбается.

— Чёрт, началось, — бормочет Зейд, явно пьяный. Однако его глаза по-прежнему остры. Он делает ещё глоток из своего пластикового стаканчика, а затем поднимает его в приветствии.

— Скатертью дорожка, Деррик, было приятно с тобой познакомиться.

— Что происходит? — спрашиваю я, но Зейд только пожимает плечами, стоя так близко ко мне, что я чувствую жар его тела. Сквозь лёгкий запах алкоголя и табака я улавливаю аромат герани и шалфея, этот сладко-пикантный аромат, от которого у меня покалывает в носу. — Крид собирается кого-то уничтожить, — произносит он, а затем делает паузу, как будто только что о чём-то подумал. Зейд полностью поворачивается, чтобы посмотреть на меня, приподнимая одну тёмную бровь. Его волосы могут быть цвета морской волны, но брови всё ещё черные.

— Когда Крид решает, что пришло время покончить с кем-то, он делает это одним, чистым ударом. Тристан же любит играть со своей едой. Я никогда раньше не видел, чтобы они терпели неудачу… кроме как с тобой. — Зейд склоняет голову набок. — Срань господня. Кроме тебя, да, Работяжка?

Я поджимаю губы при этом прозвище, но возвращаю своё внимание к сцене на террсае.

Крид босиком, но всё ещё одет в рубашку и брюки, которые составляют форму академии. Его белокурые волосы взъерошивает ветер, но в остальном он неподвижен.

— Ты переписывался с моей сестрой? — спрашивает он, и я вижу, как Эндрю и Тристан оживляются на противоположной стороне круга. Эндрю дружит с Мирандой и со мной, так что в этом есть смысл. Но Тристан? Я всё ещё не могу понять его намерений по отношению к ней. Он явно страстно недолюбливает её брата.

— И что с того? Она большая девочка, — говорит Деррик, опрокидывая свою чашку и сминая пластик. Он швыряет его с края террасы в темноту, что выводит меня из себя — я терпеть не могу мусорить, — но я приросла к месту, переводя взгляд с одного парня на другого.

— Она давала тебе разрешение поделиться своими фотографиями с твоими дружками? — Крид продолжает, его голубые глаза сужаются до щёлочек. Чёрт. Я думала, он ненавидит меня, но лёд в его голосе такой же тёплый, как в глубоком космосе. Деррик проводит пальцами по своим тронутым инеем волосам, его лицо напряжено, как будто он знает, что сильно облажался, но не уверен, как это исправить. — Ну, я задал тебе вопрос, грёбаный неандерталец. Да или нет?

— Какое тебе дело до того, что я сделаю с твоей сестрой? — Деррик начинает отходить, когда Крид протягивает руку и хватает его за плечо.

— Ты не уйдёшь, пока я с тобой не закончу, — говорит он, и больше не растягивает слова в своей ленивой, царственной манере. Вместо этого он говорит так, словно вот-вот потеряет самообладание. — Я предельно ясно дал понять: моя сестра — недоступна.

— Ага, ну, твоя сестра шлюха, — произносит Деррик с грубым смехом, стряхивая руку Крида. Он направляется к раздвижным дверям, и на краткий миг мне кажется, что Крид действительно собирается позволить ему уйти. Глупая я.

— Твой брат, Дэррин Барр, как у него дела в последнее время? — спрашивает Крид, и лёд в его голосе серьёзно вызывает у меня мурашки по коже. Это ужасный, ужасный звук. Деррик останавливается, но не оборачивается. — Потому что, судя по тому, что я видел, он наслаждался своими новыми членами команды больше, чем обычно.

Крид достаёт свой телефон из кармана и отправляет массовое сообщение, которое приходит на все телефоны на этой вечеринке, включая мой. Интересно, откуда у него мой номер, но, с другой стороны, я полагаю, что он мог легко украсть его с телефона Миранды.

«О, Миранда», — думаю я, чувствуя, как у меня сжимается желудок. Не нужно быть гением, чтобы понять, какими фотографиями могли поделиться окружающие. Почему она мне ничего не сказала? Укол боли прокрадывается в мою грудь, но я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания. Мы дружим всего три месяца. Вполне логично, что есть вещи, которыми она со мной не поделилась. В конце концов, я не рассказал ей о своей матери и остановке. Или о том, что она живёт всего в тридцати минутах езды от меня, но за последние двенадцать лет я видела её всего несколько раз.

У всех нас есть секреты, которыми мы не можем или не хотим делиться. Такова человеческая природа.

Я не смотрю на свой телефон, но вижу, что Зейд держит свой. Там есть фотография, на которой какой-то парень в футбольной майке сосёт член другого парня. Мои брови удивлённо поднимаются, когда Деррик рычит и разворачивается к Криду.

— Где, чёрт возьми, ты это взял? — требует Деррик, вставая прямо перед Кридом. Крид на несколько дюймов ниже и не такой широкий, как Деррик, но, честно говоря, Деррик сложен как пикап, и у него немного выпирает живот. Если бы дело дошло до драки, это был бы довольно равный поединок.

— Знаешь, тебе не обязательно это смотреть, — говорит Зак, заставляя меня подпрыгнуть, когда его голос звучит рядом со мной. Я оглядываюсь, но его тёмный взгляд сосредоточен исключительно на Криде и Деррике. — Если ты хочешь, чтобы я отвёз тебя обратно в кампус, я могу это сделать.

— Нет, я… Всё в порядке. — Я скрещиваю руки на груди, чтобы защититься от вечерней прохлады, и обнаруживаю, что мне не хватает дыхания, тревожная энергия овладевает толпой, которая быстро становится заразительной.

— У меня есть ещё много похожего, если хочешь взглянуть, — говорит Крид, снова поднимая свой телефон. Деррик выхватывает его у него из рук, швыряет на пол и раздавливает экран кроссовкой, прежде чем снова вернуться к Криду.

— Ты пожалеешь об этом дерьме, — рычит он, но Крид, похоже, нисколько не обеспокоен.

— Мм, я так не думаю. — Он засовывает пальцы в карманы своих красных брюк и вздёргивает подбородок. — Почему-то я почти уверен, что это ты будешь сожалеть об этом моменте долгие годы. — Его лицо застывает, рот превращается в тонкую полоску льда, а затем он улыбается. Я должна сказать, что между Тристаном и Кридом… ну, если бы я увидела любого из них в тёмном переулке, я бы убежала изо всех сил. — Ты исключён из клуба Бесконечность.

— Ты не можешь принимать такое решение! — рычит Деррик, но Крид только качает головой.

— Могу, и я уже это сделал, так что садись в свою машину и проваливай к чёрту. — Деррик набрасывается на Крида, но близнец Миранды намного хитрее, чем кажется. Он уклоняется от атаки, позволяя Деррику споткнуться, а затем готовится к тому, что здоровяк развернётся. Когда Деррик наносит удар, Крид оказывается рядом, чтобы поймать его. Он использует собственный вес и инерцию Деррика против него, низко пригибаясь, а затем подбрасывает противника в воздух спиной.

Деррик переворачивается через борт и с проклятием приземляется в кусты, Крид стоит над ним, освещённый фонарём на веранде.

— Майрон, возьми пистолет, — говорит Крид, и темноволосый парень в толпе кивает, прежде чем уйти. Пистолет? Какой пистолет? О боже мой, он же не собирается в него стрелять, правда? У меня перехватывает горло, а руки сжимаются в кулаки. Я ни за что на свете не собираюсь стоять здесь и смотреть, как в какого-то парня — каким бы большим засранцем он ни был — стреляют.

Но когда Майрон возвращается, в руке у него тату-машинка, под мышкой коробка с перчатками и маленькая пластиковая коробочка с бинтами и другими различными принадлежностями для оказания первой помощи.

— Удали его метку, — говорит Крид, отходя от края площадки, когда толпа колышется, и начинается шёпот. Когда он возвращается в дом, его голубые глаза останавливаются на моих и застывают там. Что-то странное проходит через меня, но я не знаю, как это описать, поэтому игнорирую его. В последнее время я часто этим занимаюсь.

— Пойдём со мной наверх, — говорит он, и мои глаза становятся круглыми. Подняться наверх?! Этот придурок серьёзно мне это предлагает? — Начнём игру.

Толпа одобрительно бормочет, но затем Деррик снова встаёт и подходит к Криду.

— Ты такой же ублюдок, как и твоя сестра-шлюха, — рычит он, слюна и кровь от падения стекают по его губам. — В следующий раз, когда я буду с ней, это будет нечто большее, чем просто несколько снимков.

Крид оборачивается очень медленно, но у него не появляется шанса вмешаться, потому что Тристан оказывается рядом, всего в нескольких дюймах от лица Деррика.

— Ты покончил с Клубом, Деррик. — Серые, как лезвие, глаза Тристана сужаются, и мне почти — почти — становится жаль Деррика. Быть объектом такого пристального взгляда — не из приятных ощущений. — ФБР уже ведёт расследование в отношении твоего отца по обвинению в отмывании денег. — Тристан улыбается, как акула, сплошные зубы и первобытный, сводящий с ума голод.

— Ты… — заикается Деррик, его глаза расширяются. — Ты это подстроил.

Одна из этих идеально изогнутых тёмных бровей приподнимается, и улыбка Тристана превращается в насмешку.

— Ты думаешь, я заставил твоего папочку перевести проценты со счетов его клиентов в трастовый фонд на Каймановых островах? Мм, боюсь, это немного выходит за рамки моих обязанностей. К несчастью для тебя, Деррик, ты скоро останешься без друзей, без денег и изгоем, а мне даже делать ничего не пришлось.

Майрон выходит вперёд, на его руках пара чёрных латексных перчаток, и он кивает в сторону стула, который был установлен в центре площадки.

— Сядь и добровольно подчинись, или увидишь, как легко тебя одолеет толпа. — Тристан просто стоит там и ждёт, наблюдая, как на челюсти Деррика напрягается мускул, а его глаза бегают взад-вперёд по толпе. Никто больше не улыбается, и по всем пробегает отчётливый ледяной холод.

На минуту мне кажется, что Деррик действительно собирается это сделать, что он собирается сбежать. Но в конце концов он садится и стаскивает через голову футболку, хмурясь и дрожа, его зубы сжаты так сильно, что, кажется, вот-вот треснут.

Майрон опускается на колени и начинает протирать область над правым бедром Деррика дезинфицирующей салфеткой. Вот тогда-то я и вижу это: татуировку бесконечности. В основании моей шеи начинается покалывание, и я дрожу, обхватывая себя руками, наблюдая за разворачивающейся сценой. Майрон очищает область, а затем устанавливает тату-машинку рядом с символом бесконечности, включает её и наполняет внезапную тишину механическим жужжанием.

Я привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть, какой рисунок он мог бы нанести чернилами на кожу Деррика. Это занимает всего несколько минут, а затем Майрон вытирает излишки чернил чистым бумажным полотенцем. Он встаёт и передаёт свою тату-машинку кому-то другому, прежде чем перевязать это место.

Тёмная линия проходит горизонтально по центру символа бесконечности, разрезая его пополам. Как бы просто это ни было, в этом есть что-то жестокое, вот так нарушающее первоначальный дизайн.

— Вставай и убирайся отсюда. — Тристан стоит как вкопанный, пока Деррик надевает майку и направляется внутрь, сопровождаемый людьми, чтобы убедиться, что он забрал свою спортивную сумку и уходит. Я обгоняю толпу, обегая дом сбоку, чтобы украдкой взглянуть на парковку.

Деррик забирается в жёлтый «Астон Мартин» и выезжает с подъездной дорожки, взвизгнув клаксоном и показав средний палец. Я стою там, в тени, пока оседает пыль, а затем подпрыгиваю, когда чувствую руку на своём плече.

Обернувшись, я обнаруживаю, что Тристан стоит слишком близко ко мне.

— Что… это было? — мне не удаётся понять, почему я испытываю в равной степени ужас и возбуждение, оставаясь с ним наедине в темноте. Он просто смотрит на меня, молчаливый, холодный и непроницаемый. Это вызывает у меня желание взломать его фасад и посмотреть, что скрывается под ним, если вообще хоть что-то скрывается.

— Поднимись наверх и сыграй с нами в маленькую игру, и, может быть тогда, мы тебе расскажем. — Он проводит ладонью по моему плечу и вниз по обнажённой руке. Я давным-давно сняла свою кожаную куртку, но сейчас жалею, что не надела её. Его кожа слишком горячая там, где он прикасается ко мне, посылая по мне неистовый трепет, который не имеет ничего общего со страхом. «Я предположил, что тебе было любопытно, потому что ты хотела знать, что смогу с тобой сделать». Его слова громом отдаются в моём черепе, но я отталкиваю их.

Моя мать потеряла девственность в четырнадцать лет, и как раз перед тем, как я покинула дом, чтобы приехать сюда, она впервые за много лет навестила меня. «Ты долго не продержишься в этой академии. Ты слишком похожа на меня, Марни. Ты будешь обнюхивать этих подлых богатых парней, как собака во время течки». Я на целый год превзошла её отметку и планирую продержаться ещё несколько лет.

В любом случае… не то чтобы я была заинтересована в том, чтобы потерять свою девственность с Тристаном Вандербильтом. Он красив, я не могу этого отрицать, но внутри он слишком холоден, слишком жесток. Даже несмотря на то, что его руки ужасно горячие.

— Что за игра? — спрашиваю я, и он ухмыляется, оглядывая меня с искоркой тепла в глазах, что явно удивляет.

— Покер.

То, как он ухмыляется, говоря это, окончательно говорит мне о том, что я становлюсь свидетелем очень большой ошибки.

Покер, да? То, как он это говорит, заставляет меня решить, что он чертовски хороший игрок. Держу пари, что они все такие.

Дело в том, что я выросла в Лоуэр Бэнксе, самом бедном районе Круз-Бей. Никто не сможет превзойти меня в раунде Техасского Холдема (прим. — разновидность покера).

Сдерживая улыбку, я следую за ним обратно внутрь и вверх по лестнице.

На верхнем этаже есть вторая зона отдыха с собственным баром и рядом круглых столов. Крид и Зейд садятся за один из них, рядом с каждым стоит пустой стул, в то время как другие завсегдатаи вечеринки занимают остальные. Зак уже там, сидит за другим столиком, но его тёмные глаза следят за мной, когда я пересекаю зал.

Карты и фишки уже разложены, но у меня такое чувство, что здесь мы будем играть не только на деньги. Идолам наплевать на деньги. Ну, я имею в виду, что на самом деле им очень не всё равно, просто у них их так много, что игра на деньги, вероятно, их не сильно волнует.

И это… немного пугает.

— Присаживайся, Работяжка, — говорит Зейд с ухмылкой, протягивая руку, чтобы пригладить покрытые гелем пряди своих волос. Я сажусь рядом с ним, наблюдая, как он опрокидывает ещё одну полную кружку пива. После того, сколько он выпил сегодня вечером, я удивлена, что он всё ещё на ногах. С другой стороны, практика приводит к идеалу, и я предполагаю, что он выработал свою терпимость на многих-многих вечеринках.

Крид раздаёт карты, а затем равномерно распределяет фишки между нами.

— Техасский холдем? — спрашиваю я, и он бросает взгляд в мою сторону, едва признавая меня лёгким наклоном подбородка. Он всё ещё цепляется за этот гнев извне, его ярость по отношению к Деррику удовлетворена лишь частично. Тристан садится напротив меня и, положив руки на стол, наклоняется ближе.

— Мы начнём с разминки, — начинает Тристан, и мне приходится сдерживать улыбку. Они думают, что обыграют меня. Я счастлива доказать, что они ошибаются. Зейд закуривает сигарету, а Крид морщит нос, но я к этому привыкла. Все в деревне передвижных домов Круз-Бей курят, включая моего собственного отца. — Бай-ин (прим. — вступительный взнос) составляет десять тысяч; я покрою расходы за Черити. У тебя ведь нет с этим никаких проблем, верно, Работяжка, забирающая чужие деньги? — он смотрит на меня без всяких эмоций в глазах, и я пожимаю плечами.

— Я не могу позволить себе бай-ин в десять тысяч долларов, так что, если ты хочешь, чтобы я сыграла с тобой, то да, я согласна. — Я пристально смотрю на него, но он только ухмыляется мне. Он, вероятно, думает, что всё равно отвоюет всё это обратно. Внутри у меня колотится сердце, и мне трудно не думать о том, как сильно десять тысяч долларов могли бы помочь моему отцу. Он мог бы починить заплесневелые стены в нашей ванной, купить грузовик, который действительно будет всегда заводится, может быть, даже взять отпуск…

— Раздавай. — Тристан откидывается на спинку стула и переводит взгляд с меня на троих. — Вы готовы?

— Я родился готовым, — говорит Зейд, ослепительно улыбаясь, и затем начинается раунд. Я сижу слева от Крида, поэтому начинаю с малого блай-нда (прим. — половина от минимальной ставки, которую делает игрок слева от раздающего), пытаясь видеть в фишках просто фишки, а не настоящие доллары. Если я это сделаю, то отвлекусь.

Все знают, что они делают, поэтому раунды проходят быстро. Зейд настолько общительный и экспрессивный, что я улавливаю его поведение в течение нескольких минут. Если он уверен в своих картах, он протягивает руку, чтобы поиграть со своими волосами. Если это не так, он почёсывает свою татуированную грудь пальцами, покрытыми тату. Он первый сбрасывает карты.

— Чувак, к чёрту эту игру, — стонет он, закрывая лицо руками, когда я улыбаюсь. Крид, как всегда, непроницаем, но он осторожен и в конце концов тоже сдаётся.

Тристан — тот, кого нужно победить. Он каждый раз делает высокие ставки, и когда приходит время раскрывать наши карты, у меня флеш-рояль (прим. — сильнейшая комбинация), а у него стрит (прим. — «средняя» комбинация).

Он хмуро смотрит на меня, пока я собираю горку фишек, и не в силах сдержать ухмылку на своём лице.

— Нас только что поимела Работяжка? — спрашивает Зейд, моргая широко раскрытыми зелёными глазами в мою сторону. — Срань господня.

— Где, чёрт возьми, ты научилась играть? — огрызается Тристан, в то время как Крид изучает меня своим скучающим, слишком-богатым-чтобы-волноваться взглядом.

— Я выросла в районе Лоуэр Бэнкс, — объясняю я, мои руки дрожат, когда я складываю фишки. Я что, только что выиграл сорок тысяч? Невозможно. Буквально невозможно. Я совершенно не ожидаю, что ребята действительно заплатят. Почему они должны это делать? Что я могла бы сделать, пожаловаться персоналу на то, что мы использовали студенческую ложу во время перерыва для незаконной игры в покер, и я не получила свою выплату? — Ты думаешь, что хорош в покере? Я знаю ребят, которые могли бы поиметь нас всех вместе взятых.

Губы Тристана сжимаются, но это не мешает ему передать мне кнопку дилера и потребовать, чтобы мы начали новый раунд.

— Пришли нам информацию о своём счёте, и мы переведём деньги, — говорит он, гнев исчезает с его лица и голоса. Снова стал холодным, как камень.

— У меня нет счёта в банке, — отвечаю я, и все трое парней поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. Зейд недоверчиво приподнимает бровь, и Тристан вздыхает.

— Ну конечно, нет, — говорит он, когда я скептически смотрю на него в ответ. Они ни за что на самом деле не переведут мне никаких денег. Ни за что на свете. — Я попрошу помощника моего отца создать его для тебя.

— Тебе не нужно притворяться, — говорю я ему, тасуя карты. — Я не ожидаю, что вы, ребята, действительно заплатите мне.

— А почему бы и нет? — Крид растягивает слова, прижимая скрюченные пальцы к щеке. — Таковы правила клуба Бесконечности: ты делаешь ставку, ты платишь.

— Вы собираетесь отдать мне сорок тысяч долларов? — я задыхаюсь от усмешки. Ну, технически половина моего выигрыша принадлежит Тристану за то, что он одолжил мне бай-ин, но это спорный вопрос, если деньги не передают из рук в руки.

— Не-а, ты честно выиграла сорок тысяч долларов, — говорит Крид, опуская руку на колени. Его голубые глаза такие пронзительные, что мне хочется отвести взгляд, но я чувствую, что что-то потеряю, если сделаю это. В итоге мы просто смотрим друг на друга. — Кроме того, моя мать подтирает себе задницу такой суммой денег. Это точно не разорит наши банки.

Он достаёт свой телефон из кармана и хмурится, прочитав текстовое сообщение.

Я слишком увлечена идеей получить столько денег, чтобы даже заметить это. Моему отцу могли бы пригодиться эти деньги, чтобы купить дом. Или, эгоистично, я подумываю о том, чтобы оставить их для колледжа. Насколько это было бы удивительно? Я всегда предполагала, что стипендии и займы помогут мне свести концы с концами, но эти деньги действительно могут изменить мою жизнь.

— Извините, — говорит Крид, вставая и бросая взгляд на Зейда.

Тристан, прищурившись, наблюдает, как Зейд следует за ним, спускаясь по лестнице. Несколько секунд спустя раздаётся звук подъезжающей к дому машины.

— Полагаю, мы сделаем перерыв? — начинаю я, но Тристан не смотрит на меня и даже не слушает. Вместо этого он уставился в окно, как будто увидел привидение, его лицо побелело, руки сжались в кулаки. Он вскакивает со стула, чуть не опрокинув его при этом, и спускается по лестнице.

— Что происходит? — спрашиваю я, когда Зак подходит, чтобы выглянуть в окно. Что бы он там ни увидел, его лицо напрягается. — Зак?

— Бывшая Тристана здесь. — Он оглядывается на меня, его рот изогнут в резкой гримасе. — Лиззи Уолтон.

— Ты её знаешь? — спрашиваю я, и Зак пожимает своими массивными плечами.

— Мы вместе ходим в Подготовительную Академию Ковентри. — Мои брови поднимаются. Я думала, что Зак перейдёт в ЛБХ.

— Ты ходишь в Ковентри? — спрашиваю я, и он снова пожимает плечами, отходя от окна и направляясь вниз по лестнице. Поскольку я здесь больше никого не знаю, в итоге я снова тащусь за ними по пятам. То, к чему я прихожу, — это напряжённая, некомфортная сцена. Ничего не говорится, но в воздухе витает ощутимое напряжение.

Тристан смотрит на Лиззи, прищурив глаза, в то время как она стоит рядом с каким-то высоким парнем со светло-каштановыми волосами и глазами в тон. У него дерзкая развязность, которая сразу же выводит меня из себя. Неудивительно, поскольку с каждым другим самоуверенным парнем здесь приходится разбираться как с ночным кошмаром.

— Лиззи, — говорит Тристан, и она улыбается. А ещё у неё мягкая, миловидная улыбка. По какой-то причине у меня возникает неприятное ощущение в животе, и я прижимаю руку к животу. Зак замечает это и поднимает брови, но я на самом деле не уверена, что меня беспокоит, поэтому опускаю руку.

— Тристан, — отвечает Лиззи, и в её янтарных глазах появляются морщинки. Она отделяется от высокого парня с каштановыми волосами, и я замечаю, что его глаза следят за ней через всю комнату. К моему огорчению, она направляется прямо ко мне. — Ты ведь не член Клуба Бесконечности, так ведь? — спрашивает она, но не так, будто это плохо, скорее, она полна надежды. Клуб Бесконечности. В любом случае, что это, чёрт возьми, такое?

— Определённо нет, — отвечаю я, и её грудь опускается, когда она выдыхает. Лиззи берёт меня под руку, её упругие чёрные кудри падают ей на лицо, когда она улыбается.

— Выпьешь со мной? — а потом она тащит меня на кухню, и напряжение спадает. Однако я чувствую, что Тристан наблюдает за нами, его серебристый взгляд скользит по комнате и буравит меня. Лиззи игнорирует его, наполняет стакан льдом и содовой, а затем предлагает его мне. Я с благодарностью беру его, чувствуя, как на моём лице расцветает лёгкая улыбка. — Лиззи Уолтон. — Она указывает на свою грудь.

— Марни Рид, — отвечаю я, делая паузу, пока один из парней приносит стопку свежей пиццы и раскладывает белые картонные коробки на прилавке. Все спешат перекусить, но я замечаю, что вокруг нас с Лиззи осталось небольшое пространство. Учитывая, что я здесь никто, я должна задаться вопросом, кто же эта девушка.

— Ты здесь с Тристаном? — спрашивает она, но не так, чтобы осуждающе, просто с любопытством.

— Не совсем, — отвечаю я, хватая кусок пиццы с сыром и перекладывая его на бумажную тарелку. Я протягиваю её Лиззи, и она берёт с лучезарной улыбкой. Как только в руках парней, жаждущих пиццы, появляется перерыв, я беру ещё один. — Я имею в виду, он привёз меня сюда с Зейдом и Кридом, но…

— Зейд Кайзер и Крид Кэбот? — спрашивает Лиззи, её глаза блестят от интереса. — Так ты ходишь Бёрберри?

— Я выиграла стипендию, — начинаю я, ожидая, когда изменится выражение её лица. Но нет. На самом деле, кажется, сейчас она ещё больше заинтересована мной. На ней футболка персикового цвета и джинсы, совершенно непритязательный наряд, но я могу сказать, что каждая вещь на этой девушке дорогая.

— Стипендиальная премия Кэбота, верно? У меня была подруга, которая тоже пробовалась туда. Должно быть, ты была хороша, раз вывела её из игры. — Лиззи делает паузу, чтобы откусить кусочек пиццы, но она всё ещё улыбается мне. Проглотив, она продолжает. — Она получила премию Ковентри за выдающиеся достижения, что почти так же хорошо, и, честно говоря, я рада, что она ходит со мной в академию.

— Подготовительная Академия Ковентри находится… в скольких, в трёх часах езды от Круз-Бей? — спрашиваю я, когда Лиззи начинает двигаться к раздвижным дверям, и я следую за ней, находя пару мест снаружи. Тристан всё ещё смотрит на нас. Я чувствую его взгляд, подобный ледяному лучу, обжигающий меня ледяным холодом, когда я плюхаюсь в деревянное кресло из Адирондака. Зейд и Крид вполголоса спорят в углу напротив входной двери, а Зак снова исчез.

Что за ночь.

«Я выиграла сорок тысяч долларов», — напоминаю я себе, но не поверю в это, пока не увижу сама. Я усвоила несколько довольно тяжёлых жизненных уроков, и не считать своих цыплят до того, как они вылупятся — это очень важный урок. И всё же я не могу избавиться от пузырька возбуждения внизу живота.

— Подготовительная Академия Ковентри — это примерно… в тринадцати часах езды к северу отсюда, — говорит Лиззи, — так что да, звучит примерно так. Явно ближе к дому, чем Бёрберри. Я думаю, именно поэтому Зак смог помочь моему отцу. — Северная Калифорния, рядом с секвойями.

— Я из Круз-Бей, так что точно знаю, что ты имеешь в виду, — говорю я с усмешкой. — Так откуда ты знаешь Тристана? — Зак сказал, что она бывшая Тристана, но я предпочла бы услышать историю из первых уст, так сказать. Лиззи замолкает, корочка от пиццы на полпути к её губам.

— Мы знаем друг друга целую вечность, — отвечает она, кладя корж на тарелку и вздыхая. — Мы начали встречаться в седьмом классе, но этим летом мой папа…

— А я то подумал, что это у меня уши горят, — говорит Тристан, останавливаясь рядом с нами, засунув руки в карманы брюк.

— Твоей подруге было любопытно, откуда мы знаем друг друга. Я просто сказала, что мы познакомились в… каком, третьем классе? — Тристан улыбается, и, хотя это чуть менее ядовитое выражение, чем обычно, оно всё равно не очень радостное. — И что мы встречались больше двух лет. — Она делает паузу, и напряжение возвращается в воздух. Лицо Тристана смягчается, и он открывает рот, как будто собирается что-то сказать. Но потом он как будто вспоминает, что я всё ещё сижу тут, и снова начинает хмуриться.

— Мы собираемся возвращаться в кампус. — Он практически рявкает это мне в лицо, как будто это приказ или что-то в этом роде. Проверяя свой телефон, я вижу, что уже чертовски близко к полуночи. Технически, во время каникул комендантского часа нет, но пары начинают расходиться по тёмным углам, и я полагаю, что с этого момента вечеринка будет становиться только более… пошлой. — Лиззи, тебе нужно где-нибудь остановиться? Ты можешь переночевать сегодня в моём общежитии.

Мои глаза так расширяются, что, клянусь, они вот-вот выкатятся у меня из орбит.

Вау. Тристан… любезничает с этой цыпочкой Лиззи? Мне действительно трудно в это поверить, но, когда он смотрит на неё, у него совершенно другое выражение лица, чем когда он смотрит на меня. Узел в моём животе затягивается туго, но я не обращаю на это внимания.

— Марни, — говорит Зак, появляясь в дверях. Тристан поднимает голову и смотрит на него прищуренными глазами. — Ты хочешь остаться здесь на ночь? У меня в комнате есть дополнительная кровать.

Напряжение нарастает до невыносимого уровня. Мы с Лиззи бросаем взгляды между двумя мужчинами, но невозможно сказать, что происходит за масками, которые они носят. Тристан, прячущийся за слоем льда. Зак, скорчившийся в море теней.

— Я займу эту кровать, — говорит Лиззи, глядя на меня сверху вниз. — То есть, если ты не против, конечно? — она снова оглядывается на Зака, быстро моргая. — Или… наверное, это самонадеянно с моей стороны. Вы двое вместе?

— Нет, — выпаливаем мы с Заком одновременно. — Это прекрасная идея, — добавляю я, одаривая Зака извиняющейся улыбкой. — Думаю, мне было бы удобнее в моей собственной постели. — Он кивает, вздыхает, а затем отворачивается, исчезая в толпе. Я смотрю ему вслед, прежде чем снова посмотреть на Тристана. Его счётчик бешенства поднялся до совершенно нового максимума.

— Я не хочу, чтобы ты спала в одной комнате с Заком Бруксом, — процедил Тристан, и Лиззи отпрянула, как будто ей дали пощёчину. Её глаза темнеют, и она резко отводит взгляд.

— Меня не волнует, чего ты хочешь, Тристан. Мой отец даже не хочет, чтобы я с тобой разговаривала, не говоря уже о том, чтобы прислушиваться к твоим советам.

— И его слово — закон, да? — выдыхает Тристан, вызывающе вздёргивая подбородок. Лиззи отставляет тарелку и встаёт, откидывая тёмные волосы с лица.

— Извини, Марни. — Она начинает уходить, но затем останавливается, оглядываясь на меня. — Увидимся завтра вечером в казино? — мой рот приоткрывается, но Тристан отвечает за меня.

— Она придёт, — говорит он, и я поворачиваюсь на своём месте, чтобы свирепо посмотреть на него.

— Ты не можешь отвечать за меня. — возмущаюсь я, яркий уголёк гнева горит в моей груди. Тристан наклоняется вперёд, кладя ладони по обе стороны от меня, эффективно пригвоздив меня к стулу.

— Если ты придёшь завтра, я снова с тобой сыграю. — Он делает паузу и поворачивает голову так, что его губы дразнят мочку моего уха. — Гарантирую целый месяц свободы: никакого дерьма от меня или любого другого Идола.

Всё моё тело сейчас в огне, и я застыла на месте. Кажется, что невозможно пошевелиться. Тристан поворачивает голову так, что его губы прижимаются к моей щеке.

— Ни от кого в академии не будет никакой чуши. Вы с Мирандой будете заниматься только своими делами. — «Это похоже на рай», — думаю я, тихий звук срывается с моих губ, когда я исправляю свою собственную мысль, это звучит как рай. — Что скажешь на это, Черити?

— Тристан, — рявкает Лиззи, и он на мгновение замолкает, оставляя поцелуй на моей щеке, прежде чем снова встать, его жестокая маска плотно возвращается на место. — Оставь её в покое. Я не позволю тебе беспокоить мою новую подругу.

— Подругу? — он усмехается, глядя на меня в ответ, как на отброса. И я чувствую себя такой болезненной внутри, потому что мне нравились его прикосновения. На самом деле, даже сейчас, когда я сижу здесь, я хочу большего. У меня между бёдер возникает странное, тёплое ощущение, это что-то новое, и я не знаю, как выразить это словами. — Ты только что с ней познакомилась.

— Я узнаю хороших людей, когда вижу их, — заявляет Лиззи, начиная отворачиваться от нас. Она снова останавливается и оглядывается. — Если ты будешь груб с ней, я узнаю, Тристан. И меня от этого уже тошнит. — Лиззи срывается с места, направляется в ванную и исчезает внутри.

Тристан несколько минут смотрит на закрытую дверь, прежде чем достаёт ключи и, прищурившись, смотрит на меня своими серыми глазами.

— Вставай и пойдём.

Он скрывается за углом дома, и я следую за ним, мои эмоции превратились в запутанный узел, который я не собираюсь распутывать в ближайшее время.