Подлые Богатенькие Парни

Глава 1

Впечатляющий каменный фасад академии Бёрберри скрывает множество порочных душ с симпатичными лицами. Я ещё не знала этого, стоя у подножия широких истёртых ступеней, и моё сердце колотится где-то в горле. Моё школьное расписание зажато в правой руке, помятое и безумно мною любимое; я смотрю на него с четвёртого июля.

Глубокий вдох, Марни. Моя красная плиссированная юбка свежевыглажена и развевается вокруг бёдер, когда я иду по старой кирпичной дорожке к главному входу. Согласно электронному письму с инструкцией, я должна встретиться со своим гидом прямо во внутреннем дворе. Интересно, выгляжу ли я бедно? Я с трудом сглатываю, борясь с собственной паранойей, но это нелегко. Декан заверил меня, что мой статус стипендиата не будет афишироваться; но это не значит, что никто об этом не узнает.

Я слышу журчание фонтана прежде, чем вижу его, тихий звенящий звук, похожий на перезвон колокольчиков на ветру. Когда я поднимаюсь на последнюю ступеньку, вижу бронзовую статую оленя, вода хлещет из скалистого основания, на котором он стоит. На краю фонтана сидит парень, одетый в форму, такую же, как у меня. «Значит, он тоже первокурсник», — думаю я, напоминая себе, что большинство здешних студентов посещают академию с дошкольного возраста. Разные здания, но один и тот же кампус. Так что гид для первокурсников не нужен. На самом деле, только два процента новых учеников поступают в течение первого года обучения в средней школе.

«Хорошо для меня», — размышляю я, когда парень встаёт, и я мельком замечаю, насколько он, невероятно красив: шелковистые каштановые волосы со светлыми прядями, ярко-голубые глаза, полные розовые губы. Всегда у меня нестандартные мысли. Теперь, если бы я только могла уберечь остальных присутствующих здесь студентов от того, чтобы они узнали, насколько я на самом деле нестандартна, как будто бы нахожусь по ту сторону баррикад.

— Тристан? — с надеждой спрашиваю я, пока мои новые мокасины стучат по замысловатому кирпичному патио. Я уже протягиваю руку в приглашении, на моих губах появляется яркая улыбка. Я решила, что, если кто-нибудь спросит меня о моей семье, я не буду лгать. Нет, я не стыжусь того, откуда я родом. На самом деле, я горжусь собой. Я не только собираюсь стать первым человеком в моей семье, который закончит старшую школу, но ещё и поступаю в престижную академию, обычно предназначенную для подлых богачей.

— Вообще-то, нет, — отвечает парень, беря меня за руку гладкой, сухой ладонью. От него пахнет кокосами и солнечным светом, если это вообще возможно, пахнуть солнечным светом. — Я Эндрю Пейсон. Тристан должен быть… — Эндрю на мгновение замолкает, и я ловлю мимолётный взгляд, брошенный им в сторону кладовки уборщика. — Где-то здесь.

Взгляд Эндрю снова переключается на меня, и на долю секунды я вижу вспышку интереса, прежде чем он моргает, и она исчезает. Или, может быть, мне это просто почудилось? Интересно, и тогда я впервые осознаю, что моя любовная жизнь здесь… вероятно, будет довольно скудной.

Парни могут поначалу проявить интерес, но ни один богатенький подросток не захочет встречаться с кем-то, у кого нет и двух центов, стучащих в кармане.

— Я полагаю, он твой студенческий гид? — добавляет Эндрю, отпуская мою руку. Он жестом приглашает меня присесть на бортик фонтана рядом с ним, и я подчиняюсь, слегка шипя от холода бронзы на своих бёдрах. К ношению такой юбки придётся серьёзно привыкнуть. Но я спросила о том, можно ли надеть брюки, и получила категорический отказ. Как и во многих элитарных начинаниях, в отношении униформы очень распространено представление о гендерных ролях.

— Ага, — отвечаю я с ещё одной улыбкой, поправляя бирку на шее. На одной стороне написано моё имя, на другой — имя Тристан. — Я буду проводить с ним весь день. — Эндрю улыбается мне в ответ, но на его лице появляется лёгкая гримаса. О-оу. У меня такое чувство, что мистеру Пейсону не очень нравится этот парень, Тристан. — Что? Есть ли что-то, о чём мне следует беспокоиться?

— Увидишь, — говорит Эндрю, откидываясь на ладони и изучая меня. На стропила сверху садится стая птиц, разбрасывая перья. Ветер подхватывает их и заставляет танцевать вокруг моего лица вместе с тёмными волнами моих волос.

— Он интересный парень. — Эндрю слегка наклоняет голову, посмеиваясь себе под нос. — Хотя ему чертовски повезло, что он в паре с тобой.

— Конечно, — говорю я со смехом, держа ручку своей новой кожаной сумки для книг в левой руке, стараясь, чтобы она не упала в воду. В этой штуке не только хранятся мои новые ноутбук и планшет, но и ещё она обошлась стипендиальному фонду в небольшое состояние. Честно говоря, она стоит больше, чем машина моего отца. Я киваю подбородком в сторону Эндрю. — Как зовут твою девушку?

— Девушку? Нет, — Эндрю пожимает плечами. — Мне не настолько повезло. — Он протягивает руку и переворачивает свой значок, открывая имя Роб. А. Я улыбаюсь, глядя, как солнечный свет струится между четырьмя колокольнями, окружающими внутренний двор, окрашивая волосы Эндрю в щедрый золотистый цвет. — И я определённо не такой уж гей — к сожалению. Между нами говоря, большинство здешних девушек уже помолвлены. — Я приподнимаю бровь, но Эндрю просто улыбается. — Старые деньги, ты же знаешь.

Верно.

— А как насчёт тебя? — спрашиваю я, и, хотя я этого не хотела, в конце концов я флиртую с этим парнем. Здорово. Наверное, я и впрямь дочь своей матери. — Ты помолвлен?

— Я, — начинает Эндрю, и его глаза мерцают, — совершенно одинок.

Мы оба замираем, когда парень в красных штанах, чёрной куртке и белой рубашке первокурсника поднимается по ступенькам и неловко останавливается, приветственно поднимая руку. После того, как он представился как Роб Уитни, я отступаю назад и прислоняюсь к прохладным каменным стенам одной из колоколен, взволнованная тем, что занятия всё ещё проводятся в этих узких зданиях. Я пытаюсь дать парням немного пространства, поэтому достаю из сумки одну из книг, открываю её и жду, когда появится мой гид. Обычно я бы всё время разговаривала по телефону, но в академии очень строго относятся к электронике: разрешены только школьные ноутбуки и планшеты.

Прежде чем Эндрю и Роб успевают начать свой собственный тур, дверь кладовки распахивается, и оттуда выходит девушка в униформе четверокурсницы — чёрная юбка, чёрная рубашка, чёрный жакет, одно плечо топа спущено, помада размазана.

За ней выходит парень, парень с серебристыми глазами и ужасной, ужасной ухмылкой. В тот момент, когда я вижу его, меняется всё. Чёрт, это меняет всю мою жизнь, перестраивает моё прошлое, диктует моё будущее. Когда я впервые вижу Тристана Вандербильта, я становлюсь другим человеком.

Тепло разливается по моему телу, и мне внезапно становится жарко, как будто я должна снять пиджак и ослабить галстук. Тристан застёгивает пуговицы на своей белой рубашке первокурсника, направляясь ко мне широкими, уверенными шагами, его волосы блестящие и чёрные, как вороново крыло, рот слишком опасный, чтобы быть соблазнительным. Мои пальцы крепко сжимают сумку с книгами, сердце бешено колотится, на висках выступают капельки пота.

Вот это реакция.

«Что, чёрт возьми, со мной не так?!» — с нарастающей паникой думаю я, когда Тристан подходит прямо ко мне, возвышаясь надо мной на добрых полфута (прим. около 15 см). Он берёт куртку, перекинутую через руку, и надевает её, застёгивает две центральные пуговицы, а затем наклоняется вперёд, упираясь предплечьем в стену над моей головой. Я чувствую его запах, похожий на запах мяты и корицы. Это чертовски опьяняюще.

— Ты тот случай благотворительности, да? — спрашивает он меня, его улыбка становится ещё шире. В этом нет ничего приятного. Тристан выглядит совершенно порочным. Я открываю рот, чтобы ответить, жалея, что вообще приняла решение не лгать. Сейчас было бы неплохо опровергнуть обвинения этого парня. Но это правда, не так ли? Я — благотворительность. Но откуда, чёрт возьми, он знает?

— Меня зовут Марни Рид, и да, я получатель стипендии. — Господи, я звучу как школьный учитель или что-то в этом роде. Вот и всё, что нужно для того, чтобы вести себя не круто. Не то чтобы это имело значение для этого парня: он уже составил обо мне своё мнение. Всё написано у него на лице, оттенок презрения, тонущий в надменном высокомерии.

Тристан усмехается и качает головой, немедленно переводя свой взгляд на меня. Я не уверена, как долго смогу выдерживать этот взгляд, не потеряв при этом часть своей души. Это абсолютно пугающе… и волнующе одновременно. Я раньше встречала только одного такого парня, и с ним всё получилось не очень хорошо.

— Стипендия. Мусорная болтовня для бесплатной раздачи денег. — Его улыбка превращается в кошмарный оскал. — Моя семья построила эту школу, и всё же мы всё ещё платим за то, чтобы быть здесь. Что делает тебя такой особенной, что ты можешь приходить сюда бесплатно?

Я настолько не готова и не ожидаю этого нападения, что оно застаёт меня врасплох, и я остаюсь, разинув рот, когда он протягивает руку и накручивает прядь моих распущенных волос на палец. Он слегка дёргает меня за волосы и наклоняется ещё ближе, касаясь губами моего уха.

— Впрочем, ты достаточно симпатична для такого отребья. — Не раздумывая, я протягиваю обе ладони и отпихиваю этого незнакомца всеми силами, что у меня есть. Один из бонусов того, что ты растёшь не по ту сторону баррикад, — ты учишься постоять за себя. Тристан почти не двигается, выражение его лица не меняется. Это всё равно что толкать гору кирпичей. Совершенно неподвижный. — Как долго, по-твоему, ты продержишься? — продолжает он, слегка склонив голову набок. Я протягиваю руку, чтобы убрать его руку со своих волос, но он уже откидывается назад, опуская руку — и свою улыбку — с внезапным изменением выражения лица. Его веки полуприкрыты, когда он изучает меня. — Не думаю, что долго. — Этот прекрасный рот и его уродливый кошелёк. — Жаль. Я с нетерпением ждал вызова.

Тристан отворачивается от меня, как будто это я сделала что-то не так, когда он опоздал на встречу со мной и он… ну, делал что-то с девушкой постарше в кладовке. Что именно он делал, я не хочу знать. И всё же какая-то тёмная, запутавшаяся часть меня очень хочет. Чёрт возьми.

Несмотря на то, что мне этого не хочется, я выхожу в коридор под открытым небом с цветущим жасмином и догоняю своего гида на этот день. Фантастически. Меня явно поставили в пару с самым грубым — и, вероятно, самым богатым — парнем в этой школе. И, наверное, к тому же самым красивым. Моё сердце трепещет в груди, но я прогоняю это чувство прочь. Я стараюсь быть милой со всеми, но я не собираюсь жеманиться перед каким-то парнем только потому, что он сексуальный.

Он не ждёт, пока я догоню его, так что мне приходится бежать, задыхаясь к тому времени, когда мы оказываемся плечом к плечу. Тристан, кажется, не замечает и не заботится о том, что у меня одышка. Также он, кажется, не замечает и не заботится о том, что должен показывать мне, где находятся общежития — извините, квартиры — классные комнаты, кафетерий.

— Ты мой гид на этот день, — говорю я, щёки пылают от бега, мои пальцы поднимают значок, чтобы Тристан мог осмотреть его, высвечивая его имя на обратной стороне. — Нравлюсь я тебе или нет, не имеет значения, у тебя есть работа, которую нужно выполнить.

Тристан останавливается прямо перед дверью с красивыми витражными панелями, тянущимися от пола до потолка. Мой нутро хочет поглазеть на них, а потом сфотографироваться для отца, но мне придётся привыкнуть к мысли, что у меня нет телефона. Это, и мои внутренние инстинкты подсказывают мне, что было бы ошибкой позволить этому парню, Тристану, узнать что-либо обо мне, даже такую мелочь, как моё увлечение исторической архитектурой.

— Работа? — усмехается он, делая шаг назад и медленно оглядывая меня с ног до головы серебристыми глазами. Они режут меня, как лезвие, заставляя истекать кровью. Я бессознательно скрещиваю руки на груди, и он усмехается. Это неприятный звук, даже близко нет. Вместо этого смех Тристана издевательский, как будто он думает, что я какая-то космическая шутка, навязанная ему безразличной вселенной. — Послушай, Черити, (прим. Charity [черити] — благотворительность) — начинает он, и я открываю рот, чтобы отчитать его, когда его ладонь врезается в витражную панель за моей головой. — Нет, не разговаривай. Ты не можешь сказать ничего такого, что могло бы меня заинтересовать. — Протягивая руку, Тристан проводит пальцами по моей щеке, и я отбрасываю его руку. Он хватает меня за запястье и держит так, как будто я принадлежу ему. Глядя на этого парня, у меня складывается впечатление, что он думает, что ему принадлежит вся школа.

— Ты знаешь, какая у меня фамилия?

— После того, как ты со мной обошёлся, — начинаю я, вздёргивая подбородок и раздувая ноздри. — Я не думаю, что мне это нужно.

В моей последней школе у нас были металлоискатели, собаки-нюхачи (прим. — собаки, обученные на поиск наркотиков) и полиция на территории кампуса. Если Тристан думает, что сможет запугать меня, то он совершенно не прав. Чего я в тот момент не знала, так это того, что богатые парни гораздо опаснее бедных. Бедняки могут объединяться в банды и устраивать погромы, могут избить вас за то, что вы гуляете не по тому району, но у богатых все те же инстинкты, воплощённые в красивых лицах и дизайнерской обуви, белозубых улыбках и благородных манерах. Дело в том, что с бесконечными ресурсами приходит способность причинять бесконечную боль.

— Если ты хочешь прожить хотя бы один день в кампусе, — продолжает он, наклоняясь и прижимаясь губами так близко к моему уху, что его дыхание шевелит мои волосы, вызывая мурашки на моей руке. Я не могу решить, нравится мне или ненавистна его близость, его длинное, худощавое тело, прижимающееся ко мне спереди, одно колено между моих ног. Мои груди едва касаются его груди, две накрахмаленные белые рубашки дразнят друг друга с каждым нашим вдохом. — Тогда тебе лучше выучить её — и побыстрее.

Тристан отпускает меня и отступает назад. Высокомерие на его красивом лице ошеломляет, высокие скулы и пухлый рот неуместны на таком надменном лице. Он слишком самонадеян, чтобы быть красивым. «Лгунья», — шепчет мой разум, но я отмахиваюсь от этого. Этот парень практически напал на меня. Если он думает, что я не донесу на его задницу, значит, он серьёзно ошибается.

— Та девушка в кладовке… — выпаливаю я прежде, чем успеваю остановиться. Во мне зреет болезненное влечение, которое, я знаю, мне следует подавить. Поиграй с пламенем и обожжёшься. Это суровый факт жизни, который я усвоила давным-давно, так какого черта я делаю?

Тристан проводит длинными пальцами по своим пышным волосам цвета воронова крыла, глядя на меня сверху вниз, как будто я жвачка на подошве его ботинка. Я не удивлена. К тому времени, как подадут обед, вся школа будет называть меня Черити.

— Хочешь, я расскажу тебе, как я её трахал? — спрашивает он, когда жар поднимается по моей шее и обжигает щёки. — Если ты продержишься неделю, — продолжает он, протягивая руку, чтобы поправить свой чёрный шёлковый галстук, — может быть, я так и сделаю.

Затем он поворачивается и оставляет меня стоять одну на дорожке. По обе стороны от тента начинает накрапывать дождь.

Это нехорошее предзнаменование, совсем нехороший знак.