Подлые Богатенькие Парни

Глава 14

Зимний бал — и зимние каникулы — быстро приближаются, но я не знаю, как я к этому отношусь. Я наслаждаюсь спокойной жизнью, учусь и провожу время с Мирандой и Эндрю. Я переписывалась с Заком, но не так часто, как с Лиззи. Она кажется действительно милой, и я начинаю с нетерпением ждать её сообщений.

— Я с ужасом жду Нового года, — стону я, потому что мне кажется, что время утекает у меня сквозь пальцы. Когда я перестала подвергаться издевательствам, мой год прошёл на сверхскорости, и теперь у меня в животе появляются тревожные бабочки, когда я думаю о возвращении к тому, что было, эта низкопробная тревога пронизывает меня, я всегда задаюсь вопросом, не охотятся ли за мной. — И не уверена, что чувствую по поводу возвращения домой.

Миранда смотрит на меня с сочувствием, но её семья собирается в Париж на зимние каникулы. Пребывание в большой, холодной академии со скудным персоналом было прекрасным вариантом на осенние каникулы, но не на зиму. Я хочу отпраздновать Рождество, украсить ёлку, съесть ветчину и сладкий картофель с зефиром. Кроме того, я не могу вечно злиться на своего отца; я скучаю по нему.

— Кажется, ты неплохо ладишь с парнями, — замечает Миранда, уголок её рта подёргивается. Я закатываю глаза, но знаю, что мы ещё ни раз заговорим об этом. — Те видео, где ты целуешься с Зейдом…

— Пожалуйста, не надо, — стону я, останавливаясь перед лифтом в башне номер один по пути в класс. — Я уже говорила тебе, это было всего лишь частью пари.

— Как скажешь, — присвистывает Миранда, делая паузу, когда к нам приближается Тристан, без своей обычной стайки девушек. Двери лифта открываются, и он протягивает руку, его серые глаза остры и сосредоточены. У него такой вид, будто он чего-то хочет. Как ни странно, он выглядит так, словно хочет меня. Эта мысль приходила мне в голову много раз за последнюю неделю, начиная с вечеринки у Бекки. Я пытаюсь понять, когда произошёл этот сдвиг, когда парни из Идолов начали относиться ко мне чуть лучше, и я могу точно сказать, что это произошло сразу после вечеринки в честь Хэллоуина.

Это заставляет меня задуматься.

— Сначала дамы, — произносит Тристан, но это сказано с таким сильным чувством, что у меня по спине пробегает дрожь. Я не собираюсь спорить, и думаю, что правило Идол/лифт безумно глупое, поэтому я вхожу и прислоняюсь к задней стене, крепко держа перед собой сумку с книгами. Тристан нажимает кнопку двенадцатого этажа, и мы все едем в тишине. — Миранда, — наконец произносит он, но двери открываются, и она, усмехаясь, выбегает в класс, даже не дожидаясь меня.

— Что происходит между вами двумя? — спрашиваю я его, и он бросает на меня мрачный взгляд. Его чёрные, как вороново крыло, волосы сияют на солнце, когда мы входим в класс. Они иссиня-чёрные с прядками спереди, которые мягко падают ему на лоб. Интересно, каково было бы провести по ним пальцами? Эта мысль приходит мне в голову, и я чувствую, как горячий румянец заливает мои щёки.

— А что происходит между нами? — спрашивает он, как будто обдумывает этот вопрос. — Мм. Почему бы тебе не поговорить со своей подругой и не выполнить свою часть пари для Крида? — он заходит в класс впереди меня, но, когда к нему подбегает его обычная стайка девочек, он отмахивается от них и садится, открывая свой ноутбук.

Интересно.

С ребятами-Идолами определённо что-то происходит. Харпер мгновение наблюдает за Тристаном, прежде чем перевести свой прищуренный взгляд на меня, поджав губы. Она отстраняет меня, когда он не смотрит, а затем отворачивается, чтобы занять своё место рядом с ним. Прежде чем она успевает отодвинуть стул, Тристан хватается за его спинку и бросает мрачный взгляд на свою коллегу-Идола.

Между ними происходит какой-то сердитый разговор шёпотом, прежде чем её глаза расширяются, и она бросается прочь, раздувая ноздри от ярости. Через минуту Тристан оборачивается и смотрит мне в глаза.

— Это твоё новое место, — говорит он, отодвигая стул, а затем возвращается к своему ноутбуку.

Я так потрясена, что даже не спорю, опускаясь на стул, в то время как Харпер садится рядом с Мирандой. Мы с моей лучшей подругой обмениваемся взглядами через всю комнату, но я не могу решить, что на моём лице должно быть — облегчение, волнение или замешательство.

Ребята хорошо ко мне относятся, но почему? И как надолго?

Какая-то часть меня знает, что это ненадолго. Остальная часть меня… желает, чтобы так и оставалось.

Поскольку академия Бёрберри — это школа-интернат со строгими привилегиями на территории кампуса и за его пределами, большинство учеников давно определились со своими вечерними платьями на зимний бал. Что касается меня, то я не могла себе его позволить, поэтому Миранда принесла несколько своих запасных платьев, чтобы я их примерила. Это как повторение Хэллоуина снова и снова, я примеряю слишком обтягивающие, слишком короткие вещи, которые даже отдалённо не в моём стиле.

— Ты не можешь надеть дырявые джинсы на бал, — говорит она мне, наблюдая за выражением моего отвращения в зеркале в полный рост на задней стенке моего шкафа. — Просто выбери одно. Ты выглядишь великолепно в каждом из них. — Миранда откидывается на спинку моей кровати, одетая в сверкающее голубое платье, которое демонстрирует, насколько потрясающий у неё естественный цвет глаз. Она богиня в бледно-голубом, с уложенными в причёску светлыми волосами, украшенными жемчугом. И это даже не её итоговый вид, просто тренировочная подготовка. В тот день она будет неотразима. — Кроме того, я почти уверена, что Эндрю собирается попросить тебя пойти с ним.

— Эндрю? — спрашиваю я, потому что после нашего единственного свидания, и того единственного раза, когда он положил руку мне на колено, я не уловила от него никаких признаков того, что он заинтересован во мне. — В самом деле? Я не думаю, что я ему настолько нравлюсь.

Я делаю фотографию и отправляю её Лиззи. Я вижу танцующие точки, которые показывают, что она печатает, а затем меня заваливают кричащие смайлики.

«Ты выглядишь чертовски потрясающе!» — посылает она сообщение, и я улыбаюсь. Это тоже, что сказала и Миранда, но я не чувствую себя красивой. Может быть, это просто мои нервы сдают, но я не в таком восторге от танцев, как следовало бы. По наитию я также отправляю фотографию Заку.

Он отвечает не сразу, и я кладу свой телефон на кровать. Мои руки пробегают по расшитому серебряными блёстками переду платья, но я качаю головой. Это не сочетается с моей новой, резкой стрижкой. Острая боль пронзает меня, когда я представляю, как красиво смотрелись бы мои тёмные волосы с этим нарядом. Миранда могла бы применить ко мне немного своей магии, уложив мои непослушные локоны в причудливую причёску.

— Он сказал мне, что подумывает пригласить тебя, — говорит она, садясь и оглядывая море сверкающих платьев. — Ты должна пойти с ним, даже если это просто по-дружески.

— Почему бы тебе не пойти с ним? — спрашиваю я, и в её плечах чувствуется напряжение, которое невозможно не заметить. Хм-м. — Или, может быть, с Тристаном? Кажется, ты ему нравишься? — Миранда поднимает на меня глаза, приподнимая брови, а затем смеётся.

— Тристан — придурок. Ни за что на свете я бы не пошла с ним. Я, наверное, просто пойду с Кридом, сделаем фишку с близнецами или что-нибудь в этом роде. — Она достаёт золотое платье с длинными рукавами и возмутительно глубоким вырезом на спине. Оно очень короткое, доходящее мне до середины бедра, но оно прекрасно смотрится с моими золотисто-розовыми волосами и юбкой струящейся, как у сказочной принцессы. Маленькую девочку во мне это очень привлекает. — Я позвоню своей маме и попрошу её достать нам пропуск за пределы кампуса. Мы можем пригласить кого-нибудь прокатиться и купить новую обувь. За мой счёт.

— Я не могу просить тебя об этом, — начинаю я, но Миранда машет рукой, прерывая меня.

— Я хочу это сделать. Кроме того, кто не любит ходить по магазинам обуви? Мне бы тоже не помешала новая пара. — Она поднимает ногу и покачивает блестящей серебряной туфелькой Золушки. Почти уверена, что это Лабутены. И они выглядят практически неношеными. Хотя ненадолго отказаться от Бёрберри в пользу девичьего дня звучит довольно круто…

— Ладно, — говорю я, поднимая золотое платье для ещё одного осмотра. — Давай сделаем это.

Кэтлин без проблем достаёт нам пропуск за пределы кампуса и даже нанимает водителя, который отвезёт нас в город. К сожалению, Крид тоже решает отправиться с нами.

Он сидит напротив Миранды на заднем сиденье машины, но его запах щекочет мне ноздри, как свежее бельё и мыло. Это вызывает раздражающее привыкание. Миранда заполняет тишину, но это в основном односторонний разговор, и я испытываю огромное облегчение, когда мы подъезжаем к обувному бутику. Он расположен в небольшом, но эксклюзивном городке Лухо. В переводе с испанского это буквально означает роскошь, и это немного напоминает мне долину Коачелла близ Лос-Анджелеса.

Улица, на которой мы находимся, выложена кирпичом, вдоль неё расположены исторические здания и дизайнерские магазины. Я впервые возвращаюсь в город с тех пор, как уехала в академию, и у меня немного кружится голова от волнения, когда мы выбираемся наружу.

— Сначала кафе, потом туфли. Как бы ни были важны высокие каблуки, кофе — это мой бог. — Миранда берёт меня под руку и тянет нас в милое маленькое кафе с кожаными креслами с высокими спинками, камином и плюшевыми ковриками из искусственного меха на кирпичном полу. Мы изучаем меню на доске, и я выбираю латте с датским сыром, в то время как Миранда заказывает полную перегрузку шоколадом и берёт шоколадный брауни и мокко.

Крид расплачивается за нас, а затем оглядывает меня, прежде чем переключить внимание на свою сестру.

— Идите найдите столик, а я принесу наши заказы.

— Он сегодня ужасно послушный, — молвлю я, когда мы проходим через маленькую дверь во вторую зону отдыха. На этой стороне гораздо меньше народу, и мы занимаем место на маленьком кремовом диване с деревянными вставками, выкрашенными серебристой краской. Я бы с удовольствием захватила его с собой по пути домой, если бы могла. Я бы взяла с собой всю эту улицу, если бы это было возможно. Внутренний фанат архитектуры внутри меня визжит.

— Да, но он связан своими же правилами, понимаешь? Он тоже не может придираться к тебе. — Миранда откидывается на спинку дивана и смотрит на старинную люстру над нами.

— У вас сейчас… между вами всё хорошо? — я уклоняюсь, и она опускает взгляд, чтобы посмотреть мне в глаза. В её голосе слышится мольба, как будто она хочет о чём-то поговорить со мной, но на это нет времени. Появляется Крид, балансируя двумя чашками кофе и двумя тарелками. Он кладёт их перед нами и снова исчезает, чтобы взять себе еду.

— Мы всегда стоим на шаткой почве, Крид и я. Я имею в виду, мы были очень близки в детстве, но не с шестого или седьмого класса. Он слишком сильно старается контролировать меня и никогда не слушает наших родителей. Они вроде как немного разочаровались в нём. Они знают, что он получит хорошие оценки, окончит школу, что угодно, но он натворил кое-что действительно ужасное. Я думаю, он может ревновать к моим отношениям с мамой. — Миранда делает паузу, когда Крид возвращается и устраивается в кожаном кресле напротив нас. Он никогда просто так не сидит. Нет, это всегда постановка.

— Ты покупаешь туфли для бала в пятницу? — спрашивает он, и в его обычно скучающем голосе слышится слабая нотка интереса.

— Марни нужны туфли, — начинает Миранда, а затем её глаза сужаются, как будто она только что о чём-то подумала. — А ещё ей нужна пара.

Крид пристально смотрит на своего близнеца сверху вниз, и между ними словно передаются какие-то тайные послания. В конце концов, он облизывает губы, а затем полностью обращает своё внимание на меня.

— Пойдёшь со мной на зимний бал. — Это не вопрос, а утверждение. Я приподнимаю бровь.

— Серьёзно? — спрашиваю я, и мне не нравится, как звучит мой голос, на мой вкус, слишком нетерпеливый. — Почему? Ты ненавидишь меня.

— Раньше да. Больше нет. — И всё. Вау, этот парень действительно словоохотлив. Он кладёт локоть на подлокотник кресла и подпирает подбородок ладонью. Бледно-голубые глаза оттеняются цветом рубашки, две верхние пуговицы расстёгнуты, чёрные джинсы резко контрастируют с такой прилично выглядящей рубашкой. На Криде мужские туфли с черепом и скрещёнными костями на носке, на мой вкус, немного готические. Когда он замечает, что я смотрю на него, его рот кривится в острой улыбке. — Пакстон Блэкуэлл, слышала о нём?

— Не совсем, — начинаю я, гадая, к чему всё это клонится. Я беру свой латте, пока Миранда наслаждается брауни. — А что?

— Он солист группы «Красота во лжи». Они отправились в турне с группой Зейда «Afterglow». Эти туфли, Баркер Блэкс — его любимые. Он надевает их на каждый концерт.

Я глупо моргаю, делая глоток своего напитка, чтобы нарушить тишину. Это самый длинный и самый нормальный разговор, который у нас с Кридом когда-либо был. Я даже не уверен, что сказать.

— Извини, я не слушаю рок, или поп, или вообще какую-либо мейнстримную музыку, если уж на то пошло. В основном я сосредоточен на Софии Дюссек или Кэтрин Финч. — Я меняю свой кофе на датский сыр, а Крид наблюдает за мной, как будто изучает каждое моё движение. Я понимаю, что не дала ему ответа на его вопрос: должна ли я пойти на зимний бал с этим парнем?

— Арфисты, — произносит Крид, но не так, как будто он совсем не уверен, скорее, он ожидал бы, что любой культурный человек узнает эти имена. — Бекки хочет убить тебя за то, что ты заняла её место в оркестре.

— Я не занимал её место; я просто играю лучше. Кроме того, она дублёрша. Это тоже большое дело.

Крид наклоняется вперёд, его ресницы длинные и загнутые, более бледные, чем у его сестры, но не такие тонкие, как его волосы. Они более золотисто-коричневого цвета, привлекают больше внимания к его великолепным глазам.

— Ты врываешься в нашу школу и уничтожаешь учеников, у которых были все преимущества в жизни. Ты играешь лучше, ты усерднее учишься. Люди чувствуют, что ты отнимаешь у них роскошь, принадлежащую им по праву рождения.

— Несмотря на всё, что я слышала, как они жаловались, что я лишь случай благотворительности, забираю с трудом заработанные деньги других людей, похоже, никто на самом деле не хочет работать усерднее, чтобы победить меня. Они просто хотят, чтобы я исчезла. — Крид протягивает руку и касается уголка моего рта костяшками пальцев.

— Крошка, — объясняет он, но моё лицо пылает, а Миранда переводит взгляд с меня на него, как будто никогда раньше нас не видела. Крид продолжает слизывать упомянутую крошку, что на самом деле может быть истолковано только одним образом: он ко мне клеится. — Итак, да или нет, ты пойдёшь со мной на зимний бал?

— Ты не дал мне ни малейшего повода сказать да, — отвечаю я ему, и его ленивые губы растягиваются в беззаботной улыбке. Он берёт свой кофе — чёрный, без сахара и сливок — и отхлёбывает, наблюдая за мной поверх края кружки. Я думаю, он не собирается спорить с этим утверждением. Он, наверное, просто думает, что я сдамся.

Я стараюсь не обращать на него внимания, пока мы доедаем еду и напитки, вместо этого поворачиваюсь к Миранде и обсуждаю её планы на предстоящую поездку в Париж. Она бывала там так много раз, что для неё это не имеет большого значения, но у меня болит сердце при мысли о том, чтобы увидеть Эйфелеву башню, или Лувр, или Катакомбы. Однажды, если я останусь на верном пути, я смогу сама оплачивать свой проезд по всему миру.

Как только мы заходим в бутик — какое-то заведение под названием «Chaussures du Monde», — я совершенно ошарашена. Стеклянные полки занимают все стены и доходят до двадцатифутового потолка со старинной жестяной потолочной плиткой и люстрами.

— Впечатляет, правда? — спрашивает Миранда, задыхаясь от волнения. Она подводит меня к витрине в углу и начинает указывать на вещи, которые, по её мнению, я должна надеть. К счастью, указав на добрых тридцать или около того пар, которые она хочет, чтобы я примерила, она отвлекается на обувь для своего собственного наряда.

Я скорее чувствую, чем слышу, как Крид подходит ко мне сзади.

Он обнимает меня, его тело прижимается к моей спине, и у меня мурашки бегут по коже, когда он протягивает пару туфель на каблуке, украшенных золотыми лунами и серебряными звёздами. Честно говоря, они идеально подходят к платью, которое я беру у Миранды, но я могу только представить, насколько они дорогие.

— Померь вот эти, — шепчет он так близко к моему уху, что мне приходится закрыть глаза и сделать глубокий вдох, чтобы отогнать странное трепещущее чувство в животе. Я оборачиваюсь, ожидая, что он отодвинется, но это получается не совсем так. Моя грудь прижимается к его груди, и моё дыхание прерывается. Крид долго смотрит на меня сверху вниз, прежде чем протянуть руку и убрать с моих глаз выбившуюся прядь розово-золотистых волос. — Мы можем примерить их, тридцать седьмой? — спрашивает он, и помощник, помогающий нам, спешит выполнить его просьбу.

— Это жутко, — говорю я ему, когда он, наконец, отступает, и я подхожу, чтобы сесть на изогнутый золотой диван, который проходит по центру магазина. Это диван — лишь одна непрерывная деталь, и я задаюсь вопросом, где они его взяли и как им удалось втиснуть его в двери. — Откуда ты знаешь мой размер?

— Потому что Миранда — моя сестра-близнец, и ты делишь с ней обувь. — Он ждёт, пока сотрудница вернётся, а затем берёт коробку у неё из рук. — Я сам. — Его голос не терпит возражений, а его одежда и поза явно говорят о деньгах, поэтому женщина отодвигается в сторону и смотрит, как Крид опускается передо мной на колени.

Ого.

Вау.

Моё сердце колотится, когда он смотрит на меня сквозь пряди своих шелковистых белокурых волос, и я задаюсь вопросом, не так ли чувствовала бы себя крестьянская девушка, если бы принц поклонился ей. У меня перехватывает горло, и я с трудом вспоминаю английский язык.

Медленно, почти мучительно медленно Крид стаскивает белые кружевные балетки, которые я позаимствовала у Миранды, дразня подъём моей ноги своими длинными пальцами. Мою кожу покалывает от удовольствия, и мне приходится на секунду закрыть глаза, чтобы удержаться от стона. Когда я открываю их, то вижу, как Крид вытаскивает из коробки одну из туфель и благоговейно засовывает в него мою правую ногу. Он застёгивает замшевую застёжку на лодыжке, а затем переходит к другой.

Закончив, он встаёт и протягивает мне руку.

Я немного дрожу, но протягиваю руку и беру его, чувствуя небольшой электрический разряд от его прикосновения. Он проводит меня через весь магазин и обратно, наши шаги смягчает плюшевый ковёр, покрывающий пол.

— Ну, что думаешь? — спрашивает он, когда мы останавливаемся перед зеркалом. Я примерила только одну пару, но, по-моему, я влюблена. В обувь, я имею в виду. Влюблена в эти туфли.

— Они красивые, но слишком дорогие, — начинаю я, но он перебивает меня, поворачиваясь к продавцу. Когда я поднимаю взгляд, вижу, что его глаза горят чем-то похожим на желание.

— Мы берём их, — говорит он мне, вытаскивая свой бумажник. Он протягивает ей свою карту, и она исчезает за стойкой. Эти льдисто-голубые глаза останавливаются на мне, и мне внезапно становится трудно дышать. Миранда прервала свой поход по магазинам, чтобы вновь посмотреть на нас.

— Это не значит, что я пойду с тобой на зимний бал, — шепчу я, и Крид дотрагивается до моего подбородка, поднимая мой взгляд на него. Его взгляд прожигает мою защиту насквозь и проникает в бурлящие глубины моих эмоций.

— Значит.

Крид наклоняется, и прежде чем я успеваю сообразить, как отреагировать, он касается своими губами моих, а затем отстраняется. Я всё ещё не оправилась от удара электрическим током от прикосновения его губ к моим, когда он поворачивается, берёт двумя пальцами свою карту у помощника и выходит прямо за дверь.