Подменная невеста клана Волковых

Глава 5

— “ N дня N года состоялся прием с объявлением о помолвке князя Ярослава Мстиславича Волкова и Миры Александровны Огневой, который посетило венценосное семейство и влиятельнейшие люди столицы. Юная невеста была очаровательна в…” Слушай, Мира, как можно три полосы описывать твое платье, а еще треть полосы — кольцо?!

Я отвлеклась от газеты, которую читала, на Сашку, валяющуюся на моей кровати со “Столичным сплетником” в руках, и тяжело вздохнула:

— Не знаю.

Мою помолвку с Волковым газеты мусолили уже третий день. Даже в “Криминальной хронике столицы” появилась крохотная заметка.

В то, что у меня уже вполне официально появился жених, я верила с трудом. После визита в дом князя я была уверена, что эти двое пожалуются хоть кому-нибудь и все сорвется, но нет, не сорвалось. Более того, Волковы вроде даже стали проявлять больший энтузиазм к предстоящему событию, например, подарили мне тиару “Волчий глаз”, украшенную желтым бриллиантом, весящим почти шестнадцать карат. Удивительная по своей красоте и неудобству вещь. Тяжелая, и немилосердно давит на виски. Я ее примерила один раз и от греха подальше спрятала в сейф. Тетя, когда мне торжественно вручили тиару, пробормотала что-то нецензурное и неразборчивое. Потом мне пояснили — хорошим тоном будет надеть тиару на свадьбу, но она несколько не подходит по стилю к платью, уже заказанному и согласованному с модисткой, придется менять.

— О! Как тебе пассаж:— продолжала разоряться Сашка. —“Мира Александровна стала темной лошадкой, которая сумела прийти первой в ожесточенной гонке за одним из самых завидных холостяков империи”! Или вот, “Новый эталон красоты! — на этом моменте подруга оторвалась от газеты и внимательно осмотрела меня, одобрительно хмыкнула и продолжила.— Белокурые прелестницы массово перекрашивают локоны в агатовые и антрацитовые оттенки, теперь в моде прямые черные волосы и холодный отстраненный взгляд, по примеру барышни Огневой”. Мирка, ты у нас теперь законодательница моды!

— Я теперь племенная кобыла, если верить первому опусу. Кто хоть автор? — заинтересовалась я будущим адресатом свежеиспеченных булочек по самому сомнительному рецепту из сети. Так извратить простую в принципе выпечку, как известная ведущая кулинарного шоу, надо суметь. Подозреваю, популярной она стала именно потому, что люди хотят своими глазами увидеть, насколько можно испортить простые в принципе блюда. А еще говорят, у меня кулинария темная! По крайней мере, в моем исполнении вяленые помидоры действительно получаются вялеными, а не сгоревшими угольками. Да, ядовитыми, но ведь вялеными! Плохо, что после пробуждения парадокс только усилился, токсины в приготовленных блюдах стали сильнее и распадались медленнее.

— Некто “Анонимный”,— развела руками Сашка. Не удивлена: - в “Сплетнике” это самое популярное имя авторов. Все-таки брызгать ядом на аристократию под своим именем боязно.

— А ты сама разве не про помолвку читаешь?

Под внимательным взглядом подруги я развела руками и отрицательно покачала головой. Мне и на самом торжестве было дико скучно. Единственное светлое пятно - поближе рассмотрела императора с императрицей, да немного побеседовала с главой специального отделения жандармерии. Вот это действительно был приятный разговор. Смирившись с тем, что окончательно потеряла нить рассуждений в статье господина Б.Р. Езгливова о недопустимости чего-то там на полторы полосы, явно же доплатил за публикацию,— перешла на другую, сильно меня заинтересовавшую. Причем настолько, что Сашке я ответила спустя минут десять.

— Нет.

Подруга чуть приподняла брови, — от деда, что ли, нахваталась? — и, сделав подзывающий жест ладонью, безмолвно предложила продолжить:

—Если тебе так интересно, что написано в “Хронике” про помолвку, то это — один абзац, который можно уложить в два слова: “она случилась”. Странно, что такую статью вообще взяли в верстку. О, а вот это гораздо интереснее. Слушай: “В реке “М” выловили тело Анастасии Зосимовой, с явными признаками насильственной смерти. Госпожа Зосимова, дочь барона Вульфрика Радгера Зосимова, по заявлениям родителей…”— процитировала я часть статьи. Сашка недоумевающе посмотрела на меня:

— И?

— Я с этой Зосимовой была знакома. Ну как знакома, представлена кем-то на одном из приемов. Очень тихая девочка, ее вроде фрейлиной собирались определить к царевне.

— Не самая звучная фамилия, — неожиданно заинтересовалась Сашка. — Ну, для фрейлины.

— Не звучностью единой, — развела я руками.

— А что тебя вообще так заинтересовало? В реке “М”, — передразнила Сашка газетную статью, — много кого вылавливают.

— Вот как раз в реке “М” — передразнила уже я Сашку.— мало кого вылавливают. Просто последний раз уж громкое дело вышло. Импозантный историк-граф, бедная студентка-мещанка удивительной красоты, которая младше его на много лет. Трагичная и ужасная история, вот и раструбили.

— Так все-таки, — не унималась Сашка, — что тебя так заинтересовало в рядовом случае?

— А то, Сашка, что таких девушек убивают редко. А еще реже их тела, со следами насильственной смерти, вылавливают в реке в центре города. Прятать тела в воде — вообще плохая идея.

— Почему?— покладисто поинтересовалась Сашка.

— Всплывают.— буркнула я. — Журналисты, конечно, могли упустить. Например, вскрытый живот или наличие утяжелителя какого-нибудь, но вряд ли. Они, скорее всего, подобную подробность со всем смаком обсосали бы. Преподнесли бы таким образом, чтобы всем жутко стало и страшно.

Сашка закатила глаза и вздохнула, а потом на некоторое время задумалась. Как мне показалось, она собралась что-то спросить, а потом резко тряхнула головой — передумала. А зря, я бы еще порассуждала на тему, так сказать.

Честно говоря, помолвка принесла мне кучу проблем. Ну, как кучу. Одну, но очень большую. Такое громкое событие, прогремевшее во всех СМИ и всеми обмусоленное со всех сторон, поставило жирный крест на моем инкогнито в академии, и, как следствие, буквально отовсюду повылазили они. Ухажеры! Я не очень понимала, что перемкнуло в головах отдельных людей, которые рьяно принялись ухаживать за чужой девушкой.

***

—Мира!

Услышав за спиной незнакомый мужской голос, с придыханием зовущий меня, я ускорилась.

— Мира! Мира Огнева, ну постойте же!

Шустрый, если судить по звуку шагов. Когда меня схватили за плечо, сработал рефлекс.

— Ой, простите, — склонилась над лежавшим на асфальте парнем.— Я вас не сильно уронила?

Надеюсь, что сильно, но в голос все же добавила максимум участия. Вокруг крутились люди, и вроде уже начинали перешептываться. Мне бы уйти поскорее, да вот, судя по количеству народа с телефонами, сегодня я снова проснусь знаменитой. Минимизировать ущерб можно, здесь есть и городские камеры, так что совсем откровенную ложь клепать не рискнут. Так что продолжаем строить из себя святую простоту и наивность.

— Нет, что вы! — молодой человек откровенно возрадовался моему вниманию. — Я пал к вашим ногам и готов продолжать падать! Мира! Я люблю вас! Вы прекрасны, как Луна!

Огромный булыжник с кратерами по всей поверхности? Ну такой себе комплимент. А вообще, он не думает подняться, что ли? А то такое себе признание, лежа на спине на грязном асфальте. Детям такое точно не расскажешь. Хотя при правильной подаче получится красивая история любви. Она швырнула меня через плечо, а потом посмотрела в мои небесно-синие, или какие там у него глаза, и влюбилась с первого взгляда. Кстати, возможно, так и раскрутят. Помолвка будет с треском разорвана, репутация моя рухнет в тартарары, Огневым придется давать объяснения по поводу плохого воспитания экс-наследницы, и, непременно, монастырь. Только не такой, в котором содержится Елена, больше похожий на курорт, а где-нибудь на севере. Кстати, что он там несет, пока я в своих мыслях витаю?

— Я люблю вас! Люблю трепетно и нежно.

Сказала бы, что врет. Беспардонно врет, но нет. Уровень лжи: восемьдесят пять процентов, уровень симпатии — пятнадцать. Так что некоторый интерес к моей персоне у него имеется. Хорошо, а теперь удачно вспоминаем, что камеры на площади еще и звук пишут, и включаемся в концерт по заявкам.

Так, а теперь вспоминаем самый трогательный фильм, например, про ждущего песика и… А нет, не подойдет. Я при попытке выглядеть трогательно и мило обычно выгляжу глупо. В шестнадцать лет это еще работало, в двадцать с хвостиком уже почему-то нет. Тогда лучше за образец кого-то другого взять.

— Тц.

Монолог прекратился на полуслове. Парень растерянно замер, потом сел и заозирался. А я поднесла ладонь к губам, склонила голову к плечу и, вспомнив самое мерзкое, что могла, окатила его взглядом.

— Любите? Вы? Боже, что за бред!

Тяжелый вздох только подкреплял мои слова.

— Ваши рассуждения смешны, право слово. Вы ко мне не то что любви, малейшего уважения не испытываете.

— Нет! Я… Вы...

— Хватит! — Холодно оборвала потерявшего реплики и настрой парня.— Кто дал вам право прикасаться ко мне? Это домогательство. Подсудное дело, если рассматривать с точки зрения закона, или оскорбление клана, если вам так угодно, даже двух.

Ну надо же, как побледнел, кажется, даже губы посинели. Сердечник, что ли? Не хватало мне еще приступа тут! Ладно, снижаем градус. Дальше я говорила уже тише и спокойнее, но с теми же холодными интонациями.

— Вы бесстыдно пристаете к обрученной девушке и говорите, что любите ее…

— Я понял!

Парень резко подорвался и исчез в неизвестном направлении. А неплохая у него скорость, — подивилась я и холодно посмотрела на зевак. Толпа медленно рассасывалась.

— Любое искажение реальности будет рассматриваться кланом Огневых, как злонамеренная клевета и будет решаться в суде, — не глядя ни на кого, проинформировала я. Надеюсь, сегодняшняя сцена не станет вирусной в сети.

— Мира Александровна! Я люблю вас. Станьте моей женой!

Дежавю. Вроде ж только утром что-то подобное было. Открыла на телефоне календарь, посмотрела на дату. Вроде ж не сезон для обострений, а вот поди ж ты!

— Спасибо за ваше предложение, но я помолвлена и трепетно люблю жениха. — Ответила я огромному букету алых роз, стоящему на одном колене в сердце из зажженных свечей, и прошла мимо. Букет завис и не успел среагировать на мой отказ, а я нырнула в машину, ожидающую меня на парковке академии.

— Домой, Мира Александровна? — осторожно, словно чувствуя, что я не в настроении, поинтересовался Василий Леонтьевич, мой бессменный водитель.

— Да, — я откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Нездоровое шевеление, начавшееся после помолвки, меня напрягало. Особенно эти заигрывания в лоб. В академии у меня была репутация скучной зануды-мещанки, желавшей путем усиленной учебы пробиться повыше. На первом курсе парочка золотых мальчиков проявляла какой-то интерес, но, не найдя отклика, решила, что овчинка выделки не стоит, и отстала. Кто и с какого перепугу решил, что я падка на такую романтику? Или просто был нужен инфоповод, чтобы высказать князю свое “фе” о невесте, неразборчивой в связях и склонной к адюльтеру? Понятно, что ничего не понятно. Слишком мало вводных данных, а значит, надо их запросить. Я достала телефон.

— Яна, привет, есть парочка вопросов. Ты сейчас свободна?

— Мира, — я отодвинула телефон подальше, ибо громкие восторги Ветровой по поводу моего звонка били по ушам.— Конечно, свободна. Я сейчас зависаю в “Коко”, приезжай, поболтаем! О делах наших скорбных побалакаем.

Я только покачала головой. Подозреваю, не я одна очень хотела знать, кто подсунул Ветровой блатной разговорник, который в значительной степени повлиял на ее речь. В какой-то момент, где-то в классе в десятом, Яна решила, что быть главой клана — это слишком сложно, много ответственности, мало свободного времени, очень много требований, и решила, что она должна найти свой собственный путь. Первое, что она сделала — это вместо традиционного для ее семьи факультета журналистики выбрала недавно созданный факультет по связям с общественностью и, о ужас, съехала в общагу! Светские качали головой и показательно осуждали, но тихо, так, чтобы Ветровы не слышали. В общем, Яна стала притчей во языцех. Цветные волосы, рваные джинсы и мотоцикл. Кошмар-кошмар.

—Василий Леонтьевич, отбой домой, в “Коко” едем.

— Как скажете, Мира Александровна.

До кафе мы доехали минут за двадцать. Найти Яну среди посетителей было несложно, фиолетовые волосы выделялись, да и столик, за которым она сидела, был у Яны любимым и постоянным. Если я не ошибаюсь, Ветрова его выкупила, так что в ее отсутствие для других посетителей он всегда был забронирован.

— Давно не виделись, Мира! — Яна привстала, увидев меня, и замахала рукой.

— Так буквально пару дней назад, — рассмеялась я, обнимая мелкую, которая с седьмого класса вытянулась и стала даже выше меня.

— Это не считается,— отрезала Яна. — На твоей помолвке мы в лучшем случае парой фраз перекинулись. Ну, что у тебя случилось?

— Почему сразу случилось? — удивилась я, усаживаясь за столик и с легким кивком принимая меню.

— Потому что ты домоседка. Тебя вытащить куда-то нереально.

Ну, в этом Яна была права. Дом, книга и плед мне были гораздо симпатичнее, чем какая-нибудь модная туса. Например, я сейчас с тоской думала о том, что зря согласилась пойти с однокурсниками в клуб по поводу защиты дипломов. Заказав себе авторский кофе и пирожное, я, наконец, решила перейти к делу.

— Знаешь, я неожиданно обнаружила, что крайне популярна среди мужчин.

— И тебя это смущает? — фыркнула Яна. — Красивая, богатая, из очень хорошей семьи, ну а что характер не очень, так это дело десятое.

— Учитывая все сказанное тобой, — усмехнулась я.— Мужчины должны были толпами виться вокруг меня уже очень и очень давно. Но с букетами и клятвами в вечной любви приставать начали только после того, как было объявлено о том, что я невеста Волкова.

— У тебя паранойя? — нам принесли мой кофе с пирожным и Янин коктейль, ядрено-желтого цвета, и разговор ненадолго прервался. Кофе оказался так себе, на мой субъективный вкус. С одной стороны, слишком горчащим, словно его слишком долго заваривали, а с другой, приторно-сладким. Мне одного глотка хватило. Отставив чашку, с сомнением покосилась на пирожное и осторожно поковыряла его ложечкой. Ладно, а вот десерт тут неплохой.

— Если у меня паранойя, то это еще не значит, что за мной не следят. — откликнулась я в тон Яне после того, как пирожное почти закончилось. — И вообще я менталист, мне можно.

— Ты менталист с имеющимся парадоксом, так что твои собственные шансы поехать крышей гораздо меньше, чем у других представителей школы Прорицания. Менталист без парадокса имеет больше шансов сойти с ума, чем с оным.

— И в кого ты такая умная? — я фыркнула. После пробуждения и осознания, к какой именно школе относится дар, у меня была настоящая истерика. И мне успели все уши прожужжать о том, как хорошо, что у меня есть парадокс не ментального типа. Лучше мне от этого не становилось.

— Ладно, оставим лирику в стороне. Мне действительно нужны твои услуги, так сказать, по профилю.

— Так бы сразу, — расплылась в улыбке Яна, доставая и включая диктофон. — Но ты же понимаешь, любая работа должна быть оплачена.

—Разумеется, понимаю.— покладисто кивнула я.— Искренне надеюсь на твою совесть при выставлении ценника.

— Смотря что тебе нужно, — Яна развела руками, а я буквально видела, как в ее голове щелкают счеты, уже сходу накинув лишних тысяч сорок.

— За последние три дня вокруг меня появилось человек пять, пышущие страстью и неожиданно воспылавшие любовью. Я хочу знать о них все. Как зовут, сколько лет, где учатся, в какой садик ходили и до какого возраста писали в штанишки. Но особенно сильно меня интересует, сколько по нынешним временам стоит любовь к помолвленной девушке. Все шевеления на их банковских счетах и счетах их родственников. Пересечения друг с другом, даже если они сидели за соседними столиками в кафе. Еще лучше будет, если ты найдешь пересечения с кем-то посторонним и сможешь проследить шевеления на их счетах до источника.

— А ты уверена, что они будут?

— Да, — я доковыряла пирожное, а Яна достала блокнот и принялась что-то чиркать, судя по всему, пыталась рассчитать авансовый платеж. То, что она сходу назовет мне сумму, я сомневалась, уж слишком объемный был запрос.

— Это все? — оторвавшись, уточнила Яна.— Если да, то стартово сто тысяч. И это с учетом скидки, как старой подруге, которая в воскресенье пойдет со мной по магазинам.

Я прикинула, насколько мне дороги нервы и готова ли я променять их на скидку, и уже планировала было отказаться от похода по магазинам, как неожиданно вспомнила.

— Нет. Мне еще досье на Волковых нужно. На Ярослава точно. Не то, которое невестам показывают, а желательно то, которое в третьей канцелярии хранится. Пробуждение, парадокс. Был, замечен, привлекался, донжуанский список и все такое.

Яна замялась, покосилась куда-то мне за плечо и тяжело вздохнула. Я напряглась.

— А не проще у меня лично спросить?— раздался над ухом голос жениха.

Ой, как неловко…