Пожарский-3

01. А ВСЕ ТАК БЕЗОБИДНО НАЧИНАЛОСЬ

И ЕЩЁ ЭКСПЕРИМЕНТЫ

В итоге эта неделя разнообразила сложившийся круг привычных дел* тремя новыми занятиями.

* Тонкие упражнения во время лекций,

интенсивная отработка боёвки после занятий,

с неоднократной подзарядкой у Святогора

и манипуляции с энергиями смерти в больничке.

Про хождения по деревням вместе с управляющими я уже упоминал.

Вторым неожиданно увлёкшим меня упражнением стало складывание из бумаги диковинных фигурок — для этого я каждый день просил Сатоми разобрать со мной что-нибудь из её чудной книжки.

И, наконец, эксперимент с двойняшками. Момоко и Сатоми гостили у меня в пятницу, и Момоко, судя по слегка светящимся глазкам, осталась чуть более довольна, чем в прошлый раз — в магическом отношении, понятное дело. Не знаю, как выдержала ночь Сатоми, но прощалась она со мной очень церемонно. Пока Кузьма не сказал:

— Стоило бы повторить эксперимент в музее. Предлагаю выспаться и навестить его… вчетвером. Я помогу обеспечить безопасность пребывания.

Сестры переглянулись — Момоко смотрела с восторгом, а Сатоми — с ужасом. Но ответили они хором:

— Мы согласны.

Мне осталось только любезно улыбнуться:

— Значит, сегодня вечером в девять я буду ждать на скамейке напротив музея.

Мы усадили сестёр Дайго в экипаж и дождались, пока он отъедет на достаточное расстояние.

— Кузька, ты чего творишь? — спросил я, продолжая любезно улыбаться вслед.

— Прекращать надо эксперименты без подпитки, — также широко улыбаясь, ответил Кузя. — Заездит ведь она тебя. Этой барышне сколько ни дай — всё мало будет. Если б хотя бы малая копилка в доме была…

— Нет, в схрон я их не потащу, — решительно отмёл проскочившую идею я. — Музей — отличное место. Прилично, культурно…

Кузя хрюкнул:

— Шёл бы ты, батя, выспался. Вечером тебе снова уровень культурной просвещённости в среде однокурсниц повышать…

Сатоми нервничала.

Нет, уважаемая наставница похвалила её за второй выход к Пожарскому, в процессе которого она подросла ещё больше, чем в вечер первого эксперимента. И она же одобрила идею с музеем. Единственное — предупредила:

— Я буду неподалёку, на случай, если тебе вдруг станет плохо. Мало ли. Но ты не бойся, принцесса, всё будет хорошо…

Самое интересное, до этого момента Сатоми вовсе и не боялась. А теперь она шла и тряслась, как заячий хвост. Настроения не повышал и тот факт, что Сатоми самым глупым образом повелась на очередную хитрую подначку сестрицы. Увидев, что для выхода строгая сестра намеревается надеть традиционное кимоно, Момоко сморщила носик:

— О чём ты думаешь? Ты же в нём будешь суровая, как сторожевая башня!

— А разве не это мне нужно?

— Вовсе нет! — Момоко выдернула одежду из рук сестры. — Ты что? Тебе надо испытывать бурю эмоций, — она на секунду замерла и решительно тряхнула чёлкой: — Нет! Не эмоций! Самых плотских желаний! Внутри должна закипеть стр-р-расть, забурлить лава вожделения!.. — Момоко начала делать такие движения, как будто её груди сейчас вырастут раз в десять и наконец-то вырвутся из выреза блузки. — Ты понимаешь?.. А ты⁈ Ты похожа на бабушку!

— Со мной всё равно никто не будет спать, успокойся! — Сатоми сердито дёрнула к себе кимоно.

— Нет уж! — Момоко не уступала. — Я, можно сказать, жертвую собой ради тебя! А ты послушать не хочешь!

— Да что тебе от меня надо⁈ Я всё равно надену кимоно!

— Да⁈ — сестра гневно раздула ноздри. — Тогда снимай бельё!

— Зачем? — оторопела Сатоми.

— Затем! Ты будешь постоянно пререживать, что там, под одеждой, ты голая.

— Можно подумать! — Сатоми криво усмехнулась. — Под бельём все тоже голые.

— Это не то! — Момоко рубанула воздух ладошкой. — Ты сама понимаешь, что не то, но споришь из вредности! Ты будешь знать, что нарушила обычное правило. И сосредоточиться на отстранённости от желаний тебе будет труднее! Ты приложишь больше усилий. И больше вырастешь!

И Сатоми купилась на эту казуистику. Надо же было так сглупить! Всё коварство Момоко всплыло на поверхность, когда они вошли в парк, обрамляющий музейную зону и свернули на нужную дорожку.

— Вон они сидят! — Сатоми показала на князя Пожарского и Кузьму, ожидающих их на лавочке.

Сестра хихикнула:

— Может быть, сказать им, как ты сегодня подготовилась? — эти слова мгновенно повергли Сатоми в панику. Их уже увидели. Убегать поздно. Она почувствовала, что краска заливает её горячей волной.

— Ты не посмеешь!

— Возможно, — хихикнула Момоко и ускорила шаг. — Привет, мальчики!

И она, конечно же, не сказала. Но теперь Сатоми всё время думала, что вредная сестрица может сказать Пожарскому, пока она не будет слышать. Отключиться от этих раскачивающих мыслей было невозможно. А ещё Сатоми не могла перестать думать о том, что на ней нет белья…

— Что-то не так? — голос Кузьмы немного вернул её в реальность.

Князь и Момоко давно удалились во внутреннюю избушку, Кузьма производил со входной дверью в музей какие-то манипуляции, а Сатоми не могла перестать кружить по обширному помещению, как заводная игрушка, у которой подогнулось одно колёсико.

— Н-нет-нет, всё в порядке!

— Ты бывала здесь?

— Конечно! Нам в самом начале провели экскурсию.

— Пройдёмся ещё раз? Сейчас темно, но я могу подсвечивать.

Они пошли вдоль ряда витрин и полок с размещёнными в них экспонатами. Из Святогоровой избушки начали доноситься те же звуки, что и прошлой ночью. Сатоми совершенно некстати подумала, что кимоно, надетое без белья, вызывает совершенно непривычные и странные ощущения. Нахмурилась, потрясла головой. Надо что-нибудь спросить!

— А это что?

— Скатерть самобранка, — с видом заправского гида повёл рукой Кузьма. — Артефакт, имеющий более историческую ценность, нежели практическую. Функция пополнения провизии сбилась во время магической войны, когда её пытались эксплуатировать для обеспечения провизией одной из армий.

— Ничего себе!

— К чести создателей, пару месяцев она справлялась. Но потом… Перегрелась, что ли?

— Поистине, чудесный и достойный внимания артефакт.

Они прошли почти полный круг по музею. Звуки стали громче и Сатоми поняла, что дверь во внутреннюю избушку открыта гораздо сильнее, чем ей хотелось бы. Возможно, она даже увидит… Сатоми остановилась как вкопанная.

— Что случилось? — спросил Кузьма, и не дождавшись ответа уточнил: — Тебя что-то беспокоит?

— Да, — выдавила Сатоми, — но я не могу тебе этого сказать.

— Тогда давай поговорим о том, о чём ты можешь. Что ты любишь есть, например? Это не запрещено рассказывать?

Сатоми как будто бы стало легче, она начала говорить про обыденные вещи, даже решилась и прошла мимо полуоткрытой двери, старательно глядя в пол. Что же, один круг она выдержала. Теперь ещё один.

На третьем круге она поняла, что не может себя заставить пройти мимо двери, из-за которой неслись непрерывные крики.

— Нам необязательно всё время ходить. Можем присесть, — предложил Кузьма.

— Но куда? — она оглянулась. — Куда присесть в музее? Здесь даже стульев для смотрителей нет.

— Зато есть ковёр. Прошу!

Кузьма отцепил от крючка ленту, отделяющую от зала одну из ниш с надписью «Ковёр-самолёт».

— Разве туда можно заходить?

— Ну, как-то же уборщики заходят.

— А мы не улетим?

— Вряд ли. Функционал направленной левитации признан нестабильным. Видишь вон те полосы? Это блокираторы. Улететь на нём вряд ли удастся.

Сатоми села с удовольствием.

— Так мне привычнее!

И звуки умереннее слышно, да.

— Тебе очень идёт национальная одежда, — сделал комплимент Кузя, и она снова вспомнила, что… Кошмар!

— Может, почитаем? — Сатоми торопливо вынула из широкого рукава крошечную книжечку. Тускло блеснул шёлковый переплёт. — Это сборник ниппонской поэзии. Со старинными миниатюрами. Здесь много красивых стихов о природе, я могла бы сразу переводить.

— Что ж, интересно, — сказал Кузьма и сел рядом. — Никогда не видел старинных ниппонских миниатюр. Досадный пробел в моём образовании. Хотелось бы его восполнить. Ты позволишь?

— Да, конечно.

Кузя принял книжечку и раскрыл на первой попавшейся странице. Хмыкнул. Странно, что это он? Полистал:

— Весьма занятные картины природы…

Да что такое?

Сатоми придвинулась и заглянула в книжку через руку. И не смогла сдержать сдавленное:

— А?..

— Вот эта любопытная, — Кузьма раскрыл следующий разворот. — Похожа на сцену какого-то выбора, тебе не кажется?

Сатоми закрыла лицо руками:

— Это всё Момоко! — да, книжка была совсем не та. Тоже стихи, но… порнографические. Сатоми отчаянно забормотала: — Иногда мне кажется, что она завидует! Я всегда была выше её. Успешнее. Но теперь, после встреч с князем Пожарским, она сделала невообразимый рывок! Она обошла меня очень сильно. И, по-моему, она беспокоится, что я снова догоню её.

— Или обгонишь, — сказал голос Кузьмы тихо-тихо, совсем рядом с ухом. От его дыхания по коже побежали мурашки. — Скажи мне, как звучит твой запрет?

Слова звучали вкрадчиво, словно шёпот шёлка.

— Я не могу.

— Не можешь сказать о себе?

Сатоми помотала головой.

— Тогда каков её запрет?

Она вдруг так сильно разозлилась на Момоко! И неожиданно для себя ответила:

— Она не может отказывать ни одному мужчине, который попросил бы её лечь с ним в постель.

— М-хм. А ты… Не отвечай, не надо… Исходя из принципа качелей ты не можешь ни одному из мужчин ответить согласием? — Кузьма тихонько засмеялся. — Ни разу не встречал запрет, который было бы так легко обойти.

Сатоми отняла руки от лица и уставилась на него. Его серые как сталь глаза были совсем близко:

— Тебе вообще не надо ничего говорить. При условии, что твой мужчина окажется достаточно умным, чтобы тоже ничего не говорить, особенно если женщина подаёт ему такие недвусмысленные сигналы как отсутствие под платьем белья. К тому же, я не уверен, что этот запрет вообще распространяется на меня…

Наставница Каэде почувствовала, что в напряжении тонких планов её воспитанниц что-то изменилось. Что-то не так с Сатоми!

Лиса метнулась ко входу в музей… и замерла. Заперто магически! Такую печать ей не сломать. Если бы у неё было не четыре хвоста, а хотя бы семь, можно было бы попытаться…

Постучать⁈ Что будет дальше? Не испортит ли она всё своим вторжением? Что-то менялось, но опасности для жизни не просматривалось. Лиса пометалась вокруг здания музея, не нашла ни одной лазейки и приняла решение ждать.

Из Святогоровой избушки я вышел далеко заполночь. Выполз! С мыслью, что тело, конечно, молодое, и маной я залился под завязку, но надо же и меру знать.

Никого.

Обошёл музей — в нише с ковром-самолётом сидит Кузьма, и наша недотрога Сатоми этак голову ему на плечо положила. Книжку какую-то читают, хихикают!

Ниппонка меня увидела, чопорно выпрямилась:

— Доброй ночи, Кузьма-сан. Это был приятный вечер. Уважаемый князь, моя сестра всё ещё в избушке?

Рожи у обоих, как у котов, нашедших совсем ничью тарелку со сметаной.

— Да, и она будет благодарна, если ты поможешь ей собраться.

— Ох уж эти младшие сёстры! — усмехнулась Сатоми. — И вам доброй ночи, Дмитрий-сан. Увидимся в понедельник.

Мы хором попрощались, строгая сестрица мило улыбнулась и павой проплыла в Святогорову избушку. Я с подозрением посмотрел на меч:

— И что мы тут читаем?

Кузя с усмешкой передал мне книжечку. Я полистал.

— Познавательно! — вернул. — Ковёр-то как? Не летает, смотрю.

— Не летает. Но вполне подходит, чтобы слегка на нём улететь.

«Вот я щас не понял. Ей же, вроде, сношаться нельзя?»

Кузя посмотрел за мою спину. Я тоже обернулся, чтобы помахать сестрёнкам: «Ну?»

Меч расплылся, ещё больше сделавшись похожим на сытого кота:

«Ей нельзя отвечать согласием на предложение мужчины».

«Сколько лазеек! Какой умник составлял этот запрет?»

«Этого я не спрашивал, но хочу тебя предупредить, что всю ночь вокруг музея топталась лиса, только что окна не облизывала. Небольшая такая, не выше пяти хвостов по уровню».

— Пойдём-ка выйдем, что за лиса…

Мы вышли из музея. В отдалении по дорожке двигались три женских фигуры, и у центральной просматривались встопорщенные лисьи хвосты. Четыре штуки. Все трое о чём-то негромко разговаривали.

— Малость с определением уровня ошибся, — сказал Кузя.

— Похоже, наставница, — кивнул я. — Не очень мне нравится толкотня лисы вокруг моей персоны. Но да ладно, поживём-увидим, чего хотят, — я отошёл чуть в сторону от музея и сформировал портал. — Пошли домой.

— А машина? — удивился Кузя.

— Спать хочу, пиштец просто. Завтра заберём.

— Так давай я пригоню? Я смотрел, как ты водишь, ничего там хитрого нет.

— А не впишешься в столб?

— Да я аккуратненько. Тем более — ночь, нет никого.

— Ладно. Давай там это… Не гони, на пень наскочишь, — мы посмеялись над любимым присловьем старшего Рюриковского кормчего, я отдал Кузьме ключи и пошёл спать.

— … все три ниппонки вышли из ворот Академии в один час семнадцать минут пополуночи. Следом, спустя четыре минуты появился Кузьма, сел в машину князя Пожарского и уехал в особняк Пожарских. Сам князь пределы Академии не покидал.

— Опять, поди, порталом скакнул. Неймётся ему! Знать бы, куда пошёл.

— После экспериментов сканера Салтыковых с мечом, никто из специалистов не соглашается ставить поисковое заклинание на этот артефакт.

— Да дурку-то не гоните! Что, скажите на милость — за всё время ни магического отпечатка с князя никто не снял, ни даже банального волоса не подобрал? Вызови дежурного мага, посмотрим, куда он направился.

Подчинённый щёлкнул каблуками и исчез, а начальник охраны князей Шуйских, Игорь Вернидубович, сердито потёр шею. Дал же князюшко задачу — малохольного пасти! Да ещё подчинённые один другого краше. Всё самому приходится контролировать! Только нажим смягчишь — тут же — эти не могут, эти не тянут, у тех нога заболела… Он ещё некоторое время развивал в мыслях эту тему, перекладывая на столе докладные записки, как вдруг пол ощутимо толкнулся в ноги. Землетрясение, что ли⁈

И второй ужасной мыслью пронеслось — неужто германцы смастерили-таки бонбу, которой всем десять лет уж грозятся? Только до сих пор той бонбы никто в глаза не видел…

Дверь распахнулась, на пороге стоял помощник, и из ушей его текла кровь.

— Петя, говори! Ну⁈ Подрыв⁈

Тот шарил глазами, словно перед ним стояло разом несколько человек.

— М-м-м… — помощник качнулся в сторону и начал сползать по косяку. — Врачей…

Когда посреди ночи звонит лично начальник княжеской охраны, возражений обычно ни у кого не возникает. Несколько клановых врачей примчались во дворец Шуйских один за другим.

Пострадавших было восемь человек: помощник самого Вернидубыча, дежурная бригада операторов, маг-сканер с помощником и двое охранников, которые вообще-то должны были стоять в коридоре, но из любопытства зашли в дежурку.

Личный доктор князя, проживающий в боковом флигеле дворца, и потому прибывший самым первым, огласил начальнику охраны вердикт:

— По результатам консилиума, наше с коллегами общее мнение таково: контузии различной степени тяжести в зависимости от удалённости от источника воздействия. Сильнейшие повреждения получил маг-сканер, а наиболее лёгкие — ваш помощник, почти покинувший помещение. Причину удара мы, как доктора́, определить не можем, здесь нужны специалисты другого профиля. Но все пострадавшие, которые могут говорить, единогласно утверждают, что удар произошёл в момент попытки поиска князя Пожарского. Маг-сканер мог бы указать точнее по остаточным эманациям, но он пока без сознания. Всем пострадавшим решительно показан стационар.

— Ну, так распорядитесь! Пусть в нашем госпитале разместят, да подписку возьмите со всего штата о неразглашении!

Любопытных чужих носов в происшествии не хотелось.

Игорь Вернидубович свирепо воззрился на старшего дежурной смены. Тот вытянулся в ответ.

Что думать? Бонба явно отменялась. Вариант магостатической гранаты? Так, вроде, магию как раз и не задело… Да и не пронесли бы её, гранату, всё шмонается, похлеще чем на таможне. Сговорились если? Опять не клеится — сами себя бы не подорвали. А окон в дежурке нет. И опять этот Пожарский примешан!

— Проверить. Всё проверить тщательнейшим образом. И к утру мне представить все материалы! Князь заинтересуется, как пить дать.