Пожарский-3

05. СКАЗКИ И БЫЛИ

И ПЕСНЬ ЗАВОДИТ, И СКАЗКИ ГОВОРИТ

Матвей уверял, что на это дурацкое посвящение прибудет Ярена — мол, ни одного праздника за последние двести лет она не пропустила. По-моему, поначалу он очень боялся, что бывшая хозяйка начнёт его сманивать к себе или, хуже того, силой принуждать, и даже слегка похудел от волнений. Но, понаблюдав с месяц за моими упражнениями, он успокоился и, кажется, уверился, что даже Ярена не сможет его выдрать из полюбившегося ему дома.

Домашние решительно все души в нём не чаяли. Вообще не знаю, приходилось ли Матвею хоть когда-нибудь купаться в атмосфере подобного всеобщего обожания. Его почему-то совсем не боялись. Полагаю, ни Пахом со Стешкой, ни Ирина с Фёдором и их ребятишки, ни слуги не представляли, какой боевой машиной на самом деле является Матвей. Да и не было у него ни разу пока что повода свои адамантиевые когти выпускать.

Каждый вечер Матвей проводил сеанс лечебного пения, на который собирался весь дом. Ирина говорит, он по утрам и в больничке поёт. Возможно именно пение Матвея отвлекало внимание общества от нашего с Кузей участия в медицинских процессах. Ну, в доктора играет странный князь Пожарский, ходит, пульс проверяет — да и пусть его. То ли дело волшебный кот! На него одного и списывали поразительную скорость исцелений, благодаря которой очередь в больничку не иссякала.

Время от времени Матвей проведывал кухню, где для него был организован специальный, практически королевский стол — эту часть соглашения я соблюдал свято.

А как только дети приходили со своей учёбы, у них с котом немедленно затевались разнообразные игры. Набегавшись до отвала, все четверо разваливались на каком-нибудь диване, и Матвей принимался рассказывать — сказки, истории, а то и были. Приукрашивал для детей, конечно.

Вот, к примеру, иду я вчера и слышу:

— Матюшенька, а почему у князей Пожарских фамилия такая? Неужто они когда-то пожар устроили?

— Как ты могла такое подумать, Степанида⁈ — укоризненно протянул Матвей.

— А что же думать? — рассудительно высказался Фимка. — Пожарский — это же потому что пожар?

Кот хмыкнул.

— Н-ну-у-м-р-р-р, слушайте, детки, — я замер посередине лестницы и тоже прислушался. — В давние-стародавние времена случилось так, что князь Московский Гостомысл не уследил за своим старшим сыном, и вырос тот шкодником и паскудником. У одной уважаемой царицы зеркальце волшебное украл, а возвращать не захотел.

— И случился пожар? — испуганным голосом спросил младший Фёдоров сын, Котька.

— Не сразу. Сперва Гостомысл рогом упёрся. Сына за кражу наказывать не захотел и волшебное зеркальце возвращать хозяйке — тоже.

— Ишь, завредничал! — осудил Гостомысла Фимка. — Чужое — взять не моги!

Стешка и Котька горячо его поддержали.

— Были бы вы на его месте, всё бы миром порешали, — согласился кот. — А так вышла война. И докатилась война до са́мого Московского кремля.

— Стреляли? — затаил дыхание Котька.

— У, брат! Тогда пострашнее, чем сейчас воевали. Земля дрожит, ледяные копья тучами летят! А уж сколько шаров огненных!!! От них-то кремль и загорелся. Полыхают палаты кремлёвские, дым до небес поднимается, от жара камни плавятся. А в высоком терему краса-девица одна-одинёшенька — и ни выйти ей, ни выскочить! Вот тогда Дмитрий Михайлович-то который первый Пожарский, маханул своим мечом-кладенцом — и от самого двора до царевниного окна мост волшебный выстроился! Взбежал он по тому мосту и царевну из пожара вынес.

— И потом они поженились? — с надеждой спросила Стеша.

— Конечно! Честным пирком да за свадебку! Прилетел из Киева великий князь Рюрик на летучих кораблях, в Москве сразу мир и порядок наступил. А князю Дмитрию за спасение царевны фамилию новую определили: Пожарский.

— Круто! — оценил старший Фёдорович. — А побежали в зимний сад?

Компания, весело топоча, умчалась, а я пошёл дальше, усмехаясь: вот и попал ты, Дмитрий Михалыч, в сказку. В какую-то смесь «Царевича и Серого Волка» и «Сивки-Бурки», только с войной и пожаром. А ведь на самом деле всё случилось не столь романтично.

БЫЛЬ БЫЛИННАЯ

Да, это было продолжением той истории про зеркало Марварид.

Когда персидская царица-лич облагодетельствовала меня неизвестным порталом, распахнув его оригинальным способом прямо у меня под ногами, я, естественно, полетел — а какой у меня оставался выбор? Бодро, с матюками. Ну, от избытка чувств не то ещё выкрикнешь.

Плиты пола ударили в колени. Встал, огляделся. Опа! Тронный зал Гостомысла! И он, собственной персоной, на троне. С ранениями, несовместимыми с жизнью. Нет, могут быть варианты… если ты, например, Кош. Но Гостомысл Кощеем не был. Да и вообще магом был прямолинейным, без фантазии, и когда его проткнуло огромным куском жёлтой кости, сделать ничего не успел. Висит, пригвождённый, и снять-то его некому — стража вон вокруг валяется.

И дымом тянет.

— Зашибись ситуация! — вслух восхитился я изобретательностью Марварид.

— А ведь, с её точки зрения, она тебе прям подарок сейчас сделала, — Кузьма в моей руке слегка подрагивал.

— Угадать бы ещё, в чём моя удача состоит. И куда теперь?

За узорчатым окном мелькнула огромная тень, раздался рёв и в коридор выплеснуло поток пламени.

— Ядрёна-Матрёна! Это что — Змей? Да что тут происходит⁈

— Чёт непонятно, — сомневался Кузьма, пока я тронный зал пересекал и в коридор выглядывал. — Не могли же твои друзья под прикрытием войны переворот устроить?

— Да ну не-е-ет… — «Или да?» — мелькнула в голове сомневающаяся мысль. — Быть того не может! Не дурные же они! Нашли тоже время развлекаться!

— М-гм, — многозначительно протянул Кузьма. — Дело ясное, что дело тёмное.

— Ладно. Пошли! Двинем туда, где жгут.

— Логично. По крайней мере, найдём источник хаоса.

Я вышел из разгромленных палат. Кремль пылал.

— Нет, вы гляньте! Мало вам войны на юге Руси, так ещё прямо в столице устроили! И это твой подарок, Марварид⁈

Я невольно перешел на небыстрый бег.

В разрушенном кремле не попадалось живых вообще.

— И где все? Стража, дворня? Кто-нибудь?

Только выбежав во внутренний двор, я увидел толпу испуганных людей, сгрудившихся в центре. В небе нареза́л круги Змей, на полуразрушенной колокольне сидела Яга, немедленно завопившая:

— А ты что тут делаешь⁈ Я же тебе передала Зеркало, ты совсем дурак? Неужели всё зря⁈

— Ты бы рот закрыла, женщина. Зеркало у хозяйки. А вы тут чего устроили? Покняжить захотелось Ярена?

Она элегантно спрыгнула с колокольни.

— Много ты понимаешь! Мы войну прекращали.

— Ага, а Гостомысл…

— А Гостомысл не желал расставаться с артефактом.

Я неспешно огляделся. Разрушенный кремль, трупы, испуганная толпа.

— И вы решили всё кардинально? Да?

— Да! — рявкнул подошедший Кош. — Сколько на юге воев полегло! Я устал хоронить, зашивать животы и отнимать ноги и руки. А эта тварь тут… Знаешь, что мне князь сказал, когда мы пришли просить Зеркало? — он с ненавистью оскалился: — «Вы обязаны воевать! И ничего, никому я не отдам!» Псина смердящая!

Мда. И тем не менее…

— Вы понимаете, что станете изгоями?

— Мы? Изгоями? Архимаги? — приземлившийся в боевой форме Змей обдал всех смрадным дымом. — А пыль глотать не замучаются? Зеркало отдал? — внезапно спросила крайняя голова. — А то что — всё зря?

— Отдал. Марварид меня в покои Гостомысла портанула. Бывшие покои.

— Теперь-то уж чего…

— Ну да… А ты, Ярена, смотрю, костяное копьё до совершенства довела?

Она горделиво вздёрнула подбородок:

— Пока ещё нет, но близко.

— Ладно, друзья-товарищи, что дальше делать будете?

Ярена фыркнула:

— О как Дурак грамотно от нас дистанцировался!

— Ну так я мятеж не начинал, но, похоже, мне его заканчивать.

Они переглянулись.

— А ты не много на себя берешь, Дима?

— Мда, башни у вас конкретно посрывало. Вы что — реально решили, что я собираюсь биться с вами? Я останусь тут и дождусь преемника, щас кто-нибудь примчится, дай только дыму развеяться. А вот вам тут оставаться череповато. Какие бы вы ни были архимаги, на каждую дубину найдётся дубина побольше. Валите, ребята. Я вас потом найду.

Следующие полтора часа я был деятельно занят: магически тушил разошедшийся пожар, кого-то даже вытаскивал, потом руководил разборкой завалов.

— Всё-таки можно было аккуратнее, — ворчал Кузьма. — Строить-то итальяшек приглашали, сколько времени ушло! А разворотили всё в одночасье, да своими силами справились.

— Да уж, ломать — не строить.

Много было раненых, обгоревших и угоревших — благо, в кремле весгда целителей паслось табунами, организовали госпиталь. Отдельно росла полоса выложенных в ряд тел. А жара… Призвал дьячка, велел опознавать, записывать да готовить к захоронению. И Гостомысла, между прочим, тоже прикопать следует. Хоть и аспид, а порядок соблюсти.

Когда крылатые драккары прадедушки причалили к остаткам кремля, я уж порядком подзамотался. Самое забавное, что викинги прадедушки решили, что Дмитрий Дурак взял кремль «на меч», и что теперь я здесь князь. Пока вели к драккару Рюрика, обращались подчеркнуто уважительно. Надо сказать, дед тоже был доволен. Обрадовался, наверное, до посинения, что внучок бросил наконец архимажеские изыскания и применил архимеч по назначению.

— Ну здравствуй, внучара! Рассказывай, что ты тут натворил?

— Я⁈ — пришлось ненатурально удивиться.

— А кто? Признавайся, грохнул родственничка, чтоб самому на трон жопу умостить?

— Вот нахрен мне это не надо!

Полог шатра, раскинутого на корме драккара, распахнулся. Умила! Несмотря на седину в косе, она всё также сохраняла статность и горделивую осанку. Позволила себя обнять.

— Бабушка, рад тебя видеть.

— И я рада… Хотя повод конечно… скорбный, — она помолчала. — Кто отца убил?

— Это мне доподлинно не известно, — немного слукавил я. Понятно, что последний удар нанесла Ярена, но что было вначале?

— Да-да… Можешь не говорить, я уже посмотрела на тело. Это или Кощей или Яга. Что, не уважил папаня архимагов? В тёмном углу на пиру посадил? Или Ягу в спальню для утех постельных потянул? — что-то дочерней любовью в этих речах не пахло. — Ты говори, как есть, всё-таки все тут родственники…

— Ну, так или иначе, — добавил ярл.

— Я точно не знаю, я на югах с персами воевал.

— Наслышан, наслышан, — Рюрик рассмеялся, — ты в курсе, что тебя по персидской моде «Неубиваемым»* прозвали?

*Гвардию Ксеркса

называли неубиваемыми

(или бессмертными).

— Ну, уж лучше, чем «Дурак».

— А вот не скажи. Лучше в бой идти с «Дураком», чем с «Неубиваемым», который обязательно задание выполняет, но всегда один возвращается. Чувствуешь, как прозвище заиграло? Все твои спутники остаются на поле боя. Викинги таких точно не любят. Хуже только дружку твоему повезло, Кошу. «Неубиваемый» тобой занято, так ему «Бессмертный» досталось. Кстати, дай-ка заценить меч твой кладенец. А то столько слухов, а увидеть так и не довелось.

«Кузя, покажись им».

Кузьма вышагнул из-за моей спины в человеческом обличье. Увидев, как Рюрик отпрянул, полувытянув меч из ножен, а в руке Умилы закружилось ледяное марево, я понял, что опять перестарался.

— Бабуль, дедуль, — очень спокойно сказал я, — это — мой меч. Его зовут Кузьма.

Кузя церемонно поклонился ярлу и его супруге. Я протянул руку, и меч лег в ладонь каролингом.

— Как есть Дурак! — в сердцах притопнул Рюрик. — А если б мы?..

— Извини, прадедушка, — я покаянно склонил голову.

— Ярл, к вам посетители, — в драккар вскочил пожилой викинг, — говорят, сёстры супруги вашей, с племянницей, велите вести?

— А, давай, раз у нас тут такое семейное сборище. Зови! — Рюрик пригладил усы и спросил Умилу: — Они красивые хоть?

— Чего-о-о? — взъярилась бабушка. — Ты чего это удумал, охальник? На сладенькое потянуло под старость? Так я тебе столько сладенького насыплю, не унесёшь!!! — и снова хмарь ледяная в руке…

— Да ладно, ладно! — захохотал Рюрик. — А то внучок подумает, что у нас в семье ладу нет!

И тут явились родственницы. Две степенные матроны и девчонка лет пятнадцати.

Мелкая сходу давай кланяться — и, главное, мне:

— Спасибочки, господин викинг! — и тут же к деду: — Великий ярл Рюрик, по-родственному прошу наградить этого воя! — и тыкает пальчиком в меня.

Мы с дедом недоумённо уставились друг на друга. Я решил сразу идти в полный отказ. И так головной боли полно, девки ещё шалые!

— Вообще не понимаю о чём она. И кто она вообще? Тоже не знаю.

— Геро-ой, — насмешливо протянула молодая. — Как из огня да дыма меня тащить, как мешок с просом, это он может. А как вспомнить — кого тащил, зачем? — на это уже геройства не хватает. Или мозгов, — тихонько добавила она.

— Э-э, ты чего?

— А ничего! Обидно, что меня, такую красивую, не запомнил! Или мозгой скорбный? Если он — ушибленный, ярл, ты меня за него не отдавай, я несогласная!

— Деда, что тут вообще, происходит?

Рюрик откровенно ржал в кулак, а прабабушка, улыбаясь, оглядывала эту перебранку.

— Вот что значит родню-то не знать!

— Родню? Да у меня этой родни пол-Руси, пол-Европы, даже, говорят на Оловянных островах есть, что — со всеми ручкаться?

— Ну, сестёр и племянниц твоей прабабушки знать надо.

Тут молодка ка-ак завопит:

— Умила, так это что — Дурак?

— Да, Маша, это наш правнук Дмитрий. И невежливо его таким позорным прозвищем величать. Тем более, говоришь, спас он тебя. Или как?

— Но он же Дурак! — ещё раз завопила девушка.

Бабушка поморщилась:

— Дорогой, а давай внучку́другое прозвище дадим? В честь спасения Марии из пожара назовём Дмитрия Пожарским. И пусть кто-нибудь против тебя вякнет, а?

— А хороша идея! Мне нравится. Осталось женить Марию на Пожарском, и дело закончим.

— Я — против!

— Без меня!

Мы с Марией заорали отказ абсолютно синхронно. Старшие сестры и Умила так хохотали, что спугнули голубей, стаей облетевших нас кругом.

Так, с высочайшей воли великого Рюрика, Дмитрия Дурака начали именовать Дмитрием Пожарским. Слава всем богам, что от свадьбы мне в тот раз удалось отмазаться.

ЗА ТЯЖЁЛЫМИ ПОРТЬЕРАМИ

Посольство Оловянных островов

— Как же меня раздражают эти надутые пшеки!

— Ты озвучил им задание?

— Буквально по пунктам.

— И они?

— Как всегда надулись, словно индюки, и начали пыжиться, один другого сильнее.

— Но они сделают?

— Конечно, сделают! На словах будут громко кричать, что это они сами всё придумали, гонор шляхетский показывать, а втайне-то каждый из них понимает, что сто́ит только шаг не в ту сторону сделать — и всё, кормушка прикроется. Так что сделают всё как миленькие.

ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ ФЕЕРИЧЕСКИ

Торжественная комиссия Магической Академии выстроилась в банкетном зале для встречи наипочётнейшего ректора. Ярена Васильевна всегда открывала свой портал именно сюда. И в этот раз она не изменила своей традиции. Рядом с главным входом возникла рамка портала.

— Коллега, — профессор магических конструкций, Велемир Елизарович, склонился к уху пожилой алхимички, — вам не кажется, что в этот раз оттенок свечения несколько… не тот?

— Секундочку! Я в последнее время, к сожалению, начала слабеть глазами, — Аристина Ярославовна сдёрнула с носа очки в роговой оправе и, цепляясь за шнурки и вязки, достала из специального кармашка другие — гранёные, вправленные в медь. — Действительно, очень странный фон. Быть может, мне показ… — портал свернулся, и уважаемая алхимичка поперхнулась.

Ярена стояла, слегка покачиваясь, низко голову наклоня, и смотрела куда-то вбок.

— Мы рады в очередной раз приветствовать вас!.. — радостно заблеял ректор, но архимагиня перебила его, громко втянув воздух и хрипло, со взрыкиванием, выдав:

— Пожарским духом пахнет!