Пожарский-3

09. ПОКИНУТЬ ГОРОД

СОБИРАЕМ ПОСЛЕДНИХ

В кабинет заглянула Осьмуша:

— Дмитрий Михалыч, говорят, ещё кого-то ждём? Так не велите ли чаю подать?

— Велю. Незачем людей голодом морить. Подавай, милая.

За столом было нервно. Ребятишки сидели как на иголках, да и многие взрослые тоже. Фёдор, пытавшийся одновременно решить сотню вопросов, почти и не ел:

— Я, ваша светлость, позвонил в Засечин, дал указания, чтоб приготовили хоть временные комнаты, народу ведь разом прибудет довольно много.

— Болеслава посчитал?

— Конечно, а как же иначе.

— А сёстры Дайго где? Я смотрю, к столу не вышли.

— Так забрали же их. Вы пока в подвале… разбирались, прибыл их старший наставник.

— Наставник? Не наставница?

В этом месте у Котьки глаза аж засветились, ну как было не спросить:

— Сам видел?

— Видел, Дмитрий Михалыч! Сперва у ворот как облако стало, белое-белое, и в нём как будто огромный змей ворочается. А потом — раз! — и дедушка стоит, невысокий такой, седой-седой. Ниппонки на него в окно посмотрели, признали, значицца, да в сад к нему и выскочили. А он снова белым летучим змеем оборотился, на спину их взял, да и в небо — тык-тык, заизвивался, как по лесенке! — Котька живо помогал рассказу руками. — Так и улетели.

— Неужто сам Хэби явился? — удивился Змей. — Старый он, тяжеловато ему должны путешествия даваться. Эх, жаль я его не повидал.

Кузьма хмурился. Я обратился к нему намеренно вслух:

— Что думаешь?

— Думаю: совсем ли улетели или в посольстве своём сидят? Помощь не нужна ли? Может, этот дед зря их забрал? А ну как мародёры на них полезут?

— Сносился бы ты, узнал, что ли?

— Прямо сейчас и сгоняю, — Кузьма поднялся, а следом за ним, неожиданно — Змей:

— Я, князюшко, тоже кой-куда мотанусь. Быстренько.

Я вспомнил про отложенное, да так и забытое дело:

— Уж не до одного ли греческого ресторанчика?

— А ты откуда знаешь? — удивился Змей. Я усмехнулся:

— Птичка на хвосте принесла.

— Я бы некоторым птичкам хвостики-то поотрывал бы, — пробормотал Змей. — Всё, я быстро. Кузя, пошли со мной, оттуда до ниппонского посольства рукой подать.

Город, с утра ещё выглядевший обыкновенно: чистенько и по-столичному нарядно, превратился в хмурое и неприветливое место. Откуда-то доносились крики драки, бились стёкла и тянуло едким дымом. Кузьма выскочил из портала в мелкой «комариной» форме и понёсся по улице в сторону ниппонского посольства. Завернув за угол, он понял, что оно и горело. Пока не само посольство, а какой-то сарай, ошалело раззявивший болтающуюся на одной петле дверь. Так-так, людишки уже пошли пограбливать.

Тут-то Кузьме и развернуться бы домой, но в тот же миг внутри посольства загремело и чей-то нетрезвый голос длинно и цветисто заматерился, а второй, пониже и погрубее, принялся однообразно кричать:

— Кусаться? Вот так ты кусаться? Ах, стерва! Н-на! Н-на! Будешь кусаться, тварь⁈ Н-на!

Кузя мгновенно изменил своё решение и устремился внутрь дома. «Стерва»! Мало ли, вдруг ниппонцев перебили и теперь издеваются над принцессами? Версия была маловероятной, но он должен был проверить.

Крики доносились из подвального помещения. Меч скользнул вдоль уходящей вниз лестницы, мимо распахнутых дверей. Большинство из помещений были подсобками и кладовками, из очередного проёма торчали вывалившиеся пуком навстречу мародёрам мётлы и грабли. Из-за поворота донеслось:

— Ах ты, тварь волшебная! Н-на! Н-на!

Снова закричала девушка. Нет, это была не Сатоми, и даже не Момоко. Но теперь Кузе было всё равно. Твари волшебные вам не нравятся? Ну-ну, поглядим.

За поворотом открылась неприглядная любому нормальному человеку картина. Два неопрятных и не вполне трезвых мужика жаждали немедленной и бурной утехи с лисой (в женском теле, но с безжизненно болтающимися хвостами), запертой в клетке наподобие звериной. Для этих целей они уже спустили штаны и теперь дёргали к себе лису, прикованную на цепь за адамантиевый ошейник. Похоже, что кицунэ сопротивлялась и поначалу пыталась кусаться, за что её подтягивали вплотную к прутьям и били чем ни попадя, пролезающим сквозь решётку. В ход шли молотки, черенки от лопат и какая-то (похоже, специальная) палка с адамантиевым набалдашником. Лиса продолжала отчаянно сопротивляться, цепляясь за прутья дальних стенок.

— А ну, дай я её по пальцам хрясну! — мужик поздоровее выдернул из рук своего подельника адамантиевую колотушку и с удивлением уставился на слегка светящееся лезвие, высунувшееся из собственной груди.

Второй тоже смотрел на это, разинув рот, даже цепь из рук выронил. Перевёл взгляд на невесть откуда появившегося парня…

— Твой напарник и ты — вы оба мертвы, — любезно сказал тот и вспорол второму живот.

Более Кузьма не обращал на душегубцев внимания. Он не стал утруждаться поиском ключей от клетки, а просто перерубил дверные петли и ушки замка и откинул дверь в сторону. Подошёл к лежащей ничком девушке:

— Прошу тебя, только не кусай меня, ты можешь сломать себе зубы.

Лиса то ли всхлипнула, то ли выдохнула — он не понял и присел рядом на корточки:

— У меня нет лечилок. Ты умеешь исцеляться?

Тут она заскулила, тонко-тонко:

— Ты разве не видишь — я не могу-у-у!

— Я вижу адамантий. Ключа нет, но есть я. Отмычки, конечно, не мой профиль, но если необходимо…

В руке у Кузьмы возникла тоненькая пластинка, вошла в фигурную прорезь замка, подстраиваясь, видоизменяясь… Тоненько щёлкнуло, и ошейник остался в руках у меча:

— Ну вот. Если ты не против, я заберу это себе в качестве благодарности. Адамантий нынче редок. И палку с нашлёпкой, пожалуй, тоже возьму.

Лиса поспешно отвернулась в угол, стараясь скрыть покрывшие лицо кровоподтёки.

— Спасибо.

— Ты справишься дальше сама? Исцеления не по моей части. Я, как видишь, больше что-нибудь отрубить. Ты не знаешь — кто-нибудь кроме тебя остался?

Кицунэ дёрнула головой:

— По-моему, все ушли. Но я не знаю точно.

— Ладно, я сам проверю.

Здание ниппонского посольства было не таким уж большим, и основная часть комнат по восточной моде была разгорожена тонкими шёлковыми и бумажными перегородками. Именно что была. Тоненькие рейки переломанных рамок вперемешку с разорванными картинами совсем не сдерживали взгляд. Он шёл по комнатам, изредка останавливаясь, чтобы проверить очередной закуток или шкаф. Никого. Всё пусто.

В одной из опустевших комнат он остановился. Здесь жила она. Окна уцелели, комната не успела пропитаться дымом улицы и хранила её запах. На стене над кроватью чернела наспех выведенная тушью надпись. Закорючки ниппонские. Кузьма постоял напротив, распахнул окно, перекинулся в комариную форму, и выскочил в дымный воздух улицы.

Пока парни летали, я занимался важным и ответственным делом: накладывал пелену безразличия на особняк. Возвращаться к разграбленным пустым стенам мне не очень хотелось — только ремонт сделали! А на одних големов надеяться тоже не резон — больно лакомым стал кусок. Полезет ведь кто-нибудь. Ну, пусть их на клочки порвут — будет это всё лежать, тухнуть…

В общем, решил я сделать особняк максимально неинтересным для кого бы то ни было. Территория большая, одним махом не управишься, поэтому я начал с крыши, потом прошёлся по парадному фасаду, дежурить на котором с этого момента оставались только големы.

К этому времени явился Горыныч. Один. Сказал, что пока всё нормально, но Гидра знает, куда нужно стучаться, если что, и как подать тревожный сигнал.

Кузьма тоже примчался один, хмурый и неразговорчивый. На вопросы отвечал односложно: никого нет, все уехали. Зацепила его, видать, серьёзная ниппонская девочка, кто бы мог подумать.

Прикатил Болеслав с молодой женой и двумя малявками-дочками, испуганно выглядывающими из кабины грузовика.

— Не выгружайтесь! — замахал руками встречающий их Фёдор. — Вас только ждали, начинаем отправку.

И наше малое переселение народов началось. Портал держал Горыныч, а я продолжил закрывать купол пелены безразличия надо всем особняком. К финалу общего перемещения как раз успел и тоже ушёл в Засечин.

ХОЖДЕНИЕ ПО КРУГУ

Молодой и перспективный иранский маг Фарид ар-Рахим ибн Сулейман ибн Абу Бакр Калын, представитель уважаемого аристократического рода, одной из младших ветвей персидской царской семьи, стоял напротив места, которое ему указали как адрес князя Дмитрия Пожарского, и боролся с тем, что его глаза категорически не хотели признавать, что тут есть хоть что-то интересное.

Час назад он наотрез отказался покидать Москву вместе со спешно отбывающим иранским посольством, потому что имел совершенно прямое и недвусмысленное указание от само́й Великой Марварид: находиться неподалёку от князя Пожарского, присматривать за ним и в случае необходимости — помочь. А теперь все его чувства кричали о том, что особняк Пожарских… исчез? Более того, ноги непрестанно подбивали Фарида переместиться куда-нибудь в более интересное место. Он уже три раза возвращался к нужному (третьему по счёту) фонтану — и вот пожалуйста! Опять ушёл к шестому! И не заметил, когда!

Решив временно прекратить эту бессмысленную борьбу и всё хорошенько обдумать, Фарид присел на скамейку и начал смотреть не на то место, где должен был быть дом, а на третий фонтан. Так, по крайней мере, ноги соглашались никуда не бежать.

Он просидел так довольно долго, когда заметил, что особняком Пожарских интересуется не он один. К третьему фонтану подошла девушка. Кажется, ниппонка. Похоже, что сегодня ей пришлось нелегко: одежда потрёпана, на лице следы подлеченных, но не до конца сошедших кровоподтёков. К тому же она прихрамывала и баюкала левую руку.

По поведению девушки Фарид понял, как глупо выглядел совсем недавно — бродил по улице туда-сюда с безумным и отрешённым взглядом, возвращался в нужную точку и снова уходил. К чести девушки, ей оказалось достаточно двух раз. После второй неудачи она остановилась у дальнего фонтана, думала и хмурилась, притопывая ногой. Ушла.

Фарид продолжал сидеть, не зная, что ему делать дальше. На город опускался холодный московский вечер. Он совсем некстати подумал, что его транспортный шеду совершенно остыл и сидеть на нём будет не особо приятно, и тут терпение перса было вознаграждено!

К третьему фонтану подошёл ещё один человек. Очень высокий и очень худой мужчина в шляпе и длинном плаще. Он не метался и не бродил туда-сюда, только несколько раз тряхнул головой, словно отгоняя мошек. Затем он вытащил из кармана нечто (предположительно часы на цепочке) и развернулся к фонарю, чтобы внимательно посмотреть на предмет. И тут Фарид его узнал!

Это был знаменитый целитель, о котором все окружающие говорили с трепетным придыханием и даже с ужасом — почти как дома говорят о Марварид. Говорили, что при нём не рискнут разворачивать военные действия в столице, потому что никто не захочет повторения Сандомирской операции в стенах Москвы. Что это за операция, в деталях Фарид не знал, но слышал упоминание о ней в числе крупнейших сражений Великой Магической войны. И Кощей, оказывается, играл в ней одну из главных ролей. Архимаг, носящий древнее прозвание Бессмертного! Фарид не лез с комментариями, но решил, что это прозвище неспроста.

Сидящие в очереди на исцеление студенты шёпотом передавали сплетни о Кощее: что вызвать его пытались с самого начала атаки, но ни один магофон не работал. Как выяснилось, и вся столица с пригородами пострадала от небывалого по масштабам выплеска магостатики, поэтому были отправлены гонцы, которые добрались до зоны покрытия магосети и смогли дозвониться до лечебницы, расположенной посреди озера Байкал. И Кощей не испугался поставить портал в зону магической нестабильности! И не только сам явился, но и привёл целую группу своих помощников, среди которых были даже бурятские шаманы в непривычных глазу национальных костюмах.

К вечеру эта целительская группа справилась со всеми повреждениями, при которых ещё можно было помочь. И Фарид лично видел, как все они вернулись в свою больницу порталом, кроме Кощея, который отправился в царский дворец. А оттуда, выходит — сюда?

Между прочим, в городе и впрямь никаких серьёзных военных действий не происходило. Зато, пользуясь тишиной (проклюкнувшееся мародёрство и шайки хулиганов не в счёт, большим родам на них с высокой колокольни наплевать), многие роды бросились вон, спеша укрыться в поместьях. Ни один не попытался под шумок силовыми способами решить вопросы клановой борьбы.

Кощей стоял, сложив на груди руки и раздражённо притопывал ногой. Почему он пришёл сюда? Может быть, он должен осмотреть всех, кто был на площади? В голове Фарида неожиданно родилось решение, и он поспешил к архимагу, кажется, собравшемуся уходить.

— Подождите! Прошу простить мне мою дерзость, о достопочтенный Кощей…

Целитель смерил Фарида внимательным взглядом:

— М-м, восточный стиль? Я помню отпечаток вашей ауры. Вы были в числе пострадавших в Академии?

— Да, верно.

— Вам стало хуже?

— Нет-нет, дело совсем не в этом! Я надеялся, что вы сможете подсказать мне: где я могу найти князя Пожарского?

На этот раз взгляд Кощея был гораздо более пристальным. Пугающе-пристальным.

— Зачем он вам?

— Я…

Взгляд немигающих жёлтых глаз словно надвинулся и стало тяжело дышать.

— Говорите правду, молодой человек!

Шеду чуя опасность, переступил с ноги на ногу и всхрапнул, но Кощей ткнул в его сторону пальцем и велел:

— Стоять! — и на удивление, каменный голем послушался его и замер.

Фарид покрылся испариной:

— Я не могу раскрыть приказа Марварид…

— А-а! — давление ослабло, словно мыльный пузырь лопнул. — Она тоже почувствовала, м-хм. Старушка хочет присмотреть, что ж… — у Фарида после этих слов от ужаса чуть сердце не остановилось, но тут Кощей осчастливил его согласием: — Хорошо, молодой человек… как вас зовут?

— Фарид!

— Фарид, я возьму вас с собой. Если вас не смущает дикий предрассудок об опасности перемещения порталами.

Портальные перемещения мало кому удавались, а о тех, кто был способен, поговаривали, что они трогаются умом. Но не за один же раз, наверное?

— Я готов! — постарался изобразить максимальную бодрость Фарид.

— Вот и отлично. Отправляемся.

Кощей поднял руку, и тут из-за фонтана высунулась крошечная трёхцветная мордочка.

— Мяу! — пропищал котёнок и заковылял к Кошу.

— Ах ты, хитрюга! — Кощей присел и посадил котёнка на ладонь, пригладил взъерошенную шёрстку. — Эк тебя угораздило! Хочешь со мной?

Котёнок тоненько пискнул и начал тыкаться архимагу в ладонь.

— Заход с козырей, — усмехнулся Кощей. — Надо было предполагать, что старый целитель, столько лет работающий со смертью, имеет некоторую слабость к кошкам. Всё-таки, мало в мире существ, способных путешествовать по изнанке миров.

Он сунул котёнка за пазуху и кивнул Фариду:

— Идём.

С понедельника мы в кардиологии на обследовании, главы будут: вторник, четверг, суббота, в силу нехватки времени. Воскресенье под вопросом. Всем спасибо за понимание!