Пожиратель империй. Часть 3

Глава 56

Такое было не исцелить никакой Сущностью. На меня не попало, я защитился мировой аурой. Но ситуация в любом случае была неприятной.

Как минимум потому, что за мгновение до взрыва я ощутил слабое колебание мировой ауры от Эргала. Оно не было направлено на Вольба, и уж точно не имело такую силу, чтобы взорвать голову парня. Но в такие совпадения я не верил, а Эргал был слишком сильным Майигу, чтобы его энергия вот так просто «шалила» без всяких причин.

— Ничего не хочешь мне сказать? — повернулся я к нему.

— О чём? — невозмутимо ответил Эргал. — Это у меня к тебе должны быть вопросы. Похоже, он всё-таки сумел скопить достаточно мировой ауры для использования магии самоуничтожения. Так ты подготовился к допросу? Я предлагал отдать его, но ты меня не послушал. В камере особого отдела Башни Стали такого бы не случилось. А теперь мы лишились единственного источника информации.

— Значит, так и будешь играть в несознанку? — рыкнул я, делая шаг и оказываясь прямо перед неоново-синим жуком. — Не боишься, что за подобные выходки на моей земле я могу стереть тебя в порошок прямо на месте?

— Угрожаешь мне? Не боишься гнева моего родителя?

— Неужели ты до сих пор не понял, что я ничего не боюсь? К тому же помимо Катриона есть и другие Байгу, и я могу пойти к ним, в их миры. На Единстве свет клином не сошёлся. Прикончу тебя и свалю. И заказов его выполнять не придётся. Двойная выгода, не думаешь?

— Единство — сильнейший мир в Содружестве, а мой родитель — сильнейший Байгу. Если ты разгневаешь его, то одного побега будет мало. Тебе придётся присягнуть на верность другому Байгу, чтобы он решился защищать тебя от моего родителя.

— Это — уже мои проблемы. Тебя они не будут касаться, ведь ты будешь мёртв.

Судя по паузе, несмотря на то, насколько уверенно он держался, такая перспектива Эргала всё же не радовала. Впрочем, сознаваться в том, что сделал, он тоже не собирался.

— Мы уходим. Я буду держать тебя в курсе относительно процесса расследования. Выпусти нас.

«Тим, мне открыть куб?» — раздался в голове голос Кримзона, очевидно, наблюдавшего за происходящим.

Я недовольно поморщился.

«Открывай. Доказать, что это он что-то сделал, мы не сможем, и нам по-прежнему нужно Единство для развития и роста. Так что ссориться с Катрионом пока рано».

Ответа не последовало, но проход в сплошной стене вскоре появился.

— Провожать не буду, выход найдёте сами, — бросил я, выходя первым.

Через четверть часа мы с образом Кримзона сидели в его кабинете. К счастью, в Колизей он отправил не своего главного аватара, а второстепенного, сила которого была сравнительно невелика, и частичка Закона в котором, соответственно, тоже была совсем крохотной. Так что его гибель на Кримзоне не слишком сказалась.

— Я, честно говоря, ничего не почувствовал, — смущённо потёр затылок образ Руйгу. — Ты уверен, что это Эргал что-то нахимичил?

— На девяносто пять процентов, — вздохнул я. — Я всё время использовал Закон чревоугодия, чтобы очищать куб от возможной мировой ауры. Так что сумел почувствовать слабое колебание от него. К тому же я отказываюсь верить, что парень, уже поверивший в своё спасение и готовый начать выдавать все пароли и явки, подорвал себе бошку на половине фразы.

— Тогда зачем ему это? Думаешь, это он или сам Катрион стоит за произошедшем в Колизее?

— Не исключено. Не понимаю, пока, зачем, но исключать такой вариант нельзя. Хотя это и не обязательно. Возможно, Эргал уже выяснил, кто был их связным и просто не хотел, чтобы я тоже об этом узнал. А может быть именно он был связным и провёл диверсантов в Восемь Башен, но с иной целью, и не ожидал, что они устроят подобное. Обвинять Эргала и Катриона огульно я не буду, но в любом случае очевидно, что они ведут свою игру. Впрочем, это было уже давно понятно.

— М-да. Что будешь делать дальше? Аукцион прошёл неудачно, мягко говоря. Но компенсацию нанесённого ущерба полностью взяло на себя правительство, чтобы хоть как-то реабилитироваться за недосмотр. Так что сорок квадриллионов пизау, заработанные на билетах, остались у нас.

— И то хлеб, — кивнул я. — А что насчёт информации с досок ставок?

— Собрана. Из семисот пятнадцати кланов на аукцион не явились представители девяноста одного. Либо слишком тебя презирали, либо всё-таки решили попытаться усидеть на заборе, но, в любом случае, друзьями их точно не назвать. Из оставшихся двести семьдесят шесть голосовали за твою смерть, триста сорок два — за жизнь, и шесть кланов так и не сделали ставок за весь час. Среди остальных участников ситуация примерно противоположная: на чёрное поставили тысяча сто сорок против семисот семи, выбравших красное.

Я хмыкнул.

— Похоже, то, что в торговых организациях отсутствует Руйгу, которому я смог бы полноценно присягнуть на верность, сыграло против меня. Итого мы имеем тысячу четыреста шестнадцать групп, желавших моей смерти достаточно сильно, чтобы поставить на это деньги. Кто вошёл в топ-10?

— Амала, разумеется, — ухмыльнулся Кримзон. — Неожиданно клан Санцза.

Я приподнял бровь.

— У Янну, что, настолько плохие отношения с матерью, что она решила угрохать состояние на то, чтобы прикончить того, кто спас его сына?

— Что именно между ними произошло, никто не знает. Но ты прав, отношения у Янну и Санцзы, мягко говоря, отвратительные. Хотя, разумеется, вовсе не обязательно, что она так активно ставила на чёрное из-за этого.

— Ладно, кто ещё? Все десять кланы или какая-то торговая палата расщедрилась?

— Не торговцы, а наёмники. Армия Алого Бурана — вторая по силе частная боевая группа Единства, не подчиняющаяся напрямую ни одному Руйгу. Я знал о них уже давно. Своим условием об эксклюзивных правах на Аллею Кошмаров ты поломал их планы на захват, к которому они готовились несколько десятилетий. В результате за эти шестнадцать лет от них поступил целый ворох официальных протестов и неофициальных угроз.

— Как дети малые, честное слово, — вздохнул я. — Отобрали конфетку — вот и бесятся. Допустим. Какие ещё кланы? Есть кто-то ещё, кого я знаю?

— Есть, вообще-то… — Кримзон скривился, похоже, совсем не горя желанием раскрывать мне подробности. Но он и сам понимал, что смысла молчать не было, так что через несколько секунд продолжил. — Наскватч.

— А этот-то чего? — недоумённо поднял я бровь. — Я вроде ещё не убил его жену, чтобы он начал беситься.

— А дело не в тебе. Вернее, не в первую очередь в тебе.

— Кримзон, не тяни кота за яйца.

— Руби, — выдохнул Руйгу. — Они с сыном Наскватча, Таркандом, три месяца назад объявили о помолвке.

Я даже не знал, смеяться мне или плакать.

С одной стороны, у меня был повод для гордости. Как выяснилось спустя почти двадцать лет, Руби начала вести разгульную жизнь и пропадать на светских тусовках Восьми Башен не совсем потому, что ей сорвало крышу от шика и блеска цивилизации.

Лисичка, узнав, что мне нужно было подобраться к Чим’А — жене Наскватча, и о том, что сделать это можно было через их единственного сына — Тарканда, решила, чтобы помочь мне, начать самую настоящую миссию под прикрытием.

Тарканд, избалованный своим элитным статусом, не подпускал к себе никого, кто был из «низшего общества». Так что ради выхода на него Руби начала постепенно пробиваться к вершинам светского бомонда Восьми Башен.

Не сказать, чтобы этот путь был прямо-таки тернист и труден. Для того, чтобы проматывать деньги, поступавшие в, мягко говоря, немалых количествах, и пропадать на почти не прекращавшихся тусовках, конечно, нужно было неслабое здоровье. Но Руби в конце концов была Майигу, так что для неё это была меньшая из проблем.

Также ей пришлось играть роль непослушной дочери-бунтарки. Но, опять же, с учётом моего почти что наплевательского отношения к её причудам, как говорится, лишь бы предохранялась, это тоже была не ахти какая задача.

Но, так или иначе, за двадцать лет самоотверженного уничтожения собственной печени пропитанным мировой аурой алкоголем, торкающим даже Майигу, бессонных ночей в элитных клубах и бессмысленных разговоров с детишками из сильнейших кланов, до тошноты уверенных в собственном неоспоримом превосходстве над остальным миром, Руби можно было как минимум поаплодировать.

Тем более что в конце концов своей цели она достигла. Взобралась настолько высоко, что сумела встать плюс-минус на один уровень с Таркандом. По крайней мере добиться того, чтобы он всерьёз обратил на неё внимание. А даже я понимал, что это было непросто.

Моя репутация, как единственного обладателя четырёх Сущностей и борца с преступностью, конечно, должна была ей помочь. Тем не менее, влияние одного Майигу, пусть и уникального и очень сильного, не могло сравниться с мощью одного из древнейших кланов вроде Наскватча.

Для большинства персонажей из той тусовки, в которой крутился Тарканд, Руби должна была выглядеть кем-то вроде деревенской простушки, сумевшей выбиться в люди благодаря неожиданному успеху своего отца, но оставшейся «низшим сортом».

Может быть физически моя лисичка и не страдала, но я вполне мог представить ту атмосферу презрения и пренебрежения, в которой ей пришлось вариться.

Так что то, что она не только сблизилась с Таркандом, но и смогла заинтересовать его настолько, что парень забыл обо всём остальном, а в конце концов даже предложил ей за него выйти, в каком-то смысле вполне можно было счесть за подвиг.

Причём у них всё было вполне серьёзно. Не знаю, какие планы на Тарканда у Руби были изначально. Но, когда она вместе с ним явилась в Моэллу к Кримзону, чтобы узнать о том, когда я вернусь из Аллеи Кошмаров, в частном порядке лисичка сказала Руйгу, что по-настоящему влюбилась.

Да и сам Тарканд как будто бы был искренен. По крайней мере по словам Кримзона, приставившего к нему после этого несколько людей для слежки, парень ни разу не был замечен ни с одной девушкой, кроме Руби. Это при том что, когда я видел его в первый и единственный раз, он был буквально облеплен обнажёнными женскими телами.

История, на самом деле, была прямо-таки шекспировская. Девушка, решившая сблизиться с парнем, чтобы её отец мог убить его мать, но влюбившаяся по-настоящему.

Теперь не хватало только завершающей арки свадьбы, на которой я убиваю Чим’А, Тарканд, узнав, что Руби его всё это время обманывала, убивает её в приступе гнева, а потом выпиливается сам, ибо не может жить в мире без своей любимой.

Ну, разумеется, конкретно такого развития сюжета не предвидится. Как минимум потому, что после убийства Чим’А я ни за что не оставлю Руби одну.

Тем не менее, даже без части про убийство матери жениха буйство страстей уже было нешуточным. По той простой причине, что эта самая мать была категорически против брака.

Аргумент Чим’А, высказанный через посланника Кримзону, был тоже абсолютно в духе трагедий шестнадцатого века. Если убрать вынужденную вежливость посланника при разговоре с Руйгу, выходило что-то вроде: «Я скорее сожру тонну дерьма, чем позволю своей драгоценной кровиночке связаться с этой грязной вшивой шавкой».

Насколько поддерживал свою супругу в этом вопросе сам Наскватч, Кримзон не знал. По крайней мере не было похоже, что Руйгу прямо-таки горел праведным гневом, потому как в этом случае послание было бы именно от его лица, а не от лица Чим’А.

Может быть он не воспринимал любовь Тарканда к Руби как что-то серьёзное, считая лисичку просто увлечением парня. Может быть не воспринимал серьёзно саму возможность свадьбы из-за всё той же слишком большой разницы в наших статусах. Может быть ему в принципе было наплевать.

Но, похоже, когда я заявил о себе как о владельце Закона, что автоматически подняло мой статус как минимум на уровень глав кланов, Наскватч всё-таки задёргался. Ну, либо его жена настолько затюкала, что тоже было не исключено.

Так или иначе, его ставка на аукционе была аж четвёртой. И я был почти уверен, что знал, о чём он думал, продолжая вписывать на чёрную доску всё новые и новые суммы.

Я умру — резко подскочивший статус Руби рухнет под плинтус — свадьбу можно будет отменить — конец головным болям. План — пушка.

Вот только я не умер.

Более того, я, очевидно, вернулся с Аллеи Кошмаров, так что откладывать мою встречу с влюблёнными голубками было уже невозможно. О чём я и сказал Кримзону, договорившись, что он сначала вызовет в Тарсию Руби, чтобы мы с ней могли спокойно поговорить, а потом уже пригласит и Тарканда.

Также я наконец-то передал Колосья Семи Невидимостей Зеурлору, чтобы тот начал готовить эликсир, необходимый для успешного прохода в сокровищницу Семургдалиона.

Через пару дней пришли деньги, полученные через администрацию Колизея Граккаты за билеты. Четверть суммы суки всё-таки вычли в качестве добровольно-принудительного взноса на ремонт Колизея. Но тридцать квадриллионов пизау были всё же лучше, чем ничего.

В целом шумиха вокруг теракта продолжала длиться, но меня касалась больше косвенно. В основном обсуждали три вещи.

Первая: какая сторона всё-таки одержала верх: чёрная или красная? Но, как я и думал, в вышедшем где-то через неделю после инцидента официальном отчёте правительства было сказано, что аппаратура, регистрировавшая ставки, была слишком сильно повреждена, чтобы выудить из неё какую бы то ни было информацию.

В принципе это даже было почти правдой. В отчёте просто не упоминалось, да и не могло упоминаться, ведь это мы с Кримзоном тщательно скрывали, что существовал «дублирующий сервер», на который скидывались все данные, и который остался совершенно цел. Программисты-маги — маст хэв.

Вторая вещь: мог ли я сам организовать теракт, чтобы прервать процесс голосования и свести весь аукцион на нет? И в целом это была даже довольно логичная гипотеза, с учётом того, что я, хоть и пострадал, но не умер.

Но большинство глав сильнейших кланов прекрасно поняли, что напавшие были из другого скопления и, так как информация об этом тщательно скрывалась, подобные споры в разных СМИ быстро задавливались.

Для меня это было даже удобно. Можно было не волноваться о том, что мои недоброжелатели из «чёрного» лагеря используют эту тему, чтобы как-то меня подставить.

И, наконец, третья вещь, о которой шли пересуды едва ли не по всему Единству — это моя сила.

Хотя далеко не все могли, как я, ощутить, что диверсанты были людьми, а не Майигу, ведь они использовали мировую ауру, мощь из заклинаний была очевидна любому наблюдателю.

Остатки Колизея и зрителей могло с лёгкостью смести прочь одними только отголосками нашего боя, если бы не барьеры, выставленные вокруг выживших очухавшимися сильнейшими Майигу и аватарами. И при этом я, даже сильно пострадавший, сумел дать им достойный отпор и даже поймать одного из диверсантов.

Для тех, кто не обладал мощью хотя бы уровня Сущности, сложно было понять реальные масштабы такой мощи. Но считать до двадцати наверняка умели все. И в результате моя репутация, пробившая потолок ещё на моменте объявления аукциона, и вовсе устремилась в небеса.

Не сказать, при этом, что говорили обо мне только хорошее. Как и ожидалось, очень многие были скорее напуганы, думаю о том, что, используя эту мощь, я мог нанести Единству в десятки, сотни и тысячи раз больше вреда, чем было нанесено во время теракта.

Начало ходить немало разговоров о том, что я не должен оставаться «вольной птицей», что меня как минимум должны заставить присягнуть на верность Катриону. И уже вот эти темы мои противники из «чёрной» фракции активно поддерживали.

С другой стороны, «красные» тоже не сидели на попе ровно. В противовес напирали на то, что я уже зарекомендовал себя как борец с преступностью, а также остановил диверсантов, которые вполне могли убить как минимум половину выживших во взрыве до прибытия особых сил Восьми Башен.

Правда, в отличие от «чёрных», многие «красные» не стеснялись заявлять о своём выборе и ставке на аукционе, требуя от меня как минимум раскрытия секрета моей силы, обещанного за попадание в сотню самых щедрых.

Официально данные о ставках были уничтожены и потому нельзя было быть точно уверенным в том, кто какие ставки делал. Теоретически любой мог просто заявить: «Я поставил секстиллион на красное! Где мой секрет силы и мой вассал с силой Закона?» — и это никак не получилось бы проверить.

Так что от подобных требований можно было довольно легко обрёхиваться. Тем не менее, также было очевидно, что слишком сильно злить «красных» не стоило.

Во-первых, они могли сменить сторону из-за того, что моё к ним отношение оказалось не таким, как они ожидали. Но это меня не слишком волновало, так как подобных перебежчиков я в любом случае был меньше всего рад видеть в рядах своих союзников.

Однако во-вторых, мне по прежнему были необходимы связи в Единстве. Тарсия должна была продолжать развиваться, и те тридцать квадриллионов, что мы получили с билетов, в случае активных вложений могли закончиться за несколько лет. И тогда, если весь мир оказался настроен против меня, мою страну ждала бы жёсткая стагнация.

Когда Тарсия окрепла бы достаточно, чтобы поддерживать саму себя, на общественное мнение мне стало бы глубоко наплевать. Но пока что стоило как минимум следить за этим и, если возможно, не допускать слишком большого перевеса в сторону негатива.

Так что как минимум с реальной сотней самых щедрых участников аукциона я планировал в ближайшее время связаться в частном порядке, для передачи их «выигрыша».

И раскрывать секрет своей силы ради такого мне было даже не особо жалко. Как минимум потому, что повторить то же самое, просто имея соответствующую информацию, всё равно было едва ли возможно.

Однако прежде чем заняться всем этим, я, покинув Тарсию, отправился в далёкое путешествие на окраину Единства, в почти противоположную от Аллеи Кошмаров точку на карте.

Там, согласно расследованию Кримзона, обитал один из лучших мастеров Содружества, на которого я планировал возложить задачу по переплавке куска белой колонны во что-нибудь полезное.

Интересно, сможет ли хотя бы он понять, что это вообще такое?