Пожиратель империй. Часть 3

Глава 67

Вероятно, этого стоило ожидать. Всё-таки даже квази-Закон чревоугодия потребовал от меня невероятных усилий и накопления множества сил и возможностей, чтобы проявить себя, так что о настоящих истоковых аспектах в принципе не могло быть известно на низших уровнях.

Тем не менее, было даже немного странно, что после достижения определённого статуса новости о предначальных силах начали стабильно возникать в моём информационном поле.

Сначала был разговор со стариком Иссом, открывшим мне правду о мировых скоплениях и истоковых аспектах, и рассказавшем о том, то следы носителя такого аспекта стоит поискать в Улье Циарина.

Потом, около семидесяти лет назад, допрашивая очередного подосланного убийцу, я выяснил, что их организация, базирующаяся в Пятицветном Океане Бенингируды, использует осколок наследия владельца истокового аспекта тьмы для обучения новобранцев.

Спустя пятьдесят лет в тайнике, о котором узнал, абсорбировав другого ассасина, я нашёл древнюю каменную табличку с неизвестной клинописью. Найденный в Восьми Башнях специалист по мёртвым языкам за несколько месяцев расшифровал табличку, и оказалось, что на ней была записана история обладателя аспекта феникса.

Правда, было непонятно, в каком мире он жил, и даже в каком мировом скоплении. Никаких знакомых мне названий в этом кусочке биографии не было, и каких-либо других намёков не нашлось. Тем не менее, одно слово: «Изельграунд», упомянутое несколько раз, я запомнил на будущее.

И теперь вот мне Наскватч заявил, что у его отца есть доступ к наследию такого обладателя.

Ещё месяц назад у меня точно появился бы вопрос, не ловушка ли это? Чисто по ощущениям что-то настолько невероятное не могло вылезать, как грибы после дождя, раз в несколько десятков лет.

Однако неделю назад, из-за неожиданного побочного эффекта свойств барьерного купола я сумел впервые увидеть истоковые аспекты в их естественном виде. И, как выяснилось, их было довольно-таки немало. Восемьдесят одна штука.

Обладателей одного аспекта наверняка могло быть несколько даже в одно время, по крайней мере я не видел этому препятствий, а история одного только Содружества насчитывает несколько десятков тысяч лет.

Так что следы истоковых аспектов могли попросту накопиться со временем. В конце концов, если у меня получилось обрести урезанную версию чревоугодия, даже не зная о том, что это вообще такое, то почему у кого-то другого не могло получиться?

Кстати, проанализировав без спешки то, что почувствовал от бульона предначальных сил, я сумел даже составить примерную «схему» этих аспектов.

Шесть больших групп, имевших кардинальные различия между собой, и совершенно по-разному ощущавшиеся.

Первая, самая маленькая, состояла всего из шести аспектов. Мне не хватило силы резонанса с истинным чревоугодием, чтобы определить каждый из них. Но по общему впечатлению это были очень лёгкие, тонкие, невесомые, деликатные силы, не обладавшие какой-то грандиозной мощью сами по себе, но связывавшие остальные группы в единую систему.

Вторая группа состояла из десяти аспектов. От неё исходило ощущение глубины, сложности, даже громоздкости. Словно в этих аспектах была заключена суть самого мироздания.

В третьей группе было тринадцать аспектов, и вот с ней всё было плюс-минус понятно. Колоссальная грубая мощь, ярость, кровь — про себя я назвал её группой чудовищ, и почти не сомневался, что аспект феникса, упомянутый на каменной табличке, относился к этой группе.

Четвёртая группа была «моей», то есть в неё входило чревоугодие. Так что её проанализировало удалось получше. Впрочем, и ничего необычного в ней не было. Это были грехи и добродетели — страсти, желания, соблазны, а также борьба с этими соблазнами во всей красе.

В пятой было шестнадцать аспектов, и скорее всего к ней относились как аспект тьмы таинственной группы ассасионов, так и аспект солнца, о котором мне рассказывал Исс. Это была группа чистых, ясных, незамутнённых сил, абсолютных энергий, незапятнанных ничем.

Последняя же группа, самая большая, из двадцати двух аспектов, была самой непонятной. По ощущениям в них был заключён целый спектр чувств и намерений, словно я смотрел на хаотичную толпу, где каждый занимался чем хотел. Мне даже в какой-то момент показалось, что я что-то не так понял, но скорее всего дело было в самих аспектах, эту группу составлявших.

И хотя аспекты на этом заканчивались, после нескольких дней обдумывания всего этого, у меня появилось ощущение, что было что-то ещё. Что-то ещё более глубокое и глобальное, лежащее даже за предначальными силами.

Впрочем, о таких далёких субстанциях сейчас раздумывать не было никакого смысла. Мне даже рано было думать о том аспекте, о котором сказал Наскватч. Влезать в конфликт Байгу и чужого мирового скопления было бы сейчас крайне некстати.

Тем не менее, отец Тарканда и не ждал от меня сиюминутных действий. У меня как минимум было ещё несколько сотен лет в запасе.

Ситуация на границе Оплота Вечной Тьмы и Божественного Царства была следующей.

Конфликт начался из-за осколка мира. Фактически это была просто дрейфующая в бесконечной серой пустоте скала, без своего солнца, без жизни на ней, даже почти без привычной гравитации.

А на ней находился полуразвалившийся храм, в катакомбах под которым и находился тайник древнего обладателя истокового аспекта. И уцелела эта скала во время разрушения мира, частью которого когда-то была, именно из-за него, точнее из-за ауры, что исходила из тайника, защищавшей осколок.

Проблема, из-за которой Умса и боги Царства не могли, например, поделить содержимое тайника поровну и тихо-мирно разойтись, заключалась в том, что тайник, как и положено, был заперт. Причём на такой замок, взломать который никто за тысячи лет так и не смог.

Грубое же разрушение дверей тайника с очень высокой вероятностью привело бы как минимум к коллапсу всего осколка, и так едва держащегося в целости, после чего бо́льшая часть сокровищ тайника была бы потеряна в пустоте. В худшем же случае тайник в принципе был устроен так, что без правильного ключа при попытке взлома он автоматически уничтожал содержимое.

Так что конфликт между Оплотом и Царством, по сути, был о том, кто будет взламывать замок. Было очевидно, что тот, кто преуспеет, сможет забрать всё самое ценное, оставив оппоненту только объедки. А после стольких вложенных усилий довольствоваться объедками никто не хотел.

До мысли об объединении и совместной работе они, конечно, уже давным-давно дошли. Вот только соглашаться на это тоже никто не хотел так как в этом случае при открытии тайника с вероятностью в девяносто девять процентов начнётся бойня, и неизвестное содержимое, опять же, может быть уничтожено.

Подход, конечно, был довольно тупым. Как по мне, давно бы уже договорились, вскрыли замок на пару, аккуратно вынесли бы всё содержимое, а потом уже за него дрались.

Но прикол был в том, что из-за кардинально разных систем двух мировых скоплений было невозможно дать друг другу каких-нибудь клятв, гарантировавших бы честность. И также невозможно было быть уверенным, что враг не спрятал в рядах «простых учёных» своих тайных агентов.

Для хоть какого-то закрепления мира был предложен договорных брак между детьми правителей двух фракций, и это могло бы стать решением. Но Наскватч сорвал попытку Умсы продвинуться в этом направлении.

И в результате две стороны, страдая от сильнейшей паранойи, были вынуждены на протяжение уже сотен и тысяч лет играть в «захват флага».

Сам осколок был признан неприкосновенное территорией, все сражения велись в пустоте рядом с ним.

Одна сторона конфликта отправляла к тайнику исследователей и дешифровщиков, а потом выставляла вокруг осколка кордон оцепления. Другая же собиралась с силами, нападала на кордон и, если одерживала верх, позволяла исследователям неприятеля мирно покинуть осколок, после чего отправляла туда уже своих учёных.

Таким образом и те, и другие постепенно накапливали знания о том, как взломать замок тайника. И чем фракция была сильнее, тем дольше могла заниматься изучением, и тем быстрее накапливала информацию.

Вот только вести полностью честную игру никто не собирался. Обе стороны активно занимались шпионажем, и не только постоянно были в курсе успехов оппонентов, но и время от времени умудрялись похищать вражеские наработки.

Умса проигрывал в плане мощи боевых групп банально из-за того, что в его распоряжении было меньше миров и ресурсов. Но из-за своего Закона тьмы способный как на конвейере штамповать идеальных диверсантов, в результате чего в информационной гонке обе стороны были почти наравне.

Несколько сотен лет назад стало понятно, что решение уже близко, так что эскалация конфликта не заставила себя долго ждать. И когда у Наскватча наконец родился сын, Умса попытался ещё раз договориться о союзе и совместном дележе добычи.

Ему это было куда актуальнее, чем Божественному Царству, ведь если разразится полномасштабная война за содержимое тайника, Байгу скорее всего проиграл бы. Рассказывать другим Байгу о тайнике Умса, разумеется, не собирался, так как не хотел делиться ещё и с ними.

Но и на этот раз Наскватч упёрся рогом, отказавшись отдавать сына. В результате чего Умса уже во второй раз не исполнил условий договора с Божественным Царством, окончательно выведя его правителей из себя. И теперь, когда тайник будет открыт, войны избежать уже скорее всего не получится.

Так что вообще-то было не удивительно, что Умса пошёл на столь унизительный шаг, как тайный договор с Чим’А. Ему позарез нужен был Картанд, чтобы хоть как-то восстановить отношения с Божественным Царством.

Однако, хотя все вопросы, связанные с подоплёкой происходящего, вроде как были решены, одно непонимание у меня ещё осталось.

— А как ты собираешься выкрасть что-то из тайника, если он ещё не открыт?

Наскватч хмыкнул.

— Ты не поверишь, но задачу, не дававшуюся лучшим умам Оплота и Царства, решил Тарканд.

Я поднял бровь.

— Я не то, чтобы не поверю… я просто не понимаю, как такое возможно.

Прежде, чем ответить, Наскватч залез в своё пространственное хранилище и вытащил оттуда нечто, отдалённо напоминающее кубик Рубика, только из камня, а ещё многоугольное и ассиметричное, словно ёж.

На каждой из нескольких тысяч граней, окрашенных в тридцать разных цветов, был вырезан уникальный символ, а судя по тому, что я видел с помощью восприятия мировой ауры внутри «кошмара Рубика», отдельные его элементы вращались в связках, и эти связки могли меняться в зависимости от конфигурации всей системы.

По итогу выходила головоломка где-то тысячного уровня сложности из десяти возможных.

— Замок тайника представляет из себя сложнейшую головоломку, — подтвердил мои мысли Наскватч. — Понимая, как правильно её решать, по идее можно справиться за несколько минут. Тем более со способностями Майигу. Но без такого понимания даже просто определение порядка действий вызывает головную боль. А если сделать хоть что-то не так и не в той последовательности, то ничего не сработает. Это, — он кивнул на штуковину у себя на ладони, — что-то вроде макета. Упрощённой версии настоящей головоломки, созданной на основе того, что уже удалось узнать исследователями.

— ЭТО — упрощённая версия?

— Да. Настоящая головоломка раз в десять больше и раз в сто сложнее.

— …

— Вот то-то и дело. И настоящую головоломку изучить изнутри восприятием не получится. Разумеется, за столько лет исследований было раскрыто множество схем и паттернов, как эту штуку разгадывать. Но до полноценного ответа никто так и не дошёл. На самом деле, даже на решение этого подобия без использования восприятия и целой книги с правилами способны от силы двое-трое во всём Содружестве.

— И какое это отношение имеет к Тарканду?

— Он с детства был невероятно талантлив в решении подобных загадок. Я скупал для него все самые сложные головоломки, какие только создавались разными умельцами в Единстве, а он щёлкал их как семечки. Не скажу, к сожалению, что мой сын — гений, хотя парень он определённо очень умный. Просто, видимо, это — его огромный талант, ставший на несколько порядков ярче, когда он обрёл свою Сущность бесконечных трансформаций. Сейчас он не вспоминает об банально потому, что не осталось ничего, что могло бы его заинтересовать. Мы с Чим’А были у отца, шестьдесят лет державшего нас практически взаперти, всеми известными ему способами пытаясь убедить нас отдать ему Тарканда. И, разумеется, он рассказал нам всё и о тайнике, и о головоломке. Этот макет тоже он отдал. А я, когда вернулся домой, отдал его Тарканду. Конечно, я не думал, что он решит этот ужас, и не говорил, что это такое. Мне просто было интересно, как быстро он сдастся. Впервые я тогда увидел, что он не понимает, что делать. Однако бросать он не стал. Крутил эту штуку почти каждый день по часу-два. И через три года, довольный и гордый, принёс мне полностью сложенную фигуру, при том что инструкцию ему я, разумеется, не давал. Кстати, хочу сказать, что в собранном виде она довольно красивая, не то, что сейчас. Сказать, что я был удивлён — значит ничего не сказать. Я несколько дней расспрашивал его о том, как ему это удалось, и стараясь вникнуть в его довольно хаотичные объяснения. Но в конце концов я понял достаточно, чтобы осознать: изначальный подход к решению настоящей головоломки, которым руководствовались все исследователи, в корне неверен. Всё равно что пытаться повторить красоту вдохновенной картины с помощью чертёжных инструментов. Ещё несколько лет я «консультировался» с сыном, и в итоге мне удалось сократить почти три тысячи страниц ещё даже не дописанной до конца инструкции для решения настоящей головоломки всего в пятьдесят. Не скажу, что, используя её, получится справиться с замком тайника за пару минут. Но вкупе с уже имеющейся информацией двух-трёх дней должно будет хватить. Однако отцу я её не отдал. Обойдётся. Просто отложил в стол, так как не думал, что мне это когда-нибудь пригодится. А пару дней назад, вспоминая, что ты творил в том куполе, я вспомнил о своей инструкции и подумал, что вдвоём у нас, возможно, и получится.

Я, конечно, был заинтересован. Но сомнения оставались.

— Получится что? Там же постоянно кто-то есть. Либо подчинённые твоего отца, либо кто-то из Божественного Царства.

— Не постоянно. Когда сменяется «владелец» осколка, на то, чтобы исследователи прибыли из безопасных миров через пустоту, уходит в среднем неделя. Всё-таки далеко не все из них обладают достаточной силой для выживания в пустоте, и им нужна защита, а это сильно замедляет. Этим промежутком можно воспользоваться. Я не хотел делиться ни с кем этим планом, а используя лишь аватаров и своих подчинённых, даже если бы удалось незамеченными пробраться к тайнику, у меня ни за что не получилось бы прорваться обратно через оцепление. Но, если ты присоединишься, это будет совсем другой вопрос.

— Заманчиво, что и говорить, — хмыкнул я. — Но прямо сейчас я не готов ни дать тебе ответ, ни тем более отправиться на штурм.

— Как я и говорил, время терпит. Не слишком долго, конечно, но, если не произойдёт какого-то грандиозного прорыва, что вряд ли, у них не получится решить головоломку ещё лет четыреста. Давай возьмём триста для гарантии. В течение этого времени можешь спокойно думать и готовиться. Я всё равно никогда особо не рассчитывал ни на что, так что не буду расстроен, даже если ничего не получится.

— Хорошо. А теперь я предлагаю тебе пойти и поговорить с сыном, прежде чем он вернётся к Руби.

— Хорошая идея, — кивнул Наскватч, вставая с диванчика. Но, уже начав разворачиваться к выходу, он вдруг замер. — Тим… хотя именно ты стал причиной такого его состояния, всё равно спасибо за то, что ты для него сделал.

Я усмехнулся.

— Не за что. Семья у нас получается очень странная. И, раз уж мы тут разоткровенничались. Не знаю, какой была Чим’А, когда вы встретились. Возможно, она всегда была хладнокровной расчётливой сукой, а может быть когда-то она правда по-настоящему тебя любила. Это не важно, потому что в любом случае умерла она не просто сукой, а гнилой мерзкой дрянью, проклинающей собственного ребёнка. И никакая твоя любовь к ней этого не изменит. Так что, если не хочешь, чтобы Тарканд однажды возненавидел вас обоих и самого себя, постарайся стать для него настоящим отцом, а не просто спонсором. Я могу помочь ему в сложные моменты, могу поддержать, пожурить, отчитать, могу стать для него другом, учителем, да кем угодно. Но полностью заменить тебя не смогу, да и не собираюсь. Постарайся стать для него таким отцом, каким не стал для тебя Умса. Потому что это важно, тем более для парня. А Тарканд, хотя и старше меня почти втрое, пока ещё просто парень. И я сейчас говорю это не как отец твоей невестки, не как свёкр твоего сына, не как тот, кого ты пытался убить, и не как тот, кто убил твою жену. Я говорю тебе это как тот, кто потерял обоих родителей ещё до совершеннолетия. Надеюсь, ты правильно меня поймёшь.

— Да… я тебя понял.

Он ко мне так и не повернулся. Дошёл до двери, отворил её и вышел. А я остался сидеть, в полной тишине размышляя о том, в какой момент я превратился из такого же, как Тарканд, внутренне молодого парня, в того, кто способен всерьёз и искренне говорить кому-то нечто подобное.

Через два дня гости всё-таки разъехались, а Руби с Таркандом наконец отправились в омрачённое, но от того, пожалуй, только более необходимое свадебное путешествие. Вернуться по плану они должны были только через три года.

Ситуация с глобальным грабежом всех всеми, прозванная в СМИ «Пожиранием империй», не разрешилась, конечно, но временно затихла. Пока пострадавшие не залижут раны и не восполнят, хотя бы минимально, потерянные ресурсы, ответных действий можно было не ожидать.

А до тех пор с учётом тридцати процентов награбленного, уже переданных мне всеми участвовавшими в операции союзниками, я успею вывести Тарсию в лидеры всего Единства.

Всякая шушера из других мировых скоплений после потери своих элитных бойцов тоже должна была временно успокоиться. По крайней мере для подготовки нового покушения и отправки соответствующих сил в другое скопление нужна была серьёзная подготовка.

В итоге на повестке дня остался только один вопрос.

Как Катрион вознаградит меня за жемчужину высшей русалки?