Посчитай до десяти

Глава 9

Вторник, 28 ноября, 18:45

Паркуясь возле маленькой «Альфа-Ромео» Митчелл, Рид сладко зевнул.

— Перестань! — взмолилась она. — Мне еще сегодня кучу бумажек перечитать надо.

— Я тебя больше за стол не пущу. Я чувствую, что мне нужно поспать. И тебе тоже, Миа.

— Ну я не прямо сразу пойду работать. У меня и другие дела есть. Но несколько папок с делами просмотреть все же придется: мы ведь до сих пор так ничего и не нашли.

— Информация, которую мы получили в общежитии, меня разочаровала, — хмуро согласился он.

— Рид, они не могут рассказать нам то, чего не видели. Если тот тип действительно преследовал Кейтлин, то он был чертовски осторожен. По крайней мере, из списка подозреваемых можно вычеркивать Дага Дэвиса и Джоула Ребиновица.

— Дагу просто повезло, что он такой вспыльчивый. Несколько дней, проведенных в КПЗ в Милуоки за нападение при отягчающих обстоятельствах, — разве может быть алиби лучше этого? Мы можем сообщить Маргарет Хилл, что в убийстве ее матери он невиновен.

— И нам повезло, что в пассаже есть камеры видеонаблюдения. — На записи было четко видно, как Джоул играет в пинбол — как раз в те часы, когда совершалось преступление. Миа потерла лицо ладонями и слабо улыбнулась Риду. — Поезжай домой, повидайся с дочкой, Соллидей. Пушистик сдох, так что он уже не тот интересный собеседник, каким был раньше. Меня дома никто и ничто не ждет.

Но он не улыбнулся в ответ. В нем вспыхнуло раздражение, подпитываемое усталостью, а вместе с ним — и гнев.

— Ну уж нет. Уставшие водители попадают в аварии, гибнут люди… Поезжай домой, черт возьми!

Она удивленно моргнула.

— Я не настолько устала.

— Именно это сказал парень, проехавший на красный свет и сбивший мою жену.

Он тут же пожалел о своих словах, но было уже поздно.

В ее синих глазах зажглось сочувствие.

— И она умерла?

— Да. — Одно короткое слово, но в нем вибрировал такой гнев, что Рид и сам удивился. Но в данный момент он не был уверен, на кого именно сердится.

Она вздохнула.

— Мне очень жаль.

Ему тоже.

— С тех пор много воды утекло. — Он заставил себя говорить помягче. — Поезжай домой, Миа. Пожалуйста.

Она кивнула.

— Ладно. Поеду.

Что-то она слишком легко сдалась. Не нужно быть детективом, чтобы понять: домой она не собирается.

Его мучили противоречивые чувства. Она допрыгается, что погибнет, а ведь, черт возьми, она начинает ему нравиться. Он наконец-то понял, почему Спиннелли так высоко о ней отзывался. И он вынужден признаться себе: она разожгла его любопытство.

Рид дождался, пока Миа уедет, и последовал за ней. Они уже доехали до первого светофора, а она таки не обнаружила его присутствия. «Наверное, она и правда очень устала», — подумал он. Достал из кармана телефон, произнес: «Дом» — и стал ждать, когда сработает функция распознавания голоса.

— Привет, пап! — воскликнула Бет, напугав его. Он до сих пор иногда терялся, забывая об определителе номера.

— Привет, милая. Как дела в школе?

Зажегся зеленый свет, и Митчелл поехала прямо, даже не пытаясь оторваться. Пока все хорошо.

— Нормально. Ты когда домой придешь?

— Я задержусь. У нас кое-что выплыло по этому делу.

— Что?! Ты ведь обещал отвезти меня сегодня к Дженни К. Поговорить с ее мамой. Чтобы я смогла пойти к ней на вечеринку на выходных. Ты что, забыл?

Горячность, с которой Бет все это произнесла, захватила его врасплох.

— Ну, я могу съездить к ним завтра.

— Я должна делать с ней уроки сегодня!

Прозвучало это так, словно она яростно выплюнула слова.

— Бет, что случилось?

— Ты не держишь слова, вот что случилось. Ой!

Раздался звук, напоминающий сдавленное рыдание. Рид встревожился. Гормоны. Опять. Ему никак не удавалось запомнить, какая неделя в месяце представляет опасность.

— Солнышко, ничего страшного. Я попрошу тетю Лорен сходить и познакомиться с матерью твоей подружки, если для тебя это так важно.

— Ладно. — Она всхлипнула. — Прости, папа.

Рид растерянно моргнул.

— Все хорошо, милая. Наверное. Передай трубку тете Лорен.

— Что опять стряслось? — спросила Лорен минуту спустя.

— Она хочет сходить на вечеринку к подружке на выходных, и сегодня вечером я должен был встретиться с матерью девочки, но я буду работать. — Это была незначительная ложь. Маленькая и белая. И все равно он вздрогнул. Но даже не попытался развернуть машину. — Не могла бы ты отвезти ее туда, чтобы они вместе сделали уроки, и заодно устроить маме допрос третьей степени?

— Мне использовать яркий свет в глаза и резиновые шланги?

Он хмыкнул.

— Развлекись на полную. Я не знаю, когда приду домой.

— Рид, ты расследуешь пожар, в котором погибла социальный работник?

Он поморщился.

— А ты откуда знаешь?

— Да его во всех новостях показывают. Господи, бедная женщина!

— В каких еще новостях?

— Местных. Это у них сенсация номер один. Хочешь, я запишу тебе десятичасовой выпуск?

— Было бы здорово. Не забудь: Бет должна вернуться домой к девяти.

— Рид, я ведь не в первый раз за твоей дочкой присматриваю, — терпеливо заметила Лорен. — Не стоит волноваться о том, хорошо ли я это делаю. Волнуйся лучше о том, что ты будешь делать, если я выйду замуж.

— А что, у тебя скоро шикарная свадьба? — поддразнил он сестру.

— Я серьезно. Очень скоро я съеду. Тебе стоит задуматься о том, кем меня заменить.

— Вот оно что. Ты о том, чтобы я ходил на свидания.

У Лорен всегда хорошо получалось добиваться своего не мытьем, так катаньем.

— Найти хорошую жену куда проще, чем нанять хорошую няньку. К тому же мои биологические часики тикают. Я должна найти себе мужа до того, как их всех разберут. Поговорим позже.

Рид повесил трубку. Лоб его пересекла глубокая морщина. Действительно, что же ему делать с Бет, когда Лорен вылетит из гнезда? Он прекрасно понимал, что не станет жениться, лишь бы получить няньку и горничную в одном лице. Когда-то у него был хороший брак. И, черт возьми, ни на что меньшее он не согласится! Он позволил мыслям уйти далеко, пока его машина неотступно следовала за «Альфа-Ромео» Мии, — уйти в те времена, когда у него была Кристин. Она была идеальной женой. Красивой, умной, сексуальной. Он вздохнул. Да, сексуальной. Надо запретить мыслям уходить от реальности, ведь они постоянно возвращаются к сексу.

Но когда он так устал, очень трудно контролировать мозг, а еще труднее контролировать тело. Он до сих пор помнил все очень четко. Как она выглядела, каково это было — заниматься с ней любовью в ночной тишине. Касаться ее кожи, ее волос. Как она шептала его имя, прижимаясь к нему в преддверии оргазма, умоляя отнести ее к солнцу. И каково это было — ощущать, как она кончает, и кончать вместе с ней. Но больше всего он вспоминал тот потрясающий покой, который окутывал его потом, когда он прижимал ее, уютно свернувшуюся, к себе.

Постой-ка. Что-то в этих воспоминаниях пошло не так. Что-то изменилось. Рид часто заморгал, стараясь снова сконцентрироваться на габаритных огнях впереди. Ух ты! Он разволновался, снова заморгал, но картинка в его воображении осталась прежней. Женщина в его мысленном путешествии вовсе не была высокой и темноволосой, ее тело не было хрупкой фигурой танцовщицы. Женщина в его мечтах была блондинкой. Тело у нее было сильным и приземистым. Ее грудь… ноги… другими. Глаза у нее не были темными и таинственными. Они были широко распахнутыми и ярко-синими, как летнее небо.

Вот черт! Женщина, с которой он только что мысленно занимался любовью, вовсе не была Кристин. Это была Миа Митчелл. Рид беспокойно заерзал, но образ Мии упрямо заполнял его мысли. Обнаженная, ждущая его… И теперь, когда он увидел ее такой, пусть только в воображении, ему будет чертовски трудно видеть ее иначе.

— Все просто замечательно, — пробормотал он. Заниматься любовью с воспоминанием совершенно безопасно. А вот мечтать о настоящей, живой женщине — слишком опасно. Значит, придется избавиться даже от мыслей о подобном. Это он умеет. Он уже поступал так раньше. Все дело в дисциплине.

В четырех машинах впереди Миа включила поворотник, давая знать, что собирается свернуть на межштатную магистраль, ведущую на юг. Если у него осталось хоть какое-то соображение, он минует выезд на магистраль, развернется на следующем перекрестке и отправится домой. Но он так не сделал. По какой-то причине он не пытался ничего понять, а просто последовал за Мией, задаваясь вопросом, куда же она приведет их.

Вторник, 28 ноября, 19:00

Он осторожно поставил на стойку администратора вазу с цветами.

— Доставка, мэм.

За стойкой невысокая женщина что-то печатала. На бейджике у нее было написано «ТАНЯ», а чуть ниже и буквами поменьше — «помощник менеджера». На шее у нее висело удостоверение с фотографией, к которому была прикреплена ключ-карта. Он готов был поспорить, что это универсальная ключ-карта. А ему такая штука очень и очень нужна.

Она подняла голову и устало улыбнулась.

— Пожалуйста, подождите минутку, я сейчас освобожусь.

Он зевнул и поправил очки в темной оправе, сползшие на кончик носа. Это были обычные очки для чтения, ценой всего в десять долларов, но они сильно изменили его внешность. Очки, да еще и лохматый парик, который он раздобыл по дешевке, помогут ему обмануть камеры видеонаблюдения.

— Не торопитесь.

— Уже так поздно, а вы все еще работаете, — посочувствовала ему Таня.

Он действительно очень хотел спать. За последнее время он провел две ночи почти без сна.

— Получил несколько срочных заказов как раз перед закрытием. Но на сегодня это у меня последняя доставка. Пора уже и домой ехать.

Улыбка у нее получилась жалкая.

— Везет же вам.

Он выждал еще тридцать секунд, потом сказал:

— На дорогах очень скользко, будьте внимательны, когда поедете домой. Говорят, сегодня вечером опять пойдет снег.

— Спасибо, но я еще нескоро соберусь домой. Мне сегодня всю ночь работать.

Он скорчил сочувственную гримасу.

— Всю ночь? Батюшки!

Всю ночь? Не везет так не везет. Ему очень нужен ее ключ.

Она пожала плечами, не переставая быстро печатать.

— У нас двое свалились с гриппом, так что я работаю две смены подряд. Освобожусь только в семь утра. — Она закончила печатать и повернулась к нему, уже ни на что не отвлекаясь. — Ой какие красивые цветы!

Еще бы им не быть красивыми! Он выложил за них пятьдесят баксов.

— Это для… — Он достал из кармана лист бумаги. — Дауэрти. Скажите, я куда надо приехал?

— Да, — кивнула она. — Дауэрти остановились у нас.

— Цветы им доставят сегодня?

— Я сама отнесу им цветы, как только улучу минутку.

Вторник, 28 ноября, 20:15

Прошло двенадцать лет, и Миа могла бы уже привыкнуть к виду того, как младшая сестра, одетая в тюремную робу, идет к ней по комнате для свиданий. Келси плюхнулась в кресло и замерла в ожидании.

Миа подняла трубку со своей стороны плексигласовой перегородки, и Келси, после недолгих колебаний, повторила ее жест.

— Его похоронили, — сообщила Миа, и уголки губ Келси приподнялись.

— Очень на это надеюсь. К этому времени он уже, наверное, перезрел.

Миа тоже улыбнулась, но ее улыбка получилась печальной.

— Мне так жаль, что тебя не было рядом.

— Рядом с тобой была Дейна.

— Ага, и я ей очень за это благодарна. Но мне нужна была ты.

Глаза Келси сверкнули.

— Я бы пришла, если бы могла. Но ради тебя, не ради него.

И ее нельзя осуждать.

— Я знаю.

— Зачем ты пришла, Эм?

Сестра всегда звала ее именно так — «Эм». И никогда — «Миа». Келси очень старалась держаться отстраненно, на тот случай, если кто-то из заключенных узнает в Мии полицейского. К счастью, никакого семейного сходства между ними не наблюдалось. Келси походила на мать, в то время как Миа получилась точной копией Бобби Митчелла. В юности он был очаровательным блондином и отличался восхитительно честными голубыми глазами — когда того требовали обстоятельства. Миа всегда подозревала, что он — дамский угодник. Теперь она знала это наверняка.

— Кое-что случилось, и тебе следует об этом знать. Когда я поехала на кладбище, в день похорон Бобби… — Перед ее мысленным взором встала скромная могильная плита. Когда она увидела ее впервые, то впала в состояние холодного шока. Еще одно предательство, словно всех предыдущих было мало. — Участок рядом с ним оказался занят.

Келси откинула голову назад, прищурилась.

— Лайамом.

У Мии рот приоткрылся. Когда голос наконец к ней вернулся, она спросила:

— Так ты знала?!

Келси приподняла брови. Взгляд у нее остался холодным.

— А ты — нет? Интересно.

— Но откуда ты узнала?

— Как-то раз залезла в ящик в кладовке — деньги искала — и наткнулась на фотографию. Миленький мальчик, в нашем кресле. «Настоящий наследник» трона.

Миа растерялась.

— Я обнаружила этот ящик, когда искала костюм для похорон. Открыла его, только когда вернулась домой, уже после кладбища. Я заметила это имя на могильном камне, на соседнем участке, когда приехала на похороны. До того момента я даже не подозревала о существовании Лайама.

«Лайам Чарльз Митчелл, любимый сын».

На лицо Келси легла тень.

— Прости. Мне очень жаль, что ты узнала обо всем именно так. Честно, я думала, ты знаешь. Ну а что она сделала?

Она — это их мать.

— На кладбище? Впала в ступор. Правда, потом заговорила. — Миа никогда не отличалась терпением в отношении матери. И пройдет очень много времени, прежде чем они смогут снова говорить по душам. «Я, наверное, должна переживать по этому поводу». — Он родился, когда мне исполнилось десять месяцев. И через год умер. Я проверила свидетельство о рождении Лайама. В нем указано, что его мать — некая Бриджет Кондон.

— Я знаю.

Миа моргнула.

— Тебе Бобби сказал?

Келси пожала плечами.

— Я дождалась, когда он напьется, и спросила его напрямик.

Миа закрыла глаза.

— Когда это случилось?

— Перед Рождеством. Мне тогда было тринадцать.

И Миа вспомнила.

— Тебе тогда пришлось наложить шесть швов на губу.

— А она заявила врачу, что я свалилась со скейтборда.

Их мать всегда поступала именно так. Один травмпункт сменял другой, одна ложь сменяла другую. Все, что угодно, лишь бы не разгласить тайну.

— Черт возьми, Келси!

— Все кончено, Эм. Теперь он покоится в своем личном маленьком аду.

— Он дал ребенку свое имя. — Этот факт вот уже три недели не давал Мии покоя.

— Он ведь переехал к Бриджет. Собирался жениться на матери своего сына.

— Решил бросить нас просто потому, что Бриджет родила ему сына. А Аннабель — нет.

— А когда ребенок умер, он вернулся.

— Да, я знаю. Уж это-то Аннабель мне рассказала. — После того как Миа пристала к ней с этим вопросом после похорон, наедине, в доме матери. — И Аннабель приняла его.

— А через девять месяцев на свет выскочила я. Очередная девочка.

— Он отказался принять двоих детей — просто потому, что ни у одного из них не было члена. — Миа сцепила зубы, сдерживая рвущуюся наружу ярость. — Все эти годы я пыталась угодить ему. Ублажить его. — Она вздохнула. — Так что тебе известно об очередной его дочке?

Келси растерянно заморгала.

— Ты о чем?

Миа растерялась ничуть не меньше сестры.

— На кладбище… я увидела одну женщину. Очень похожую на меня, только моложе. У нее были мои глаза, глаза Бобби. Жуткое ощущение.

Келси явно не знала, что и сказать.

— Этого я не знала. Тут я тебе ничем помочь не могу, Эм.

— Ну спасибо, что, по крайней мере, поверила мне. Знаю, это сильно отдает безумием.

— Ты никогда мне не врала. — Келси откинулась на спинку кресла и задумалась. — Значит, нас трое — презренных отпрысков не мужского пола.

— Это только те, о которых мы знаем. Может, нас и больше. Одному Богу известно, сколько раз Бобби пытался получить сына.

Губы Келси дрогнули от сдерживаемого смеха.

— Ну, похоже, в сперме Бобби были одни только Х-хромосомы. Никаких тебе маленьких Y-хромосом, из которых могли бы получиться маленькие Бобби.

Несмотря на груз, давивший на плечи, Миа улыбнулась.

— Боже, как мне тебя не хватает!

Келси сглотнула.

— Прекрати! Не заставляй меня… — Она глубоко вдохнула и покосилась по сторонам. — Это ведь красная тряпка для быка.

— У тебя комиссия по условно-досрочному освобождению через три месяца.

— Типа я не знаю, когда у меня комиссия, с точностью до минуты? Толку-то с того?

— Я приду. Обещаю.

— Ты всегда приходишь. На каждое слушание. И я благодарна тебе. Но Шейла Кауфман тоже приходит, и ее горе значит куда больше, чем твои добрые слова.

Миа сжала руку в кулак.

— Уже двенадцать лет прошло, Келси.

— Но ее муж и сын с тех пор так и не ожили.

— Их убила не ты! На записи камеры видеонаблюдения в магазине это было очень четко видно. — Келси стояла, сжимая пистолет, но рука ее так дрожала, что оружие не выпало только чудом. Стрелял ее парень, Стоун, и теперь он отбывал пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Келси оказывала помощь следствию, благодаря чему угрожавший ей срок был куда меньшим. От восьми до двадцати пяти лет. Тогда Миа радовалась, что приговор не был еще суровее. Сейчас, двенадцать лет спустя, она уже понимала, как медленно течет время.

Келси не изменилась в лице, но ее глаза потемнели от такой муки, которую она редко позволяла себе показать Мии.

— Я не стреляла, но стояла и смотрела, как стреляет Стоун. Я не сделала ничего, чтобы спасти того мужчину и его сына. Последнее, что успел сделать отец, — это прикрыть сына собой.

Она застыла, ее взгляд стал пустым и устремился куда-то за спину Мии, и та поняла: они обе сейчас задумались о том, что их собственный отец никогда бы так не поступил.

— Черт возьми, Келси, ты была такой юной! Напуганной. И под кайфом.

— Я была виновна! — Она сжала задрожавшие губы. — И все еще виновна.

Миа с силой прикусила губу.

— И все равно я приду на комиссию по условному освобождению.

Келси закрыла глаза и посидела так, а когда открыла их, ее взгляд снова стал холодным и отстраненным.

— Я слышала, в тебя всадили пулю, малышка.

Тема досрочного освобождения была закрыта.

— Ага. Две недели назад.

— Как там твой напарник?

— Кто, Эйб? В больнице, но поправляется.

— Не расслабляйся. — Она улыбнулась уголками рта. — Ты единственный человек, который приходит навестить меня здесь. Мне бы очень не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось.

Миа откашлялась.

— Ясно.

— Ах да, передай Дейне, что я сказала «спасибо, но спасибо, не надо».

— За что?

— Она прислала мне открытку с отдыха на пляже. С фотографией огромного, страшного краба. Она написала, что ей очень хотелось бы, чтобы мы были там вместе и вместе поели крабов. Но они слишком напоминают жуков.

— Я ей передам. А сейчас мне пора. Мне еще несколько часов документы читать, но к ним я вернусь после того, как вышибу из одного типа дух.

Брови Келси взметнулись, обозначая умеренный интерес, но взгляд ее оставался острым:

— Превышение служебных полномочий?

— He-а. Это все мой временный напарник. Он следовал за мной из самого города, а сейчас ждет меня на парковке. — Она презрительно фыркнула. — Думает, я не видела, как он сел мне на хвост.

Наконец-то взгляд Келси повеселел.

— И зачем ему так поступать, а?

— Затем, что он…

Миа вспомнила все те услуги, которые Рид оказывал ей на протяжении двух последних дней. Он приносил ей кофе и лекарства, открывал перед ней двери, словно она… леди. Похоже, Рид Соллидей — настоящий джентльмен, пусть и несколько старомодный, а еще — просто хороший парень. И он когда-то играл в футбол. И любит стихи. И похоже, ощущает боль жертв так же остро, как и она, Миа. Она вздохнула.

— Он волновался за меня. Выяснилось, что когда-то его жена попала в аварию: водитель другой машины устал и заснул за рулем.

— Так, значит, он женат? — Келси укоризненно покачала головой. — Эм!

— Он вдовец, и у него есть ребенок. И не надо так на меня смотреть! — добавила она, заметив, как изменился взгляд Келси. — Он не навсегда в полицию пришел, только на время, пока не вернется Эйб.

— Как он выглядит?

«Он очень крупный мужчина. Прекрасно сложен».

— Немного смахивает на сатану. — Она обвела губы большим и указательным пальцами. — Носит вот такую бородку.

«И бородка эта обрамляет прекрасные губы».

— Интересно… — Келси приподняла бровь. — Этот твой сатана — падший ангел или горгулья?

Миа неловко заерзала в кресле.

— Он… достаточно привлекателен.

Келси кивнула и задумчиво прикусила губу.

— И это все?

«И он порядочный человек. И нравится мне. — Она глубоко вздохнула. — Черт!»

— И это все.

Келси встала.

— Ладно, если ты решила ничего не рассказывать, подожду следующего письма от Дейны. Она обязательно сообщит мне все новости.

И Келси, даже не попрощавшись, повесила трубку и ушла. Она никогда не прощалась, всегда просто вставала и уходила.

Какое-то время Миа продолжала сидеть на месте. Сердце у нее разрывалось. Потом она осторожно повесила трубку и отправилась воздать Соллидею по заслугам.

Вторник, 28 ноября, 20:30

Он увидел, как Таня выходит из вестибюля гостиницы, неся вазу с цветами.

Долго же она возилась!

В салоне угнанной им машины было тепло и уютно, и он чуть не заснул, пока ожидал ее. Все двери в номера располагались снаружи мотеля, и он понимал, что девушке рано или поздно придется пройти мимо него.

Он медленно поехал по парковке, постоянно держа Таню в зоне видимости. Наконец она остановилась и постучала. Дверь открылась, но нешироко, так что он не смог заглянуть внутрь. Но ничего, ничего. Он поднес к глазам бинокль и навел фокус. Номер 129. Ну же, давай!

Он снова зевнул. Как же он устал! Он очень хотел добраться до старухи Дауэрти, но не хотелось, чтобы усталость помешала ему получить удовольствие или хуже того — привела к ошибке. Только дураки рискуют, когда глаза слипаются. Кроме того, ему нужна ключ-карта, а Таня сдает смену только завтра, в семь утра. Он, конечно, мог бы забрать у нее ключ прямо сейчас, но есть вероятность того, что ее отсутствие на ресепшен заметят. Потому что, когда он заберет ключ, маленькая Таня с красивыми губами уже никуда не пойдет.

Время у него есть. Похоже, Дауэрти некуда податься. Значит, он сейчас поедет домой, поспит немного и вернется завтра утром, как раз вовремя, чтобы удостовериться, что мисс Таня благополучно добралась домой.

Вторник, 28 ноября, 20:45

Риду снился сон. Он прекрасно понимал, что спит, но его это скорее успокаивало. Потому что, видя сон, он знал, что тот никогда не станет явью. Он не привлечет Мию Митчелл к себе в постели. Не сорвет одежду с ее тела. Не покроет поцелуями каждый сантиметр ее кремовой кожи. И разумеется, не войдет в нее с такой силой, что ее глаза тут же зажгутся страстью.

И потому, что ничего из вышеперечисленного с ним не произойдет, он понимал: лучше насладиться сном, пока тот не закончился.

И он получал удовольствие. И она тоже. «Боже, Рид..» — шептала она, но это не был тихий, еле слышный шепот Кристин, нет. Ее шепот был таким громким, что проникал даже сквозь туман в его голове.

— Рид!

Рид мгновенно проснулся, и его взгляд метнулся к окну: там стояла Миа и настойчиво стучала в стекло. Увидев, что он пришел в себя, она нетерпеливо закатила глаза.

— Черт побери, Соллидей! Я уже было подумала, что ты наглотался угарного газа и отрубился.

Рид опустил стекло, все еще дрожа после сна, который был слишком реален, чтобы дать возможность расслабиться. Он с трудом удержался от того, чтобы не потянуться к Мии, не коснуться ее лица: ведь теперь он знал, каково это — держать ее лицо в ладонях. Впрочем, нет, не знал. Не на самом деле. И не узнает.

— Кажется, я уснул.

Она злилась. Но почему она злится?

— Какого черта ты здесь делаешь?

Где это — здесь? Он завертел головой, увидел забор, будку охранника. Тюрьма. Ну да, точно. В памяти наконец всплыла поездка сюда из города. Настоящий невидимый хвост.

— Э… — В мозгу не было ни одной мысли. А тело переполняло желание.

По-прежнему не сводя с него сердитого взгляда, она спросила:

— Ты что, действительно решил, что я тебя не вижу?

Кровь начала потихоньку возвращаться в его мозг, принося облегчение как верхней, так и нижней частям тела.

— Может быть. Ну ладно, да. Да. Я действительно считал, что ты меня не видишь. Я облажался, да?

Выражение лица Мии смягчилось.

— Да, но ты действовал из добрых побуждений. У тебя есть хорошая карта?

Он почувствовал, как кровь прилила к лицу, а на лбу словно выжгли клеймо — багровую букву.

— Ага. Была где-то. — Он посмотрел на здание тюрьмы, на прожекторы, создающие контраст с ночным небом, и перевел взгляд обратно на Мию. — Если я спрошу, что привело тебя сюда, ты посоветуешь мне не лезть не в свое дело?

Она настороженно прищурилась.

— Ты самый любопытный мужчина, которого я знаю.

— Прости.

— А еще ты, похоже, очень любезен и относительно безвреден.

Сон тут же вернулся — такой яркий, живой и в полном цвете!

То, о чем она не знает, не сможет навредить ни одному из них.

— Чаще всего так оно и есть.

— И ты приносил мне кофе дважды в день, а вчера еще и хот-дог принес.

Это прозвучало многообещающе.

— И оба раза я разрешал тебе выбирать, где именно мы будем обедать.

Уголки ее губ приподнялись.

— Точно, разрешал. — Появившаяся было улыбка тут же исчезла. — Я навещала свою сестру.

Этого он никак не ожидал.

— Что?

— То, что слышал. Моя младшая сестра сидит здесь за вооруженное ограбление. Шокирован?

— Ага. Вынужден признаться, шокирован. Сколько она уже отсидела?

— Двенадцать лет. Я навещаю ее в строго отведенное время, как и любой другой посетитель. Не хочу, чтобы другие заключенные или служащие узнали, что ее сестра служит в полиции.

Он никак не мог прийти в себя, не мог придумать, что же сказать. Она улыбнулась уголком рта, скорее всего сочувствуя его растерянности.

— Как ты сам вчера сказал, иногда дети копов хуже остальных. Моя сестра расплачивается за по-настоящему плохие решения. Если она не пройдет комиссию, то останется здесь еще на тринадцать лет.

— Значит, ты и правда понимаешь, как Маргарет Хилл относилась к матери.

Она просто стояла и смотрела на него. Не говоря ни слова.

— Что ж… — Он почесал подбородок, где уже начала пробиваться щетина. — Куда теперь?

— Теперь я возвращаюсь к личным делам. Их все еще нужно прочитать.

Под глазами у нее залегли тени.

— Может, сначала заскочим куда-нибудь поужинать?

Она наградила его подозрительным взглядом.

— Зачем?

— Затем, что мой желудок урчит так громко, что просто странно, как ты до сих пор его не услышала.

Ее губы снова дрогнули.

— Вообще-то, я его слышу. Я хотела знать, зачем ты поехал за мной?

— Ты была уставшей и чувствовала вину за то, что не успела обработать все документы за один вечер — на самом деле я считаю, что у нас двоих на это уйдет не один день. — На его объяснение она не купилась, поэтому он предложил ей единственный ответ, способный удовлетворить их обоих: — По какой-то непонятной причине ты мне нравишься. Я не хотел, чтобы ты попала в беду. Вот и все.

Она вздрогнула, и в ее глазах вспыхнул подозрительный огонек, заставивший Рида насторожиться. Миа сделала гигантский шаг назад, обернулась и посмотрела на здание тюрьмы. Когда она снова перевела взгляд на Рида, глаза у нее были ясные, а улыбка — слегка насмешливой.

— Тогда давай купим поесть. Только не здесь, ладно?

Он кивнул.

— Договорились. Но на этот раз ты поедешь за мной.

Вторник, 28 ноября, 22:15

Рид вышел из гаража и дождался, пока маленькая «Альфа-Ромео» Митчелл заедет на подъездную дорожку. Он немного удивился, что она последовала за ним, когда стало ясно, что едут они к его дому, но вот она здесь, в своей неизменной потрепанной куртке. В конце концов, он и раньше обедал с коллегами. Фостер, например, — холостяк и обладатель одной электроплитки — постоянно у него столовался.

Но только Фостер, черт побери, совсем не походил на Мию Митчелл. Когда Миа вышла из машины, сердце Рида гулко застучало. С того места, где он стоял, ему было видно каждый изгиб ее тела. «Я с ума сошел! — подумал он. — Это плохая идея. ПЛОХАЯ!»

Но он ведь разглядел что-то знакомое в ее глазах: мягкость, беззащитность… А еще вчера утром он считал, что в ней нет никакой мягкости! Теперь-то он понял, как ошибался.

Она остановилась в метре от него, приподняв светлые брови.

— Это что, «Кафе дю Соллидей»?

— Не знаю насчет тебя, но от одной мысли об очередном бургере в бумажном пакете мне становится дурно.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Ты что, готовить мне будешь?

— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «готовить». Идем. — И он провел ее через гараж в кухню, где у микроволновки стояла Бет и смотрела на готовящийся попкорн.

— Привет, солнышко!

Бет оглянулась и свирепо уставилась на отца. Потом закатила глаза и снова отвернулась.

Чувствуя спиной присутствие Мии, Рид шагнул к дочери.

— Бет!

— Ну что еще?

— Теперь-то что не так?

Бет поджала губы.

— Ничего.

— Думаю, мне лучше уйти, — пробормотала Митчелл, но Рид поднял руку.

— Нет, все в порядке. Бет, это детектив Митчелл, мой временный напарник. Миа, это моя дочь Бет. Моя вежливая дочь Бет.

Бет сердито фыркнула и тряхнула головой.

— Приятно познакомиться, детектив.

— Взаимно, Бет. Слушай, Соллидей, я могу…

Улыбка у него вышла напряженной.

— Ты можешь сесть. Пожалуйста! Бет, если ты не объяснишь мне немедленно, что произошло, — не объяснишь нормально, — то лучше иди к себе.

— Что произошло? Да просто все ведут себя так, будто мне по-прежнему четыре года. Я просто хотела остаться сегодня на ночь у Дженни, и все! Господи, да я даже зубную щетку упаковала! Но Лорен… — Она скрипнула зубами. — Лорен меня опозорила. Перед всеми!

— Кто были эти «все»?

— Неважно.

Кукуруза продолжала тихонько лопаться, и каждый раз этот звук только усиливал напряжение в воздухе.

— Лорен в точности выполняла мое распоряжение. Ты же знаешь: никаких ночевок, если тебе завтра в школу.

Микроволновка запищала, и Бет выхватила из нее мешочек с попкорном.

— Прекрасно!

Она хлопнула дверцей печки, а через минуту — дверью в свою комнату. Рид повернулся к Митчелл и поморщился.

— Клянусь, когда-то у меня была чудесная дочь.

Миа печально улыбнулась.

— «Чужие». «Коконы». «Похитители тел». Других объяснений у меня нет.

Устало усмехнувшись, Рид снял пальто и пиджак и повесил их на спинку стула.

— Я дам ей возможность остыть, а после обсудим, чего ей будет стоить эта маленькая вспышка гнева. Снимай куртку, Миа. Присядь.

Приехать к нему в гости — мысль не из лучших. Но, глядя, как Соллидей двигается по кухне, Миа поняла, что не может упрекать себя за такую идею. Он снял пальто и поставил грязную обувь за порогом. На ботинках по-прежнему оставалась грязь, налипшая на них утром, но Миа не сомневалась: завтра, в восемь часов утра, они будут так сверкать, что в них можно будет смотреться как в зеркало.

Знакомство с его дочерью оказалось интересным. Бет только-только исполнилось четырнадцать лет, и Миа считала, что это объясняет все. А вот реакция Рида сказала ей очень многое. Он вел себя терпеливо, но твердо, хоть и растерялся. Окажись на его месте Бобби, он бы просто отвесил дочери такую оплеуху, что та рухнула бы на пол. Даже Келси не рисковала возражать ему в присутствии посторонних.

Усилием воли Миа отбросила мысли об отце и сосредоточилась на совершенно других, однако не менее нервирующих мыслях о Риде Соллидее.

Он дергал узел галстука, и она нашла это зрелище куда более интимным, чем ей хотелось бы. От игры его мышц под рубашкой, когда он рывком вытащил галстук из-под воротника, у нее засосало под ложечкой, а внизу живота разлилась сладкая истома.

На Рида Соллидея было очень приятно смотреть, и в тишине его кухни Миа вынуждена, была признать, что он ее заинтересовал. «Будь осторожна, — напомнила она себе. — Ты ведь не встречаешься с копами». Но ведь он не коп, возразило сознание, пока она отчаянно боролась с желанием смотреть, не отрываясь, на жесткие курчавые волосы, выбивающиеся у Рида из-под воротника рубашки. «Чертов профессионализм! Давай же, возьми себя в руки». Она с усилием перевела взгляд выше и увидела, что он не сводит с нее неожиданно потемневших, почти черных глаз.

— Что случилось? — спросил Рид. Голос у него был низкий и хриплый, словно он прочитал ее мысли.

Случилось то, что Рид Соллидей представлял собой слишком соблазнительное зрелище, стоя посреди кухни без галстука, и что у нее уже очень давно не было мужчины, и что желание вспыхнуло в ней неожиданно, непроизвольно. Желание сбивало ее с ног. Кружило голову. Срывало с петель чертовы двери. Но поскольку озвучить ничего из вышеизложенного Миа не могла, она просто пожала плечами.

— Я не совсем поняла, зачем приехала сюда.

Он приподнял брови, по-прежнему не отрывая от нее глаз.

— Может, пообедать?

Она сглотнула.

— Я думала, мы остановимся пообедать где-нибудь рядом с участком.

Он отвел глаза, разрывая связавшую их невидимую нить. Достал из холодильника широкую стеклянную кастрюлю.

— Я стараюсь есть настоящую еду, когда появляется такая возможность.

Настоящую еду Миа тоже ела с удовольствием.

— А что это?

Он осторожно приподнял фольгу.

— Похоже, лазанья.

— Ее ведь не ты готовил?

— Нет. — Он поставил кастрюлю в микроволновку. — Это готовила Лорен, моя сестра. Она отличная кухарка.

Значит, когда он работает допоздна, за Бет присматривает его сестра. Раньше Миа не могла понять, как все устраивается, но теперь она успокоилась. И одновременно взбесилась из-за того, что вообще волновалась. Искоса она наблюдала, как он роется в холодильнике в поисках салата латука.

— Помощь нужна?

— Нет, спасибо. Я, конечно, не так хорошо готовлю, как это делала мама, но салат как-нибудь нарежу.

Делала.

— Значит, она умерла? Твоя мама.

— Пять лет назад. От рака.

— Мне очень жаль.

Ей действительно было жаль. Судя по тому, с какой тоской Рид это сказал, он любил свою мать и, очевидно, скучал по ней. Она подумала о Бобби и пожалела, что не может испытывать и долю того горя, которое испытывал Соллидей. Но ничего не поделаешь: она не горевала по отцу и никогда горевать не станет.

— А твой отец?

— Он снова женился, вышел на пенсию и переехал в Калифорнию, на Хилтон-Хед-Айленд. Каждый день играет в гольф.

Его слова были проникнуты любовью, и Миа почувствовала укол ревности, которого тут же устыдилась.

Рид отставил в сторону салатницу и достал из холодильника кувшин с холодным чаем.

— Я проверил сообщения, пока ждал тебя там, куда мы ездили, чтобы… Ну, там. Бен оставил мне анализ вещества из дома Хилл. Это нитрат аммония, как и в доме Дауэрти. Имеется в свободной продаже, его можно купить в любом магазине сельхозтоваров. Мне не хотелось бы посылать Бена искать то — не знаю что. Нужно больше информации.

— Как только мы обнаружим совпадения в документах, можно будет распечатать фотографии из них и опрашивать возможных свидетелей. Посмотрим, не вспомнит ли какие детали кто-то из местных поставщиков удобрений. А что там с пластмассовыми яйцами? Я никак не могу вспомнить, когда в последний раз видела колготки, упакованные в пластмассовое яйцо. — Она состроила гримасу. — Не подумай, я вовсе не рыщу по магазинам в поисках приспособлений для пыток.

Он улыбнулся, поставил на стол два стакана чаю со льдом и сел.

— Я погуглил их в воскресенье. В девяносто первом году компания-производитель сменила упаковку с пластмассовых яиц на картонные коробки.

— Но у нашего преступника их, как минимум, три.

— На сайтах, куда я заходил, написано, что их используют в прикладном искусстве и изделиях хэнд-мейд, но, опять-таки, поскольку подозреваемого у нас нет, мы просто ищем иголку в стогу сена. Я, правда, заставил Бена обзвонить все магазины товаров хэнд-мейд в округе, но ничего полезного он не узнал. Время от времени такие яйца всплывают на е-Бей, так что, возможно, он их вообще не здесь покупает. Все, что у нас на самом деле есть, — это кровь и волосы, причем и то и другое принадлежит жертве, и отпечатки обуви, которые мог оставить кто угодно.

В его голосе явственно слышалось разочарование.

— Дай Джеку время. Если наш тип что-то уронил, Джек непременно это отыщет. — Она посмотрела на часы, и где-то в глубине ее сознания закопошилась тревога. — Уже почти полночь. Как думаешь, он нанесет еще один удар?

— Да. Если и не сегодня вечером, то очень скоро. Он слишком любит огонь, чтобы достаточно долго сдерживаться.

Миа прикусила губу.

— Но почему именно огонь? Чем огонь так его привлекает?

— Огонь может завораживать, вводить в транс. Он может разрушать, не прилагая, казалось бы, никаких усилий.

— Огонь могуществен, — добавила Миа, и Рид одобрительно кивнул.

— И умение пользоваться этим могуществом делает нашего поджигателя непобедимым, пусть и на короткое время. Он может создавать хаос, заставлять машины, битком набитые пожарниками, мчаться к месту пожара на всех парах. Поджигатель руководит действиями других людей. Он представляет себя кукловодом, дергающим за веревочки, и куклы начинают танцевать.

— Непреодолимое влечение, — пробормотала она и увидела, как вспыхнули его глаза.

— Нет. Ты так говоришь, будто поджигатели не могут устоять перед такими желаниями. Все они могут. Это просто вопрос выбора.

Миа вспомнила его слова, сказанные Майлзу.

— Ты не веришь в непреодолимые влечения?

— Люди обычно говорят, что следовали непреодолимому желанию, когда удовольствие от того или иного действия было для них куда важнее, чем боль пострадавших. Люди просто не хотят нести ответственность за свои поступки.

Она нахмурилась.

— Ты и в психические расстройства не веришь?

Он тоже нахмурился.

— Не приписывай мне того, чего я не говорил. Я верю, что некоторые люди действительно психически больны. Что они действительно слышат голоса или думают, что их преследуют. Но я еще ни разу не встречал поджигателя, которого не признали бы способным отдавать себе отчет в своих действиях. Нет никакого непреодолимого влечения. Есть проблема выбора.

В его словах скрывалось второе дно. Очень глубокое дно. Но что именно — сейчас Миа понять не могла. Она слишком устала, чтобы задумываться над этим, и поэтому отложила вопрос на потом. Вместо этого она сказала:

— Ты уже очень давно работаешь в пожарной охране.

И заметила, как он буквально заставил себя расслабиться.

— Примерно тринадцать лет.

Миа залюбовалась узором, оставленным напитком на стенках бокала.

— До того, как пойти работать в ОРПП, ты долгое время был пожарником. Если я спрошу, почему ты сменил работу, ты не посоветуешь мне не лезть не в свое дело?

— Я отвечу, что задолжал тебе один секрет, детектив. Сменить работу меня попросила Кристин. Она боялась, что я пострадаю. Меня всегда интересовал процесс расследования причин пожара, а тогда я как раз получил диплом. Мне показалось, что момент подходящий, и я решил порадовать ее.

Кристин — это, наверное, его жена. Снова подняла голову ревность, что было просто глупо.

— А я думала, что дело в твоих руках.

— Это будет уже второй секрет. Ну да ладно, хотя мне не очень приятно вспоминать. После смерти Кристин я растерялся. Стал слишком много пить. Однажды вечером я возился с машиной. Мне не следовало пить перед тем, как лезть в двигатель, но я выпил и уронил аккумулятор. Корпус треснул, кислота выплеснулась мне на руки и повредила нервы на кончиках пальцев. Очень глупо получилось.

Глупость Миа понять могла.

— Мы все совершаем глупости, когда отвлекаемся.

Он встретился с ней взглядом и не опускал глаз несколько долгих мгновений.

— А что отвлекает тебя, Миа?

Она открыла рот, еще не зная, что скажет. Ее беспокоило то, что неожиданно ей захотелось открыть ему свой секрет. Все свои секреты. Но отвечать ей не пришлось, поскольку чей-то сонный голос спросил:

— Рид, это ты?

В дверях стояла женщина. В одной руке она держала кассету, а другой терла глаза. Миа посмотрела на незнакомку и быстро перевела взгляд на Соллидея. Сказать, что они не очень похожи на брата и сестру, означало бы получить приз за преуменьшение года.

Женщина прошла через кухню и протянула ей руку. Ее широкая улыбка казалась ослепительной на фоне эбонитовой кожи.

— Вы, наверное, детектив Митчелл? Лорен Соллидей.

Миа стряхнула с себя оцепенение и пожала предложенную руку.

— Очень рада познакомиться. Надеюсь, я вам не помешала, ведь сейчас уже так поздно.

— Вовсе нет. — Она принюхалась. — Ты нашел лазанью?

Соллидей кивнул.

— И сделал салат.

Губы Лорен дрогнули в улыбке.

— Какой хозяйственный мужчина! Можете в такое поверить?

— Он куда хозяйственнее меня, — призналась Миа.

— Мы росли в большой семье. Готовить приходилось всем. Даже Риду. — Она протянула ему кассету. — Я поставила на автоматическую запись, на тот случай, если усну. И конечно же, уснула.

— Что вы записывали? — поинтересовалась Миа.

— Лорен сказала мне, что пожар в доме Хилл — главная новость дня. Давай посмотрим.

Он провел женщин в гостиную и поставил кассету в магнитофон, а Миа, воспользовавшись случаем, быстро осмотрела комнату. Обстановка была элегантной, но не вычурной — как смутно догадывалась Миа, достичь такого баланса очень нелегко. Ей стало интересно, кто именно продумывал дизайн — Лорен или Кристин? Полка над камином была заставлена фотографиями и оформленными в рамки вышивками. Та, которая стояла на краю полки, изображала шиповник, а в уголке были вышиты инициалы «К. С.». Значит, это комната Кристин. Соллидей перехватил взгляд Мии и ошибочно предположил, что ее внимание привлек снимок, похожий на фотографии, какие обычно публикует ООН.

— Здесь наша семья собралась вместе в последний раз перед смертью мамы, — объяснил он. — Тут мои родители… И все мы.

Быстро сосчитав представленных на снимке людей, Миа растерянно заморгала.

— Вот черт! — выдохнула она.

Он засмеялся.

— Да, мы были пугающе большой семьей.

— Я так поняла, твои родители усыновили много детей.

Лорен весело сверкнула зубами.

— Официально они усыновили шестерых. Рид был первым.

Миа отогнала тоскливые мысли.

— Моя лучшая подруга — приемная мать.

— Та подруга, чьи дети назвали твою золотую рыбку Пушистиком? — уточнил он.

— Точно. Именно такую семью Дейна и пытается построить. Наверное, у тебя была счастливая семья.

Лорен взяла фотографию и с любовью поставила ее на полку, в точности на прежнее место.

— Очень счастливая. — Она улыбнулась Соллидею. — И остается такой до сих пор. — Она окинула Мию оценивающим взглядом. Ее губы дрогнули. — Мне очень приятно познакомиться с вами, Миа Митчелл.

— Лорен! — угрожающе произнес Рид, но Лорен только улыбнулась. — Давайте посмотрим новости.

Он сел в углу дивана, и Лорен тут же заняла противоположный угол, вынудив Мию расположиться в середине, в неуютной близости от Соллидея. Она не сомневалась, что это было сделано преднамеренно, но отвлеклась от этих мыслей, как только на экране показались обугленные развалины.

Бойкая журналистка стояла на бордюре на фоне дома Хилл, и пульс Мии тут же участился.

— Холли Уитон, — с отвращением произнесла она. Она ненавидела эту журналистку.

— В прошлом году она меня чуть с ума не свела, когда я работал над причинами пожара в многоквартирном доме. Я ей не очень-то нравлюсь.

— Значит, нас таких двое. Это прямой эфир шестичасовых, Лорен? — спросила Миа. — Или десятичасовых?

— Я знаю, что это шло в прямом эфире в шесть часов. Похоже, этот же сюжет повторили в десять.

Холли Уитон с серьезным видом посмотрела в объектив камеры.

— За моей спиной вы видите все, что осталось от дома, принадлежавшего Пенни Хилл, социальному работнику. Вчера вечером этот дом запылал в результате спланированного поджога. Но поджигатель уничтожил не только жилище госпожи Хилл: свидетели утверждают, что он также лишил ее жизни.

Сюжет сменился любительской видеосъемкой пожара.

— Вот так выглядело место преступления вчера вечером, когда языки пламени пожирали здание. — Голос Уитон был наложен на видеокадры пожара. — Сейчас вы смотрите кадры, сделанные сообразительным соседом госпожи Хилл, волновавшимся, как бы огонь не перекинулся на его собственное жилье.

Один из сообразительных соседей Пенни Хилл снял пожар на пленку и продал ее журналистам! Миа скрипнула зубами.

— Сукин сын!

Сидевший рядом с ней Соллидей вздохнул.

— Наши мнения сходятся.

— Это уже второй подозрительный пожар за последние несколько дней, — продолжала вещать журналистка. Любительская видеосъемка закончилась, и в кадре снова возникли развалины. — В результате обоих пожаров погибли люди. По нашим сведениям, полиция расследует эти смерти как убийства.

Журналистка рассказывала что-то еще, а камера отъехала назад, демонстрируя желтую полицейскую ленту, опоясавшую дом, затем отъехала еще дальше, чтобы показать дома по обе стороны дороги и соседей, высыпавших на улицу поглазеть на съемочную группу. Миа резко наклонилась к телевизору. Рядом с машиной, в углу экрана, стояла какая-то женщина и смотрела на дом. Было что-то странное в ее позе, во взгляде, устремленном на почерневшее здание. Камера передала некоторое напряжение, выходившее за рамки обычного любопытства.

— Смотри! — воскликнула Миа.

— Я тоже заметил, — коротко кивнул Соллидей.

— Лейтенант полиции Марк Спиннелли сегодня во второй половине дня заявил, что не даст никаких комментариев, но передумал и назначил на утро пресс-конференцию. Мы будем держать вас в курсе событий. С вами была Холли Уитон, и вы смотрите «Экшн ньюс».

Миа не сводила глаз с экрана.

— Перемотай.

Но Соллидей не стал дожидаться ее просьбы. Он уже пустил сюжет в замедленном формате, затем — кадр за кадром.

— Нет, не могу прочесть номер ее машины. Голубой… «хюндай». Выпущен года четыре назад, может, лет пять.

— Возможно, она просто случайно оказалась там. Или искала острых ощущений, — нерешительно предположила Лорен.

У Мии покалывали кончики пальцев, усталость как рукой сняло.

— Я так не думаю. Хочешь завтра навестить Холли Уитон? Возможно, они сняли больше, чем показали в выпуске.

Соллидей улыбнулся хищной улыбкой, означавшей, что его чутье говорит то же, что и Мии.

— Может, она еще не уехала домой. Давай позвоним ей прямо сейчас.

Миа покачала головой.

— Уже почти одиннадцать. Никто не станет отвечать на звонки.

Выражение его лица изменилось.

— У меня есть ее прямой номер, а еще — номер мобильного, — признался он. — И домашний тоже.

Миа испытала очередной укол раздражения и сдвинула брови.

— Ты же вроде сказал, что не нравишься ей.

— А в прошлом году она вроде бы сводила тебя с ума! — тут же вставила Лорен, и Рид наградил ее сердитым взглядом. Но Лорен только улыбнулась. — Я упакую ужин, чтобы его можно было взять с собой.

Когда она вышла, Рид перевел сердитый взгляд на Мию.

— Во время пожара в многоквартирном доме в прошлом году, между прочим, погибли пять человек. — В его темных глаза вспыхнула боль. — Трое из них — дети. Один — младенец, спавший в люльке. Но Уитон было наплевать на них, на всех и на каждого. Она просто хотела урвать себе эксклюзивный материал. Меня она не заинтересовала. Даже если бы она и нравилась мне, после того случая я бы просто выбросил ее из головы. Я не такой человек, Миа. — Он замолчал и впился в нее взглядом. — Ее визитку я сохранил только потому, что ничего и никогда не выбрасываю.

«Вот в такие моменты, — подумала Миа, — и раскрывается глубинная сущность человека». У него не возникнет чувство к женщине, чья единственная забота — под каким ракурсом снимать сюжет или сколько минут ей отведут на эфир. Да, он не такой человек. Раздражение исчезло, а ему на смену пришло глубокое уважение и возродившееся желание, еще усилившееся с прошлого раза. Ты ступаешь на зыбкую почву, Миа. И она мысленно попятилась.

— Тогда давай позвоним ей прямо сейчас.

Он кивнул.

— Окей.