Посчитай до десяти

Глава 18

Четверг, 30 ноября, 22:40

— Оливия Сазерленд? — раздался задумчивый голос Дейны в трубке.

Миа сидела за столом в кухне Лорен. Сестра Рида очень хорошо подготовила гостевую комнату: она даже положила в ванную одинаковые полотенца и ароматное мыло. Миа чуть не убрала мыло подальше, но передумала. И, как оказалось, не зря: аромат у него был успокаивающим и, как ни смешно, женственным.

Намыливаясь, она думала о Риде, о том, понравилось бы ему, что она воспользовалась мылом, и решила, что да. Поняла, что, наверное, именно этого Лорен и добивалась. Ох уж эти сестры! Сестра Рида, а теперь еще и… моя.

— На ней была точно такая же куртка, как у меня, только она в этой куртке почему-то выглядела куда лучше.

— Хочешь, Этан проверит ее?

— Нет, не надо. Она сообщила всю нужную информацию, когда мы брали у нее показания. Если она не та, за кого себя выдает, мы очень быстро об этом узнаем. Она меня ненавидит. По крайней мере, раньше ненавидела.

— Наверное, ей было тяжело расти без отца, да еще зная, что он предпочел другую дочь.

— А я росла, сожалея, что не могу быть другой дочерью.

— Ты ведь, надеюсь, не собираешься упускать такой шанс? Пожалуйста, скажи, что не упустишь его.

— Нет, не упущу. Я думала о том, что ты мне сказала. О бифштексе и гамбургере.

— Речь шла о мужчинах, — сухо заметила Дейна. — Не о женщинах, и уж тем более не о твоих родственницах. Это просто неправильно, Миа.

— Замолчи. Я что хотела сказать: я думала, что выбрать — обойтись без всего этого или все-таки что-нибудь получить. Я уже слишком многое потеряла, пока дожидалась, когда моя жизнь станет размеренной, нормальной. Возможно, у нас с Оливией сложатся какие-то отношения, а возможно, и нет. Она сделала первый шаг. Я сделаю следующий. И даже если из этого ничего не выйдет, по крайней мере, я смогу вылечить ее от ошибочного образа отца.

Дейна помолчала, потом спросила:

— Миа, ты ей расскажешь все?

— Я не знаю. Наверное, нет. Слишком много информации, и все такое.

— Хочешь, я пойду с тобой?

Миа улыбнулась. По крайней мере, у нее есть хорошая подруга, если уж с семьей не вышло.

— Я подумаю.

— А ты думала о том, что я говорила о гамбургере, но в отношении мужчин?

Миа воздела очи горе.

— Да.

— И что?

Она протяжно выдохнула.

— Этот парень вовсе не гамбургер.

— Да? — В голосе Дейны прозвучало с трудом сдерживаемое предвкушение. — Ну давай, расскажи!

— Он скорее бифштекс. — Она вспомнила о том, какой он на ощупь. О том, какие чувства у нее вызывает. — Высшего сорта. — И, словно она вызвала его заклинанием, Рид появился у двери черного хода. — Ой, мне пора!

— Подожди! — взмолилась Дейна. — Ты ведь так и не сказала мне, где была сегодня вечером.

Рид корчил ей гримасы за окном.

— Я в безопасности, — заверила подругу Миа и встала. — И я собираюсь… вкусить хлеб насущный.

— Позвони мне завтра и будь готова рассказать все в мельчайших подробностях!

Миа повесила трубку и впустила Рида. Он тоже принял душ и переоделся: теперь на нем были потертые джинсы и старый свитер, а на ногах красовались начищенные до блеска кожаные мокасины, под которые он не стал надевать носки. Да, этот мужчина очень любит обувь.

— Я куда-то засунул свой ключ от этой части дома.

Они стояли, окидывая друг друга оценивающими взглядами, в тишине кухни его сестры. Миа чуть наклонила голову к плечу.

— Ты мне соврал. Здесь нет ни пожарного шеста, ни трапеции.

Он не улыбнулся.

— Но на заднем дворе есть батут.

Внезапно у нее тоже пропало желание улыбаться.

— Давай, Соллидей, выкладывай.

Он не стал притворяться, что не понял ее.

— Мы должны договориться об основных правилах.

Правила… Правила — это не страшно. У нее и свои имеются.

— Хорошо.

Он нахмурился, на минуту отвел взгляд и снова посмотрел на Мию.

— Почему ты не замужем?

Она тут же ощетинилась.

— Беспокойный график… Я так и не смогла выбрать время, чтобы сходить к портнихе и сшить себе свадебное платье.

Он вздохнул.

— Я не шучу.

К сожалению, она тоже не шутила. Впрочем, она быстро нашла другой ответ, не менее правдивый.

— Я коп.

— Многие копы создают семьи.

— И очень многие разводятся. Послушай, я хороший коп. Семейные отношения все усложняют даже в идеальных обстоятельствах. Я не думаю, что смогла бы одновременно быть хорошим копом и хорошей женой.

Услышав ее ответ, он, похоже, расслабился.

— А была?

— Что, замужем? Нет. — Она помолчала, потом пожала плечами. — Обручена была, но недолго. — Она внимательно посмотрела на него. — А ты почему больше не женился?

Он посмотрел ей в глаза — сдержанно и решительно одновременно.

— Ты веришь в родственные души?

— Нет. — Но мозг тут же услужливо привел несколько примеров. Дейна и Этан явно сюда подходили. А также Эйб и Кристен. Бобби и Аннабель… нет. — У некоторых, возможно, так бывает, — исправилась она.

— Но не у тебя?

— Нет, не у меня. А что? Кристин была твоей родственной душой?

Он кивнул.

— Да.

Его убежденность казалась абсолютной.

— И такое бывает лишь однажды? — уточнила она.

— Я не знаю, — признался он. — Но я больше таких, как она, не встречал, а мне нужна только самая лучшая.

Она невольно вздрогнула.

— Что ж, довольно откровенно.

— Я не хочу тебе лгать. Я не хочу, чтобы у тебя создалось неправильное впечатление обо мне. Ты мне нравишься. Я тебя уважаю. — Он опустил взгляд на свои сверкающие мокасины. — Я не хочу причинять тебе боль.

— Ты просто хочешь заниматься со мной сексом. — Это прозвучало резче, чем ей хотелось.

Он настороженно посмотрел на нее.

— В основном, да.

Раздражение искало выход.

— Так почему бы тебе не подобрать какую-нибудь женщину в баре?

Его темные глаза вспыхнули.

— Мне не нужен секс на одну ночь. Черт возьми! Я не хочу жениться, но это не означает, что я соглашусь… Неважно. Зря я начал этот разговор.

— Постой.

Он замер, не выпуская дверной ручки.

— Давай напрямик. Тебе нужен секс с кем-то, кого ты уважаешь, с кем ты можешь общаться в определенных рамках. Тебе не нужен брак, не нужны официальные обязательства. Я думаю, тебе нужны свободные отношения. Правильно?

Он глубоко вдохнул, а выдохнул вместе с ответом:

— Да. И чтобы моя дочь ничего не знала.

Миа снова вздрогнула.

— Разумеется, мы ведь не хотим подавать ей плохой пример.

— Она слишком маленькая, она не поймет. Я не хочу, чтобы она считала, что неразборчивые связи — это нормально. Потому что у нас все будет иначе.

Миа села за столик и провела рукой по волосам.

— Значит, у нас взаимовыгодные физические отношения, дополняемые пустой болтовней перед сном, но не налагающие никаких обязательств.

Он так и стоял на месте.

— Если ты этого хочешь.

Она вздернула подбородок.

— А если нет?

— Тогда я иду домой и сплю один. — Его глаза сверкнули. — Я очень не хочу спать один!

— Хм… А у тебя уже были свободные отношения без обязательств?

— Не часто, — признался он.

Теперь стала ясна причина его длительного воздержания.

— И поэтому прошло целых шесть лет.

— В основном. А тебе нужны обязательства, Миа?

Вот оно. Предложение. Бифштекс из вырезки в булочке для гамбургера. Потрясающий вкус останется, но не будет никакой суеты: ни столового серебра, ни тонкого фарфора, ни предупредительных официантов. Двадцать четыре часа тому назад, в кухне Дейны, она утверждала, что именно это ей и нужно. Теперь, в кухне Лорен, она поняла: именно на это ей придется согласиться. Не будет никаких разбитых сердец, никаких страдающих детей. Так будет лучше.

— Нет. Мне обязательства тоже не нужны.

Рид молча смотрел на нее, и Миа решила, что он ей не поверил. Впрочем, она не была уверена, что и сама-то себе поверила. И тут он протянул ей руку. Она вложила свою ладонь в его, и он стал поднимать ее со стула: сначала медленно, а потом резко рванул к себе и обнял. В следующую секунду он уже целовал ее. Его губы оказались теплыми, неистовыми и такими… желанными! Мгновенно вспыхнувшее, вырвавшееся на волю желание оказалось слишком сильным, чтобы отрицать его.

Она обвила руками его шею, запустила пальцы в его волосы и взяла то, в чем так нуждалась. Он приподнял ее и прижал к себе, так что ее живот уперся в твердый пояс его поношенных джинсов. Она задрожала от желания. Еще. Пожалуйста! Слова эти эхом повторялись в ее мыслях, так и не сорвавшись с губ, но она сообщила Риду, чего именно хочет, движениями своего тела. И тем, как ответила на его поцелуй.

Он оставил ее губы и стал жадно — нет, даже алчно! — покрывать поцелуями шею.

— Я хочу тебя. — Из его горла вырвалось рычание. — Позволь мне взять тебя. — Его губы сомкнулись вокруг соска, сорвав с ее губ отчаянный крик. — Скажи «да». Прямо сейчас!

Она выгнулась, полностью отдаваясь ощущениям. Отдаваясь ему.

— Да.

Он задрожал так сильно, словно до самого конца не был уверен в ее ответе. Пронес ее через всю кухню и поднялся по лестнице — туда, где ждала большая кровать.

— Прямо сейчас.

Пятница, 1 декабря, 02:30

«Шевроле», за которым он нетерпеливо наблюдал вот уже почти два часа, отъехала от бордюра. Наконец-то! Он уже и не надеялся, что эти подростки когда-нибудь закончат обжиматься на заднем сиденье. Но когда они все-таки закончили, мальчик проводил девочку к двери дома номер 995 по Хармони-авеню, всего в одном доме от того, который ему был нужен, и следующее полчаса простоял у входной двери, засунув язык в горло подружки. Но наконец девочка вошла в дом, а мальчик уехал.

Он проскользнул вдоль заднего фасада дома номер 993 по Хармони-авеню, снова натянув на лицо лыжную маску. Домовладелец добавил к дому пристройку с кухней и отдельным входом. Он не знал, почему Джо и Лора Дауэрти остановились здесь. Ему было все равно. Он просто хотел убить их, убить и больше на них не отвлекаться. Он играючи взломал замок на двери черного хода и скользнул внутрь.

Ему в глаза сразу же бросилось белое пятно. Тот самый кот, которого он вынес на улицу в ночь, когда убил Кейтлин Барнетт. Он быстро подхватил кота на руки, погладил его по спинке и, как и в прошлый раз, вынес на улицу. Затем обернулся и быстро осмотрел кухню. Заметил электрические спирали на печке и нахмурился. Опять никакого газа. Опять никакого взрыва. Он раздраженно фыркнул.

Надо просто не обращать внимания. Надо получить удовольствие от того, что заставит Лору Дауэрти корчиться в ужасных муках, пока она не умрет. Потом он подожжет ее, точно так же, как и других. Он осторожно пробрался в спальню. Хорошо. На этот раз на кровати лежали двое. Они в его власти. Им больше не сбежать от него.

Он похлопал рукой по брюкам, проверяя, на месте ли оружие. Он не планировал использовать пистолет, но решил подстраховаться на случай непредвиденных ситуаций. «Надо было использовать его сегодня вечером, когда за мной гнался этот пожарник», — мрачно подумал он. То, что он не пустил пистолет в ход, очень беспокоило его, — впрочем, как и тот факт, что его едва не поймали.

Соллидей его напугал. Он не ожидал, что такой здоровый мужик может так быстро бегать. Но в те минуты, когда он спасал свою жизнь, он даже не вспомнил о пистолете. Ему ведь гораздо больше нравились ножи.

Он подошел к кровати. Джо Дауэрти лежал на животе, а Лора свернулась калачиком. Волосы у нее были куда темнее, чем много лет назад.

Его раздражало, когда женщины пытались казаться моложе, чем были на самом деле. Но ею он займется позже. Сначала нужно разобраться с Джо. И он разобрался: умело и осторожно вонзил мужчине нож в спину, точно в нужное место, чтобы смерть Джо была мгновенной. Ни единого звука, если не считать тихого бульканья, когда пузырьки воздуха вырвались из легких жертвы. Старуха Дауэрти, наверное, уже оглохла и ничего не услышит.

Но она пошевелилась и пробормотала: «Джо!» Он навалился на нее, не дав перевернуться, вдавил лицо в подушку, нажал коленом на почки. Она боролась с удивительной силой. Он достал из кармана тряпку и затолкал ей в рот, а затем схватил ее за руки и связал их за спиной тонкой бечевкой.

Потом одним движением перевернул ее и срезал длинную фланелевую рубашку с ее тела, прежде чем посмотреть ей в лицо. Его сердце пропустило удар. Это не она!

Чтоб ее черти взяли, это не она! Сцепив зубы, он прижал кончик ножа к ее горлу.

— Если закричишь, я зарежу тебя, как свинью. Дошло? — Широко раскрыв глаза, в которых плескался ужас, она почти незаметно кивнула, и он вынул у нее изо рта тряпку. — Ты кто?

— Донна Дауэрти.

Он тяжело дышал. Контролируй себя!

— Донна Дауэрти. А где Лора?

Она еще шире раскрыла глаза.

— Умерла, — прохрипела женщина. — Умерла.

Он схватил ее за волосы и дернул.

— Не лги мне!

— Я не лгу, — всхлипнула она. — Я не лгу. Она умерла. Клянусь!

Он почувствовал, как в груди растет животный рык.

— Когда?

— Два года назад. С-сердечный п-приступ.

Еще немного, и ярость полностью овладеет им. Он перевернул мужчину, лежавшего рядом с ней. Из уголка рта у него сочилась кровь, и Донна застонала.

— Джо! О нет!

— Черт!

Мужчина был слишком молод. Наверное, это сын Джо. Джо-младший. Женщину придется убрать. Она его видела. Взбесившись из-за того, что его надули, — снова! — он перевернул ее на живот и, держа за волосы, одним резким движением полоснул ножом по ее горлу.

Дрожащими руками он положил на кровать яйцо. Нужно было понять намек в самый первый раз, когда их не оказалось дома. Нужно было понять — это знак, такова его доля. Она была не такой важной, как остальные, но представляла собой недостающую часть законченной в остальном головоломки. Она постоянно беспокоила его, пока была жива. Но Лора умерла. Причем давно. И находилась вне его власти.

Он поджег запал — на этот раз не для того, чтобы наказать или отпраздновать, но чтобы спрятать.

Пятница, 1 декабря, 03:15

Рид точно знал, когда именно она проснулась. Ее тело, секунду назад лежавшее рядом, свернувшись калачиком, напряглось, вытянулось и прижалось к нему.

— Привет, — мурлыкнула она.

Его лицо зарылось в изящный изгиб ее плеча, а рука тут же оказалась в теплой, влажной ямке у нее между ног.

— Я тебя разбудил? — спросил он.

Она резко вдохнула, когда его большой палец нашел ее самое чувствительное местечко.

— Я просто думала — а как ты со всем этим справишься? — призналась она. — Я имею в виду, учитывая… — Она задрожала. — Как быстро все произошло. Черт!

— Я очень хорошо справляюсь, — ответил он, поглаживая ее, наслаждаясь прикосновениями ее ритмично двигающегося тела. — Я проснулся оттого, что хотел тебя. — Он проснулся оттого, что тянулся к ней, и сердце его перестало отчаянно колотиться, только когда пальцы коснулись ее плоти, а не схватили пустоту.

Она попыталась перевернуться, но он удержал ее.

— Нет. — Он перебросил ее ногу себе на талию. — Давай я сам. Позволь мне. — Она полностью подчинилась ему и застонала, когда он вошел в нее. — Позволь мне, Миа.

Она обхватила его за шею, и ее бедра заходили с бешеной скоростью, словно поршни.

В прошлый раз она позволила ему делать все, что угодно, откликаясь с такой страстью, что у него создавалось ощущение, словно он завоевал целый континент. Сейчас она с силой прижалась к нему, увлекая его к оргазму — увлекая с такой силой, что он удивился, как у него сердце не остановилось. Потом они лежали, тяжело дыша.

Она засмеялась.

— Ты меня разбудил.

Он лениво чмокнул ее в шею.

— Мне извиниться?

— Извинения будут искренними?

— Нет.

Она снова рассмеялась, на этот раз тише.

— Тогда не извиняйся.

Он прижал ее к себе, нежно поглаживая, и неожиданно в тусклом свете уличного фонаря заметил синяк у нее на руке. Потрясенный, он включил свет.

— Это я сделал?

— Что? Ах, это. Нет. Я во что-то врезалась вечером, когда уходила с работы.

— Хорошо. Я не хотел быть с тобой грубым.

— Ты не был грубым. Ты все сделал правильно. — Она довольно вздохнула. — Думаю, мы оба достаточно долго не давали выхода желаниям. У меня, конечно, не шесть лет прошло, но тоже достаточно.

Она была помолвлена… Неожиданно ему захотелось узнать, почему она не довела дело до конца.

— Миа, почему ты не вышла замуж?

Она так долго молчала, что он решил — она не ответит. И уже отругал себя за то, что вообще спросил, когда она вздохнула, теперь уже задумчиво.

— Ты хочешь знать о моем бывшем?

— На самом деле мне очень хочется знать одно: почему ты сказала, что не хотела хотеть? — Он поцеловал ее в плечо и постарался придать своему тону легкомысленности. — В конце концов, у тебя это прекрасно получается.

Но его поддразнивание не направило ее мысли в менее серьезное русло.

— Рид, с сексом у меня никогда проблем не было. На это Гай никогда не жаловался.

Значит, его звали Гай. Французское имя. Он не мог представить себе Мию рядом с французом по имени Гай. Она не из тех, кто любит розы и романтику. Но ревность все равно подняла голову, и Рид постарался засунуть ее обратно. В конце концов, Гая рядом с ней уже нет.

— На что же он жаловался?

— На мою работу. На график. — Она помолчала. — Его мать тоже жаловалась. Она считала, что я недостаточно хороша для ее мальчика.

— Матери часто так считают.

— Твоя мать считала, что Кристин достаточно хороша для тебя?

Он с теплотой вспоминал их отношения.

— Да. Да, считала. Кристин и мама были подругами. Они ходили по магазинам, обедали вместе и все такое.

— У нас с Бернадетт никогда не было таких отношений. — Она вздохнула. — Я познакомилась с Гаем на вечеринке. Он был очарован моей работой. Считал себя героем шпионского романа. А меня восхищала его работа.

— И кем же он работал?

Она рывком перевернулась на спину и посмотрела на него.

— Он был Гаем Лекруа.

Рид был вынужден признать, что ее ответ его впечатлил.

— Хоккеист? — Лекруа ушел из хоккея в прошлом сезоне, но когда играл, то играл просто волшебно. — Ух ты!

Она лукаво улыбнулась.

— Да, ух ты! Я всегда сидела на козырном месте, прямо за скамейкой штрафников. — Улыбка исчезла. — Ему нравилось представлять меня знакомым как подругу — копа из Отдела расследования убийств.

— Ну и почему ты с ним обручилась?

— Он мне по-настоящему нравился. Гай — хороший парень, и, пока он играл, у нас все было хорошо. Он очень редко бывал дома, а потому не предъявлял никаких претензий. А потом он играть перестал, и все изменилось. Он хотел жениться, и я дала себя уговорить. Но тут вмешалась Бернадетт. У нее были очень четкие взгляды на то, какой должна быть свадьба. Ну и жена тоже.

— Я так понимаю, ты не отвечала ее требованиям.

— Нет, — криво усмехнулась она. — Я отменила слишком много примерок платья, и Бернадетт закатила истерику. Я узнала об этом на следующий вечер, когда Гай отвел меня в модное заведение в центре города — со скатертями, хрусталем и толпой официантов. — Она поморщилась.

Да, подобное заведение вряд ли бы ей понравилось. Он легонько провел большим пальцем по ее подбородку.

— И что потом?

— А потом Гай сообщил мне, что я отменила семьдесят три процента визитов к портнихе, которые организовала его мать, после чего посуровел и добавил, что я не явилась на шестьдесят семь процентов наших свиданий. То, что свидания шли вторыми по значимости, говорило о многом. Как бы там ни было, он стал требовать, чтобы я «исправила свое поведение». Да, кажется, именно так он и выразился.

— А он предложил, тебе подсказку или руководство к действию — насчет того, как именно исправлять поведение?

Она не сдержалась и улыбнулась.

— Разумеется. — Улыбка тут же исчезла. — Но самым главным пунктом было требование перейти в другой отдел. Или, еще лучше, вообще уволиться. Ведь я все равно не смогла бы работать, когда забеременею. — Она посмотрела Риду в глаза, и в ее взгляде читался вызов. — Я с самого начала от него ничего не скрывала. Я не хотела детей. Но он благополучно об этом забыл или же решил, что сумеет уболтать меня и я передумаю. Я напомнила ему о своей позиции на этот счет, и мы впервые серьезно поругались. А когда закончили, я вернула ему кольцо. Он не ожидал, что я сделаю это в общественном месте да еще так пафосно.

Его охватила гордость за ее стойкость.

— Он был не прав.

— Да, но я все равно его обидела. Я не хотела его обижать и не собиралась этого делать, но так получилось. Он хотел дом и жену, а в результате оказался рядом с копом из Отдела расследования убийств.

Глупо было требовать от нее таких кардинальных изменений, но Рид невольно посочувствовал Лекруа.

— Я должен был бы сказать, что мне очень жаль.

Уголок ее рта дрогнул.

— А тебе жаль?

Он провел кончиком пальца по ее груди и увидел, как сморщился ореол, а сосок отвердел. У нее невероятная грудь!

— Нет, — хрипло признался он.

Ее глаза потемнели.

— Тогда не говори. Как бы там ни было, я думаю, что Гай куда меньше огорчился нашему расставанию, чем Бобби.

Ага. Похоже, дальше будет интереснее.

— Бобби. Твой отец.

Она как-то жалко улыбнулась.

— Мой отец. Его очень грела мысль о том, что в зятьях у него будет ходить сам Гай Лекруа. Думаю, с его точки зрения, это было лучшее, что я сделала за всю свою жизнь.

Рид нахмурился, услышав в ее голосе горечь и враждебность.

— Это лучше, чем стать полицейским?

— Для него я никогда не была полицейским. Я была просто… девчонкой. — Она выплюнула последнее слово, как ругательство. — Годной только на замужество. И если в результате моего замужества он получит хорошие места на хоккейном матче, тем лучше.

Рид потянулся к тумбочке и взял с нее старую цепочку с личными знаками. Ему сразу показалось странным, что она носит их, хотя никогда не служила в армии. Он поднес их к свету. Митчелл, Роберт Б.

— Это его знаки. Почему ты их носишь, если так его ненавидишь?

Она нахмурилась.

— Твоя мать… Все знали, что она тебя бьет, или она носила маску любящей мамочки, которую и демонстрировала окружающим?

Страстное желание все выяснить, побуждавшее Рида задавать вопросы, неожиданно исчезло.

— Миа, твой отец… он…

Она отвела взгляд, но почти сразу снова посмотрела Риду в глаза. Однако теперь в ее взгляде читались грусть и вина.

— Нет. — Но он не поверил ей, и при мысли о том, что именно с ней произошло, у него к горлу подступила тошнота. — Нет, — с нажимом повторила она. — В основном он бил меня. Когда напивался.

В первую секунду ему захотелось отодвинуться, чтобы не причинить ей боли, но он удержался. Понял, что так поступать нельзя. И проглотил горький комок, который жег ему горло. Думая, что ей это нужно, он коснулся губами ее виска и замер.

— Ты не обязана рассказывать все, Миа. Ничего страшного.

Но она продолжала, не отрывая взгляда от личных знаков, которые Рид по-прежнему держал в руке.

— Когда я была маленькой, я часто думала: если я буду достаточно ловкой, достаточно умной, достаточно хорошей… то он бросит пить. Станет нам отцом — таким отцом, каким прикидывался для всего остального мира. Я была лучшим атлетом школы, звездой. Я верила, что это вылечит его равнодушие. Когда я поняла, что он никогда не изменится, спортивные состязания стали моим пропуском на свободу.

— Ты поступила в колледж благодаря спортивной стипендии, — вспомнил он. — Ты получила свободу.

— Да. Но Келси осталась дома, и у нее постепенно срывало крышу. — У нее задрожали губы, и он спросил себя: о чем она умалчивает? — Она предпочла наказать Бобби именно так. Она не могла заставить его бросить пить, но она могла поставить его в неловкое положение перед знакомыми, а если Келси что-то взбредет в голову, она пойдет до конца.

«Фамильная черта», — подумал Рид.

— И у нее начались проблемы.

— О да. Она подружилась с наркоманом по имени Стоун. Я пыталась остановить ее, но она… она больше не хотела иметь со мной ничего общего. К тому времени, когда ей исполнилось семнадцать, она подсела на наркотики. В девятнадцать она попала в тюрьму. В течение первых трех лет заключения она отказывалась видеться со мной. Потом согласилась, и… — Она не закончила и тяжело сглотнула. — Она — все, что у меня осталось. Если Марк не сможет добиться ее перевода…

— Марк Спиннелли когда-нибудь тебя обманывал?

— Нет. Я доверяю ему больше, чем любому другому человеку, которого когда-нибудь знала. Кроме, возможно, Эйба. — Она тяжело вздохнула. — И, наверное, тебя. Я рассказала тебе то, чего говорить не стоило.

В нем что-то дрогнуло.

— Я никому не скажу. Обещаю.

— Я тебе верю. Думаю, сегодняшний день гораздо сильнее выбил меня из колеи, чем хотелось бы. Сказать по правде, я терпеть не могу, когда в меня стреляют. — Она щелкнула по личным знакам в его руке. — Но я ведь не ответила на твой вопрос. В тот день, когда я получила значок, отец повел меня вместе со своими друзьями-полицейскими в их бар. Тогда я стала одной из них. Частью… чего-то. Ты понимаешь, что это означает?

Он кивнул. Быть частью сплоченного и дружного коллектива, когда ты так долго был один… Он испытал это чувство в семье Соллидеев, затем — в Отделе пожарной охраны. Потом — с Кристин.

— Ты словно стала частью семьи. Наконец-то.

— Ага. Как бы там ни было, Бобби чувствовал себя как рыба в воде и постоянно хвастался. «Сегодня большой день», — сказал он. И перед всеми вручил мне свои личные знаки. Сказал, что они оберегали его в Наме, и он надеется, что они станут оберегать меня в полиции. И что мне было делать? Я выросла с этими парнями, но ни один из них даже не догадывался о том, что происходило в нашем доме на самом деле.

— Или они предпочли не догадываться, — пробормотал он.

Она пожала плечами.

— Кто знает? Так или иначе, но я надела их, собираясь попозже снять, а по пути домой попала в аварию. Моя машина превратилась в груду железа, я не получила ни единой царапины. И я подумала: черт побери, возможно, эти личные знаки действительно приносят удачу! И за все эти годы мне столько раз везло, что я даже сосчитать боюсь.

Он поцеловал ее плечо, рядом со старым шрамом.

— Мерфи рассказал мне о другом случае. Когда застрелили твоего первого напарника. Он сказал, что они чуть не потеряли тебя.

— И тогда мне тоже просто повезло. Пуля угодила мне прямо сюда. — Она коснулась живота. — Прошла насквозь, не задев ни одного важного органа. Именно тогда я узнала, что у меня всего одна почка. Я родилась такой, поэтому на пути пули ничего не оказалось. Она прошла навылет, и уже скоро я была как новенькая. — Она отвела взгляд. — А Рей умер. После этого мне пришлось добавить к личным знакам Бобби свой: о том, что у меня нет почки. Несколько раз я почти решилась на то, чтобы отказаться от знаков, но так этого и не сделала. Наверное, я слишком суеверна и никогда их не сниму.

Она повесила брелок с гравировкой о необходимости особого медицинского наблюдения позади личных знаков отца. Рид спросил себя: осознает ли она, что поступила так?

— Или, возможно, какая-то часть тебя все еще хочет угодить отцу, — заметил он, и ее взгляд тут же стал равнодушным. Она осторожно вернула цепочку на шею.

— Ты похож на Дейну. И возможно, ты прав. А в этом, лейтенант Соллидей, и заключается настоящая причина того, что я не хочу никаких обязательств. Я слишком испорчена, и обязательства меня просто убивают.

Она откатилась в сторону и села на край кровати, одна. И его сердце чуть не разорвалось.

— Миа, мне очень жаль.

— Правда? — резко спросила она.

— На этот раз, да. Я… — Зазвонил ее мобильный. — Черт возьми!

Она схватила телефон с тумбочки.

— Это Спиннелли. — Не спуская глаз с Рида, она ответила на звонок. — Митчелл. — Она выслушала сообщение и резко выдохнула. — Я позвоню ему. Мы будем там минут через двадцать. — Она захлопнула телефон. — Одевайся.

Он уже одевался.

— Еще один?

— Да. Джо и Донна Дауэрти мертвы.

Его руки замерли на пряжке ремня.

— Что?

— Да. Очевидно, они выехали из «Бикон-Инн». — Она надела рубашку через голову. Глаза ее сверкнули. — Похоже, он с самого начала охотился именно на них.

Пятница, 1 декабря, 03:50

Он не пришел домой. Ребенок лежал в своей кровати, свернувшись клубочком, и слушал приглушенные звуки плача дальше по коридору. Мама не первый раз плакала ночью. И он понимал, что и не последний. Если он что-то не предпримет.

Он не пришел домой, но его лицо показывали во всех новостях. Он сам видел. И его мама тоже видела. Именно поэтому она всю ночь плакала.

— Мама, мы должны рассказать, — сказал он, но она схватила его за руку, и в ее глазах вспыхнул дикий страх.

— Не надо! Никому и ничего не говори. Он узнает.

Он тогда посмотрел на ее горло — из-под края платья выглядывал кончик отметины. Порез получился длинным и достаточно глубоким, чтобы оставить шрам. Он сделал это с его мамой в первую же ночь. И угрожал сделать хуже, если они расскажут. Его мама была слишком напугана, чтобы рассказать.

Он свернулся еще плотнее и вздрогнул.

Я тоже.

Пятница, 1 декабря, 03:55

Фасад дома остался цел. Со стороны задней стены пожарные тащили за собой шланг. Запах пожара все еще висел в воздухе. Миа прошла мимо пожарной машины туда, где стояли двое полицейских в форме и опрашивали медэксперта. Им оказался Майклс — парень, работавший с телом доктора Томпсона менее суток назад. Позади него стояли две пустые каталки, на которых лежали свернутые черные мешки для транспортировки трупов.

— Что у тебя, Майклс? — спросила Миа.

— Двое взрослых, мужчина и женщина. Обоим приблизительно пятьдесят лет. Мужчину закололи ножом с длинным тонким лезвием, женщине перерезали горло. Оба во время убийства лежали в кровати. Кровать подожгли, но потолочные разбрызгиватели затушили огонь практически полностью, так что тела сгорели, но не обуглились. Я оставил трупы на кровати, пока их не осмотрят начальники пожарной охраны. Я так понимаю, они уже выехали.

— Я позвонила лейтенанту Соллидею, как только мне сообщили. Вообще-то, — сказала Миа, оглянувшись через плечо, — это, наверное, он.

Внедорожник Соллидея подъехал к хвосту вереницы автомобилей. Рид схватил свою сумку с инструментами и начал пробиваться к пожарной машине. Там он остановился, чтобы поговорить с бригадиром, бросая короткие взгляды на дом. Один раз он поднял руку, здороваясь с Мией, словно это не она недавно встала с его постели. Словно это не она только что поведала ему историю своей чертовой жизни самым неловким и унизительным образом. «О чем я только думала?» И что о ней теперь думает он?

«Наверное, он выбрал лучший способ выйти из ситуации», — решила она и повернулась к полицейским в форме.

— Кто опознал пару как Дауэрти? Когда мы слышали о них в последний раз, они проживали в «Бикон-Инн».

— Домовладелица. Она сидит в нашей машине, — ответила женщина-полицейский. — Ее зовут Джудит Бленнард. — Она провела Мию к машине, наклонилась и громко сказала: — Мэм, это детектив Митчелл. Она хочет поговорить с вами.

Джудит Бленнард на вид было около семидесяти, а весила она, наверное, вполовину меньше. Но глаза у нее оказались очень живыми, а голос — рокочущим.

— Здравствуйте, детектив.

— Говорите погромче, детектив. Ее вынесли из дома, не захватив слуховой аппарат.

— Спасибо. — Миа присела на корточки. — Вы хорошо себя чувствуете, мэм? — громко спросила она.

— Да, хорошо. Как Джо-младший и Донна? Никто мне ничего о них не говорит.

— Мне очень жаль, мэм, но они умерли, — ответила Миа, и морщины на лице старушки стали еще глубже.

Она прикрыла рот костлявой ладонью.

— Боже мой! Господи!

Миа взяла ее за руку. Рука была ледяная.

— Мэм, почему они остановились у вас?

— Я знала Джо-младшего с тех пор, как ему исполнилось пять. Во всем мире вы не найдете таких хороших людей, как Джо-старший и Лора Дауэрти. Они всегда активно занимались благотворительностью, давали кров заблудшим мальчикам. Когда я узнала, что произошло с Джо-младшим и Донной, мне показалось правильным отплатить добром за добро и приютить их. Я предложила им пользоваться моим флигелем столько времени, сколько понадобится. Они сначала отказались, но… Это ведь никакое не совпадение, детектив.

Миа сжала ей руку.

— Нет, мэм. Вы что-нибудь видели или, может, слышали?

— Без слухового аппарата я практически ничего не слышу. Я засыпаю в десять, а просыпаюсь не раньше шести. Я бы до сих пор спала, если бы тот милый пожарный не вошел в дом и не вынес меня.

Миа сразу же заметила, что этой бригадой руководит не Дэвид Хантер. Поскольку пожарные уже собирали свои инструменты, Рид закончил разговор с бригадиром и направился к Мии, повторяя что-то на диктофон. Возле полицейской машины он остановился, и Миа жестом пригласила его присоединиться к ней.

— Это миссис Бленнард. Дом принадлежит ей. Она знала родителей Джо Дауэрти.

Соллидей присел возле нее.

— Огонь затронул только флигель, — громко сказал он. — Тот, кто его построил, был очень предусмотрительным человеком: снабдил дом и брандмауэрами, и разбрызгивателями.

— Мой зять — строитель. Мы построили флигель для моей матери. Мы боялись, что она оставит включенной горелку или еще что-нибудь, поэтому и установили дополнительные разбрызгиватели.

— Это спасло ваш дом, мэм, — кивнул Рид. — Наверное, вы уже через несколько дней сможете вернуться сюда, но мы бы хотели, чтобы сегодня вы остановились где-нибудь в другом месте, если не возражаете.

Она бросила на него острый взгляд.

— За мной заедет зять. Я не глупая старуха. Сегодня кто-то убил Джо-младшего и Донну. Я не собираюсь слоняться поблизости, чтобы он вернулся и еще и меня на тот свет отправил. Но было бы хорошо, если бы мне вернули слуховой аппарат.

— Я пошлю за ним, мэм. — Соллидей передал просьбу старушки одному из полицейских и жестом подозвал Мию к себе. — Разбрызгиватели нанесли приличный ущерб с точки зрения сохранения доказательств, но зато тела не сгорели дотла.

— Майклс так и сказал. Мы можем войти?

— Да. Бен уже вошел, а я жду, пока сюда доберется Фостер со своей камерой.

— Я вызвала Джека. Он отправил сюда свою команду.

Они вместе обошли дом и вошли внутрь, где натолкнулись на Бена Траммеля: он настраивал прожекторы.

— От огня пострадала только спальня, Рид, — сообщил Бен. — Да и та не очень сильно. Возможно, на этот раз нам повезет, и мы все-таки сумеем привязать нашего подозреваемого к этому месту.

— Будем надеяться, — ответил Соллидей, осветив фонарем потолок. — Хорошая работа. Разбрызгиватели установлены так, что Уайт их просто не заметил.

Прожекторы вспыхнули, и все уставились на кровать. Мистер Дауэрти лежал на животе и смотрел в сторону, а миссис Дауэрти — уткнувшись в подушку. Постельное белье пропиталось кровью.

— Он умер мгновенно, — раздался голос Майклса из-за их спин. — Нож вошел прямо в сердце. У нее есть защитные раны. — Он поднял ночную рубашку, демонстрируя большой темный синяк на пояснице женщины. — Наверное, это след от колена.

— Это ты разрезал ее рубашку? — спросила Миа, и Майклс покачал головой.

— Когда мы ее нашли, она уже такой была. Ткань разрезана одним движением.

— Проверь, пожалуйста: ее изнасиловали?

Он бросил на нее короткий взгляд.

— Я не вижу никаких следов насилия в этом смысле, детектив. Кожа у женщины тонкая, синяки появляются мгновенно, а на бедрах их нет. Но мы все равно проверим.

— Спасибо. Можно их уносить? — спросила она у Соллидея, и тот кивнул.

Миа стояла рядом с Ридом в ногах кровати, пока Майклс убирал тела супругов Дауэрти. Потом встряхнулась и заставила себя сосредоточиться.

— Первым он убил мистера Дауэрти, — заметила она.

— Поскольку тот попытался бы защитить жену.

— Правильно. Он умер безболезненно. Но миссис Дауэрти… Он связал ее, придавил коленом, перевернул на спину и разрезал ночную рубашку.

— Тем не менее он ее, похоже, не изнасиловал. Интересно почему. Не могу себе представить, что в нем внезапно взыграло чувство сострадания.

— Возможно, ему помешали. Тогда он опять перевернул ее на живот и перерезал ей горло, стоя сзади. Испугался и убежал. Но почему?

— Я не знаю. Во-первых, почему именно Дауэрти?

— Это не имеет смысла, — согласилась она. — Дауэрти даже не были знакомы с Пенни Хилл.

— А мы всю неделю искали несуществующие связи, — мрачно добавил он.

Но больше, чем о часах, потраченных впустую за чтением документов, Миа думала о Роджере Барнетте и о горе в его глазах, когда он обвинил ее в том, что они топчутся на месте.

— Мы должны сообщить Барнетту. Он должен знать, что его вины в смерти Кейтлин нет.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Рид.

Она подумала о пьяной ярости в глазах Барнетта. Пожалуй, заручиться поддержкой Соллидея было бы разумно.

— Если ты не против.

— Как только закончим здесь, поедем к нему.

— Я позвоню во Флориду, отцу Джо Дауэрти.

Миа уже направлялась к своей машине, когда ее позвали. Это был один из полицейских. Он держал в руках белого кота.

— Детектив! Мы нашли этого кота возле дома, и миссис Бленнард сказала, что кот принадлежал Дауэрти. Она не может взять его с собой в дом дочери.

Миа уставилась на кота.

— А от меня-то вы чего хотите?

Он пожал плечами.

— Я могу вызвать службу отлова бездомных животных или… — Он обаятельно улыбнулся. — Хотите завести кота?

Миа вздохнула и забрала у него кота. Брелок с данными на его ошейнике удивительно напоминал личные знаки, которые носила она сама.

— Везучий ты, Перси. Дважды за эту неделю избежал пули. — Кот моргнул и посмотрел на нее. — Прямо как я, — пробормотала Миа. — Посиди пока в машине.

Пятница, 1 декабря, 05:05

Он почувствовал, как Миа подошла, еще до того, как она спросила:

— Нашли что-нибудь?

Рид покачал головой.

— Нет. Он не использовал газ, потому что здесь нет газа. Он не покрывал грудь Донны Дауэрти легковоспламеняющимся твердым веществом, как у Пенни и Брук.

— Правда, он использовал яйцо с запалом, — добавил Бен из угла, где просеивал обломки. — Это единственное, что совпадает с предыдущими поджогами.

— Я сообщила Джо-старшему и опросила нескольких соседей.

Рид видел, чего это ей стоило.

— Ты спросила его, как Джо-младший и Донна связаны с Пенни Хилл?

— Попробовала. Но как только я сообщила ему об их смерти, он замолчал. — Она нахмурилась. — Я позвонила местному шерифу, и они обнаружили его на полу с телефонной трубкой в руке. Они тут же отправили его в больницу. Они думают, что у него случился сердечный приступ.

— Дела идут все лучше и лучше, — иронично заметил Рид. — Бедный старик.

— Я знаю. Мне жаль, что я не знала о его слабом сердце. Я получу информацию о ближайших родственниках Донны Дауэрти с ее работы, когда офис откроется, то есть через несколько часов. Есть и приятные новости. Мне удалось получить описание подозрительного автомобиля, который два часа простоял на улице сегодня вечером. Девушка с парнем целовались на заднем сиденье машины этого парня, и каждый раз, выбираясь на улицу, чтобы подышать воздухом, они видели этот автомобиль. Голубой «сатурн».

— Они разглядели номерные знаки, когда выбирались подышать? — криво усмехнулся Джек.

— Только половину. Ах да, он опять выпустил кота.

— Где Перси? — тут же спросил Рид.

— У меня в машине. На этот раз он чистый. Если ты готов, я все еще хочу поехать к Барнетту.

— Тогда поехали.

Он пропустил ее вперед и застонал. Фургон «Экшн ньюс» стоял у обочины, а на улице красовалась ухоженная Холли Уитон. Рид почувствовал, как напряглась Миа.

— Ничего не говори, — прошептал он. — Пожалуйста! Как бы тебе ни хотелось сорвать с нее маску. Не упоминай Келси или ее историю. Позволь мне сказать: «Без комментариев».

Холли подошла к ним, ее глаза фанатично поблескивали.

— Это уже четвертый пожар, устроенный поджигателем на этой неделе. Что предпринимает полиция, чтобы обеспечить безопасность жителей Чикаго?

— Без комментариев, — отрезал Рид и ускорил шаг, но Холли уже было не остановить.

— Жертвы сегодняшнего преступления — мистер и миссис Джо Дауэрти, та самая пара, чей дом сгорел в прошлую субботу.

Миа остановилась, и Рид уже собирался напомнить ей об их договоре. Но в прошлый раз, когда две женщины сцепились, он сильно подорвал авторитет Мии. Теперь он будет держать рот на замке. По крайней мере, пока сможет.

— Мы не оглашаем имена жертв, пока не уведомим их семьи. — Она смотрела прямо в камеру, и взгляд у нее был очень серьезный. — Такова политика нашего отдела, и это очень гуманный подход. Я надеюсь, вы согласитесь со мной. А теперь позвольте нам вернуться к работе.

— Детектив Митчелл, похороны Кейтлин Барнетт состоятся сегодня. Вы придете?

Миа двинулась дальше, и Рид уже облегченно вздохнул.

— Детектив Митчелл, люди говорят, что убийство Кейтлин Барнетт связано с работой ее отца. Как вы считаете, следует ли наказывать ребенка за грехи отца?

Миа остановилась, окаменела. Она повернула голову и уже открыла рот, собираясь произнести то, что, без сомнения, изначально планировалось как сокрушительный удар по Барнетту. Неожиданно Рид почувствовал, как ее настроение резко изменилось, плечи опустились. Она ускорила шаг.

— Иди за мной, — сказала она так тихо, чтобы услышал только Рид. — Похоже, у Холли что-то есть.