Посчитай до десяти

Глава 13

Среда, 29 ноября, 20:40

Рид смотрел в зеркало заднего вида на приближающуюся Мию. Ему не следовало приезжать сюда. Надо было дождаться утра и тогда уже сообщить. Все равно сегодня вечером она уже ничего не сможет сделать. Но он понимал: она бы хотела узнать все заранее. Он знал: она не из тех, кто… Как это она выразилась? Не из тех, кто станет прятаться под одеялом, как девчонка.

Она замедлила ход взятой на время полицейской машины и окончательно остановилась уже возле внедорожника Рида. Несколько секунд она сидела и просто смотрела на него, затем припарковалась у обочины. Чувствуя себя так, словно тянет за собой якорь, он вышел из машины и подошел к ней, держа руки в карманах.

Миа открыла багажник, искоса посмотрела на Соллидея и спросила:

— Какие-то новости по делу? — В багажнике оказалось штук пять пакетов с продуктами.

Он покачал головой.

— Нет.

— Требуется кто-то, кто бы завязал тебе шнурки на ботинках или открыл пакетик с горчицей?

— Нет. — Он легонько отодвинул ее в сторону и взял пакеты. — Это все?

Она захлопнула багажник.

— Я мало ем.

Не говоря больше ни слова, она провела Рида на три пролета вверх по лестнице и впустила в квартиру. Как он и догадывался, украшений там почти не было. Никаких картин на стенах. Минимум мебели. Телевизор крошечный, да и тот водружен на свою же пустую упаковку. Это помещение нельзя было назвать домом. Она просто спала здесь в перерывах между работой.

Он заметил маленький деревянный ящик на столике за секунду до того, как она схватила ящик и накрывавший его флаг, сложенный втрое, и убрала в кладовку — тоже практически пустую. То, что флаг принадлежал ее отцу, было очевидным. Он ведь служил в полиции. Следовательно, хоронили его так, как хоронят полицейских. А вдове вручили флаг.

Логично предположить, что и ящик тоже принадлежал отцу Мии. То, что флаг в результате оказался у дочери, а не у вдовы, говорило о многом. Но, учитывая то, что она рассказала сегодня утром, это можно понять. Как, наверное, тяжело ей было узнать о супружеской неверности отца, стоя у его могилы. Но насколько тяжелее это оказалось для вдовы! Он попытался представить себе, что бы почувствовал, если бы узнал о предательстве Кристин. Нет, такое просто невозможно себе представить.

То, что Миа Митчелл умудрялась продолжать вести расследование, свидетельствовало о том, что она превосходный полицейский.

— Положи покупки на стол, — велела она, и он послушался, по-прежнему ломая голову над тем, как рассказать, что неприкосновенность ее личной жизни вот-вот будет нарушена.

Он раскрыл один пакет и начал доставать оттуда замороженные полуфабрикаты.

— Я приехал сразу после встречи с Холли.

Ее глаза сверкнули.

— Полагаю, когда ты покинул мисс Уитон, она была жива, здорова и в хорошем настроении.

Он начал терять терпение.

— Миа, мне она тоже не нравится. Как и твои намеки.

Она пожала плечами и пробурчала:

— Ты прав. Прости. Все равно это неважно.

Она потянулась за полуфабрикатами, но Рид перехватил ее руку.

— Черт возьми, Миа, да что с тобой такое?

На долю секунды гнев в ее взгляде сменился страхом. Но так же быстро страх исчез, а на его место пришел вызов. Она рванула руку к себе, и Рид потрясенно разжал пальцы.

— Рид, уходи. Я сейчас плохой собеседник.

И, схватив упаковки с едой, она исчезла в кухне. Он услышал, как открылась дверца холодильника и как она с грохотом закрылась. Миа вернулась и, подбоченившись, встала в дверях.

— Ты еще здесь?

— Похоже на то.

Она стояла и хмурилась, ее синие глаза метали молнии, и почему-то в шортах цвета хаки и сбитых ботинках она выглядела куда сексуальнее, чем Уитон в замшевой мини-юбке и лакированных туфлях на убийственной шпильке. И он хотел ее, такую хмурую и злую!

— Слушай, ты вроде хороший парень. Ты заслуживаешь лучшего отношения, чем видишь от меня. Я, конечно, не белая и пушистая, но обычно и не такая грубая. — Мелькнувшая на губах улыбка явно была принужденной. — Я постараюсь быть с тобой повежливее. Давай раскроем это дело, и ты сможешь уйти, надеюсь, не получив серьезных повреждений.

И она направилась к входной двери, намереваясь выгнать его.

Ну уж нет!

— Миа, мне нужно поговорить с тобой о Холли Уитон. Это важно.

Она остановилась в полутора метрах от Рида, спиной к нему.

— Мне действительно неважно.

Он вздохнул.

— Думаю, это будет для тебя важно.

Она устало повернулась к нему.

— Что она натворила?

— Твой уход с пресс-конференции сегодня утром не прошел незамеченным.

Она закрыла глаза.

— Черт!

— Ей известно о женщине, которую ты преследовала, известно, что она важна для тебя. Холли снимала толпу, и на видео есть та женщина. Я подумал, что тебе нужно об этом знать, чтобы быть наготове.

Она открыла глаза и прищурилась.

— Черт возьми, ненавижу эту стерву!

— Должен заметить, она относится к тебе точно так же. Но за что она тебя так не любит?

— Мы вели дело об изнасиловании и убийстве ребенка, и она пыталась соблазнить Эйба, чтобы он дал ей эксклюзивное интервью. Ей было наплевать, что Эйб женат. И мы с Эйбом решили: лучший способ стряхнуть Уитон с его загривка — дать эксклюзивное интервью кому-то другому. Мы обратились к Линн Поуп из «Чикаго он зе таун».

— Я видел ее на экране, но лично мы не встречались.

— Линн — дама первый сорт. Я ей доверяю. Когда Холли обо всем узнала, то подала Спиннелли официальную жалобу, но он, разумеется, поддержал нас. И когда журналисты стали охотиться уже за ним, он дал эксклюзивное интервью Линн. В общем, Холли обвиняет меня в попытке разрушить ее карьеру.

— Но почему именно тебя?

— Потому что мужчины в принципе не способны отвергнуть ее по собственной инициативе, а значит, их настроила против нее я. Она представляет собой угрозу. — Миа вздохнула. — И еще прекрасно умеет обнаруживать нужную ей информацию. Большинство мужчин действительно не способны отказать такому милому личику. И еще менее способны сопротивляться короткой юбке или вертлявой заднице.

Рид понял, что в последней фразе прозвучал скрытый комплимент: ведь он устоял перед соблазном. Но было во всей тираде что-то еще: признание, что сама Миа Митчелл не обладает аналогичными качествами, а следовательно, не так желанна. И это разозлило Рида, поскольку он являлся живым и нетерпеливым доказательством того, насколько Миа на самом деле желанна.

— Никто не знает о твоей связи с той блондинкой, кроме мужчин, присутствовавших на совещании. Я не скажу ни слова. Спиннелли, Джек и психиатр — тоже.

Она прижала кончики пальцев к вискам.

— Я знаю. Я очень благодарна тебе, ведь ты специально приехал, чтобы обо всем мне сообщить. Мне правда очень жаль, что я наорала на тебя.

Риду хотелось подойти к ней. Обнять ее, прижать к себе и не отпускать. Но она уже два раза оттолкнула его, и он боялся, что оттолкнет и в третий. И выгонит. Поэтому оставался на месте, по-прежнему держа руки в карманах.

— Ничего страшного. — И с некоторой долей юмора он добавил: — Если бы я знал, как сильно ты ее ненавидишь, я бы дал тебе возможность получить ордер.

Уголок ее рта грустно приподнялся.

— Я знала, что ты джентльмен.

Ты уже произнес свою реплику. Теперь уходи.

Но его ноги не желали двигаться с места. Он не мог уйти сейчас, когда у нее вид побежденной.

— Миа, я уже три дня за тобой наблюдаю. Тебе не наплевать на жертвы. Ты переживаешь, что им пришлось страдать. Хочешь добиться для них справедливости. Ты заботишься о родственниках жертв. Даешь им поддержку, оказываешь уважение. Для меня это очень важно. Куда важнее образа «белой и пушистой», и уж тем более — «вертлявой задницы в мини-юбке».

Она серьезно и внимательно смотрела на него — по-прежнему с расстояния в полтора метра.

— Спасибо. Это самые приятные слова, которые я когда-либо слышала.

Теперь можно уходить. Черт побери, да уходи же!

Но он не двигался с места.

— Хотя в короткой юбке ты бы выглядела ничуть не хуже.

Ее глаза вспыхнули, и у него душа ушла в пятки.

— Вторая по приятности фраза.

Рид осторожно сделал шаг вперед. Миа не двигалась, но он заметил, как отчаянно бьется жилка у нее на шее. Вытянутые вдоль тела руки то сжимали кулаки, то разжимали, и он вдруг понял: она нервничала в его присутствии! От этого открытия он испытал прилив гордости и смелости.

— Насчет вчерашнего… — продолжал он. — Я сбил тебя с ног.

Она вздернула подбородок.

— Я в курсе. Я там тоже была.

— В меня не стреляли с тех самых пор, как я демобилизовался. Рефлексы уже немного покрылись ржавчиной.

Она щелкнула языком.

— Не все.

Именно такого откровения он и ждал.

— Значит, ты заметила.

— Не заметить было трудно, — сухо призналась она. — Так что это было — рефлекс или проявление интереса?

К ней вернулись обычные самоуверенность и самоконтроль. И почему-то то, что последовало дальше, показалось более… справедливым. Если бы он воспользовался преимуществом, пока она была грустной и побежденной, ни о какой справедливости не было бы и речи.

— А если я скажу, что и то и другое?

— По крайней мере, это честно. — Она помолчала, спокойно глядя на него. — Ты мог бы подождать до завтра со своей новостью о Холли Уитон. Почему ты приехал именно сегодня?

Пока он обдумывал ответ, время словно остановилось, а затем резко рвануло вперед — он в два шага покрыл разделявшее их расстояние. Положил ладонь ей на затылок, запустил пальцы в ее волосы и сделал то, о чем мечтал вот уже несколько дней. Когда его губы коснулись губ Мии, он почувствовал, как она напряглась, но в следующее мгновение уже обвила его шею руками, приподнялась на цыпочки и ответила на поцелуй.

По телу у него прошла дрожь — дрожь облегчения, дрожь освобождения. Он уже очень давно не держал так женщину. Долгое время не ощущал вкус женских губ, не чувствовал страсть и капитуляцию в ее отклике. Поцелуй оказался таким сладким. И таким знакомым, словно Рид уже был на этом месте, поступал так прежде. Памятуя о ее ушибленной щеке, он целовал ее куда нежнее, чем ему хотелось, и гораздо непродолжительнее, чем мечталось. Стоически проигнорировав свернувшееся пружиной желание внизу живота, он закончил поцелуй, но продолжал прижимать ее к себе.

— Я не был уверен, что ты тоже этого хочешь, — признался он. — Ты ведь постоянно отталкивала меня.

Она прислонилась лбом к его груди.

— Знаю.

Миа произнесла это так устало, что он отстранился и заглянул ей в глаза.

— Почему ты отталкивала меня?

— Потому что не хотела хотеть этого. Но все равно хочу.

Она посмотрела на него, и его словно с силой ударили под дых.

Ее синие глаза потемнели от возбуждения. Отчаянно стучащее сердце поднялось до самого горла, и Риду пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить его вернуться на место и дать ему возможность вздохнуть.

— Почему? Почему ты не хотела этого хотеть?

Она колебалась.

— Сколько у тебя времени?

Время. Черт!

— Который сейчас час?

— Начало десятого. А что?

— Я обещал Бет забрать ее в девять, а ехать нужно практически на другой конец города.

Она кивнула.

— Понимаю. Можем поговорить позже.

Он схватил пальто, лежавшее на старом диване, сделал два шага по направлению к двери, но остановился и повернулся к Мии.

— Ничего с ней за пять минут не случится. Скорее всего, она даже обрадуется, если я задержусь.

Ее губы лукаво изогнулись.

— Ну и как ты предлагаешь нам провести оставшееся время?

— Делая то, чего ты не хочешь хотеть.

Он взял Мию за подбородок и приподнял ее лицо — на этот раз она сама потянулась к нему, мгновенно переводя поцелуй на новый уровень. Горячий, мокрый, полный страсти. От этого поцелуя его тело затрепетало, и ему тут же захотелось большего, гораздо большего. Вспомнив о времени, Рид резко отстранился и был вознагражден: она дышала так же прерывисто, как и он.

— Предупреди меня, когда начнешь хотеть хотеть, — попросил он. — Я постараюсь не забыть взять с собой дефибриллятор.

Она рассмеялась.

— Поезжай домой, Соллидей. Мы вернемся к этому вопросу завтра. — Выражение лица у нее немного посерьезнело. — Но только не на работе, ладно?

— Ладно. — Он нагнулся, еще раз поцеловал ее и, выругавшись, развернулся. — Мне пора. Запри за мной дверь.

— Я всегда запираю дверь.

На лестничной клетке он обернулся.

— Увидимся завтра в восемь. — Теперь, когда между ними было уже небольшое расстояние, мысли его начали приходить в порядок. — И не выходи сегодня одна, ладно?

Похоже, ситуация ее забавляла.

— Соллидей, я полицейский. И это я должна говорить подобное другим людям.

А вот ему ситуация смешной не казалась.

— Миа, прошу тебя!

— Я буду осторожна.

Он понял: большего от нее сейчас не добиться.

— Спокойной ночи, Миа.

На мгновение ее лицо стало серьезным, пожалуй даже тоскливым.

— Спокойной ночи, Рид.

Среда, 29 ноября, 22:05

Наконец-то он вернулся. У него на это ушло неожиданно много времени.

Он думал, что мишень будет ждать его в баре Флэннагана пятнадцать минут, но мишень просидела там почти целый час. Все это время он прятался в машине жертвы, на полу у заднего сиденья, и терпеливо ждал благоприятного случая.

Первая часть оказалась очень простой и очень быстро закончилась. Он подъехал заранее и спрятался в тени. Смотрел, как мужчина запирает свою машину, — ну это просто курам на смех. На то, чтобы открыть замок любимой отмычкой, у него ушло не больше пятнадцати секунд. Затем он растянулся у заднего сиденья, надел лыжную маску и стал ждать, в красках представляя себе, что должен был совершить.

Удовольствия от этого никакого, но придется делать все быстро. И безболезненно. Потому что мишень — его друг, и он не заслуживает того, чтобы биться в агонии, подобно той, которая предстоит сегодня миссис Дауэрти. Но делу время — потехе час. Сконцентрируйся. Машина едет пятнадцать минут. Уже недолго осталось.

Ему захотелось вздохнуть, но он сдержался. Ему еще не доводилось убивать человека, который бы ему нравился. Все всегда бывает в первый раз, но удовольствия от данного убийства он все равно не получит.

Он осторожно приподнялся на локте и бросил взгляд в окно напротив. Отлично: они ехали по небольшой дороге, где было всего лишь две полосы. Недалеко отсюда расположен круглосуточный торговый центр, где он сможет угнать машину, когда закончит дело. Он достал нож.

Он хорошо наточил лезвие. Хотел, чтобы все прошло быстро. Резко сев на заднем сиденье, он обхватил рукой шею своего друга и приставил к ней нож.

— Сворачивай у следующего светофора, — велел он, стараясь говорить негромко.

Взгляд друга метнулся в зеркало дальнего вида. Глаза у него были широко открыты от страха, но он понимал, что друг не увидит ничего, кроме черной лыжной маски.

— Если вам нужна машина, забирайте. Только не убивайте меня!

Он решил, что у него просто хотят угнать машину. Он и надеялся, что друг подумает именно так. Но следует свести к минимуму риск быть узнанным, ведь кто знает, как все закончится? Теперь они ехали по боковой дороге. Этот район слишком густонаселен, как на его вкус, но выбирать не приходится.

Он схватил друга за волосы и резко дернул его голову назад.

— Тормози. Вот так, медленно и осторожно. Сверни к обочине. Проезжай немного дальше. Теперь останови.

— Не убивайте меня. Прошу вас, — всхлипывал мужчина. — Умоляю, не убивайте меня!

Он нахмурился. Он даже не подозревал, что у друга окажется кишка тонка. Девчонка! Может, не стоит стремиться сделать его смерть такой уж безболезненной… Однако нож заточен хорошо. При малейшем давлении он глубоко войдет в плоть.

— Поставь на ручник. Вот так. Теперь опусти окно.

В салон ворвался ночной воздух, приятно холодя его разгоряченную кожу.

— Достань ключ из замка зажигания. — Мишень заколебалась, и он немного надавил на нож. — Ну же!

Двигатель затих.

— Теперь выбрось ключи в окно.

Ключи, приглушенно звякнув, упали в снег.

— Тебе это с рук не сойдет, — заявила мишень, но в голосе звучало отчаяние.

Какие шаблоны! Когда он начнет новую жизнь, то гораздо тщательнее подойдет к выбору друзей.

— Думаю, сойдет, — возразил он своим обычным голосом и мгновение наслаждался тем, как во взгляде жертвы вспыхнуло отчаянное понимание, а затем рванул голову друга к себе и провел лезвием ножа по его горлу. С нажимом.

Кровь хлынула. Забила струей. Наполнила салон автомобиля особым металлическим ароматом. Он пошевелил головой убитого из стороны в сторону и понял, что практически отрезал ее. Круто. Он такого никогда еще не делал.

Он выпустил волосы жертвы и вылез из машины. Зачерпнув снега, протер нож, затем подобрал ключи. Из них выйдет неплохой сувенир.

От куртки придется избавиться: рукав промок от крови. Придется раздобыть где-нибудь новую куртку. Может, когда он доберется до торгового центра, то найдет машину с курткой или пальто в салоне. Он дойдет туда пешком, украдет машину и успеет хорошенько выспаться перед тем, как заняться Дауэрти. Нужно быть бодрым и полным сил.

Среда, 29 ноября, 23:15

В доме царила тишина. Бет спала, а Лорен ушла на свою половину. Рид присел на край кровати и вздрогнул: он снова мучил себя соблазнительными образами, представляя, что бы произошло, если бы ему не надо было уходить так скоро. Ее губы были одновременно и мягкими, и сладкими, и жаркими, и нетерпеливыми. Все прошло гораздо лучше, чем он себе представлял. А ведь они всего лишь пару раз поцеловались! Если он все-таки затащит ее в постель…

Она хотела его. Он ее получит. Его снова охватила дрожь. Господи… Он так сильно хотел ее, что испытывал самую настоящую боль. Он снял цепочку с шеи и повернул к свету так, что кольцо на ней слабо блеснуло. Это кольцо он проносил на руке пять самых счастливых лет своей жизни, затем — еще два года траура. И только по настоятельным просьбам обеспокоенных родственников он наконец снял его, но далеко не убрал. С тех самых пор он носил кольцо на цепочке на шее. Чувствуя его у себя на груди, он словно касался частички Кристин. Так же, как и стихи Кристин, кольцо помогало ей жить в его сердце. Но сегодня он беспрестанно думал вовсе не о Кристин. В его мыслях основательно окопалась Миа. И она останется там до тех пор, пока он не найдет выход из создавшегося положения, куда бы этот выход их двоих ни привел. И неважно, какой ценой.

Он легонько раскачал цепочку, и кольцо покачивалось теперь у него перед глазами, словно блестящая монетка гипнотизера. Он мог бы вернуться туда прямо сейчас. И взять ее. Кровь стучала у него в висках, заглушая все разумные возражения. Он осторожно опустил кольцо на тумбочку у кровати и аккуратно уложил в него цепочку.

Взял телефонную трубку, нажал кнопку быстрого набора номера Лорен.

— Мне нужно, чтобы ты осталась с Бет.

— Дай мне две минуты. Сейчас приду.

Он повесил трубку, испытывая чувство вины за свой обман, вызванный желанием, сотрясавшим тело. Она хотела его, хоть и не хотела хотеть. Он обязательно выяснит почему.

Среда, 29 ноября, 23:50

Миа моргнула. Она поняла, что читает одно и то же уже во второй раз. У нее устали глаза. Пора заканчивать.

Она откинулась на спинку жесткого кресла и покрутила головой, разминая мышцы шеи. Она проработала дела за один месяц из папки Барнетта, а именно за месяц до того, как Мэнни Родригеса отправили в Центр надежды. Она тщательно закаталогизировала каждое имя, каждое место, упомянутое в каждом деле, которое Барнетт вел или с которым был как-то связан.

Список оказался неприятным. Барнетту можно было только посочувствовать: в Отделе нравов ему приходилось иметь дело не с самыми хорошими людьми. Но если не считать того, что список сам по себе был неприятным, больше в нем не было ничего полезного или необычного. Ни одно имя, ни одно место не вызывало у нее никаких ассоциаций. Миа выполняла очень утомительную задачу, и ей предстояло проработать целые тонны документов.

Но раз уж речь зашла об утомительной задаче, то это оказался более-менее приличный способ задвинуть Рида Соллидея и его соблазнительные губы в самый дальний уголок сознания. Ну не совсем дальний уголок, если говорить честно. Скорее… задний центр. Передний ряд. Черт!

Она поцеловала его. И теперь она знала, каков он на вкус. Каково это — чувствовать прикосновение его губ к своим. Каково это — прижиматься к твердой стене мышц, которую он называет грудью. И теперь, ощутив его вкус однажды, она хотела ощутить его вновь. Она очень сильно этого хотела.

Проклятый гамбургер! Это Дейна во всем виновата. Она была счастливо несчастна, пока не возжелала гамбургер. Итак, что произойдет, когда Соллидей захочет пойти дальше? Перейти от гамбургера к бифштексу? Ее сердце будет разбито, вот что.

И возможно, его сердце — тоже. Эта мысль ее немного отрезвила. Но не настолько, чтобы уничтожить желание. Она не просто хотела поцеловать его. Теперь, когда она сделала решающий шаг… ну если бы он сейчас вошел в комнату, то стал бы очень счастливым человеком. По крайней мере, на короткий срок. Миа прекрасно знала, что достаточно хороша в постели. Сам по себе секс никогда не представлял для нее проблему. Проблему представляла близость.

Она встала и потянулась. У нее по-прежнему болело все тело после вчерашнего падения с Соллидеем, но сна не было ни в одном глазу. Слишком много кофеина бродило в организме, чтобы спокойно уснуть. А значит, сейчас она ляжет в постель, уставится в потолок и станет мечтать о том, чтобы заняться сексом.

Дейна, да что б тебя! Уж Дейна-то наверняка занимается сексом, возможно — в данную минуту. Это несправедливо!

Миа беспокойно меряла шагами комнату, задаваясь вопросом, спит ли уже Соллидей. Она, конечно, надеялась, что не спит. Она надеялась, что он…

Громкий стук в дверь заставил ее подпрыгнуть. Она осторожно достала оружие из наплечной кобуры, которую повесила на стул, и, держа пистолет в опущенной руке, встала на цыпочки и посмотрела в глазок.

Потом облегченно вздохнула и открыла дверь Риду Соллидею, который стоял на дверном коврике и сердито хмурился.

— Ты напугал меня до смерти, — заявила она, решив не здороваться, и неожиданно разволновалась, ведь на часах была уже почти полночь. — Что случилось?

— Может, впустишь меня?

Она отошла в сторону, пропуская его в дом. Он вошел решительно, почти агрессивно. Миа закрыла дверь и прислонилась к ней.

— Так что случилось?

Рид снял плащ и небрежно бросил его на диван. Пиджак и галстук он где-то оставил. Рубашка у него была расстегнута на пару пуговиц, открывая пучок жестких темных волос на груди. Сердце Мии медленно, но гулко застучало. Стук участился, когда Рид забрал у нее оружие и сунул его обратно в кобуру. А когда он подошел к ней с застывшим, хищным выражением лица, стук перешел ниже. И глубже.

Не сводя с Мии глаз, он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы. Она оказалась в западне, но страха не было. Только предвкушение и легкая дрожь возбуждения. Он опустил голову и впился в ее губы. Поцелуй оказался диким, жадным, не оставляющим сомнений относительно того, почему он вернулся. Она позволила себе отключиться от всего. Остались только его губы на ее губах. Она застонала, и он отдернул голову. Она стояла, закрыв глаза, навалившись всем телом на дверь. Его дыхание ерошило ей волосы, и она знала: если она приложит ладонь к его сердцу, то ощутит рукой его гулкий стук.

— Я не мог уснуть, — хрипло прошептал он. — Я мог думать только о тебе. Подо мной. Я должен получить тебя. Но если это не то, чего хочешь ты, скажи мне, и я уйду.

Ее сердце колотилось так сильно, что это причиняло боль. Все тело пульсировало. Она его хотела. Нуждалась в нем. Прямо сейчас.

— Не уходи.

Она посмотрела Риду в глаза. Потом подняла руки, обхватила ладонями его лицо и, притянув к себе, впилась в его губы поцелуем, от которого оставались синяки и подгибались ноги. Он водил руками по ее бокам, по груди, снова и снова познавая ее тело. Легонько щелкнул большими пальцами по соскам, и она задрожала. Яростно.

Слишком много времени прошло с тех пор, как ее касались мужские руки. Слишком много времени с тех пор, как она сама касалась мужчины. Она потянулась к его рубашке, начала дергать пуговицы, дергать ткань, пока одежда не поддалась. В течение целой минуты она водила руками по его мышцам, затем зарылась пальцами в жесткие волосы, покрывавшие торс.

Приглушенно выругавшись, он обхватил ее ягодицы и приподнял, оторвав от пола, так что их тела оказались вровень, и, по-прежнему не отпуская ее, с силой прижался к ней. Он был твердым, и горячим, и именно там, где его так не хватало.

Нет, не совсем там. Еще нет. Рид оторвался от ее губ и стал покрывать поцелуями ее шею, опускаясь все ниже. Твердый холм больше не пульсировал у ее живота: Рид еще чуть приподнял ее, бедрами раздвинул ноги.

Она открыла рот, собираясь возразить, но его губы сомкнулись на ее груди и втянули сосок. Резко. Она вскрикнула: возражение превратилось в стон. Она зарылась пальцами в его волосы и прижала его голову к груди. Он отстранился, перешел к другой груди, и она откинула голову, ударившись затылком о дверь. Ее захлестнуло волной наслаждения.

Внезапно он выпрямился. Испугавшись, она схватила его за плечи.

— Возьми мое пальто, — приказал он, и она растерянно заморгала.

— Что?

Он отнес ее к дивану.

— Пальто возьми.

Она, вцепившись одной рукой в его плечо, наклонилась и выполнила просьбу.

— Зачем?

Он уже нес ее в спальню.

— Презервативы в кармане.

Она порылась в одном кармане, затем в другом и вытащила белый целлофановый аптечный пакетик. Затем уронила пальто на пол и впилась в его губы.

— Достала.

Он опустился на колени у кровати и осторожно опустил ее на матрац. Он стащил с нее шорты так быстро, что она не успела и глазом моргнуть, и, не желая оставаться сторонним наблюдателем, сбросила рубашку. Она уже завела руки за спину, собираясь расстегнуть бюстгальтер, когда он впился в нее губами прямо через шелковый треугольник трусиков. Она упала на подушки, вцепилась обеими руками в покрывало и отдалась наслаждению.

— Ты мокрая, — пробормотал он. — Такая мокрая… — Он поднял голову, его глаза блестели. — Я надеялся, что так и будет.

— Я думала о тебе.

Он приподнял бровь, превратившись в точную копию самого дьявола, но в более соблазнительном варианте.

— И что же ты думала?

Она шевельнула бедрами, желая вернуть его туда, где он находился до этого, чтобы он продолжал делать то же, что и раньше. Еще никогда ей не было так невероятно хорошо.

— Соллидей, прошу тебя…

— Нет, сначала скажи.

Она приподнялась на локтях.

— Это вымогательство.

Он усмехнулся и лизнул ее через шелк.

— А ты подай на меня в суд.

Ну что ж, давай поиграем.

— Я думала о прошлой ночи. О том, как ты прижимался ко мне. — Она улыбнулась. — Ты… невероятно огромный, Соллидей.

Его зрачки сузились.

— Раздевайся!

Как ни странно, руки у нее не дрожали. Она одним движением сняла и бюстгальтер, и цепочку с жетонами.

Он втянул воздух.

— Ты тоже.

Он отодвинул трусики в сторону и прижался к ней ртом. Из горла у нее вырвался гортанный стон.

— В самый первый день я думала о твоих губах, — тяжело дыша, призналась она. Неожиданно Миа почувствовала, как его язык проник в нее, и закрыла глаза. — Пожалуйста…

— Скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится.

— Мне не нравится, когда ты останавливаешься, — пробормотала она, и он рассмеялся и продолжил, поднимая Мию еще выше, заводя ее еще сильнее. Она резко дернула бедрами, и он вжал ее в матрац и втянул в себя воздух, а она выгнула спину. Оргазм пронзил ее как удар током…

Силы покинули ее, она лежала, ловя ртом воздух.

Рид сунул ей в руку презерватив.

— Давай! — велел он, сбрасывая брюки.

Миа широко раскрыла глаза. Теперь, когда он удовлетворил ее, она могла оценить его и восхититься им.

— Ого! Это будет просто здорово.

— Миа, прошу тебя. Я не смогу долго сдерживаться. — Она осторожно коснулась его кончиками пальцев, и он дернулся. — Миа! — сцепив зубы, взмолился он.

Она легла сверху и снова ахнула, когда он ворвался в нее одним резким толчком. И замер, словно его тоже накрыло наслаждение.

— Тебе больно? — спросил он.

— Нет. Я просто… Нет. — Она провела ладонями по его плечам. — Просто не останавливайся.

Он улыбнулся.

— Я не уверен, что смог бы.

Он начал двигаться в ней, и она всячески поддерживала его, обхватив ногами, откликаясь на каждый толчок. Но вот он ускорил темп, и толчки стали резче, быстрее. Глубже. И Миа почувствовала, как ее снова уносит… В этот раз оргазм длился и длился, пока она не рухнула на подушки, ослабев и хватая ртом воздух.

Рид навис над ней, замер, откинув назад голову, зубы обнажились в оскале, мышцы на груди и руках дрожали. «Он прекрасен, — только и смогла подумать она. — Он просто прекрасен». Его голова упала вперед, он медленно перенес вес на руки и вздохнул.

Она обвела пальцем его эспаньолку — она так тяжело дышала, что не могла ничего сказать. Это было невероятно. Потрясающе. Уж никак не гамбургер.

Миа закрыла глаза: она слишком устала, чтобы волноваться. Волнение придет позже. А пока она постарается взять столько, сколько сможет. И сохранить для тех времен, когда все закончится. Он поцеловал ее в лоб, в щеку, в подбородок.

— Мы должны поговорить, — заявил он.

Она кивнула.

— Но не прямо сейчас. — По крайней мере, у нее останется эта ночь. Ничем не испорченная.

— Ладно, давай потом. — Он прижался к ней лбом. — Я не могу остаться у тебя на всю ночь.

— Я знаю.

— Но… Я хотел бы немного задержаться.

Не беги от него. Посмотри, куда тебя это приведет.

— Я тоже хотела бы этого. — Ее губы дрогнули. — Ты зашел в аптеку. Похоже, ты был абсолютно уверен в себе.

Рид поднял голову, встретился с ней взглядом, и она увидела, что он говорит правду:

— Вовсе нет. Я просто понимал: если я не получу тебя сегодня, то взорвусь. Я надеялся, что ты скажешь «да». Я надеюсь, что ты снова скажешь мне «да».

Она с серьезным видом кивнула.

— Да. Снова.

Четверг, 30 ноября, 00:30

Он был готов. Он слышал, как энергия течет по его телу, издавая тихий гул. Он еще раз просмотрел разработанный план. Их номер в гостинице был расположен просто идеально. Все двери здания открывались на улицу, а вот их номер находился на первом этаже и выходил на парковку, до которой было несколько метров.

Он осторожно повесил рюкзак на плечо. Там лежали три яйца. Одно — для кровати Дауэрти. Он провел тщательное исследование и теперь знал наверняка, как обойдет разбрызгиватель в их комнате. Он также изучил лестничные клетки, и пути выхода, и прачечные и теперь знал, где конкретно заложит две другие бомбы, чтобы добиться максимальной силы пожара, чтобы превратить весь отель в ад. Воцарится настоящий хаос: напуганные люди, громко крича, будут выбегать на улицу прямо в пижамах. Поскольку газа здесь нет, то с его помощью устроить взрыв не удастся, поэтому он имеет полное право на небольшой хаос. Пожарное депо пошлет сюда три, возможно, четыре машины. Приедут и машины скорой помощи, все с мигалками. Примчатся газетчики и телевизионщики, станут снимать происходящее на видео. Они будут проверять и перепроверять здание, чтобы убедиться, что все вышли. А потом обнаружат два тела.

Его организм работал на полную мощность, все еще не истратив полученный заряд. Сегодня он уже совершил одно убийство. Удача улыбалась ему. Окровавленную куртку он припрятал несколько часов назад и теперь был одет в рабочий комбинезон, который украл из прачечной отеля. Главный ключ — полезная штука.

Он стоял у двери номера Дауэрти, уверенный в том, что никто не удостоит его вторым взглядом. Впрочем, это все равно не имеет значения. Благодаря парику и паре подушечек он выглядел другим человеком. В правой руке он сжимал очень острый нож. В левой — ключ-карту Тани. Он вставил карту в электронный замок и легонько толкнул дверь, нахмурившись, когда что-то помешало ее открыть. Дауэрти воспользовались цепочкой для дополнительной безопасности. Но не стоит беспокоиться. Он накопил значительный опыт в обращении с подобными устройствами. Ничто не обеспечивает полной безопасности, если знаешь, как его обойти. Просунув тонкое лезвие ножа в щель между дверью и стеной, он сбросил цепочку и прокрался в номер, аккуратно закрыв за собой дверь. Внутри царила тишина, если не считать тихого похрапывания, доносящегося с кровати. Он остановился, давая глазам привыкнуть к темноте.

И немедленно отметил две странности. В этом номере не было цветов. И на кровати лежал только один человек. Молодая женщина, не старше двадцати пяти лет. Его пронзила паника. Он ошибся номером. Беги!

Но женщина уже открыла глаза и рот, намереваясь закричать. Однако он оказался быстрее. И сильнее. Он рывком запрокинул ее голову назад, как уже делал сегодня вечером. И прижал ей к горлу нож.

— Ты не будешь кричать, поняла?

Она кивнула, с ее губ сорвался испуганный всхлип.

— Как тебя зовут?

— Н-Никки Марков. Пожалуйста…

Он еще крепче схватил ее за волосы.

— Какой это номер?

— Я н-не знаю. — Он сильнее дернул за волосы, и она снова всхлипнула. — Я не помню. Пожалуйста! У меня двое детей. Пожалуйста, не убивайте меня!

Кровь бурлила в его жилах, стучала в висках, и он отчаянно пытался сдержать внезапный порыв ярости. Проклятые женщины! Ни одна из них не сидит с детьми.

— Если у тебя двое детей, ты должна быть дома. — Он еще раз дернул ее за волосы. — Дома, с двумя детьми! — Он включил свет и посмотрел на телефон. Номер оказался правильным. — Когда ты вселилась?

— С-сегодня. Пожалуйста, я сделаю все, что вы хотите! Пожалуйста, не убивайте меня!

Они съехали. Черт возьми, они съехали! Он их упустил! Ярость пузырилась. Кипела. Разливалась вокруг, въедаясь, словно кислота.

— Вперед! — рявкнул он.

Она споткнулась, когда он поволок ее к ванной.

— Пожалуйста!

Она уже рыдала, чуть ли не билась в истерике.

Он дернул ее за волосы, заставив привстать на цыпочки.

— Заткнись!

Она тихонько заскулила. Он не может снова испачкать одежду. Но и не может оставить ее в живых. Она начнет болтать. Его поймают. Нет, он этого не допустит!

Он толкнул женщину в ванну, прижал кончик ножа к ее горлу и включил душ на полную мощность, но вода текла тонкой струйкой. Он снова дернул ее за волосы, заставляя лечь на живот. И резко провел лезвием ножа по ее горлу.

А потом стоял и смотрел, как струйка уносит ее кровь в водосток.

Ее кровь вытекала из тела, а его — наращивала скорость. В нем поднимался гнев, и наконец он задрожал от мощи этого гнева. Ему не дали получить удовлетворение. У него отняли месть.

Дауэрти снова удалось ускользнуть от него. Он, конечно, выяснит, куда они подались, но у него заканчивалось время. Он скрипел зубами, ожидая, пока из женщины в ванне вытечет вся кровь.

Все из-за Брук Адлер. Из-за ее глупости его обнаружат. Это уже только вопрос времени. У него не было Дауэрти, но, ей-богу, он получит удовлетворение. В рюкзаке лежат три яйца, и будь он проклят, если позволил им испортиться!

Но прежде всего следует позаботиться об этом. Если он оставит ее здесь, то ее обнаружат завтра к полудню. Полицейские не настолько глупы, чтобы не связать мертвую женщину, вселившуюся в номер, который до нее занимали Дауэрти, и мертвую женщину, найденную в пустом доме все тех же Дауэрти. Она должна исчезнуть.

Он мог вытащить ее, но она слишком крупная, чтобы проделать это достаточно быстро. Значит, придется ее уменьшить. Он подержал нож под тонкой струйкой воды и вымыл его дочиста, прежде чем проверить остроту лезвия большим пальцем. Отлично. Нож достаточно острый для того, что ему необходимо предпринять.