Последнее дело Друри Лейна

Глава 27 Преступление трехсотлетней давности

— Для начала нам нужно выяснить, кто вы такой, — мрачно произнес инспектор Тамм.

Они столпились возле больничной койки англичанина на следующее утро. Лечащий врач сообщил, что состояние больного не вызывает опасения и с ним можно побеседовать, Специальная диета, успокаивающие средства и крепкий ночной сон сотворили чудо. На гладко выбритых щеках англичанина проступил слабый румянец, а взгляд стал умным и мечтательным.

Больной лежал, подперев голову рукой, обложенный утренними газетами, и весело болтал с Донахью, обосновавшимся на соседней койке.

После вопроса инспектора светлые брови англичанина поползли вверх.

— А разве есть сомнения? Боюсь, я вас не понимаю. — Он окинул визитеров проницательным взглядом. Его голос показался знакомым Пэтиенс. — Я доктор Гэмнет Седлар.

— Какая превосходная новость для Шоута, — произнес Лейн.

— Шоута? Ах, доктор Шоут! Должно быть, он волновался, — довольно спокойно сказал англичанин. — Ужасное время! Ваш друг Донахью думал, что я и есть его добыча в синей шляпе. Потрясающее сходство… было. — Он всхлипнул. — Вильям был моим братом, как вы знаете.

— Вам известно, что он мертв? — воскликнула Пэтиенс и осеклась, заметив сердитый взгляд Лейна. Инспектор покраснел как рак.

— Репортеры осаждали меня все утро. И еще эти газеты… Я все узнал. Судя по описанию трупа и данным судебной экспертизы, это мой брат Вильям. Он использовал псевдоним доктор Алес, когда писал статьи.

— Послушайте, доктор Седлар, — сказал Тамм. — Похоже, что дело завершено, но будь я проклят, если хоть что-то понял. Нам стали известны факты, касающиеся вас и вашего брата, и нам было бы интересно узнать всю правду. Не вижу причин скрывать ее.

Доктор Седлар вздохнул.

— Полагаю, вы правы. Я все вам расскажу. — Он прикрыл глаза. Его голос звучал очень слабо. — И вы, и пресса сыграли не последнюю роль в том, что я принял решение скрыть истинную дату прибытия в Соединенные Штаты. Я прибыл сюда втайне, в надежде предупредить бесчестный поступок моего брата… Здесь слишком много людей, — неожиданно резко бросил он.

— Не беспокойтесь, доктор, — ответил Роу. — Мы все принимаем участие в этом деле. И поскольку Донахью тоже…

— Я глух, нем и слеп, — ухмыльнулся ирландец.

Англичанин неохотно поведал свою историю.

Несколько лет назад, когда Вильям Седлар работал в Англии с коллекционерами редких книг; он подружился с сэром Джоном Хэмфри-Бондом, известным библиофилом. Вильям способствовал заключению сделки, по условиям которой Сэмьюэл Саксон становился обладателем «Страстного пилигрима», изданного Джэггардом в 1599 году и принадлежавшего сэру Джону.

Несколько месяцев спустя Вильям, работая в библиотеке сэра Джона, совершенно случайно наткнулся на неизвестный манускрипт, датированный 1758 годом, и, пролистав его, узнал о существовании письма, написанного и подписанного рукой Шекспира. Неизвестный автор утверждал, что в этом письме содержится странный секрет, и поэтому оно было спрятано в переплете первого издания «Страстного пилигрима». Вильям выяснил, что сэр Джон никогда не читал этот манускрипт и продал книгу, не подозревая о ее содержимом. Вильям рассказал обо всем своему брату Гэмнету, хранителю Кенсингтонского музея, и показал ему манускрипт.

Гэмнет высмеял брата, назвав все это выдумками. Но Вильям грезил о документе, имеющем неизмеримую историческую, литературную и материальную ценность. Он решил отправиться на его поиски, несмотря на то, что до нашего времени дошло лишь три экземпляра первого издания «Страстного пилигрима».

После трехлетних поисков он убедился в том, что два экземпляра не содержат упомянутого автографа. Преследуемый полицией Вильям покинул Францию и отплыл а Соединенные Штаты. В Америке он решил проверить последний, третий экземпляр, который он, по иронии судьбы, сам помог продать Сэмьюэлу Саксону. Перед отъездом из Бордо он обо всем написал своему брату.

— Когда я узнал о нападении на Гревиля, — продолжал доктор Седлар, — то понял, что поиски документа превратились для моего брата в навязчивую идею. К счастью, незадолго до этого я получил приглашение мистера Джеймса Уайта приехать в Нью-Йорк и решил воспользоваться представившейся мне возможностью разыскать Вильяма и предотвратить еще одно преступление. По прибытии в Нью-Йорк я дал объявление в одной из газет.

Вильям немедленно связался со мной и пришел в дешевый отель, где я остановился под вымышленным именем.

Брат рассказал мне, что снял дом в Вестчестере, назвавшись доктором Алесом, и напал на след экземпляра Саксона, но удача отвернулась от него, поскольку книга, среди прочих, по завещанию старика, отошла Британскому музею. Он также рассказал о том, как нанял воришку по имени Вилла, чтобы тот прокрался в особняк Саксона и украл книгу. Но Вилла все испортил, украв никчемную подделку, и Вильям анонимно вернул ее. Дрожа от нетерпения, он сообщил, что музей закрылся на реставрацию, но ему обязательно надо туда проникнуть. Я видел, что алчность сводила моего брата с ума, и попытался разубедить его. Ситуация была отчаянной еще и потому, что я сам собирался вскоре стать хранителем этого музея. Но Вильям был непреклонен, и наш первый разговор ни к чему не привел.

— Полагаю, это вы, — медленно сказал Лейн, — посетили вашего братца под покровом ночи. Мы знаем об этом от слуги.

— Да, но из этой затеи тоже ничего не получилось.

Когда я обнаружил, что Джэггард украден, то ужаснулся и испугался. Разумеется, я сразу понял, что человеком в синей шляпе был Вильям. Конечно же, я не мог никому об этом сказать. Той же ночью Вильям связался со мной и, ликуя, сообщил, что, несмотря на все опасения, нашел документ в переплете книги и за ненадобностью отправил Джэггарда обратно в музей. И поскольку, в конце концов, он не был мелким воришкой, то оставил свой собственный экземпляр второго издания «Страстного пилигрима» взамен украденного для успокоения совести и для того, чтобы кража не сразу обнаружилась.

— А ваше заточение? — спросил Тамм. — Как это случилось?

Доктор Седлар прикусил губу.

— Никогда бы не подумал, что Вильям зайдет так далеко. Он захватил меня врасплох. Подумать только — собственный брат!.. Я получил от него по почте письмо, в котором он назначил мне встречу близ Территауна, однако не в своем доме, а по соседству. Конечно, это было странно, но в мою душу не закрались подозрения, поскольку я верил своему брату… В воскресенье утром я отправился к месту встречи… Мне больно, больно, джентльмены…

— Он напал на вас? — резко спросил Боллинг.

— Да. — Его губы дрожали. — Фактически он похитил меня — родного брата! Связал, заткнул кляпом рот и запер в этой вонючей дыре… Остальное вам известно.

— Но зачем он сделал это?! — удивился Тамм. — Не вижу никакого смысла.

Седлар пожал худыми плечами.

— Полагаю, я представлял для него угрозу. Он боялся, что я его выдам. Наверное, потому и решил убрать меня с дороги, пока ему не удастся выбраться с документом из страны.

— Мы нашли ваш монокль в доме Алеса, где было совершено убийство, сурово сказал Тамм. — Объясните, как это могло случиться?

— Мой монокль? Ах, да. — Англичанин слабо махнул рукой, — В прессе упоминалось об этом. Я не могу найти объяснение. Должно быть, Вильям взял его у меня, когда… Он сказал, что ему необходимо вернуться в дом, чтобы забрать документ. Может быть, Вильям вступил в схватку с убийцей, и монокль выпал из кармана во время драки? Без сомнения, брата убили из-за документа.

— Получается, что сейчас документ находится в руках убийцы вашего брата?

— Вероятно.

Ненадолго наступила тишина, прерываемая лишь храпом Донахью. Пэтиенс и Роу переглянулись и склонились над кроватью англичанина, — А как же секрет? — взмолился Роу.

— Вы не могли это просто так оставить! — добавила Пэтиенс.

Человек на койке мягко улыбнулся.

— Так вы тоже хотите знать? — ответил он. — Предположим, я скажу вам, что этот секрет касается… смерти Вильяма Шекспира!

— Смерти Шекспира! — прохрипел Роу.

— Но как может человек писать о своей смерти? — изумилась Пэтиенс, Весьма уместный вопрос, — хихикнул англичанин и заерзал на постели. — От чего умер Шекспир?

— Никто не знает точно, — пробормотал Роу. — Но существует несколько версий, и были предприняты попытки научного анализа. Помню, я читал одну статью в «Ланцете». В ней смерть Шекспира представлялась как следствие ряда причин — тифа, эпилепсии, атеросклероза, хронического алкоголизма, болезни Брайта и еще Бог знает чего. Кажется, я насчитал тринадцать болезней.

— В самом деле? — пробормотал доктор Седлар. — Как интересно. Дело в том, что, согласно тому старому манускрипту, — он выдержал паузу, — Шекспир был убит.

Пять пар глаз изумленно уставились на англичанина, а тот продолжал со слабой улыбкой:

— Кажется, это письмо было адресовано Шекспиром некоему Вильяму Хэмфри…

— Хэмфри? — прошептал Роу. — Вильяму Хэмфри?

Единственного Хэмфри, о котором я слышал в связи с Шекспиром, звали Озиас. Вам знакомо имя Вильям Хэмфри, мистер Лейн?

— Нет.

— Это новое имя в Шекспириане, — сказал доктор Седлар.

— Клянусь всеми святыми! William Humphrey [Вильям Хэмфри (англ.). ]!

— Прощу прощения?

— Таинственный WH. Из сонетов!

— Вполне возможно. По этому вопросу никогда не было единого мнения. Во всяком случае, один факт нам доподлинно известен: Вильям Хэмфри был прямым предком сэра Джона Хэмфри-Бонда.

— Это объясняет нам, — промолвила Пэтиенс, затрепетав, — почему книгой с письмом владел род Хэмфри-Бондов.

— Вот именно. Очевидно, Хэмфри был близким другом поэта, Роу подскочил на месте.

— Вы должны были выяснить все! — Его голос дрожал. — Каким числом было датировано письмо? Когда оно было послано?

— Двадцать второго апреля 1616 года.

— Боже! За день до смерти Шекспира! Вы… вы видели это письмо?

— Очень жаль, но не видел. Мой брат только рассказал мне его содержание. — Седлар вздохнул. — Шекспир писал своему другу Вильяму Хэмфри о том, что он быстро слабеет и сильно истощен. Он был убежден, что его кто-то постепенно травит. На следующий день он скончался.

— О Господи! — не переставал восклицать Роу, держа себя за горло, как будто его настиг приступ удушья, — Отравили, говорите? — сказал инспектор, качая головой. — Кому, черт побери, понадобилось травить старика?

— Ужасно! — завороженно произнесла Пэтиенс. — Такое впечатление, что мы стоим на пороге разгадки убийства трехсотлетней давности, прежде чем…

— Прежде чем что? — проявил неподдельный интерес Лейн.

Пэтиенс отвела взгляд и отвернулась.