Последнее дело Друри Лейна

Глава 30 Решение Друри Лейна

Инспектора нельзя было назвать нежным человеком.

Его эмоции были спонтанными и необузданными. Но когда он стал отцом, в нем начали уживаться противоречивые чувства — смущение, восторг, трепетное беспокойство. Чем чаще он видел свою дочь, тем больше любил ее и тем меньше ее понимал. Казалось, Пэтиенс держит отца в постоянном напряжении; бедняге инспектору никогда не удавалось предугадать ее следующий шаг или разгадать тайну последней выходки.

Обычно он чувствовал себя скверно в подобных ситуациях и сейчас испытал облегчение, переложив заботу о Пэтиенс, у которой случился необъяснимый приступ истерии, на плечи мистера Роу. А Гордон Роу, до сих пор влюбленный только в книги, наконец осознал, что означает любить женщину.

Пэтиенс оставалась загадкой, которую трудно было разгадать. Перестав плакать, она вытерла глаза платком, который позаимствовала у молодого человека, улыбнулась ему и скрылась в своей комнате. Ни угрозы, ни мольбы не произвели на нее никакого впечатления. Она посоветовала мистеру Роу уехать. Нет, она не желает видеть доктора. Она великолепно себя чувствует, только голова немного болит. Как инспектор ни упорствовал, больше он ничего от нее не добился. Мистер Гордон Роу и его потенциальный тесть переглянулись, и Роу направился к двери, безоговорочно подчинившись полученному приказу.

К обеду Пэтиенс не вышла. Более того, она не пожелала видеть отца перед сном и бросила «спокойной ночи» через закрытую дверь. Ночью инспектор, не в силах успокоиться, встал с постели и пошел в ее комнату. До него донеслись жалобные всхлипывания. Он уже было поднял руку, чтобы постучать в дверь, но не сделал этого, а вернулся в свою спальню и остаток ночи провел, уставившись печальным взглядом в серую стену.

Утром он проскользнул в ее комнату. Дочь спала. Ее золотистые волосы разметались по подушке, а слезы оставили полоски на бледных щеках. Она беспокойно ворочалась и горько вздыхала во сне. Инспектор поплелся в свою комнату, где позавтракал на скорую руку, и собрался на работу.

Пэтиенс так и не появилась в конторе. В 16 часов 30 минут инспектор, громко выругавшись, схватил свою шляпу и вышел на улицу.

— Пэт! — озабоченно позвал он, когда вошел в свою квартиру.

До него донеслись какие-то звуки, и, пройдя через гостиную, он обнаружил Пэтиенс перед закрытой дверью ее спальни.

— Ты уходишь? — недовольно пробубнил он.

— Да, папа.

— Почему ты закрыла дверь?

— Я… — Она прикусила губу. — Папа, я собираю вещи.

— Пэт, дорогая, в чем дело? Куда ты собралась?

Она медленно открыла дверь, и инспектор словно в тумане увидел чемоданы, лежащие на кровати.

— Я хочу уехать на несколько дней, — дрожащим голосом сказала Пэтиенс. — Это… это очень важно.

— Но что…

— Нет, папа. — Она закрыла чемоданы и застегнула ремни. — Пожалуйста, не спрашивай меня, куда и зачем.

Вообще ничего не спрашивай, прошу тебя! Всего несколько дней…

Инспектор плюхнулся в кресло, стоящее в гостиной, и не сводил с нее удивленных глаз. Но Пэтиенс, подхватив чемоданы, направилась в прихожую. Внезапно, приглушенно вскрикнув, она выронила чемоданы, подбежала к отцу, обвила его шею руками и крепко поцеловала.

Прежде чем инспектор опомнился, Пэтиенс уже исчезла.

Тамм остался один в пустой квартире, с потухшей сигарой во рту. Звук захлопнувшейся двери вывел его из оцепенения, и он постарался привести свои мысли в порядок. Но чем больше он размышлял, тем тревожнее становилось на душе. Инспектор неплохо разбирался в особенностях человеческой натуры и попытался прояснить для себя мотивы странного поведения дочери. Пэтиенс казалась уравновешенной девушкой, и эмоциональные бури и вспышки гнева, присущие большинству представительниц слабого пола, были чужды ей. Чем же объяснить необычную порывистость ее действий? Инспектор просидел в темноте без движения несколько часов. Только в полночь он поднялся, зажег свет и сварил себе крепкий кофе.

Два дня тянулись как два года. Жизнь опостылела Гордону Роу. Молодой человек часами просиживал в конторе инспектора, мучая того своими расспросами. Его совершенно не могли удовлетворить невнятные объяснения Тамма, что Пэтиенс уехала отдохнуть на несколько дней.

— Но почему она мне не позвонила и не оставила никакой записки?

Инспектор пожал плечами.

— Не хочу тебя обидеть, парень, но, черт возьми, кто ты такой?

Роу вспыхнул.

— Проклятье! Она любит меня!

— Неужели?

Но когда прошло шесть дней, а от Пэтиенс не поступило никаких известий, у инспектора опустились руки, и первый раз в жизни он испытал страх.

Покинув контору, он забрался в «родстер» и взял курс на Вестчестер.

Друри Лейн грел свои старые кости в одном из садиков «Гамлета». В первое мгновение инспектор был шокирован его жалким видом. За эту неделю Лейн сильно постарел. Его кожа сморщилась и пожелтела, тело съежилось, он сидел, закутавшись в одеяло, будто в этот. жаркий день его бил озноб. Тамм вспомнил, каким энергичным и моложавым казался Лейн еще несколько месяцев назад, и отвел взгляд.

— Ну, ну, инспектор, — отозвался старый джентльмен. — Рад вас видеть… Кажется, вам не нравится мой внешний вид?

— Нет, нет, — поспешно отозвался Тамм. — Вы отлично выглядите.

Лейн улыбнулся.

— Ах ты, лгунишка! Я выгляжу на девяносто, а чувствую себя на все сто. Это произошло как-то неожиданно…

Помните Сирано, когда он в пятом акте сидит на скамейке под деревом? Сколько раз я играл в этой пьесе, и в моей груди билось молодое горячее сердце. Теперь же… — Он прикрыл глаза. — Мартини не скрывает, что весьма обеспокоен состоянием моего здоровья. Медики не могут понять, что старость неизлечимая болезнь, как сказал Сенека.

Затем он резко открыл глаза и озабоченно спросил:

— Тамм, старина, в чем дело? Что случилось?

Инспектор закрыл лицо руками. Когда он отнял руки, его лицо напоминало застывшую маску, — Пэтиенс… — пробормотал он. — Она уехала… Лейн, ради всего святого, помогите мне разыскать ее.

Старый джентльмен переменился в лице.

— Она… исчезла?

— Да, то есть нет. Она уехала сама.

Тамм сбивчиво рассказал ему все, что произошло. Пока Лейн наблюдал за губами инспектора, вокруг его немигающих глаз появились паутинки морщин.

— Я не знаю, что мне делать, — простонал Тамм. — Это моя вина, я не понял вовремя, что произошло. Она вышла на след убийцы и, очертя голову, бросилась на его поиски. Одна… Это может быть опасно, Лейн. Ее нет уже неделю. А вдруг… — Он запнулся, не в силах выговорить страшное слово, мелькнувшее в его мозгу.

— Итак, вы думаете, — пробормотал Лейн, — что она каким-то образом вышла на след убийцы и что он мог…

Онемевший инспектор кивнул.

Мужчины долго хранили молчание. Где-то поблизости начала свою песню малиновка; Тамм слышал, как чем-то недовольный Квейси препирается с садовником. Но глухой Лейн ничего не мог слышать. Он изучал траву у себя под ногами. Наконец, вздохнув, он положил руку с набухшими венами на плечо Тамма, и инспектор взглянул на него с болью и надеждой.

— Бедный старый друг. Не могу выразить словами., как сочувствую вам… Кому дано постичь женский ум?

Вы слишком откровенны и по-мужски примитивны, мой друг, чтобы понять, что творится в душе Пэтиенс. Женщины обладают неистощимой энергией, когда дело доходит до мучения мужчин. У вас есть с собой карандаш и бумага?

— Конечно, конечно…

Инспектор, порывшись в карманах, достал ручку и обрывок бумаги.

Закончив свою записку, Лейн тихо сказал:

— Поместите это в разделе частных объявлений всех нью-йоркских газет, инспектор. Возможно, кто знает, это нам поможет.

Тамм удивленно взял листок бумаги.

— Если что-нибудь выясните, сразу дайте мне знать.

— Безусловно. — Голос инспектора сорвался. — Большое спасибо, Лейн.

На несколько секунд гримаса боли исказила бледное лицо старого джентльмена. Его губы скривились в странное подобие улыбки.

— Это то немногое, что я могу для вас сделать. — Он подал Тамму руку. До свидания.

— Пока, — пробормотал Тамм.

Они пожали друг другу руки, и инспектор быстро зашагал к своей машине. Перед тем как запустить мотор, он прочитал послание Лейна, Оно гласило: «Пэт. Я все знаю. Возвращайся. Д. Л.».

Инспектор облегченно вздохнул, завел мотор и исчез в облаке дыма и пыли. Лейн поднялся и со странной улыбкой смотрел вслед машине до тех пор, пока она не скрылась из виду. Затем по его телу пробежала дрожь, он сел и еще плотнее укутался в одеяло.

На следующий день двое мужчин — старый и молодой — сидели за столом друг напротив друга. Они выглядели усталыми и изможденными. Возле каждого стояло по пепельнице, полной окурков. На полу между ними возвышалась груда смятых утренних газет. В квартире было прохладно и тихо.

— Вы думаете, она вернется? — в двадцатый раз спросил Роу.

— Не знаю, сынок.

Внезапно они услышали, как в замке повернулся ключ, и, вскочив на ноги, бросились в прихожую. Дверь открылась. На пороге стояла Пэтиенс.

Приглушенно вскрикнув, она бросилась в объятия отца. Тамм издал какой-то бессмысленный звук, а Пэтиенс громко всхлипнула. Она казалась измученной, бледной и похудевшей, как будто ее долго подвергали невыносимым страданиям.

Роу покорно ждал, пока Пэтиенс не перевела на него взгляд.

— Гордон!

— Пэт!

Инспектор повернулся и удалился, оставив их наедине.

— Пэт, я до сих пор не мог представить…

— Знаю, Гордон.

— Я люблю тебя, моя дорогая. Я не мог вынести…

— О, Гордон. — Она положила руки ему на плечи. — Милый мой мальчик. Я совершила глупость, поступив так.

Роу обнял Пэтиенс так крепко, что у нее перехватило дыхание. Какое-то время они стояли, не шевелясь, потом поцеловались и, не произнеся ни слова, прошли в гостиную.

Инспектор ухмылялся. Он успел зажечь свежую сигару и пускал вверх клубы дыма.

— Все устроилось, а? — не скрывая ликования, произнес он. — Отлично, просто отлично. Гордон, сынок, прими мои поздравления. Итак, черт возьми, наконец воцарился мир.

— Папа, — прошептала Пэтиенс, и радостное выражение на ее лице сменилось беспокойством. — Он в самом деле все знает?

— Все? Кто?.. Ах, Лейн. Ну, он так сказал, Пэтти! — Инспектор подошел к ней поближе. — А какая разница?

Главное, ты вернулась, а больше меня ничего не волнует.

Она мягко отстранилась.

— Нет, есть еще кое-что…

— Он просил, — хмуря брови, произнес Тамм, — сообщить, как только ты приедешь. Я пойду позвоню…

— Вот как? — Щеки Пэтиенс слегка порозовели, и глаза лихорадочно заблестели. — Нет, папа, прошу тебя!

Лучше мы все расскажем ему лично. Какой же взбалмошной беспечной дурой я была! Ему грозит страшная опасность, — закричала она, бросившись в прихожую. — Шевелитесь!

— Но, Пэт! — запротестовал Роу.

— Шевелитесь, кому говорю! Я должна была предвидеть это… Мы можем опоздать!

Она выбежала из квартиры. Роу и. Тамм с недоумением переглянулись и последовали за ней.

Они с трудом втиснулись в двухместный автомобиль и тронулись в путь. Машину вел Гордон Роу, Если за письменным столом он казался тихим книжным червем, то за рулем превращался в сущего дьявола.

Когда город остался позади, Тамм нарушил молчание.

— Расскажи нам все, дочка, — спокойно произнес он. — По-видимому, у Лейна могут быть неприятности., Ты должна была сообщить мне.

— Да, — ответила она упавшим голосом. — Я виновата. С моей стороны было нечестно скрывать это от тебя, папа, и от тебя, Гордон. Вы оба должны знать. Гордон, жми! Впереди маячит кровь!

Гордон сжал губы, и «родстер» рванул с места, как заяц, преследуемый гончими.

— Как вы помните, — начала Пэтиенс, — сначала мы пришли к выводу, что жертвой и убийцей были братья Седлары. Мы думали, что один брат убил другого. Но потом наша версия претерпела изменение. Мы узнали, что мертвец это Гэмнет Седлар, но его брат Вильям не мог находиться в доме той ночью. И перед нами встал вопрос — кто пришел в дом первым, связал Максвелла и разгромил все вокруг? Тогда в моем мозгу всплыли полузабытые вещи и события, на которые я раньше не обращала внимания. Это было подобно вспышке молнии! Она перевела дыхание и продолжила, глядя прямо перед собой:

— Вся проблема сводилась к установлению личности первого визитера, если это вообще возможно. Ситуация выглядит таким образом: после того, как этот человек связал Максвелла и оставил его в гараже, он вошел в дом, воспользовавшись дубликатом ключа.

Дверь автоматически захлопнулась за ним. Он взял топорик из ящика на кухне и подверг разгрому кабинет, предполагая, что это самое подходящее место для тайника. Он не имел ни малейшего представления о том, где мог быть спрятан документ. Об этом свидетельствуют его беспорядочные атаки на мебель и стены. Полагаю, сперва Он перерыл все книги, думая, что документ находится в одной из них, потом набросился с топором на мебель, стенные панели, пол. Ровно в полночь он разбил часы, но и там не нашел бумаги. Тогда он поднялся в спальню доктора Алеса, — Нам все это известно, Пэт, — недоуменно сказал Тамм.

— Пожалуйста, не перебивай меня, папа… Нам известно, что он был в спальне в двенадцать двадцать четыре, так как в это время разбились маленькие часы. А Гэмнета убили в двенадцать двадцать шесть, так как в это время остановились его наручные часы. Возникает вопрос: в котором часу Гэмнет вошел в дом? Ему нужно было отпереть дверь, пройти в кабинет, осмотреться, добраться до нужной панели, открыть тайник, достать документ, возможно, просмотреть его… И лишь после этого он столкнулся с убийцей, вступил с ним в схватку и погиб. Неужели все это заняло две минуты?

— Ну и что? — проворчал Тамм.

— Я подошла к самому главному. От Вильяма Седлара нам стало известно, что Гэмнет хотел уничтожить документ. Может быть, он решил немедленно покончить с письмом тут же, в кабинете? Каким образом? Разумеется, огонь самое надежное и быстрое средство… Конечно, это только моя гипотеза, которая преследует одну цель — объяснить факт повреждения наручных часов.

Если в тот момент, когда Гэмнет подносил спичку к письму, погромщик спустился вниз и увидел, что происходит, он вынужден был напасть на Гэмнета, чтобы предотвратить гибель документа. Он ударил англичанина по руке и случайно задел часы. Вандал выронил документ и спичку. Потом, без сомнения, завязалась драка, в пылу которой погромщик застрелил Гэмнета. Смерть наступила в холле, куда, по-видимому, они переместились из кабинета. Это объясняет нам, почему монокль был найден именно там. Затем погромщик скинул тело Гэмнета в подвал, не зная, что там находится мина, взял документ, если его удалось спасти, и покинул дом. Самое важное в этом эпизоде то, что погромщик готов был пойти на все, вплоть до убийства, чтобы спасти документ.

Крутой подъем на вершину утеса, где расположился «Гамлет», поглотил все внимание Роу, и Пэтиенс замолчала, терпеливо ожидая, когда молодой человек расправится с очередным опасным поворотом. Наконец, впереди показалось имение. Машина переехала небольшой подъемный мост, и шины зашуршали по посыпанной гравием дорожке.

— Я все еще не понимаю, — нахмурился Роу. — Даже если это все и правда, что она нам дает? Мы далеки от убийцы так же, как и раньше.

— Ты так думаешь? — Пэтиенс закрыла глаза и поморщилась, словно ребенок, проглотивший горькое лекарство. — Это же очень просто! Своим поведением этот человек выдал себя с головой!

Машина проехала через главные ворота. Морщинистый гном с улыбкой на лице выскочил им навстречу. Это был Квейси.

— Квейси! — воскликнула Пэтиенс. — С мистером Лейном все в порядке?

— Здравствуйте, мисс Тамм! — весело пропищал он. — Сегодня ему гораздо лучше. Спасибо, что приехали. Инспектор, я уже было собрался отправить вам письмо по почте.

— Письмо? — отозвался озадаченный Тамм. — Забавно. Давай-ка его сюда!

Квейси протянул ему большой квадратный конверт.

Инспектор вскрыл его и пробежал послание глазами.

— Письмо… — вздохнула Пэтиенс и устремила свой взор в чистое голубое небо. — Слава Богу, что с ним все в порядке.

Инспектор решил зачитать письмо вслух.

«Дорогой инспектор!

Надеюсь, что с Пэтиенс ничего не случилось. Мое объявление в газете заставит ее вернуться домой целой и невредимой. А вы, пока ждете ее возвращения, возможно, станете ломать голову над загадками, с которыми столкнулись в ходе нашего совместного расследования.

Главная задача заключается в том, как заметили Пэтиенс и Гордон, почему психически нормальный и интеллигентный Седлар хотел уничтожить подлинное письмо Шекспира. Я получил ответ на этот вопрос.

В письме, адресованном предку сэра Джона Хэмфри-Бонда, по-видимому, очень близкому другу поэта, кроме подозрений Шекспира, что его кто-то травит, приводилось и имя подозреваемого отравителя… Воистину, мы живем в странном, очень странном мире. Имя отравителя было Гэмнет Седлар! Братья Вильям и Гэмнет Седлары являются его прямыми потомками.

Странно, не правда ли, инспектор? Но теперь становится совершенно ясно, почему такой культурный, честный человек и увлеченный антиквар был вынужден пойти против своей природы, подавить в себе все инстинкты ученого. Он сделал это, чтобы сохранить в тайне от всего человечества страшную правду: его предок, имя которого — о, ужас! — он унаследовал, лишил мир величайшего гения, бесценного сокровища мировой цивилизации которому на протяжении веков поклонялись все умы планеты. Некоторые могут усмотреть в этом поступке печать безумия, другие просто не поверят; но фамильная гордость — это болезнь, над которой не властно время.

Однако Вильям не был поражен этой болезнью. Дух исследователя и ученого одержал в нем победу. Но, к несчастью, он был собственником и хотел владеть документом в одиночку. Третий участник этой трагедии, появившийся на сцене в первый и последний раз в ночь убийства, сохранил документ для человечества.

Пожалуйста, расскажите Пэтиенс, Гордону и любому, кого это заинтересует, — все равно правда будет скоро известна всем, — что они могут не беспокоиться о судьбе документа. Я позаботился о нем, и сейчас он находится на пути в Англию, которой принадлежит по праву, поскольку последний из рода Хэмфри-Бондов ушел в мир иной, не оставив завещания и не имея прямых наследников, и все его имущество перешло Короне.

Документ станет достоянием Англии согласно букве закона и достоянием всего мира — по духу. Мне приятно осознавать, что и я сослужил скромную службу человечеству.

Пэтиенс и Гордон, если вы позволите мне, старику, затронуть эту интимную тему, — будьте счастливы вместе.

У вас много общих интересов, вы оба молоды и умны и, как я знаю, уважаете друг друга. Да благословит вас Господь.

Мой дорогой инспектор, я слишком стар и устал, и, кажется, долго не протяну… Думаю, что скоро уйду на покой, а это необычно длинное письмо вам многое объяснит.

Прощайте до тех пор, пока не свидимся вновь.

ДРУРИ ЛЕЙН»

— Я не понимаю, — пожал плечами инспектор.

— Роу быстро огляделся. Все вокруг выглядело очень мирно. Шпили и башенки «Гамлета» безмятежно возвышались над верхушками деревьев.

— Квейси, — дрожащим голосом спросила Пэтиенс, — где мистер Лейн?

Маленькие глазки Кейси часто заморгали.

— Греется на солнышке в западных садах, мисс Тамм;

Он очень удивится, когда увидит вас. Насколько мне известно, сегодня он не ожидал гостей.

Путь к западным садам лежал через бархатную лужайку.

— Понимаете, — тихо, почти шепотом произнесла Пэтиенс, — погромщик выдал себя. Нет, он не сделал ни Одной ошибки. За него их сделала судьба. Судьба, которую олицетворял дешевый будильник.

— Будильник? — пробурчал инспектор. — При чем здесь будильник?

— Когда мы осмотрели кабинет и наткнулись на будильник Максвелла, стоящий на камине, то обнаружили, что он был заведен. Что это значит? То, что будильник должен был прозвенеть в определенное время — в полночь. Рычажок будильника стоял на отметке «Звонок», следовательно, будильник прозвенел. Но что это нам дает? Дело в том, что если рычажок остался на этой отметке, значит, будильник звонил до тех пор, пока не кончился завод! Если бы кто-нибудь его остановил, то рычажок стоял бы в положении «Выключено».

— И к чему все эти твои рассуждения? — недоверчиво спросил Роу.

— А вот к чему. Мы знаем, что погромщик был в кабинете ровно в полночь и должен был услышать звонок, который раздался в тот момент, когда он разбил большие напольные часы.

Роу, побледнев, остановился.

— Понятно, — сказал инспектор. — Тогда почему же этот топорник не вырубил будильник, когда тот затрезвонил? Он должен был подпрыгнуть, как ужаленный!

Любой бандит, пробравшийся в чужой дом, в подобной ситуации вздрогнул бы, как от выстрела, и выключил этот проклятый будильник.

Они остановились под старым раскидистым дубом, и Пэтиенс задумчиво погладила его шершавую кору, — Вот именно, — прошептала она. — Факт остается фактом: находясь в той же комнате и будучи в сильном нервном напряжении, он не выключил будильник.

— Ну, это выше моего понимания, — пробормотал Тамм. — Пойдем, Гордон, и зашагал дальше. Остальные. медленно последовали за ним.

Вскоре они заметили неподвижную съежившуюся фигуру Лейна. Старый джентльмен сидел спиной к ним на садовой скамейке. Пэтиенс слабо вскрикнула, и инспектор резко обернулся. Роу подошел к Пэтиенс и обнял ее за талию.

— Подожди, папа, — заплакала Пэтиенс. — Подожди.

Ты не понимаешь. Почему погромщик не заметил мину с часовым механизмом, когда прятал в подвал тело Гэмнета Седлара? Почему он разбивал панели на стенах, ища углубление или полость? К какому способу обычно прибегают в подобных ситуациях? Стучат по стене, стучат, папа! Почему он не стал прослушивать панели?

Глаза Тамма беспокойно забегали.

— Почему же?

Пэтиенс положила дрожащую руку на могучее плечо отца.

— Прошу тебя. Прежде, чем ты увидишь его… Погромщик не переключил рычажок будильника, не заметил тикающую мину, не стал простукивать стены по одной и той же причине, папа! Неужели, ты еще не догадался? Эта ужасная мысль поразила меня, как молния и я решила сбежать, чтобы не думать об этом… Дело в том, что он не мог слышать звонок будильника. Он не мог услышать, как тикает часовой механизм мины и как отзовется пустота в панели… ОН БЫЛ ГЛУХИМ!

Ужас промелькнул в глазах инспектора, когда он до конца постиг смысл сказанного. Роу окаменел, по-прежнему обнимая дрожащий стан Пэтиенс. Квейси, следовавший за ними, заверещал и опустился на траву.

Инспектор сделал несколько неуверенных шагов и дотронулся до плеча Лейна. Пэтиенс спрятала лицо на груди у Роу и разрыдалась, Старый джентльмен не отреагировал на прикосновение Тамма. Его голова безжизненно свесилась набок, Гораздо быстрее, чем можно было ожидать от человека его габаритов, Тамм обежал вокруг скамейки и схватил Лейна за руку. Она была холодна, как лед, и маленький пустой пузырек выпал из его побелевших пальцев на зеленую траву…